Солдатское сердце

НЕОЖИДАННОЕ НАЗНАЧЕНИЕ

Декабрь 1940 года на Украине был на редкость снежным. На улицах и площадях Киева громыхали грузовики с приделанными впереди снегоочистителями, сугробы на трамвайных линиях жители расчищали лопатами, а в помощь железнодорожникам командующий войсками Киевского Особого военного округа выделил несколько полков. Если бы не красноармейцы, движение поездов приостановилось бы на много дней. И в тот час, когда позвонил народный комиссар обороны Маршал Советского Союза Семен Константинович Тимошенко, над Киевом кружилась снежная карусель. Из окна кабинета Георгия Константиновича не было видно противоположного дома. Так сильна была метель.

— Ну, как дела? — спросил нарком. Он всегда начинал разговор с этого «традиционного» вопроса.

— Воюем со снегом, — ответил Жуков.

— Не один ты воюешь. В Тамбовской, Рязанской и других областях снегу намело выше крыш. Поезда стали в пути. Несколько дивизий «воюют» с дедом-морозом. Но я по другому вопросу: запиши тему своего доклада.

Георгий Константинович, как всегда, если звонил нарком, держал наготове карандаш и блокнот.

— Слушаю.

— Пиши: «Характер современных наступательных операций». Записал?

— Да, записал. Но пока ничего не ясно. Зачем, когда, перед кем читать доклад?

— Через несколько дней вызову в Москву и все узнаешь. А пока готовь доклад. Постарайся отразить в нем весь своей боевой опыт.

Прошло несколько дней, и пришло срочное указание:

Самолеты из-за сильного повсеместного снегопада не летали, и пришлось выехать поездом.

Генерал армии Жуков ехал в отдельном купе один — в пути следования его не покидала мысль о докладе. Вспомнил совет наркома: «отразить боевой опыт». Перечитал вновь начало доклада. На нескольких страничках Георгий Константинович писал о том, что первого сентября 1939 года Германия напала на Польшу, а в ответ на это Англия и Франция объявили войну Германии. Сделал пометку: «Нет, не ради спасения Польши, а из-за боязни усиления Германии как империалистического конкурента». Сначала написал: «Свою шкуру спасают», потом зачеркнул и ровным почерком вывел: «Найти цитату Ленина по этому вопросу».

Империалистический лагерь, разделенный на враждующие группировки, искал в смертоубийственной войне выход из резко накалившейся обстановки. Во главе этих группировок, как и в первую мировую войну, стояли с одной стороны — Германия, с другой — Англия и Франция. Но тут следует иметь в виду одно чрезвычайно важное обстоятельство: в первую мировую войну на всем земном шаре господствовал капитализм, между тем вторая мировая война созрела и началась в условиях борьбы двух противоположных общественно-экономических систем. Уже более двух десятков лет, говорилось в докладе, растет и крепнет социалистическая страна рабочих и крестьян — Советский Союз. Число сторонников социализма увеличивается. Ведущим державам коалиции не удалось объединить своих усилий в борьбе против СССР. Их сговору мешает политика мира нашей страны, ленинская политика мирного сосуществования государств с различным общественным строем. Советский Союз никому и никогда не угрожал и не угрожает, и втянуть его в войну можно, только напав на него. Пока между капиталистическими странами идет потасовка, но главнейшая их цель — нападение на СССР.

Георгий Константинович в своем докладе разоблачал гитлеровскую ложь о том, что Германия напала на Польшу из-за отказа Польши передать Германии вольный город Данциг (Гданьск) и предоставить ей право построить дороги в Восточную Пруссию. Это не так. Германия захватывает соседние с нами страны для того, чтобы приблизиться к нашим границам.

Он дважды прочитал начало доклада и отложил в сторону листы. Долго вглядывался в мутную мглу за окошком, продолжал думать: «А может быть, кто-нибудь прочтет на этом совещании доклад о международном положении, и тогда мне не нужно залезать в эти сложные дела. Лучше сразу начать о том, что война современная — это война техники, война моторов. Но главной, решающей силой остается человек, овладевший боевой техникой и военным мастерством! Дальше нарисовать картину, какой по размаху может быть современная война».

