Солдатское сердце

НА КУРСКОЙ ДУГЕ

Получив указания Ставки координировать действия Центрального, Брянского и Западного фронтов, маршал Жуков в завершающие дни подготовки войск к битве под Курском находился на Центральном фронте. Вместе с командующим этим фронтом Рокоссовским 2 июля 1943 года он выехал в дивизии 13-й армии, которой командовал генерал Пухов. День был жаркий, на небе ни облачка. Открытая легковая машина мчалась по грунтовой дороге, оставляя позади длинный хвост клубящейся черной пыли. Две машины с генералами и офицерами штаба и охраной чуть отстали, чтобы дождаться, когда развеется пыль, сквозь которую не видно было встречных машин. Шофер Бучин знал, что маршал любит ехать на высокой скорости, выжал более ста километров в час.

— Это танкисты 2-й танковой армии разбили дорогу в порошок? — спросил Жуков у Рокоссовского, когда проехала встречная машина.

— Думаю, что больше виноваты артиллеристы, — ответил командующий фронтом. — Танкистам я запретил идти по дорогам. Для них мы отвели другие пути и обочины.

— Правильно, — одобрил маршал. — Иначе они нам разобьют все дороги и наши резервы задохнутся, когда будут выдвигаться к фронту.

Жуков снял фуражку, щурясь от яркого солнца, он смотрел на заросшее бурьяном большое поле. Некому обрабатывать плодородные земли. Сорняк вырос, словно конопля, густой, высокий. Ходят солдаты, только штыки поблескивают на солнце, а самих не видно.

Здесь, где предполагается главный удар врага, расположились и 2-я танковая армия, и артиллерийский корпус Резерва Главного Командования, и много других артиллерийских частей. Не рискованно ли такое сосредоточение войск за счет ослабления других участков фронта? А вдруг противник изменит направление главного удара?…

О чем-то думал и генерал армии Рокоссовский. Его красивое волевое лицо выражало сосредоточенность, раздумье. Как много нужно знать, предвидеть, помнить командующему фронтом, в подчинении которого много армий, корпусов, дивизий, полков! Все предусмотреть, безошибочно решить, чтобы, отдавая приказ войскам, посылая солдат в сражение, не терзать себя мыслью, что где-то недоглядел, сделал ошибку.

Оба полководца прекрасно понимали, что предстоят ожесточенные бои и ошибки генералов и командиров могут обойтись дорого. Не случайно, выступая на заседании Военного совета фронта, Жуков указал, что главная задача всех командиров и политработников должна быть направлена на быструю подготовку надежных оборонительных рубежей, повышение боевой выучки войск, на воспитание у воинов глубокого сознания личной ответственности за судьбу Родины, ясного понимания решающего значения предстоящей битвы. Зная, что противник готовится применить много танков, в том числе тяжелые, типа «тигр» и «пантера», на всех фронтах по указанию Жукова командование организовало изучение боевых качеств и уязвимых мест этих машин, способов борьбы с ними. Подразделения истребителей танков укомплектовывались коммунистами и комсомольцами, опытными бойцами.

Проезжая мимо ореховой рощи в длинной балке, Георгий Константинович заметил возле кустарника большое скопление пушек. Приказал водителю подъехать к артиллеристам.

— Это что за выставка? — спросил он, не дав доложить подбежавшему к машине офицеру.

— Мой полк прибыл в указанный район, а меня в лес не пускают, негде поставить пушки! — отрапортовал майор. — Вот и спорим.

— Что же вы, товарищ майор, — резко сказал маршал, — первый день на фронте? Наломайте веток, закройте орудия, замаскируйте полк. И нечего спорить! Спорят кумушки у колодца.

Рокоссовский вышел из машины и подозвал к себе офицера из подъехавшей сопровождающей группы.

— Останьтесь здесь, проверьте весь лес, хорошо ли замаскированы войска. Предупредите командиров дивизий: полностью исключить движение днем по открытой местности, никаких занятий в открытом поле!

Жуков, услышав, о чем говорил Рокоссовский офицеру, дополнил:

— Вызывайте сюда командующего артиллерией фронта. Пусть он сам займется этим.

Осматривая позиции противотанковой артиллерийской обороны, Жуков и Рокоссовский обошли противотанковые рвы, траншеи и ходы сообщений, поинтересовались, где установлены мины, надежно ли укрыты и способны ли быстро занять оборудованные позиции отряды заграждений и противотанковые резервы.

Оба они отличались друг от друга не только по характеру, но и внешне. Жуков скуп на слово и улыбку, редко шутил, взгляд пристальный, в движениях нетороплив. Всегда строг. Предельно точен во времени. Он не терпел возражений, хотя не было случая, чтобы кого-то поспешно за малейшую провинность отдал под суд. Спорить и доказывать свою точку зрения, не имея веских доказательств, редко кто из его подчиненных решался.

Рокоссовский высокий подтянутый, лицо улыбчивое, любил шутить с равными и подчиненными, подкупал своей необыкновенной простотой в отношениях с людьми и умением быстро расположить собеседника к откровенному разговору. Константин Константинович презирал высокомерие и не любил, когда ему угождали. Как все генералы, он ходил в столовую штаба фронта, а когда торопился, садился за столик поближе к раздаточной и громко звал: «Маша, покорми побыстрее!» Официантка тут же бежала на кухню и несла командующему по своему усмотрению и первое и второе.

Неприхотлив к пище был и Жуков. Он обедал и ужинал, когда позволяло время, а часто обходился наспех бутербродом. Если садился за стол, то спрашивал у своего постоянного повара Николая Баталова.

— Ну, что можете предложить?

В тот раз обедали в одной из дивизий.

