Слишком много

ГЛАВА 5

Тео

Вместо того чтобы вытащить свою ленивую задницу из машины, Нико сигналит возле моего дома в одиннадцать утра, выводя из себя соседей и меня тоже. Особенно когда я выхожу из здания и обнаруживаю его за рулем своей новенькой игрушки.

— Выпендрежник, — насмехаюсь я, зная, что его окно опущено, поэтому он слышит меня громко и отчетливо. — Что случилось с Porsche?

— Продал. — Он пожимает плечами, надвигая на глаза очки-авиаторы. — Мне не понравилось, как он управляется.

Конечно, не понравилось. Пять лет назад этот самодовольный сукин… ну, я не могу так сказать, учитывая, что его мать — также моя мать, ездил на старом Форде, а теперь 718 Cayman GT4 управляется недостаточно хорошо. К счастью, кроме нытья по поводу своих дорогих машин, Нико не изменился с тех пор, как стал банкиром.

Пусть попробует. Все шесть его братьев вбили бы здравый смысл в его дурную голову.

А я бы нанес первый удар. С удовольствием.

Я огибаю белоснежный матовый Mercedes G-Wagon, любуюсь двадцатидвухдюймовыми колесными дисками и черной отделкой, затем распахиваю дверь со стороны водителя.

— Вылезай. Я поведу.

Он ухмыляется, отстегивает ремень безопасности и забирает мои клюшки, запирая их на заднем сиденье. Я устраиваюсь поудобнее за рулем и выжимаю все дерьмо из двигателя V8.

Это может еще больше разозлить моих соседей.

— Если ты думаешь, что купить мне на день рождения, то вот это, — я похлопываю по рулю. — Будет классным подарком.

Честно говоря, он бесплатно распоряжается моими деньгами. Каждый пенни, который я откладываю, переводится Нико, который удваивает, утраивает и, черт возьми, удесятеряет мои сбережения в мгновение ока. У него всегда была склонность к цифрам. Смешайте это с его аналитическим умом, и вы получите одного из лучших биржевых маклеров на Западном побережье. Я больше художник, если, конечно, создание видеоигр можно считать искусством. А если и нет, то какая разница? Деньги отличные, и в каком-то смысле я останусь молодым до самой смерти.

— У тебя достаточно денег в портфолио, чтобы позволить себе это, — говорит он, возясь с радио, отыскивая свой плейлист инди-альта на Spotify или как он там называется.

— Позвони мне, как только портфель достигнет семизначной цифры. Как только я там окажусь, я подумаю о G-Wagon.

— Это будет довольно скоро.

Что самое интересное? Он не преувеличивает. За год он увеличил мой капитал с пятидесяти до трехсот тысяч. Еще через год или два я присоединюсь к быстро растущему списку людей, которых мой младший брат превратил в миллионеров. У самого Нико капитал с восьмизначной суммой. Я бы сошел с ума, будь у меня столько денег, но Нико это почти не трогает. Он все тот же парень, пьет то же пиво, играет с нами в гольф каждое воскресенье и трахается с высокими, стройными, дерзкими брюнетками.

Вторая лучшая часть того, что у тебя есть нелепо богатый брат, который к тому же является твоим лучшим другом? Он разрешает мне ездить на его машинах. И, черт возьми, если G-Wagon еще не лучший из них. Двигатель ревет под капотом, звук глубокий, как рокот Везувия, когда я несусь по городу, игнорируя все ограничения скорости. Когда я срываюсь со светофора, колеса сердито вращаются, заставляя меня стонать от восторга.

Десять минут спустя я паркуюсь рядом с Dodge RAM Шона у загородного клуба. Я забираю клюшки с заднего сиденья, ключи пока оставляю на случай, если Нико решит, что хочет пива, а зверя оставлю до завтрашнего утра.

Нам не назначено играть до полудня, но два наших старших брата, Шон и Логан, ждут у бара с пивом в руках.

— Что вы хотите, ребята? — спрашивает бармен, глядя между мной и Нико.

— Принеси ему Corona, чувак. Я поведу, — говорю я, изображая спокойствие, хотя внутри я как ребенок, запертый на ночь на шоколадной фабрике, который может съесть все конфеты. Мы все автолюбители, но я, возможно, самый большой из них.