Поезд остановился на разъезде. Возле стоявшего неподалеку эшелона толпилось много военных. На платформах укрытые чехлами пушки. Снег засыпал их настолько, что генерал армии не сразу мог узнать новые, поступившие в то время на вооружение гаубицы.

Жуков взял в руки доклад.

«Зачем нужен мой боевой опыт, о котором сказал нарком обороны? Теперь армия уже совершенно не та, какой она была в дни гражданской войны, когда я командовал кавалерийским эскадроном и полком…» Современные войска отличаются и от тех, которые сражались на Халхин-Голе, хотя прошло немного — один год. Да и условия боевых действий, которые могут возникнуть, и противник, с которым придется сражаться, совершенно иные. Нельзя опираться в современной войне и на опыт освободительного похода Украинского и Белорусского фронтов в сентябре 1939 года, когда за девять дней войска Красной Армии спасли от фашистского порабощения 12 миллионов человек. Граница Советского Союза отодвинулась на 250—350 километров. Но ведь это была не война, а ввод войск, марш-бросок. Так же бескровно войска Красной Армии, встречаемые населением с цветами, освободили Бессарабию и Северную Буковину летом 1940 года. И хотя, командуя Южной группой войск, он блестяще осуществил этот освободительный поход, сейчас ему было ясно, что предстоящая война с фашистской Германией начнется с кровавых столкновений. «Таким образом, — подумал он, — опыта ведения войны с такой сильной армией, оснащенной современным оружием, у меня тоже нет. Да и только ли в опыте дело?»

Война, которую ведет фашистская Германия со своими соседями, жестокая. Армии Гитлера, выдвигаясь к нашей государственной границе, рушат на своем пути все. А Гитлер глаголет о ненападении на СССР. Это ложь! Фашисты готовятся к сражению с нами. Такой войны на планете еще не было. О каком же опыте можно говорить? Георгий Константинович еще раз заглянул в доклад. Вместо десятка страниц он написал:

Георгий Константинович откинулся на спинку дивана, положил в папку рукопись доклада и, закрыв глаза, представил мысленно ту обстановку, которая может создаться, если начнется война. Враг непременно будет стремиться к полному разгрому Красной Армии. Следует ожидать сильных ударов танков и авиации. Мы должны не только выстоять, но и взять инициативу в свои руки. «Нам слишком много требуется, чтобы наступать. Но обязательно нужно наступать, крушить врага, не ждать его ударов. А что обеспечивает успех в наступлении? Мощная артиллерия, танки с хорошей лобовой броней и вооружением, авиация и, конечно, пехота, обеспеченная средствами передвижения.

Если я буду читать доклад по написанному, то ничего из этого не получится, — решил Георгий Константинович. — Нужно докладывать по схемам, это не только более доходчиво для тех, кто слушает, но и сам чувствуешь аудиторию, видишь, как воспринимают люди твои слова».

Так и сделал. Взяв указку, Жуков подошел к схемам. Зал, в котором сидели генералы, командиры высших рангов, политработники из военных округов, начальники отделов Генерального штаба, замер. Георгий Константинович неторопливо прошелся вдоль вывешенных схем и карт, проверил, все ли на месте, затем повернулся лицом к залу и начал говорить четко, громко и убедительно, указывая на схемах цифры, означающие предполагаемое количество боевой техники врага и направления ударов противника и контрударов Красной Армии.

На груди коренастого генерала армии поблескивали Золотая Звезда и три ордена, которыми был награжден Георгий Константинович за военные заслуги перед Родиной и проявленное мужество.

Докладчик упоминал и опыт прошлых войн и сражений, но больше говорил о том мастерстве войск и выводах штабов, которые получены на последних маневрах в военных округах, о характере современных операций. Георгий Константинович умел найти самое ценное из прошлого и настоящего армий и применить все положительное в своей собственной военно-практической деятельности. Военной академией Жукова была преданная, безупречная служба Родине.

Доклад Георгия Константиновича Жукова оказался самым интересным, доходчивым и обоснованным из всех прочитанных докладов на том совещании высшего командного и начальствующего состава Красной Армии. Крупный военный теоретик, видный военный деятель, впоследствии начальник Генерального штаба, Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников сказал: «Подобного доклада я не слушал. Превосходно!»

