Солнце гигахруща (Том 1. Том 2)

40. Лица из того мира

С момента пропажи сына Андрей уже много раз переживал одно и то же чувство. Будто его насильно окунали в ванну с водой (только вместо воды в реальности была информация), не давали дышать, буквально топили его. А потом просто отпускали руки и указывали на дверь. Мол, иди, Андрей, ты свободен. И он вынужден был брести вот так — весь сырой и тяжелый, и совершенно непонимающий несправедливости, которая с ним приключилась. Вот и сейчас он быстро шел по коридорам гигахруща, пытаясь переварить, что совсем недавно услышал от Макара. Возникало ощущение, что он и сам начинал быстро терять рассудок. Стены хруща, всегда казавшиеся монолитными, вдруг расплывались прямо перед глазами и Андрей мог легко представить темные светящиеся пятна общежитий на удалении сотен и тысяч блоков и этажей от него. Это было похоже на то, что он переживал с соборе, только без всякой черной слизи.

Вспомнив место сосредоточения чернобожников, Андрей слегка отошел от тягостных мыслей и огляделся. В его коридоре было несколько человек, что-то тихо обсуждающих возле лестницы. Мужчина окинул их взглядом и понял, что те выглядели как поклонники Кузнецова. Андрей засунул руку в сумку и нащупал пистолет. Потом оглядел помещение и решил, что стрелять в жилом блоке было нельзя. Развернувшись, он двинулся обратно на лестницу, чтобы найти путь в обход этой компании. Уже быстро поднимаясь по ступеням на несколько этажей вверх, он услышал громкие переговоры и суету на том уровне, откуда он сам вышел. Его всего быстро охватило волнение и Андрей перешел на бег. Пока перед глазами пролетали номера этажей, он все не мог решить, где ему встретить чернобожников — на лестнице или в коридоре. Чем ближе он приближался к своему блоку, тем выше существовала вероятность, что его найдут свои же ликвидаторы в случае применения оружия. Но устраивать бойню на лестнице тоже не хотелось.

После неоконченного лечения силы быстро покидали его и Андрей больше не мог скакать по ступеням вверх. Он, запыхаясь, вышел в коридор на три этажа ниже своего, достал из сумки пистолет и положил руку под куртку, словно он поправлял пояс или штаны. Постоянно оглядываясь, он как можно более энергично шел в направлении противоположного конца. На лестнице послышалась беготня нескольких человек. Они проследовали наверх, но затем было слышно, как группа остановилась, принялась что-то обсуждать и с шумом двинулась обратно. Уставшему Андрею не хватило буквально нескольких секунд, чтобы скрыться в другом проеме. Возникшие на этаже чернобожники заметили мелькнувший вдалеке знакомый силуэт и последовали за ним быстрым шагом — сил на бег у них тоже не осталось.

Андрей постоянно мелькал у них на горизонте и оторваться от них у него не получалось. Он совсем ненадолго переходил на бег, но и они в свою очередь ускорялись. Он начинал идти и они следовали его примеру. Однако расстояние между ними все сокращалось и Андрей собирался с решимостью начать стрельбу прямо в жилом блоке. Он добрался до еще одной лестницы и, выжимая из себя последние силы, бросился по ступеням наверх. Выбравшись на свой этаж, он кинулся в направлении своего блока, понимая, что может спрятаться в своей ячейке. Он миновал один коридор, развилку, вышел в другой, пробежал по лестничной площадке, выскочил в еще одном коридоре и вдруг встал как вкопанный.

