Солдатское сердце

НЕ ВЕРЬТЕ ИМ, ЛЮДИ!

О лагере оказалось несколько железнодорожников. К ним отношение особое. Их кормили лучше, они были одеты в теплые суконные куртки и грубошерстные серые брюки. Их не избивали, не посылали на тяжелые работы. Даже спали они на солдатских койках в казарме, где когда-то до войны размещалась воинская часть.

Петра Косенко тоже одели в черную куртку и серые колючие брюки. Утром обер-лейтенант привез его на легковой автомашине в небольшой поселок и разрешил посидеть возле часового у входа в кирпичный дом.

Петя сидел на лавочке и любовался сиренью. Уже весна. Сколько хороших воспоминаний нахлынуло вдруг, но через несколько минут гитлеровец вышел из дома и повел Петра на территорию краснокаменных казарм.

За низким кирпичным зданием на широкой спортивной площадке были выстроены одетые в черное люди разных возрастов. Человек сто, не меньше. По их недовольным лицам Петя догадался, что это не полицейские и не добровольцы из числа предателей, согласившиеся прислуживать фашистам. Они бросали колкие взгляды и на офицера и на Петра. Неприятно испытывать честному человеку молчаливое презрение. Позади строя стояли немецкие солдаты, держа наготове автоматы.

Не совсем чисто по-русски, искажая многие слова, но вполне понятно обер-лейтенант, который привел Петра, стал громко говорить перед строем, размахивая указкой:

— Я не могу обманывать вас. Все, что мы, немцы, говорим, — только правда и всегда точно. Германская армия делает еще одно последнее усилие, чтобы спасти Россию от коммунистов и присоединить ее землю к великой Германии. Война скоро закончится победой. Фюрер заверил нас, что в этом году упадет на колени вместе с Европой и вся Азия. Перед вами карта советско-германского фронта. Видите: близко наши войска от Ленинграда. Чтобы не терять напрасно солдат, мы отошли от Москвы. Но зато у нас в руках Украина, она кормит Германию, дает сырье, уголь. Скоро с Кавказа будем вывозить нефть. В Крыму отдыхают уставшие немецкие солдаты. Скоро весь мир узнает, как совершится чудо.

Офицер подал указкой сигнал, и солдат вывел перед строем Петю.

— Вот вам доказательство, — сказал фашист. — Этот мальчишка воевал на фронте против нас. О чем это говорит? Советская Армия иссякла, и на фронт гонят детей. Он потерял рассудок от ужасов войны, и мы лечим его…

Петя сразу догадался, зачем потребовался этот шантаж. Молчать будет — значит, говорить не может. Скажет что-то в оправдание — умалишенный. Но у Пети пока единственное оружие — слово.

— Все это враки! — крикнул он. — Советская Армия бьет фашистов! А что касается меня, то меня никто не призывал воевать. Я сам защищал и буду защищать Родину! А вас фашисты хотят заставить работать на них. Не соглашайтесь, не предавайте своей Родины! Нас в лагере узников много, фашисты морят, убивают нас, потому что бессильны заставить советских людей стать рабами. Нас можно убить, но покорить — нельзя никогда!

— Мы знаем, что ты был ранен в голову и пока нездоров, Петр Косенко. Но мы тебя вылечим. Уведите! — приказал офицер солдату. — Включайте!

— Не верьте им, люди! — надрывно крикнул Петя. Но его голос уже заглушил громкий шум из динамика. — Не верьте…

— Передаем призыв доктора Геббельса ко всем железнодорожникам оккупированной России. Многие освобожденные немецкой армией районы нуждаются в хлебе, топливе, медикаментах. Германии нужны уголь, нефть, руда. Помогите наладить работу железных дорог. От вас зависит жизнь ваших детей и братьев! За это обещаю вам…

— Не верьте! — еще раз крикнул Петя, когда они повернули за угол казармы, и тут же почувствовал тяжелый удар по голове. В глазах потемнело…

Он очнулся на цементном полу. Высоко под потолком окошечко. Слабый свет едва проникает через решетку и запыленное стекло. Стены мрачные, сырые. Петя хотел приподняться, но не смог оторвать присохший к полу окровавленный затылок.