Затем в Генеральном штабе была проведена военная игра на картах. Впервые игра такого масштаба и такой тематики. На ней для участников создавались неожиданные воображаемые условия, как в настоящей войне. Войсками «синих» командовал Жуков, а «красными» — командующий войсками Белорусского военного округа генерал Павлов. Расстановка «синих» и «красных» была примерно такой, как она оказалась в начале Великой Отечественной войны. «Красным» пришлось в весьма трудных условиях сдерживать натиск «противника». «Синие», располагая значительно большим количеством войск и боевой техники, «вторглись» далеко в пределы СССР.

Правильность действий войск на этой игре доказывалась математическими расчетами. Лучше получалось у «синей» стороны. Штаб более точно учитывал количество войск, их оснащение новой техникой, правильно оценивались решения командиров. Ошибся — значит, понес поражение.

После окончания игры нарком обороны маршал Тимошенко, руководивший игрой, приказал командующим сторонам Павлову и Жукову провести разбор игры, отметить в своих докладах недостатки и положительные моменты в действиях обеих сторон. Это заключительное совещание состоялось в Кремле. На нем присутствовали руководители Наркомата обороны, Генерального штаба и военных округов. Были приглашены члены Политбюро.

Общую оценку руководителям и участникам военной игры давал начальник Генерального штаба генерал К. А. Мерецков. Он отмечал, что «синяя» сторона оказалась сильнее. У нее больше самолетов и танков, лучше создана группировка сил. Но И. В. Сталину не понравилось восхваление преимуществ «синих», и он несколько раз сделал замечание Мерецкову, сказав, что на войне важно не только арифметическое большинство. «Красные» защищают свое социалистическое Отечество, они будут сражаться героически.

Когда было объявлено: «Кто хочет высказаться?» — Жуков стал прикидывать в уме план выступления, но не торопился попросить слова.

Первым выступил нарком обороны Тимошенко, затем — Павлов. Сталин спросил у Павлова: «В чем кроются причины неудач действий войск «красной» стороны?» Павлову следовало смело и правдиво доложить о недостатках в размещении наших приграничных войск, указать на отсутствие необходимых резервов и на некоторое отставание в техническом оснащении наших войск, а он ответил, что в игре так бывает, что кто-то кого-то бьет.

Сталина ответ не удовлетворил, и он заметил:

— Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось.

После Павлова попросил слова Жуков.

Он говорил о целесообразности и полезности проведенных учений, подверг критике строительство укрепленных районов в Белоруссии, отметил, что рубежи для строительства выбраны слишком близко к границе и они имеют невыгодную оперативную конфигурацию. Это позволяет противнику выйти в тыл всей нашей Белостокской группировке. Укрепленные районы долго не продержатся, они простреливаются артиллерийским огнем.

Командующему войсками Белорусского военного округа Павлову критика не понравилась, и он с места бросил реплику: «А на Украине они строятся правильно?» На это Жуков ответил, что он не выбирал рубежи для строительства, но полагает, что и там надо бы строить укрепленные районы подальше от границы.

В заключение говорил Сталин. Он отметил хорошее выступление Жукова и сказал, что Георгий Константинович подходит к решению военных вопросов с позиций государственных, а не личных, поэтому он правильно критиковал недостатки в обороне наших государственных границ и в развитии войск армии.

Умелые действия и правильные решения в проведенной военной игре и особенно деловое выступление Жукова еще больше подняло его авторитет в глазах наркома и членов Политбюро.

На следующий день Жуков был вызван в Кремль. Шел он со смущенным чувством и был готов ко всему, но не к тому, что услышал.

Решением Политбюро он был назначен на должность начальника Генерального штаба.

Неожиданное назначение на высокую должность смутило Георгия Константиновича. Он никогда не думал о переходе на штабную работу и считал себя не подготовленным быть начальником Генерального штаба — «мозгом» Вооруженных Сил. Опыта руководства штабом он не имел. Даже командуя военным округом, он весь отдавался делу подготовки к защите Родины армий, корпусов, дивизий, полков и не вникал во все многочисленные функции штаба. Несравним и сам объем задач, который решает Генеральный штаб. Знал Жуков и о том, как трудно будет ему руководить Генеральным штабом в этот бурный период роста Вооруженных Сил и подготовки страны к отражению нападения фашистской Германии, о котором говорилось на совещании. Георгий Константинович уже слился в единое целое с Киевским военным округом, полюбил его и много сделал для повышения боеспособности войск. Ему не хотелось расставаться с боевыми друзьями.

