Сотканные из лжи

Глава 9. Эшли

Мой отец всегда придерживался определенных правил: не злословить, не опаздывать на ужин и не трогать телефон, когда разговариваешь с семьей. И если нарушить хоть одно, то можно нарваться на долгую и нудную беседу, где право голоса можно получить лишь под конец разговора. В остальном же он был любящим отцом, который с интересом слушал о книгах, которые я прочитала, и сам рекомендовал любимые. И признаться честно, с ним я чаще могла быть собой, чем с мамой.

Мы ужинали в тишине. Папа сосредоточенно жевал мясо, пока я накалывала на вилку овощи. Мама уже успела высказать своем мнение о встречи с Кэтрин и Тайлером.

— Эшли, — начал отец, откладывая столовые приборы. — Ты должна понимать, как важно держать лицо даже в Болфорде. Не вздумай связываться с Фокс или мальчишкой Гилла. Любой пущенный слух может отразиться на монете. Не забывай об этом.

Его поджатые тонкие губы были красноречивей слов. В голубых глазах сквозило предупреждение. Я торопливо кивнула. Мама нетерпеливо дожидалась своей очереди, чтобы вмешаться.

— Если возникнут какие-то проблемы или они попытаются манипулировать тобой, сообщи об этом мне, договорились? — В словах папы я услышала нотки заботы. Они проскальзывали только со мной, для других отец был черствым и неэмоциональным.

— Завтра мы с утрам едем к Хейли, — строго сказала мама. Она даже не стала ей звонить. Мама часто приезжала к сестре без предупреждения, но сама не любила незваных гостей. — Я найду рычаг давления на Нейта. Ты поедешь с нами, Вульф?

— Нет. Завтра у меня самолет, — бросил папа. Он медленно поднялся, возвышаясь над нами, и провел пятерней по светлым волосам, в которых сверкала седина. Его челюсть сжалась, черты лица заострились.

— Что-то серьезное? — Отреагировала мама, отложив вилку.

— Нужно решить вопросы по монете. До четверга меня не будет. — По его лицу невозможно было понять, насколько серьезны вопросы.

— Мне полететь с тобой?

— Нет необходимости. Никаких официальных встреч не планируется.

Папа не проявлял нежность по отношению к маме. В разговоре с ней вел себя сухо, говорил коротко и по делу. Не самый лучший пример, но я все равно чувствовала его уважение к маме. Они всегда вместе появлялись на мероприятиях, время от время ходили в рестораны и делили одну комнату. Многие браки по расчету и этим не могли похвастаться.

Когда мы закончили, отец направился в свой кабинет — единственное место, которое было под запретом для всех. Даже горничные могли убираться там только в его присутствии. Я последовала за ним, желая немного разрядить напряженную обстановку, возникшую после ужина.

Кабинет отца единственное место, где мама не смогла выбрать дизайн. Он был выдержан в темных оттенках. Все предметы мебели изготовили из дуба, по обеим сторонам стены тянулись шкафы, забитые документацией и файлом. Сам же стол выглядел опрятным. Небольшая стопка бумаг лежала возле правого угла, а по центру расположился ноутбук. Рядом с ним лежал простой кожаный ежедневник.

— Мы давно не были в китайском ресторанчике, — миролюбиво начала я, садясь в кресло напротив него. И пускай этот ресторан находился в самом неблагополучном районе Бостона, прямо за Ларчмонтом, мы любили вдвоем ездить туда.

— В преддверии зимнего бала много работы. Я даже не подготовил свой список гостей.

Я расправила края блузки и слабо улыбнулась. Папа действительно делал все, чтобы его монета не знала такого слова, как падение.

— Какую книгу сейчас читаешь? — Спросил он.

— Шарлотта Бронте «Джейн Эйр».

— Расскажешь мне, когда дочитаешь. — Губы изогнулись в едва заметной улыбке.

— Не буду тебя отвлекать.

Папа кивнул и взглядом проводил меня до двери.