— Есть гвардейский борщ? — спросил неожиданно Георгий Константинович, когда закончил разговор с командиром дивизии.

Командир дивизии растерялся:

— Мы приготовили обед в штабе. Это не так далеко, — он посмотрел на генерала Рокоссовского, ища у него поддержки. — Обед обещаем хороший.

— Хороший обед будет после войны, — ответил Жуков. — А пока давайте какой есть.

Ужинать пришлось уже в штабе соседнего фронта — Воронежского, где в качестве представителя Ставки находился Василевский. Обстановка там назревала не менее сложная. По данным разведки, противник готовился к мощному удару. План гитлеровского командования незамысловат: нанести мощные удары с двух сторон и отрезать советские войска, а затем в образовавшийся широкий проход ввести танковые войска и двинуться в сторону Москвы…

Заместителю Верховного нужно было окончательно согласовать вопросы взаимодействия двух фронтов и вместе с начальником Генерального штаба решить, как использовать резервы, если противник сумеет прорвать нашу оборону.

К приезду Жукова в штаб Воронежского фронта прибыл командующий Степным фронтом генерал-полковник Конев. Маршалу нужно было с ним поговорить, посоветоваться. Хорошо укомплектованный, сильный Степной фронт разместился глубоко в тылу Западного и Центрального фронтов. Он был надежным щитом на случай прорыва противника. Войска находились в готовности к отражению противника и к выдвижению вперед для развития успеха.

В тот вечер Жуков и Василевский вместе с командованием фронтов выработали план: как только станет известно о переходе противника в наступление, не дожидаясь начала его артиллерийской подготовки, самим нанести мощный удар артиллерией и авиацией, подавить живую силу и огневые средства врага в момент выдвижения и заставить его или отказаться от наступления, или начать наступление ослабленными соединениями.

Решив все вопросы, маршал Жуков возвратился в штаб Центрального фронта.

Еще днем, рассматривая карту, на которой было обозначено размещение войск фронта, а сбоку вписано общее количество боевой техники у противника и у наших войск, Жуков сказал:

— Не мало! С таким количеством танков, — маршал подчеркнул карандашом цифру, — драться можно. Но для развития успеха… — Георгий Константинович тут же позвонил командующему Степным фронтом генералу Коневу: — Не обессудь, Иван Степанович, но немного коробочек (так по телефону называли танки) я у тебя заберу, если у Ватутина будет туго.

Конев начал было возражать, но Жуков настойчиво повторил:

— Если будет надо!

4 июля ночью Георгий Константинович разговаривал по специальному телефону с Василевским, который находился в штабе Ватутина. Василевский передал, что войска ведут бой с передовыми отрядами в районе Белгорода и что пленные подтверждают переход противника в наступление на рассвете 5 июля.

— Как было предусмотрено, — сказал Василевский, — готовимся к артиллерийской и авиационной контрподготовке.

Маршал Жуков тут же пошел в хату, где находились командующий Центральным фронтом генерал Рокоссовский и начальник штаба фронта генерал Малинин. Склонившись над столом, офицеры чертили графики и схемы. Командующий и начальник штаба стояли у раскрытого окна.

— Что нового? — спросил Жуков.

— Ночью не начнут, — уверенно ответил Малинин. — И авиация и танки ночью слабы.

Жуков с почтительностью относился к рассудительному, спокойному, хорошо подготовленному теоретически и обладающему большим опытом работы в штабах генералу Малинину, не раз убеждался в его безошибочных, основанных на расчетах и фактах, прогнозах.

— А когда?

— На рассвете, — ответил генерал.

— Ночь-то какая, а? — сказал Рокоссовский.

— Напоминает она мне, Константин Константинович, ту ночь, когда ты вел свой корпус в сорок первом навстречу противнику. Помнишь? — спросил Жуков.

— Еще бы, — ответил Рокоссовский. — Вот тогда бы нам на каждый корпус сотню «Т-34» и самоходных орудий…

— У тебя в корпусе было не меньше единиц, чем сейчас в двух танковых армиях…

— Вот именно, Георгий Константинович, были «единицы», а не боевые танки. Слабы старые машины.

Высокое начальство своим присутствием не внесло нервозности в работу офицеров и генералов. Они продолжали спокойно рассчитывать и чертить графики и схемы.

Командующий артиллерией фронта генерал Казаков в те часы находился на командном пункте артиллерийского корпуса, в котором насчитывалось около 700 орудий. Начальник штаба артиллерии полковник Надысев был здесь, в штабе фронта.

Стрелки старых ходиков, висевших на стене, прошли двойку. Пошел третий час. Хозяйские часы показывали время точно. Генералы, словно не доверяя своим хронометрам, сверяли время по ним.

Георгий Константинович сожалел, что днем, когда все было тихо, не поспал часок. В ушах стоял свист. Складки на лбу, идущие из-под бровей, и ямочка на плоском подбородке от усталости стали рельефнее.

— Пухов у телефона! — доложил начальник оперативного отдела.

Рокоссовский выслушал доклад и спросил:

— Из какой дивизии пленный?

Положив трубку, Рокоссовский повернулся к Жукову и облегченно, будто наконец-то дождались того, чего с нетерпением ждали все, сообщил:

— Немцы разминируют участки для прохода своих танков. Захвачен пленный сапер 6-й пехотной дивизии. Он подтвердил готовность войск противника к переходу в наступление в 3 часа утра. Что будем делать? Докладывать в Ставку или дадим приказ на проведение контрподготовки?

— Время терять не будем, Константин Константинович, — сказал маршал. — Отдавай приказ, пусть ударит артиллерия, как предусмотрено планом.

Георгий Константинович Жуков посмотрел на свои часы, потом глянул на ходики. Они тоже показывали 2 часа 20 минут.