Держа руку с пистолетом под курткой, он глупо смотрел на двух ликвидаторов, стоявших прямо в середине помещения. Те обратили на странного мужчину глаза-линзы. Андрей принялся изображать какую-то деятельность под курткой, понимая, что пистолет мог быть для него гарантией ликвидации. Изображая, как он поправляет ремень и штаны, Андрей двинулся вдоль коридора. Сзади послышался уже знакомый шум и ругань, которые в какой-то резко прекратилась. Андрей миновал ликвидаторов, которые смотрели уже на новых пришельцев, и, пользуясь моментом, быстро убрал пистолет в сумку. Он обернулся, чтобы посмотреть на своих преследователей. Четверо молодых парней со следами деградации на лице толпились в проходе, не зная, что им делать. Двое ликвидаторов представляли непреодолимую преграду. Даже приближаться к ним они боялись. Андрей издевательски махнул им на прощанье рукой и продолжил путь домой. Один из чернобожников стал раздраженно запихивать своих растерявшихся единоверцев обратно на лестничный пролет.

Вдруг поняв, что группа может легко обогнуть неожиданный пост из пары ликвидаторов, Андрей вновь пустился на бег. Три минуты он тяжело дышал и выжимал из себя остатки сил. Когда перед глазами возникла родная гермодверь, он распахнул клапан сумки, положил туда пистолет поудобнее и взял ключи. Дрожащие руки не сразу попали в отверстие. Замок внутри щелкнул, дверь распахнулась и Андрей заскочил внутрь. Он еще минуту стоял возле двери, пытаясь отдышаться, и затем там же опустился по стене на пол. Его охватывала жуткая слабость. Андрей закрыл глаза и на какое-то время провалился в забытье.

В коридоре послышалась возня. Андрей поднял веки, достал пистолет и снял его с предохранителя. Там было несколько человек и они о чем-то говорили. Стараясь не издавать звуков, хозяин встал и отошел в коридор, готовясь к штурму извне. Послышался громкий стук в дверь. Андрей не отвечал. Постучали вновь.

— Открывай! — прогремел чей-то незнакомый голос в противогазе. — Коллеги пришли!

— Что за коллеги? — громко спросил Андрей после паузы.

— Открывай! Сейчас все сам увидишь, — грубо ответили из коридора. — Угостишь нас наградными консервами.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы решиться на дальнейшее действие. Держа оружие за спиной, мужчина щелкнул замком и приоткрыл дверь.

— Наконец-то! — произнес знакомый высокий широкоплечий ликвидатор. Он с силой распахнул дверь, отпихивая Андрея от входа. — Я уже думал спецсредства применять.

Как и в прошлый свой визит он бесцеремонно обследовал всю ячейку, проверяя ее безопасность. Андрей незаметно убрал пистолет за пояс. В коридоре стояли еще несколько вооруженных ликвидаторов.

— Свободно! Заходите! — произнес командир после того, как закончил осмотр.

Андрей, молча наблюдавший за действиями коллеги, не испытывал никаких чувств, глядя на то, как незнакомец свободно шастает по жилью. Однако в следующую секунду его сердце глухо ударило в груди от волнения. В проходе показался еще один знакомый Андрею человек.

— Здравствуйте, Андрей Викторович, — произнес человек в костюме с портфелем в руке. — Помните меня?

— Конечно, помню, — он отвел взгляд, вспоминая имя. — Здравствуйте, Константин Павлович.

— Вы позволите мне сесть? — партократ указал на стул.

Андрей молча кивнул и Константин Павлович расположился за столом с углу. Ликвидатор в это же время, ничего не спросив, расположился на диване и вытянул руки в стороны, заняв его целиком.

— Закройте, пожалуйста, дверь, — с улыбкой обратился Константин Павлович и после того, как послышался щелчок замка, добавил. — И сами присаживайтесь. Разговор, наверное, предстоит долгий.

Хозяин оглядел свою ячейку и понял, что требовалось принести стул с кухни. Он поставил его недалеко от гермодвери, чтобы сидеть на удалении от ликвидатора.

— О чем предстоит разговаривать? — спокойно спросил Андрей, бросая неуверенные взгляды на человека в костюме.

— О всяком, — тот улыбнулся. — В первую очередь о том, как вы героически помогли своему отряду отойти. Если б не ваши действия, то мы бы не досчитались намного больше людей..

— Вы так ко всем отличившимся приходите?