По пути в свою комнату я наткнулась на маму. Она с кем-то разговаривала по телефону, однако вскинутой ладонью намекнула мне остановиться. По голосу на том конце провода я распознала Рику Блэйк. Они вместе с мамой организовывали благотворительные вечера.

— Даже не собираюсь обсуждать с Шарлоттой поведение Кэтрин, — отрезала мама, но тут же смягчилась. — Их семья всегда мне казалась неблагополучной. Если бы не возможности Виктора и стремление стать таким же, как Вульф и Эйден, вряд ли бы они смогли похвастаться подобными знакомствами.

Рика что-то ответила, но мама тут же ее перебила.

— Я позже тебе перезвоню. Мне нужно поговорить с Эшли.

Под ее взглядом я съежилась. Думала, что на сегодня все темы исчерпаны. Но мама любила оставлять последнее слово за собой.

— Эшли, я крайне беспокоюсь о тебе. Ты не сообщила мне про мальчишку Гилла. Почему? В чем причина?

Ничего толкового, что могло бы удовлетворить любопытство матери, не пришло на ум. С разинутым ртом я стояла и молчала.

— Девочка моя, пойми, я все делаю ради тебя и твоего будущего. Я не смогу ни чем помочь, если буду находиться в неведение. Ты должна быть со мной честна и откровенна во всех вопросах. В следующий раз, хочу узнать правду от тебя, а не от Колин. Ты согласна со мной?

Обида глубоко поселилась во мне. Колин действовала из хороших побуждений, безусловно, но ее поступок вбил клин между нами. Недоверии мамы ко мне могло вылиться во что угодно, вплоть до того, что она заберет меня из Болфорда. Разве это будет для меня лучшим исходом.

— Надеюсь, Нейт завтра прислушается ко мне иначе, я не представляю, как мне оставаться спокойной, пока ты рядом с этой мерзавкой. Это абсолютно точно идея Шарлотты. Ты же знаешь, она всегда хотела, чтобы Кэтрин была такой же, как и ты.

— Мам, я устала, могу пойти в свою комнату?

— Конечно, иди. Мне еще нужно обсудить с Рикой зимний бал. Столько всего нужно сделать, а я даже не приступала к подготовке.

Добравшись до комнаты, я переоделась в пижаму и легла. Слова мамы о Кэтрин все еще звучали в голове. Я никак не могло от них отделаться. Забыть. Стереть. Подобная грубость не была характерна для нее, и, спустя долгое время, мне стало жаль Кэтрин.

Несколько минут я металась, между тем, чтобы дочитать роман в телефоне, и «Джейн Эйр». Последнее вызывало во мне странные эмоции. И всему причиной заметки Тайлера. Будто он позволил заглянуть в свою душу. Я бы, например, никому бы не разрешила заглянуть в книгу, в которой что-то выделяла. Это казалось чем-то личным.

Джейн все больше мне напоминала мне Кэтрин. Тайлер будто намеренно подчеркивал эти моменты, чтобы следующий читатель обратил на них свое внимание. И я действительно обращала, даже несколько раз перечитывала, чтобы разглядеть в них то, что увидел он.

Один диалог был выделен с двух сторон. Спор Джейн и Элен. Джейн сетовала, что Элен молчаливо стерпела удары розгами. Сама бы она вырвали их из рук мисс Скетчерд и изломала бы перед ее носом. Следующие слова Элен Тайлер жирно подчеркнул:

«Так не лучше ли терпеливо снести обиду, от которой никто не страдает, кроме тебя самой, чем совершить необдуманный поступок, который будет ударом для твоих близких?»

Джейн продолжала настаивать на своем и поражалась «философии безропотности». Мне же стало интересно, почему именно эти строки он выделил? Согласен ли был с доводами Элен или же желал незамедлительно оспорить? Я отложила книгу на колени и безвольно уставилась на нее. Внутри пульсировало странное желание обсудить ее с Тайлером. Сравнить наши впечатления, взгляды на судьбу Джейн, даже столкнуться лбами в дискуссии.