— У меня есть новости, — говорит Шон с тяжелым вздохом, и на его лице появляется загадочное выражение. — Но вы должны пообещать, что пока не пророните ни слова ни маме, ни папе, ни тройняшкам.

Не похоже на Шона хранить секреты от мамы, и, возможно, поэтому мы все трое киваем в унисон и без колебаний направляемся к столику у окна.

— Жги, — говорит Логан, снимая свою бейсболку, которую он всегда носит задом наперед, словно все еще учится в колледже. Он проводит рукой взад-вперед по своим коротким темным волосам, заставляя непокорные пряди подчиниться, а затем надевает кепку обратно. Какого хрена вообще было затевать эту затею? — У вас с Джеком все хорошо?

Тот же вопрос вертится на кончике моего языка и, вероятно, Нико тоже. Путь Шона и Джека был неровным. Со времен колледжа они то встречались, то расходились, но за последние несколько лет у них установились стабильные отношения. Вполне естественно, что мы втроем с затаенным дыханием ждем утвердительного ответа на вопрос Логана.

— Да, у нас все хорошо, расслабьтесь, — смеется он, и мы облегченно вздыхаем.

Это было немного театрально, но не без причины. Если Шон не может построить свои взрослые отношения, то ни у кого из нас нет шансов остепениться. Не то чтобы мы были готовы завести жен или детей, но однажды мы могли бы это сделать. По крайней мере, некоторые из нас. Нико, вероятно, будет трахаться с моделями до самой смерти, а Логана я легко могу представить женатым и разведенным не менее пяти раз до пятидесяти лет.

Тройняшки еще слишком малы, чтобы даже рискнуть предположить.

Через секунду губы Шона кривит ехидная ухмылка, еще больше снимая напряжение. Он поднимает левую руку, демонстрируя черно-золотой перстень с одним рядом бриллиантов на безымянном пальце.

— Он сделал предложение.

— Не может быть! — бубню я, привлекая внимание всех, кто сидит за соседними столиками. — Что? — Я смотрю на двух пожилых женщин. — Мой старший брат женится!

Их выражения превращаются в вежливые улыбки, когда они бормочут поздравления. Нико уже на ногах, похлопывает Шона по спине, а Логан заключает его в медвежьи объятия, едва не повалив на пол.

— Наконец-то! — говорю я, обнимая Шона. — Один готов… осталось шесть. Он не торопился.

Я помню тот день, когда Шон признался нам в своей ориентации. Он пригласил меня, Логана и Нико и усадил нас в своей комнате в общежитии, грызя ногти все время, пока мы болтали о занятиях, спорте и девчонках, пока он вдруг не проболтался: «Я гей».

Я никак не отреагировал.

Даже мама знала, что Шон гей, прежде чем он сам это понял.

Для семьи эта новость не стала сюрпризом. Я до сих пор не понимаю, почему он так нервничал, рассказывая нам. Мы же братья — всегда готовы помочь друг другу, что бы ни случилось. Неважно, насколько сумасшедшей становится жизнь. Конечно, у нас разные отношения друг с другом, но, независимо от наших повседневных взаимоотношений, мы рядом, когда это важно.

Я могу позвонить им вшестером посреди ночи и сказать, что убил кого-то, и они налетят на мой дом в считанные минуты, готовые избавиться от улик и сфабриковать алиби. Шон выкопал бы импровизированную могилу с завязанными глазами, потому что он коп, но он бы выкопал, без вопросов.

Мы познакомились с Джеком в тот же вечер и сразу же полюбили его. Все эти годы, когда они расставались, мы принципиально ненавидели всех остальных парней в жизни Шона, потому что Джек — тот самый парень для Шона, и это конец гребаной истории.

— А теперь объясни, почему никто не должен знать, — говорит Нико, откидываясь на спинку кожаного кресла и барабаня в левое ухо мелодию из AirPod, который он там держит.

— Потому что я должен был кому-то рассказать, иначе я бы взорвался! — буркнул Шон, все еще ухмыляясь. — Джек уехал по делам в Нью-Йорк на всю неделю. Я хочу отвезти его к маме и папе в следующие выходные, чтобы мы могли рассказать им все вместе. Это значит, что вы трое должны молчать до следующих выходных.