— Нет, конечно же. Обычно они удостаиваются лишь похвалы начальства. Вы, кстати, не решили, что делать в отпуске? Целых десять суток!

— Пока еще нет, — Андрей взглянул на ликвидатора. У того на поясе висела кобура с пистолетом.

— В таких случаях ликвидаторы обычно пьют беспробудно, покуда хватает талонов или заначки. Но вы, кажется, не пьющий, так?

— Много не пью.

— Это похвально! Очень похвально! Такое сегодня редкость. Как, впрочем, и то, как вы распорядились с мясом. Я удивился, честно говоря. Очень несвойственный вам поступок, — Константин Павлович хитро прищурился.

— С чего бы это? — он посмотрел на собеседника.

— Ну, как вам сказать? Вы в основном привыкли думать лишь о себе. Подобная щедрость вам не характерна.

— Вам откуда знать? — Андрея почему-то задели слова партократа.

— Моя задача — знать подобные вещи, — он одарил его пронизывающим взглядом.

Андрей несколько секунд не мог оторваться от этих глаз, которые, кажется, смеялись над ним. Собеседник вновь заговорил.

— Что будете делать после отпуска? Планируете вернуться в службу?

— Да, — на автомате ответил Андрей. Он даже не думал об этом, но рассуждать вслух об этом совершенно не хотелось.

— Ваш отряд ввиду больших потерь, скорее всего, расформируют, — он положил портфель на стол и щелкнул застежкой клапана. — А вас куда-нибудь переведут. Отзывы о вас превосходные. Дело свое знаете на пять с плюсом, но социально дистанцируетесь от коллектива. Вас бы давно поставили на место командира, — он многозначительно оглядел Андрея, — но ваша замкнутость… все портит, — он выдержал паузу и продолжил, будто вспомнил что-то важное. — Еще библиотекарь отдельно отмечал ваше стремление к знаниям. Этого у вас, конечно не отнять, — он хитро улыбнулся. — Вас рекомендовали на должность архивариуса в центр. Как вам, а?

— Не понимаю, о чем идет речь, — Андрей пожал плечами.

— Вы о должности архивариуса?

— Да.

— Это в своем роде очень интересная работа. Требуется обрабатывать поступающие отчеты, формировать из них информационную выборку и дополнять уже имеющиеся данные. Бумажная работа в целом. Зато будете в курсе всего происходящего в гигахруще. Интересно?

Андрей смерил собеседника непонятным взглядом и пожал плечами.

— Какой-то вы вялый, Андрей Викторович. На вас, наверное, все еще сказываются полученные травмы. Вам тонизирующие средства не давали?

Партократ открыл портфель и начал там что-то искать. Он достал пластинку с таблетками, выдавил себе одну и тут же отправил ее в рот. Затем указал рукой на лекарство.

— На-вот! Возьмите. Запивать не требуется, — в ответ помотали головой. — Я настаиваю, чтобы вы приняли таблетку.

— Я не хочу, — послышался голос Андрея.

— Возьми таблетку, — прогремел ликвидатор. — Это приказ.

Чувствуя пробежавшую по телу дрожь, мужчина встал с табурета, медленно приблизился к столу и взял одну таблетку. Положил ее за щеку, демонстративно проглотил и вернулся на свое место.

— Вы скоро почувствуете себя лучше, — дружелюбно сказал Константин Павлович. — И говорить вам станет легче и приятнее. А чего вы так противились этому? Думали, что я вас отравлю? — он издал веселый смешок.

— Думал, — Андрей глядел на него исподлобья.

— Но это же по крайней мере глупо, — он вновь засмеялся. — Неужели вы думаете, что таблетка — это единственное или самое эффективное средство для вашего устранения? Право, это просто смешно. Нет, вы слышали, Георгий? — он засмеялся, обращаясь к ликвидатору.

— Последствия отравления организма, — послышался голос из противогаза. — Это влияет на психологическое состояние.

