Солдатское сердце

НА ДНЕПРЕ

Маршал Жуков полагал, что продолжать наступление к Днепру без передышки и без предварительной подготовки войск фронтов не следует. После тяжелых боев на Курской дуге войска ослабли. Но Ставка настаивала быстрее выйти на Днепр и на реку Молочную, чтобы не дать фашистам превратить Донбасс и Левобережную Украину в пустынный район.

Возвратившись в район боевых действий, Жуков советовался с командующими фронтами генералами Коневым и Ватутиным, обсудил с ними возможности войск и, еще до получения директивы из Москвы, наметил направления ударов. В разговоре с генералами он высказал мнение: неплохо бы собрать совещание лучших воинов фронта, поговорить с ними об опыте боев, послушать самих героев сражений, узнать о настроении солдат.

Через три дня были собраны снайперы, пулеметчики, артиллеристы, танкисты, летчики, саперы, связисты, воины тыла двух фронтов. На многочисленном совещании присутствовали все члены военных советов фронтов, начальники политических отделов и управлений. Как и положено на ответственном собрании, да вдобавок руководит которым высокое начальство, все шло по-деловому и приподнято-торжественно: доклад о положении на фронтах, выступления представителей частей, горячее слово воинов, которые клялись не жалеть жизни для разгрома врага. Здесь же состоялось вручение орденов и медалей героям — участникам совещания.

Выступил на совещании и маршал Жуков. Он говорил, как всегда, тепло и приветливо:

— Маршал тоже солдат. Вот и поговорим, друзья, как солдаты. Вы все знаете, что мы будем продолжать бить врага, пока не добьем в самом Берлине! (Тут воины стали аплодировать, послышались радостные возгласы.) Но я не призываю вас митинговать. У меня к вам вопрос: скажите честно, вы и ваши боевые друзья очень устали или мы еще можем бить фашистов без передышки? Подумайте: впереди Днепр, Киев, сильные укрепления гитлеровцев. Какое ваше мнение, товарищи солдаты?

Сначала послышался слабый ропот, потом с последних рядов поднялся пожилой солдат, не моложе самого маршала, и сказал:

— Дозвольте мне доложить, товарищ заместитель Верховного Главнокомандующего?

— Говорите, послушаем, — ответил Жуков. — Идите поближе.

Солдат пробрался сквозь тесно сидевших воинов, подошел к маршалу и заговорил громко, чтобы слышали все:

— У нас, товарищ Маршал Советского Союза, такое мнение: ежели нам дадут приказ, то мы думать не посмеем — устали или не устали. Вперед, и только!

Раздались дружные аплодисменты, но солдат поднял руку, призывая к тишине.

— Мы знаем, что нужно быстрее освободить всю нашу Советскую землю, которую топчет враг. Но вы хотите знать наше откровенное солдатское мнение? А наше мнение такое: боеприпасов у нас маловато. Это раз. И в небе он опять злобствует, значит, и самолетов наших мало. Это два. А еще доложу вам, товарищ маршал, поредели у нас роты. Надо бы из освобожденных районов призвать молодежь.

— Ну, а еще что? Не стесняйтесь, старина, — подбодрил Жуков. — Хорошо говорите, думаю, что наши мнения сходятся.

— И машин не мешало бы, товарищ маршал. Немец удирает порой так, что догнать его не можем. Без машин плохо, отстаем.

— Сколько вам лет? — поинтересовался Жуков.

— К полсотне близится, товарищ маршал. На Халхин-Голе воевал.

— Давно на фронте?

— С первых дней. В ополчении сначала был с сыном. Сын погиб, а меня пуля пока обходит.

Солдат говорил об этом, словно о каком-то обычном деле, даже улыбался, расправляя льняного цвета усы. А Жуков вдруг посуровел, складка на переносице стала глубже. Он подошел к солдату и сказал:

— Сердечное спасибо тебе, богатырь. Не сердись, но я думаю, что меня поддержит Военный совет, если мы отпустим тебя домой. Ты свое дело сделал. Повоевали, спасибо. Мы теперь уже можем заменить ветеранов молодыми воинами, а без таких, как вы, там, — маршал указал большим пальцем через плечо, — трудно. Я видел, как работают женщины в поле. Очень тяжело им. Сами впрягаются в плуг. Иди, старина, с честью домой, помоги колхозу.

— Правильно, — поддержал маршала Жукова генерал Конев. — Постепенно надо отпускать всех ветеранов двух войн. Они это заслужили.

В это время к Жукову подошел офицер и доложил, что его просит к телефону Василевский. Звонит с Юго-Западного фронта.

Жуков поблагодарил солдат за откровенный разговор и тут же ушел на узел связи.

Вскоре фронты, действия которых координировал Жуков, начали наступление. Задача: быстрее захватить западный берег Днепра и Десны.