Следующие полчаса мы потратили на разработку плана мальчишника. Я готов поставить свою задницу на то, что это будет ночь, которую мы не запомним, если все идеи, которые мы обсуждали, оправдаются. В какой-то момент все превращается в повторение «Мальчишника в Вегасе», когда Логан ищет в гугле, где можно арендовать тигра. Жаль, что у Тайсона их больше нет.

— А вот и вы. — Джаред прерывает нас на полуслове. С приторной ухмылкой он останавливается у столика и лишь полуутвердительно кивает в нашу сторону, прежде чем перевести взгляд на Нико. — Пойдем, парень, нам нужно поговорить. — Он сжимает его плечо, направляя в сторону бара.

— О чем это он? — Шон зажмуривается, прожигая дыру в затылке Джареда жестким взглядом своих сузившихся глаз. — Ты знаешь, что в конце лета он должен возглавить Загородный клуб? Его отец уходит на пенсию, и теперь этот сукин сын будет владеть этим гребаным местом.

— В таком случае, готов поспорить, он хочет, чтобы Нико был негласным партнером. — Логан хлопнул пустой бутылкой Bud по столу и приступил к своему обычному ритуалу — отклеиванию этикетки. Тройняшки всегда выходят из себя, когда он это делает, говоря, что он сексуально неудовлетворен и должен переспать. — Он только и делает, что просит у Нико денег, — продолжает он. Что происходит с тем рестораном, который они собирались открыть? Кажется, «Оливковое дерево»?

— Насколько я знаю, работа все еще продолжается, — говорю я. — Они почти закончили перестройку. Понятия не имею, зачем Нико нужен ресторан. Он ничего не знает об управлении рестораном.

— Ему и не нужно. Он наймет профессионала и будет считать деньги, — усмехается Шон. — Это капиталовложение.

— Как будто ему нужно вкладывать еще какой-то гребаный капитал. Держу пари, он просто хочет иметь в своем распоряжении шеф-повара мирового класса, который будет готовить для него все, что он, блять, захочет.

— Для этого я мог бы просто нанять горничную с проживанием. — Нико возвращается с тремя бутылками пива и еще одной бутылкой воды для меня. — Вы оба ошибаетесь. Я диверсифицирую свои доходы на случай, если рынок рухнет или я перестану видеть то, что другие не замечают. И раз уж мы заговорили об этом, мне бы тоже не помешал гребаный отпуск, так что я ищу приличного биржевого брокера, если вы кого-нибудь знаете.

— Да, ты, — ухмыляется Логан, похлопывая его по спине. — И тебе действительно не нужно диверсифицировать свои доходы. Если ты когда-нибудь лишишься своего талисмана, у тебя будет дом стоимостью около двадцати миллионов. Думаю, ты будешь в полном порядке, брат. — Он встает, оставляя за собой груду обрывков этикеток. — Пойдемте, парни. Уже почти полдень.

Мы выходим на поле, и тема разговора сразу же переходит к нашим младшим братьям — Коди, Кольту и Конору. Они стали уговаривать Нико разрешить им переехать к нему, поскольку им исполняется восемнадцать и в сентябре они начинают учиться в колледже.

— У тебя шесть спален, — говорит Шон. — Этого более чем достаточно для тройняшек. Они хотят веселиться, Нико. Ты же знаешь, мама относится к ним так, будто им все еще десять.

— Может, потому что они ведут себя так, будто им десять, — говорит Нико, хватаясь за руль. — Я сказал им, что подумаю над этим, и я подумаю, но им нужно серьезно повзрослеть, если они хотят, чтобы я согласился.

— Как насчет пари? — спросил Логан, опираясь на свою сумку для гольфа. — Если я выиграю сегодня, ты позволишь им переехать к тебе на месячный испытательный срок, пока они не будут учиться.

— И что мне за это будет?

— Сомневаюсь, что тебе что-то нужно, но как насчет часов?

— Нет. Если я выиграю, ты заберешь тройняшек к себе на месяц.

Логан смеется, качая головой в знак решительного отказа.

— Да… забудь, что я говорил.

Они препираются еще какое-то время, и через три лунки я, как всегда, уже крупно проигрываю. Я никогда не считал себя любителем гольфа и не понимал, как это может быть интересно, но мне нравится проводить несколько часов с братьями вдали от их друзей, моих друзей и нашей обычной обстановки. Мы начали играть в гольф, когда Нико закончил колледж. Он самый молодой из нас четверых — ему двадцать шесть. Самый молодой и самый богатый.