— Наверное, да. Хотя, уверен, и в других условиях он бы побоялся принять от нас что-либо. Ну да ладно, ближе к делу! — он на секунду нахмурился и полез в свой портфель. — Как там его зовут?.. Ах, да! Юлиан Эдмундович! Он вас очень хвалил и написал о вас целых три отчета — в первых двух рекомендовал перевести вас в научные кадры., — он вновь окинул Андрея хитрым взглядом, от которого поползли мурашки. — А в третьем отчитался о том, что вы использовали служебный компьютер для чтения незарегистрированного в фонде накопителя. Хотя гриф там отсутствовал, Юлиан Эдмундович правильно определил, что информация на нем сугубо секретного толка. Не стану спрашивать, как и когда вы завладели этим накопителем. Мне интереснее узнать ваше мнение о том, что вы прочитали.

Хозяин ячейки смотрел на пол, боясь поднимать взгляд. Андрей чувствовал, как теряет контроль над руками, в которых появлялась дрожь. Он пожал плечами и вздохнул.

— Что это может значить? — спросил партократ.

— Это значит, — тяжело начал Андрей. — Что у меня нет мнения.

— Конечно, есть. Вы ведь не просто так рисковали, притащив это в библиотеку, — на лице промелькнула улыбка. — Ладно, поменяем вопрос. Переформулирую постановку. Что вы оттуда узнали, Андрей Викторович?

— Не надо больше пожимать плечами! — властно скомандовал ликвидатор Георгий. — Что узнал оттуда, говори!

— Что было НИИ, — негромко начал Андрей, чувствуя возрастающую дрожь, — что там разрабатывали какое-то устройство. Была авария, после которой стала появляться слизь. И происходили редемптивные самосборы.

— И все? — Константин Павлович улыбался все сильнее.

— Я так понял, — он сделал паузу, — что до этой аварии ни слизи, ни самосборов не было. Начались они только после нее. Я прав? — он поднял взгляд.

— Прав! Ты все верно понял! — он выглядел таким счастливым, будто готов был захлопать в ладоши от радости.

— И гигахруща не было?

— Не было! Гигахруща не было! — все в той же радостной манере ответил мужчина в костюме.

— А что было до него?

— А вот что было, — Звездин повернулся на стуле, чтобы указать рукой на картину на стене. — Была земля, небо. Было солнце. А еще там были, — он полез в портфель, достал оттуда сложенный лист бумаги и приложил его к зеленой полосе, — дома! Из бетона. В пять-десять этажей, где жили люди. И без всяких там самосборов и чудовищ. Я помню в детстве жил на самой окраине города и по утрам открывал шторы — стоили они сущие гроши, не то, что сейчас — а там такой же вид из окна. Только дома еще стоят вот здесь, здесь и здесь, — он перемещал листок бумаги по рисунку, показывая расположения домов.

— Значит, небо и солнце существуют?

— Конечно, существуют. Как я или вы или вот это все, — он обвел рукой комнату. — Знаете, как до них добраться?

— Надо найти выход из гигахруща.

— А как это сделать? Где найти выход? — Звездин улыбался, наблюдая за реакцией Андрея. Но не дожидаясь ответа, он продолжил сам. — Такой простой вопрос, на который невозможно дать простой ответ. Ну а возраст гигахруща уже вы знаете? Люди обычно спорят между тысячью гигациклов и вечностью. Вы какой версии придерживаетесь?

Тяжело глядя исподлобья, Андрей смотрел на собеседника, чувствуя, как в нем поднимается злость.

— Что молчишь? — грубо кинул ликвидатор.

— Шестнадцать гигациклов, — тихо произнес Андрей, затем процитировал. — Наша вселенная — ровесник моего сына.

— Ха-ха! — внезапно залился смехом Звездин. — Я даже могу предположить, кто вам это сказал. Такой пафос часто присущ Кузнецову! Вы ведь понимаете, о ком я?

— Чернобог, — сквозь зубы произнес Андрей.