23 сентября, взяв Полтаву, левофланговые войска фронта Конева вышли к могучему Днепру. В районе Великого Букрина плацдарм захватили войска 3-й гвардейской танковой армии и некоторые дивизии 40-й и 47-й армий. И хотя немецко-фашистские войска всеми силами стремились спихнуть с этого плацдарма полки и дивизии Советской Армии, был дан приказ держаться крепко, и Жуков посоветовал командующему срочно подбросить туда еще несколько дивизий.

Армия генерала Чибисова захватила плацдарм севернее Киева в районе Лютежа.

Сильное сопротивление врага встретили при форсировании Днепра войска Степного фронта. Жуков лично выезжал к Коневу на КП и вместе с ним наблюдал за ходом боя, советовался с командующим, отдавал распоряжения о переброске войск авиации с одного фронта на другой.

Помогая командующим фронтами Коневу и Ватутину, он постоянно держал связь с Южным и Юго-Западным фронтами, где представителем Ставки был Василевский.

К концу сентября советские войска успешно форсировали Днепр на участке протяженностью более 750 километров и устремились дальше на запад.

Воронежский фронт стал теперь именоваться 1-м Украинским, а Степной — 2-м Украинским.

С участием маршала Жукова был разработан план дальнейших действий. Сосредоточив главные силы на Лютежском плацдарме, решили одновременно начать наступление с другого — Букринского плацдарма, чтобы противник подумал, что главный удар наносится оттуда. Враг клюнул и стал перебрасывать к Великому Букрину дополнительные силы, в том числе резервную танковую дивизию СС «Рейх».

После введения в направление главного удара 3-й гвардейской армии войска 38-й армии генерала Москаленко и танковый корпус генерала Кравченко освободили Киев. Верховному Главнокомандующему была дана телеграмма:

Вместе с советскими войсками в боях за Киев принимала участие Чехословацкая бригада, которой командовал полковник Людвик Свобода.

В то же утро вместе с Военным советом фронта в Киев выехал маршал Жуков. Давно ли Георгий Константинович был в цветущей столице Украины, командуя Киевским Особым военным округом, любовался его многовековой архитектурой, видел радостных, оживленных тружеников-киевлян? А теперь здания превращены в руины, истощенные жители, перенесшие страшную фашистскую оккупацию, похожи на узников. Лишь глаза горят от счастья, что теперь они свободны!

Машину обступили женщины и дети. Все наперебой хотели что-то сказать, но разобрать слова было трудно. Люди протягивали руки, кричали, смеялись и плакали. И вдруг через толпу пробился молодой человек. Виски седые, на лбу большой шрам. Вцепившись руками за борт открытого автомобиля, он старался перекричать всех, хотел, чтобы маршал обратил на него внимание. Жуков, услышав знакомый голос, пристально посмотрел на человека.

— Товарищ маршал! Георгий Константинович! Это я, Косенко… Не узнали?

Маршал еще не верил своим глазам, еще сомневался, не ошибся ли? Не торопился заговорить с ним.

— Где мой отец? О матери не слышали? Где они, товарищ маршал? — Петр моргал глазами, слезы текли по щекам. — Вот, видали, как они расправились со мной? Но я не сдался! Я не предал!

— Откуда ты, Петя? — спросил наконец Георгий Константинович, убедившись, что это действительно сын Косенко.

— Я прошел много лагерей, а под конец вырвался и сражался с оружием в руках… Был подпольщиком, партизанил…

Маршал потрогал руку Петра. Одни кости. Глянул ему в глаза, и младший Косенко понял, что отца он уже никогда не увидит.

— О матери слыхал что-нибудь? — спросил маршал.

— Ничего. Все эти годы я был в лагере. Фашисты пытались сделать из меня предателя, чтоб всему миру показать: смотрите — сын боевого генерала предал отца, отрекся от комсомола. Не вышло! Дайте мне оружие, товарищ маршал, пошлите на фронт. Я им отомщу!

Маршал повернулся к адъютанту:

— Отправьте сына генерала Косенко немедленно в госпиталь. А потом, — Жуков посмотрел на Петра, — непременно будешь воевать и сам отомстишь им за себя, за отца, за мать и сестру…

Успехи на фронтах следовали один за другим. Наращивая усилия, советские войска шли на запад. Враг отходил.

В середине декабря маршал Жуков был вызван в Ставку. Сев в самолет и опустившись в мягкое кресло, Георгий Константинович почувствовал, как устал, ведь он с апреля месяца находился в районе напряженных боевых действий. Закрыв глаза, вспомнил о Петре Косенко:

— Надо поинтересоваться, как там дела у сына Косенко? Где он?

— Хорошо, товарищ маршал, проверим, — ответил адъютант.