А еще он тот, с кем я лучше всего лажу. Я на год старше, а Логану и Шону двадцать восемь и двадцать девять соответственно. И, разумеется, наша мама — воплощение Чудо-женщины… Четыре мальчика из года в год. Такие мальчишки, как и мы, — адская компания, дерущаяся, спорящая, а потом обвиняющая во всем тройняшек, когда они начали ходить.

Мама до сих пор считает, что это они вылили ведро красной краски в бассейн, а на самом деле это был я… и это была не краска, а искусственная кровь. Я хотела разыграть Логана, притворившись трупом. Я проплавал на поверхности бассейна целый час с закрытыми глазами, но когда он наконец нашел меня, то не стал прыгать в воду, чтобы спасти мою задницу. Он бросил в меня шезлонг. Ублюдок.

Звук приближающейся тележки наполняет теплый полуденный воздух, и это мгновенная пауза в нашей игре. Тележка останавливается, заставляя Логана и Шона обменяться любопытными взглядами. Мы с Нико уже ждали Талию здесь сегодня. Грязный рот Джареда пел ей дифирамбы, когда она вошла в Tortugo прошлой ночью.

Я знал ее имя, происхождение и краткую историю жизни еще до того, как подошел к ней в баре, но мне было любопытно, как много она о себе поведает. К сожалению, не очень много.

— Добрый день, — щебетала она, с трудом выговаривая «р». — Я Талия. Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — Она перекидывает свои темные локоны через плечо, оглядывая моих братьев, а затем поворачивается ко мне с натянутой улыбкой, которая достигает ее счастливых глаз. Они темнее моих, как жареный лесной орех.

— Ты здесь новенькая, детка, — говорит Шон, медленно подходя к ней. — Я расскажу тебе вкратце, пока тебя не окружили стервятники. Я — Шон. Это мои братья: Логан, Тео и Нико. Мы играем в восемнадцать лунок каждое воскресенье в полдень и быстро расходуем пиво, так что старайся встречать нас каждые полчаса.

Мой взгляд опускается с ее лица на пышное тело, обтянутое бежевой рубашкой-поло, и ниже — на манящие круглые бедра, упругие ягодицы и длинные гладкие ноги. На краю моего сознания мелькнул топ, который она надела вчера вечером, выставляя напоказ свою оливковую кожу. Я не мог перестать смотреть на нее всю ночь.

Похоже, сегодня не лучше.

Услада для глаз — так Джаред называет девушек из тележки. Он нанимает только молодых, симпатичных крошек, чтобы члены клуба были довольны. С Талией он точно попал в точку. Она экзотична. Ее нестандартная красота сияет, как чертов Александрийский маяк.

— Я позабочусь о том, чтобы вы не остались без напитков, — говорит она, огибая тележку и открывая холодильник в задней части. — Что вам принести?

— Воду, два Bud Lights и Corona.

Она поворачивается, давая мне прекрасную возможность полюбоваться ее задницей. Круглая, упругая… Держу пари, она бы завизжала, если бы я ее укусил. Не то чтобы я не замечал идеальное перевернутое сердечко после того, как увидел, как оно покачивается, когда она показала мне, как выглядит бег на каблуках. Я — парень, и изгиб ее бедер притягивает мой взгляд. Все мое гребаное тело притягивается к ней.

— Ты ужасно свежая для человека, который вчера выпил четыре кайпириньи, — говорю я, как можно непринужденнее.

— Ты когда-нибудь пробовал Ouzo (прим. перев. греческий виски)? — спрашивает она, выдыхая негромкий, мягкий смех, и в ее голосе звучит нотка восторга, когда она продолжает: — Греки обычно пьют его чистым, и мы пьем много. Четыре кайпириньи не сделают меня пьяной, не говоря уже о плохом самочувствии.

— Как тебе Ньюпорт? — спрашивает Нико, беря Corona, которую она протягивает ему, ее рука стреловидно выпрямлена, как будто она не хочет, чтобы он вторгался в ее личное пространство. — Держу пари, тебе нравится здесь работать. Европейские девчонки всегда зарабатывают на чаевых.