— Верно, Черный Бог! Простому человеку сейчас не объяснить, что это божество было когда-то простым научным работником.

— Простым?

— Ну, не совсем простым. В пику своей профессиональной карьеры возглавлял целый отдел засекреченного НИИ. Очень перспективный был молодой человек! Золотая медаль в школе, красный диплом в университете, кандидатская за год, докторат всего за три. Разгрызал гранит науки, словно тот был сделан из слегка зачерствевшего хлеба! Мы даже думали называть бетоноядных червей в его честь, но потом как-то передумали. А какой красавец был, вы видели его фото? Сядьте поближе!

Партократ открыл портфель и стал там рыться. Андрей медленно пододвинул табуретку к столу и сел так, чтобы находиться на удалении от Георгия и в то же время видеть его боковым зрением. На столе появилось фотография Кузнецова, которую Андрей уже видел — на ней атлетически сложенный мужчина стоял возле железной палки с дисками.

— Тяжелой атлетикой занимался, — комментировал Звездин. — Кучу разных соревнований выиграл. Тренера на него смотрели так же, как смотрели женщины, — он усмехнулся. — Все хотели, чтобы Кузнецов принадлежал только им. А ему хоть бы хны — его по-настоящему интересовала только наука. Или то, чего с ней можно было добиться. Славы. Величия. Общего признания. Однако, я уверен, что выше руководителя отдела он бы не смог подняться при всех его регалиях.

— Почему? Ему же получилось стать богом, — Андрей попытался вложить в слова иронию, но получилось не очень хорошо — он чувствовал, как предательски дрожит голос.

— Богом в каких-то моментах быть проще, чем ученым, — с серьезным лицом ответил партократ. — Наука — дело не индивидуальное. В ней работают сотни и тысячи. Надо знать, как найти подход к людям и организовать работу. А Кузнецов хотел, чтобы все бросались ему под ноги и не смели перечить. Даже тогда, когда он был определенно неправ. А вот в собственной церкви — другое дело. Он, мне кажется, быстро понял, что наука была для него лишь мостиком к вождизму. Человек пришел к своей мечте, — он расплылся в улыбке, — стал богом.

— А вы? — спросил Андрей, вызвав замешательство собеседника.

— Что я? — с искренним удивлением произнес Константин Павлович.

— Вы тоже стали богом?

— Ха! Очень интересно, — он посмотрел на Георгия. — Я похож на бога? К вашему сведению боги не ходят в костюмах с портфелем в руке.

— Зато они ходили в белых халатах, когда создавали этот мир, — Андрей пытался унять в себе злость, из-за чего его голос звучал тихо.

— А, вы об этом, — мужчина закивал. — Очень символично, конечно. Но мне как-то скромность не позволяет называть себя богом.

— Почему? — он чувствовал, как смелел. — Вы на него очень похожи. Бог гигахруща. Вас многие таковыми считают.

— Ну право, — Звездин отмахнулся. — Звучит как первосортная пошлость.

— А как вас можно называть?

— Вы о моей должности? Вообще предпочитаю, чтобы ко мне обращались по имени и отчеству. Этого вполне достаточно.

— Нет, — он дрожал все сильнее. — Как называть человека, который создал этот мир? Гигахрущ, самосборы? Ведь вы, получается, Бог?

— Вы думаете, что это я его создал?! — он приложил руку к груди.

— Записи Ярославцевой вполне определенно об этом говорят…

— Ничего определенного они не говорят, — перебил его Звездин, отмахиваясь.

— О том, как вы прибыли в НИИ, — продолжил Андрей. — О том, как там начались аварии и проблемы с образцами. О том, что вы вмешивались в работу всех сотрудников. О том, что вы саботировали главные испытания, из-за чего возникло всё это.

Константин Павлович с усмешливой гримасой позволял Андрею выговориться, чувствуя, как в том нарастала агрессия, и иногда посматривал на Георгия. Выговорившись, хозяин ячейки замолк, весь при этом дрожа.