Обо всем этом он лишь подумал, но выдвинуть эти доводы, для того чтобы Политбюро не назначало его начальником Генерального штаба, не мог. Он высказал лишь одно сомнение: не служил раньше в штабах, всегда был в строю, а поэтому вряд ли сможет руководить Генеральным штабом. Скромность украшает человека. Его сомнение не было принято во внимание и уже не могло повлиять на принятое решение.

Возражать или доказывать было уже поздно. Да и мог ли коммунист Жуков не подчиниться решению Политбюро Центрального Комитета партии!

Это приказ.

Приказы не могут учитывать желания солдат. Полемика и выдвижение личных причин здесь неуместны. Беспрекословно повиноваться — судьба каждого военного, принявшего присягу. И это в равной мере относится и к рядовому воину и к генералу. Жуков умел требовать, умел и подчиняться. Только где-то глубоко в сердце что-то защемило: все же это назначение слишком неожиданно.

Георгий Константинович вышел из Кремля на Красную площадь. Не торопясь направился вдоль Мавзолея Ленина к Александровскому саду. Шел пешком в Генеральный штаб, чтобы представиться народному комиссару обороны. Под ногами похрустывал снег. Словно перекликаясь между собой, отрывисто подавали гудки автомобили, доносилась музыка из репродуктора, установленного на Манежной площади. Навстречу ему нескончаемым потоком, подгоняемые морозцем, торопливо шли люди. Среди них было немало военных. Как требовал новый устав, они отдавали честь генералу, переходя на строевой шаг. Один из военных оказался похожим на сослуживца Георгия Константиновича — Минюка, начальника штаба 4-й Донской казачьей кавалерийской дивизии, которой Жуков некогда командовал.

Находясь под впечатлением только что объявленного решения о своем новом назначении, Георгий Константинович вспомнил первый разговор со своим начальником штаба.

Было это в городе Слуцке в 1935 году и тоже в декабре. В кабинет командира дивизии Жукова вошел невысокого роста, худощавый, с хорошей командирской выправкой майор и, прищелкнув шпорами, доложил, что приказом наркома Ворошилова он назначен начальником штаба дивизии. Георгий Константинович знал, что майор с неохотой принял повышение.

— Я слышал, вы не хотели ехать ко мне в дивизию. Почему?

— Совершенно точно. Не хотел. Я слышал, что вы плохо относитесь к штабным работникам, считаете, что штаб не помогает вам, а мешает командовать дивизией. Мы с вами не сработаемся.

— Нет, — отрывисто сказал Жуков, — мы послужим вместе.

— Ну тогда имейте в виду, мы тоже ругаться умеем…

Жуков вскинул брови, удивился, а потом внезапно рассмеялся, да так, что стул под ним запрыгал. Смеялся до слез.

— Да, Леонид Федорович, наслушались вы всякой чепухи. Вранье все это. И сочиняют его лодыри, недисциплинированные люди. Я ругаю подчиненных не за промахи, не за ошибки. Строго взыскиваю за вранье, за очковтирательство. А о вас слышал добрые отзывы. Мы сработаемся. Садитесь, поговорим о делах дивизии…

Вот так, вспоминая прошлое и представляя себя в новой роли, генерал армии Жуков пришел к наркому обороны.

— Входи, жду, — радостно встретил его маршал Тимошенко. — Поздравляю. Только что же ты так откровенно отказывался? Звонил мне товарищ Сталин, рассказал.

— Да знаешь ли, Семен Константинович, мы хотя и старые боевые друзья, но вспомнился мне такой вот случай… — и Георгий Константинович поделился своей встречей с бывшим начальником штаба дивизии.

Тимошенко улыбнулся, сказал:

— Намек понял. Мы тоже сработаемся. И думаю, когда надо — ругаться оба умеем. — Нарком нажал кнопку на уголочке стола, — вошел адъютант. — Чаю нам и закусить! — Повернувшись к Жукову, он предложил: — Не возражаешь позавтракать со мной?