— Я люблю Ньюпорт, и чаевые здесь отличные, — признается она, ее тон сдержанный, намекающий на то, что она чувствует себя неловко рядом с Нико.

Большинство людей чувствуют себя так.

Шон тоже улавливает ее нерешительность.

— Полагаю, Кэссиди рассказала тебе несколько ужастиков о нас.

Талия качает головой, на щеках появляется слабый розовый румянец.

— Нет. Она ничего особенного не сказала. Только то, что вы четверо будете сегодня самыми послушными.

Чушь собачья. Но я должен отдать ей должное: она врет как профессионал — поддерживает зрительный контакт, сохраняет ровный тон голоса и язык тела. Если бы я не знал лучше, я бы ей поверил.

Истории Кэссиди — это жуть. В основном они выдуманные, но это неважно. Она ненавидит нас до глубины души. Она прыгнула в мою постель через час после нашего знакомства в одном из многочисленных баров города, а через неделю попытала счастья с Логаном.

Не тот порядок…

Она получила бы от Логана гораздо больше, чем от меня. Он был по-настоящему увлечен ею, и не в том смысле, что «взял и бросил». Они несколько раз встречались, и он пригласил ее на ужин, чего раньше никогда не случалось. Жаль, что он признался, что интересуется Кэсс вне спальни, только после того, как я сказал ему, что уже трахнул ее. Если бы он сказал мне раньше, я бы держал рот на замке, чтобы они сами разобрались в ситуации.

Знание о том, что твой брат трахнул девушку, которая тебе нравится, накладывает отпечаток на отношения.

Нет нужды говорить, что между ними ничего не вышло.

— О, детка, не делай этого, — упрекает Шон. — Я слишком хорошо знаю Кэсс, чтобы поверить в это, как бы правдиво это ни звучало. Первый страйк. Убедись, что не получишь три. Будет очень жаль, если тебя понизят в должности, детка. Чаевые не так уж хороши в течение недели.

Талия сводит густые брови вместе, губы слегка раздвигаются. Кажется, она готова откусить Шону голову, но в последнюю секунду передумывает, вскидывает плечи и становится выше. Раздраженная гримаса смягчается, превращаясь в хорошо отработанное нейтральное выражение, и она одаривает нас милой улыбкой, от которой мне хочется петь.

Отличные актерские навыки.

Огонь, горящий в ее глазах, выдает, что у нее в рукаве припрятано язвительное замечание, но она знает, что разевать рот на члена клуба — не самая лучшая идея.

— Я постараюсь. — Она садится за руль, стягивая короткую юбку. — Я вернусь через тридцать минут.

— Пусть будет двадцать, — говорит Нико, уже наполовину выпив свою Corona. — Сегодня слишком жарко.

Обычно он первым подкатывает к высоким темноволосым красоткам. К счастью для меня, вчера вечером он сказал мне, что Талия не производит должного впечатления, и он не трахается с ними, если они не вызывают у него интереса.

Мы возвращаемся к игре и новой теме.

— Чур, — говорит Логан срочным, отрывистым тоном. — Чур, я.

У меня в горле булькает ехидный смех. Наглый ублюдок. Он любит блондинок, так что я понятия не имею, во что он сейчас играет. К тому же, слишком поздно. Я был здесь первым.

— Она не в твоем вкусе, Логан. И правила дома — никаких ставок на цыпочек.

— Никаких ставок на цыпочек, — передразнивает он, отталкивая меня. — Хочешь ее? Попробуй отбить меня, брат.

Он животное, клянусь.

— Лучше бы ты повзрослел. — Шон издает отвратительный звук из глубины горла. — Неужели тебе не надоел бессмысленный секс? Пустой дом, пустая кровать, когда не с кем, блять, поговорить?

— Это говорит парень, который пять раз разрывал отношения с Джеком, чтобы ты мог, — Логан делает воздушные кавычки, вытягивая лицо. — Изучить другие варианты.

— Это было давным-давно. Мы прекрасно живем вместе уже четыре года. Я бы не променял то, что у нас есть, ни на какие члены. У вас троих было достаточно кисок, чтобы хватило на несколько жизней. Тебе не кажется, что пора повзрослеть? Найти жену, завести ебаную семью? Вам всем скоро исполнится тридцать.