— Вы закончили? — спокойно поинтересовался Звездин.

Вместо ответа хозяин ячейки неожиданно вскочил, выхватив из-за пояса пистолет, и направил его сначала на ликвидатора, затем на партократа.

— Если дернетесь, убью обоих! — прорычал Андрей, переводя прицел с одного мужчины на другого. — Двинуться не успеете!

— Ты что это придумал, урод? — произнес Георгий, все еще держа руки на спинке дивана. — Хочешь, чтобы я тебе этот ствол в жопу засунул?

— Георгий Максимович, прошу вас, не стоит опускаться до такой грубости! — партократ совсем не звучал испуганным или взволнованным. — У Андрея Викторовича восстановительный период, нервишки расшатаны, вот он и чудит.

— Ты думаешь, твой портфель защитит тебя от пули, мразь? — палец скользил по курку. — Пуля для тебя будет слишком легким наказанием. За то, что ты сделал.

— А что я сделал? — Звездин развел руки, примеряя на лице маску невинности.

— Создал гигахрущ! Совершил саботаж в НИИ! — закричал Андрей, чувствуя, как ярость полностью охватывает его.

В дверь послышался стук и приглушенные голоса.

— У нас все нормально! Можете не волноваться! — закричал партократ, затем понизил голос. — А вы, Андрей Константинович, опустите, пожалуйста, пистолет, пока кого-нибудь не подстрелили.

— Опусти пистолет, урод, — зарычал Георгий, — пока я сам тебя не грохнул.

— Георгий Максимович, пожалуйста. Вы ведь знаете, что убийство в данном случае будет для нас не самым лучшим вариантом. Как и моя смерть станет для Андрея тупиком. Ведь он не узнает ничего нового.

— Узнаю что? Очередную ложь? — Андрей дрожащей рукой переводил пистолет с одного на другого.

Звездин растянулся в улыбке, затем тихо выдохнул и посмотрел на разъяренного мужчину уже серьезным лицом.

— Ну смотрите, Андрей Викторович. Давайте рассуждать логически. Зачем мне надо было совершать диверсию?

— Я откуда знаю?! А зачем тебе было мне врать несколько раз?!

— Вот в том-то и дело, что не знаете, но уже делаете выводы. Подобные поступки совершают, потому что жаждут чего-то. А что надо было мне? Власти, денег, положения? Так у меня и так все было! Вы же знаете нас, партократов, — он подмигнул Андрею. — Купаемся в роскоши и богатстве. А то, что говорила Екатерина Михайловна в своих записках — так вы же сами видели, что ее последние сообщения были написаны уже после того, как Кузнецов провел над ней свой эксперимент. Вы же видели ее сейчас, не так ли? И знаете, что она из себя представляет. В момент написания она переживала чудовищную трансформацию организма. Мутировала из человека в непонятное существо. Тут капля черной слизи может вызывать агонию, а ее поместили в чан с этой дрянью! Рассуждать рационально она в тот момент была просто неспособна. И ее выводы… — он потянулся было к портфелю, но остановился. — Вы мне позволите? Я бумагу достану, а то не смогу процитировать по памяти. Не подстрелите меня?

Андрей махнул пистолетом, чувствуя, что говорить было слишком тяжело. Партократ залез в портфель и после недолгих поисков извлек оттуда папку с бумагами, нашел нужную страницу и стал зачитывать вслух с подчеркнутым выражением.

— Саботаж произошел. Виновник не найден. Кузнецов — мразь. Но, предполагаю, главный подозреваемый — портфель, — он поднял взгляд на Андрея. — То есть, я — Звездин Константин Павлович. Это, вы считаете, объемлющая аргументация? Я предполагаю, что он — виновник. И даже не виновник, а подозреваемый!

Он положил распечатку сообщений на стол рядом с фотографией Кузнецова в молодости. Затем достал из папки еще одно фото и несколько секунд разглядывал его. Когда он положил изображение на стол, Андрей узнал фото, которое Ярославцева прикрепила к своим записям.

