Солдатское сердце

КРАСНОАРМЕЕЦ КЛОКОВ УХОДИТ В ПАРТИЗАНЫ

Ночь была так темна, что в двух-трех шагах ничего не видно. Ни в одном окне не было света. В городе кое-где раздавались одиночные выстрелы. Петр Клоков пробирался по темной улице, и ему казалось, что справа и слева не развалины домов, а нагромождение диковинных скал и огромных камней. В обеих руках он держал пистолеты.

Иногда где-то далеко темное небо вспыхивало кровавым заревом, которое мгновенно гасло, а потом доносился глухой раскат пушечного грома. Стреляла дальнобойная пушка. Вдруг впереди взметнулось брызгами желтое пламя и раздался оглушительный взрыв. Горячей волной Петра швырнуло к столбу. Он больно ударился головой. С чердака застрочил автомат. Клоков бросился в темноту, наткнулся на низкую металлическую изгородь, и, когда еще раз блеснуло пламя, он увидел, что находится перед огромным костелом. После взрыва снаряда послышался басовитый гул колоколов. Какое-то непонятное чувство страха охватило Петра, и он побежал вдоль высокой стены и оказался в узком проходе на каменных ступеньках. Снова взрыв снаряда. И снова гул колоколов. «Пережду обстрел», — решил Клоков и спустился еще на десяток ступенек. Массивная чугунная дверь оказалась открытой. Петр сделал два осторожных шага. Тяжелый запах сдавил грудь. Еще один взрыв потряс весь подвал, и разноголосый мощный звук колоколов зазвучал словно в огромной бочке. Взрывная волна воздуха и удушливого дыма закрыла за Клоковым массивную дверь.

— Кто здесь? — спросил Петр и не узнал своего голоса.

Тишина. Даже эхо не отозвалось. Значит, помещение не велико. Он сделал еще шаг вперед и наткнулся на высокий стол. Нащупал руками что-то большое и холодное. Пошарил по карманам, нашел спички. Чиркнул и тут же увидел справа, слева, впереди каменные чугунные гробницы. Поднял руку с горящей спичкой кверху, и теперь отчетливо стало видно, что гробницы разных размеров и все открыты, крышки их в беспорядке сдвинуты и опрокинуты, кости разбросаны. Очевидно, кто-то искал в этом склепе драгоценности.

Спичка погасла, и Клоков, поддавшись чувству страха, попытался отсюда бежать, но дверь не поддавалась его усилиям, не открывалась. Здесь можно было задохнуться. Клоков всей массой своего тела опять надавил на дверь, но не осилил ее. И вдруг он услышал, как щелкнула металлическая задвижка, и дверь, скрипя, легко отворилась.

Взбежав по ступенькам вверх, он вытащил из кармана пистолет и готов был выпустить всю обойму в эту затхлую темноту, но его упредил дрожащий женский голос:

— Не надо стрелять в старую женщину. Я открыла тебе дверь склепа. Может быть, и твоя мать вот так, как я, спасается от смерти, — она с трудом перевела дыхание, — а из города выбирайся до рассвета…

Клоков оказался в этом городе, пытаясь найти кого-нибудь из семьи генерала Косенко, но это было уже невозможно. Он понял, что нужно как можно быстрее уходить на восток, откуда доносится гром пушек…

В одном хуторке Клоков зашел в небольшой, приземистый домик. Очень хотелось есть. Не дадут ли кусочек хлеба?

Старушка поставила на стол миску кукурузной похлебки и недовольно посматривала, как гость торопливо опустошал содержимое миски.

В дом вошел усатый молодой человек и, удивленно посмотрев на Петра, тут же вышел.

— Хозяин? — спросил Петр.

— Ныне все хозяева, — ворчливо ответила старушка. — Хозяин мой умер, а сын в Красной Армии.

Когда Петр уходил, в мрачных сенцах его окликнул знакомый голос:

— Куда же, Клоков?

— Алексей? — он узнал водителя из хозвзвода своего полка.

— Ступай, ступай, я-то дома…

— Гад ты! Скажи хоть, где наши, куда отошли?

— Драпанули, а не отошли. Баста! Всем теперь конец. Как говорят, слазь, переменяется власть.

— Пристукнул бы я тебя, да мать жаль.

За огородом его догнала ворчливая старушка.

— На, сынок, хлебца на дорогу. А тот вовсе не сын мне… Прячется, подлец.

— Спасибо, мать. Не право мое пристрелить его, но время придет…

Больше месяца Петр Клоков бродил по селам и лесам, пытаясь выйти к своим войскам. Он находил в селениях друзей, которые готовы были помочь ему продуктами, предоставляли ночлег, указывали безопасную дорогу. Однажды в лесу он встретил человека в штатской одежде, который сперва, наставив автомат, заставил его поднять руки, а потом, расспросив, кто он, откуда идет и зачем, привел Клокова в партизанский отряд. От него потребовали написать на листе бумаги номера частей дивизии, армии, фамилии командиров, которых он знает лично или слышал о них. Клоков понимал, что все это нужно, чтобы удостовериться, не шпион ли он, подосланный фашистами. И тогда он решил начать изложение своей службы в дивизии Косенко с того времени, когда ему удалось увидать лично Жукова.

Когда командир отряда прочитал все, что написал Клоков, то очень удивился:

— Мил человек, так у нас же в отряде жена Косенко Зоя Петровна и его дочь Октябрина. Выходит, ты знаешь их?

— Конечно, знаю! Где они? Здоровы? Представьте меня им, — попросил Клоков.

Невысокого роста, в военных брюках и в гимнастерке, Зоя Петровна казалась слишком молодой, чтоб иметь такого сына, как Петр Косенко. Клоков немного смутился, когда увидал ее, и начал издалека:

— Извините, я немного знаю генерала Косенко, помню, как однажды к нему на охоту приезжал генерал армии Жуков.

— Да, было такое дело, — настороженно сказала Зоя Петровна. — Об этом приезде потом в дивизии знали многие.

Петр Клоков рассказал все, что знал, все, что видел.

Зоя Петровна долго молчала. Затем тихо его попросила:

— Никому об этом не говорите. Ничего не должна знать Октябрина…

Она подозвала командира отряда.

— Этот красноармеец действительно из армии Косенко, могу за него поручиться.