Нико вскидывает бровь.

— Четыре года — это не скоро, Шон. Хочешь нас прокачать? — Он указывает на Логана. — Начнем со старшего и пойдем по нисходящей.

Должен признать, что Шон прав. Мне уже порядком надоело проводить вечера в одиночестве. Не то чтобы я осмеливался говорить эту правду, пока Логан и Нико находятся в пределах слышимости. Я никогда не переживу этого, так что… новая тема.

— Я заведу собаку.

— Если это не ротвейлер, да еще и мальчик-ротвейлер, я с ним нянчиться не буду, — говорит Логан, отрабатывая взмах рукой.

— Я бы никогда не попросил тебя. Я не такого высокого мнения о тебе.

Он снова отмахивается от меня, ухмыляясь.

— Чувство взаимно.

Мы болтаем о плюсах и минусах владения домашним животным, пока за минуту до того, как у Нико не заканчивается пиво не приходит Талия.

Теперь очередь Логана начинает следующий раунд. Быстрый, как молния, он достает тяжелую артиллерию, словно мы два стрелка в старом вестерне, и он таким образом опережает меня в борьбе за приз. Разве он не знает, что тот, кто делает первый выстрел, всегда умирает?

— Когда ты обычно занимаешься физическими нагрузками, сладкая? — спрашивает он, пуская в ход обаяние, которым, по его твердому убеждению, он наделен.

Я в этом не уверен. В смысле, сладкая? Да, потому что это не похоже на то, что он просто хочет трахнуть ее по-быстрому. Как он трахается с такими дерьмовыми фразами, ума не приложу.

— О, зависит от настроения, — щебечет Талия. — Обычно сразу после пробуждения. Это дает мне хороший заряд бодрости на весь день. — Она открывает его Bud Light. — Иногда перед сном, чтобы лучше спать.

Логан пожевал губу, прикидывая. Думаю, он понимает игру слов Талии только тогда, когда мы с Нико хихикаем. Она его раскусила. Логан не очень хорошо относится к самоуверенным женщинам. С другой стороны, огонь, горящий в ее темных глазах, еще больше располагает меня к ней. Она быстро соображает… качество, которое я, очевидно, нахожу привлекательным.

— Утром, да? — Он протягивает ей пятидесятидолларовую купюру, завернутую в визитную карточку, — стандартный ход Логана. Он знает, что большинство девчонок теряют свою сдержанность, как только видят надпись «Архитектурный директор», сделанную жирными золотыми чернилами. Архитекторы делают чудо, а Логан — лучший из них, по крайней мере, в радиусе ста миль. — Позвони мне, если понадобится помощь, сладкая. Сдачу оставь себе.

— Тебе стоит подумать об этом, Логан. Твой номер официально станет вторым в моем списке контактов. Когда придет время нести диван в мою квартиру, я позвоню.

Лицо Логана снова опускается. Способность Талии обращать его реплики против него самого каждый раз выбивает его из колеи, и это для него слишком сложно. Он оглядывается через плечо на Нико и меня с выражением оленя в свете фар.

Черта с два, чувак.

Я достаю свою карточку и протягиваю ее Талии.

— Если понадобится помощь в подъеме, звони мне. У Логана спину сведет при одной мысли о ручном труде.

— Спасибо. Как только я найду место, я позвоню. Мне прийти через полчаса?

— Звучит неплохо. — Шон отмахивается от нее и, положив мячик, отрабатывает свой удар, пока мы не перестаем слышать тележку.

В течение следующих трех часов Логан унижает себя, делая нелепые попытки ухаживать за Талией. Он не добивается ничего, кроме того, что каждый раз, открывая рот, роет себе могилу все глубже.

Это делает шоу интересным.

Я наполовину ожидал, что он уже махнет белым флагом, но он полон решимости доказать, что может заполучить девушку. А он не может. Особенно теперь, когда он сменил тактику. Вместо того чтобы флиртовать, он изо всех сил пытается заставить ее чувствовать себя неловко. Ему следовало бы остановиться на флирте. Талия уворачивается от пуль, отвечая остроумными репликами, при этом оставаясь вежливой и профессиональной. Ее напористость каждый раз ставит Логана в тупик.

Я чертовски впечатлен.

И заинтригован.

Она не просто красивая упаковка.