— Я, честно признаться, удивился, когда прочитал ее откровения. Особенно после стольких лет, прошедших с тех пор. Странно, что она вообще включила меня в список подозреваемых. Не говоря уже о том, что назначила главным из них. Почему, например, не Фадеева? — он указал на человека на фото. — В юности высказывал антипартийные взгляды и проходил по делу об антисоветской группе. Или Мезенцева? — он указал на женщину в очках с толстыми линзами. — Очень умная, но крайне меркантильная особа. За деньги она многое готова была сделать. Да и Кузнецов, в конце концов, с его маниакальной помешанностью на черной слизи.

Он повернул к себе фотографию и с полминуты разглядывал ее, отчего выражение лица едва заметно менялось — на нем проскальзывала то печаль, то какая-то грустная радость. Наконец, он положил изображение так, чтобы его видел Андрей.

— Эх, как давно это было. Сколько всего прошло, — со вздохом произнес Звездин. — Это фото было сделано в день главного эксперимента. С тех пор почти никого уже не осталось в живых. Ярославцева в Содружестве. Кузнецов у себя в соборе. Вот эти двое, — он ткнул пальцем в людей, — у нас наверху в НИИ. А остальные умерли. Покинули, так сказать, гигахрущ самым простым способом.

Слушая партократа, Андрей чувствовал, как притуплялась его ярость и как слова Звездина отбивали желание стрелять. Он убрал палец с курка и опустил пистолет до пояса, все еще держа гостей под прицелом.

— Я много думал о том, кто совершил диверсию, которая определенно имела место, — он пригладил волосы. — Честно признаться, подозрение пало почти сразу, но возможности отстранить человека без явных доказательств было бы чревато для всего проекта. Но был там сотрудник, который имел доступ к образцам и по чьей прямой или косвенной вине постоянно откладывались эксперименты. А самое главное, у него была причина для того, чтобы саботировать проект.

Константин Павлович открыл папку и принялся перелистывать бумаги и фотографии. Когда нужная страница была найдена, он указал на изображение, уже лежавшее на столе.

— Вот это фото было сделано в день главного эксперимента. Но здесь нет нескольких участников, — он обратил взор себе в папку. — Один сотрудник заболел незадолго до этого и не смог присутствовать на эксперименте. Еще один также не стал принимать участия по причине того, что в тот самый день рожала его жена. Ситуация у нее была сложная, поэтому Победоносцев отпустил сотрудника под гарантию того, что его часть работы была выполнена полностью. Мне, конечно, уже тогда казалось это страшным просчетом, так как на его участке проекта постоянно случались казусы. Человек этот отвечал за техническое обеспечение, в частности — снабжение электроэнергией. Что по итогу и послужило причиной аварии.

Он выложил другое фото на стол и обратил на Андрея холодный взгляд.

— Это изображение было сделано за два месяца до главного эксперимента. Взгляните на него поближе. Узнаете кого-нибудь?

Все еще держа собеседника под прицелом, Андрей медленно взял фотографию, которая мало чем отличалась от предыдущей. На ней в ряд стояли научные сотрудники в белых халатах, но было несколько новых лиц. Он переводил взгляд с одного на другое и в какой-то момент заметил знакомого. Не понимая, кто же это был, он поднес изображение почти к самому лицу. Вдруг, он почувствовал, как по всему телу пробежал холодок. Не веря своим глазам, он зажмурился и встряхнул головой.

— Ну что, узнали? — сказал Звездин, впившись глазами в хозяина ячейки.

Внезапно он ощутил такую слабость в руках, что чуть не выронил пистолет. Подняв взгляд на партократа, он уронил фото на стол.

— Как? — прошептал он.

— А вот так, — Звездин улыбнулся и пожал плечами.

Мужчина опустил взгляд на фотографию научных сотрудников, где среди прочих третьим слева стоял он сам — Смирнов Андрей Викторович.