— Может быть, введешь новорожденного начальника Генштаба и своего заместителя в курс дела? — спросил Жуков.

— Пока езжай в Киев, передай военный округ своему заместителю и поскорее в Москву. Вместо тебя в Киев едет генерал-полковник Кирпонос.

Тимошенко пригласил Жукова в соседнюю комнату, где на столе уже стояли стаканы с горячим чаем.

31 января 1941 года Георгий Константинович приехал вместе со своей семьей в Москву и поселился в квартире на улице Грановского. На следующий день он приступил к исполнению обязанностей начальника Генерального штаба и заместителя народного комиссара обороны. В то время ему шел сорок пятый год.

…Последние предвоенные месяцы. Обстановка в мире накалялась. Войну предотвратить было невозможно. Советские Вооруженные Силы, военная промышленность, вся страна усиленно готовились к отпору возможной агрессии и на Западе и на Дальнем Востоке. С напряжением работал Генеральный штаб, много трудился и Георгий Константинович. Даже когда из села Стрелковка приехала погостить его мать Устинья Артемьевна, он появлялся дома лишь на несколько минут. С утра до поздней ночи, а чаще до рассвета — в Генеральном штабе.

В те предвоенные месяцы формировались новые части и соединения, спешно готовились кадры командного и технического состава для войск, заводы выпускали усиленными темпами самолеты, танки, пушки, вооружение для пехоты, боеприпасы…

Ближе к границе подтягивались войска и склады с оружием, боеприпасами и снаряжением. В военных округах шли учения и занятия, приближенные к боевой обстановке. Часто проводились весьма важные совещания в Кремле и в Генеральном штабе. Отделы и управления штабов составляли планы, расчеты, чертили схемы, карты, контролировали выполнение войсками приказов и распоряжений Наркомата обороны. Много, очень много дел. А газеты да и разведчики приносили сведения о гнусных происках немецко-фашистского командования, о том, что скоро возможно нападение вражеских полчищ на нашу Родину.

Устинья Артемьевна понимала, что в мире очень неспокойно, и как-то за обедом спросила сына:

— Скажи, Георгий, а ведь замышляет германец неладное?

Матери нужно было объяснить все просто, доходчиво, а это сложнее, чем говорить с человеком, хорошо разбирающимся в политике.

— Понимаешь ли, Гитлер и его банда хотят завоевать весь мир. Маленькие страны в Европе он уже захватил. Теперь добрался до больших. Но эти большие капиталистические страны не хотят между собой объединиться, да и не могут. У них тоже кипит злоба на Советскую страну. А если бы все объединились, то раздавили бы Гитлера, как гадюку. А он вот подомнет страны на Западе, а потом бросится на нас… Отстоим мы свое Советское государство — значит, и фашизму конец. Поможем народам Европы освободиться от гнета немецких завоевателей. Ну, а если не выдержим, так покатится огонь войны по планете. Планы у фашистов большие: прежде всего задушить СССР, а потом и всем миром завладеть.

— Ну, спасибо, как-то понятней стало, — вздохнула Устинья Артемьевна. — А то говорят по радио о каких-то «осях» да о «блоках», и не поймешь, кто с кем дерется. Вроде бы все буржуи между собой перегрызлись. А оказывается, германцы, как те же японцы, которых наши били на Халхин-Голе, и хотят они того же…

— Ты совершенно права, — улыбнулся Георгий Константинович. — Правильно понимаешь, знаешь, что творится в мире и чего хотят фашисты. — Он встал из-за стола: — Ну, мне пора на службу.

Подбежала младшая дочь. Забралась на колени к отцу.

— А говорил, поедем на парад самолетов, а сам уходишь.

— Непременно поедем. И на Москву-реку поедем. Но ты должна хорошенько есть, смотри, какая худенькая.

— Я сильная. Даже фашиста могу побить. Подаришь мне саблю?

— Сильная — значит, герой. Беги, беги-ка к бабушке.

— Папа, ты ведь в самом деле обещал нам, — к Георгию Константиновичу подошла дочь старшая. — Ну хотя бы на выходной обещаешь? Поедем все вместе в Стрелковку.

— Если все будет спокойно, обещаю, — ответил он, поцеловав девочек, и ушел в Генеральный штаб.

Это была последняя предвоенная встреча его с детьми.