В первые мне хотелось забросить полюбившуюся историю. Отложить, забыть, больше никогда не прикасаться. Пусть жизнь Джейн Эйр так и останется для меня тайной.

Однако я взяла себя в руки и решила дочитать до конца главы. Тайлер эмоционально реагировал восклицательными знаками на полях из-за спора Элен и Джейн. Но финальной октавой стали слова Джейн: их он выделил аж двумя стикерами — один сбоку, второй сверху, и подчеркнул ручкой.

«Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар — я уверена в этом, — и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас».

Слава Богу, у меня не было номера Тайлера. Иначе я бы ему сейчас позвонила.

Настроение мамы задавало тон предстоящему дню. С самого утра она была на взводе. Несколько раз отчитала меня то за волосы, то за неестественный макияж, то за выбранную одежду. Я исправила все и, наконец-то, увидела одобрение в ее глаз. С плеч словно рухнул груз.

Родители Нейта жили в Бэк Бэй, неподалеку от нас. Однако даже такое расстояние мы преодолевали на машине, ведь папа переживал о нашей безопасности. Я чувствовал мандраж, когда мы проезжали парк Бостон-Коммон. И даже беззаботный вид людей, разгуливающих со стаканчиком кофе под лучами солнца, не смог успокоить. Они выглядели свободными, счастливыми и такими открытыми к миру. Группа студентов собралась на лужайке, расстелила цветастый плед, провожая теплые деньки осени. Они громко смеялись, ели выпечку и пили газировку. Я закусила губы. Стыд уступил место зависти, а та не вела себя робко. Она оставляла царапины на сердце, выпускала наружу кровь.

Возле дома Хейли и Руперта я окончательно поникла. Столько шуму из-за присутствия Кэтрин в Болфорде выглядело неуместным. Я понимала, с чем связано беспокойство мамы, но ведь за эти пару недель ничего не случилось. Конкретно Кэтрин вела себя так, будто меня не существовало. Я не разобралась, что чувствую по этому поводу. По крайней мере Кэтрин не пыталась разрушить мою жизнь.

Хейли не удивилась, увидев нас.

— Эшли! Ну как красиво тебе с такой стрижкой! — Воскликнула она и ласково коснулась волос. У нее и у самой была короткая длина. Сейчас я больше походила на ее дочь.

Я смущенно улыбнулась. Возможно, мама прислушается к мнению старшей сестры и перестанет попрекать стрижкой. Но она лишь нетерпеливо осмотрелась.

— Нейт еще не приехал?

— Нет, — цокнула языком Хейли. В ее карие глазах блеснул упрек, но мама отмахнулась от него.

— Ничего, мы подождем.

Она по-хозяйски направилась в столовую. Все мои надежды разбились вдребезги. Хейли ободряюще улыбнулась мне и знаком велела следовать за ней.

— Все равно у нее ничего не получится, — шепнула она мне. — Но мы с тобой все равно насладимся невидимым попкорном. Ты любишь сырный или сладкий?

Рядом с Хейли я чувствовал себя немного раскованней. Будто могла скинуть груз с фамилией Браун и побыть простой девочкой.

Аппетита не было, как и желания здесь находится. Хейли пыталась поддерживать дружелюбную атмосферу, но мама вела себя так, словно она старшая сестра. С плотно поджатыми губами, она разглаживала скатерть, а потом придирчиво осмотрела серебрянные приборы. Ее грудь тяжело вздымалась, а глаза упрямо смотрели в сторону коридора. Руперт все еще не спустился и, по взгляду Хейли я поняла, что причина в маме. Она на дух его не переносила, потому что, по ее словам, из-за него Хейли потеряла голову.

С приходом Нейта воздух сгустился. Была бы я помладше, то обязательно залезла бы под стол и закрыла уши. Как Хейли и сказала, у мамы ничего не получилось.

— Харпер, если тебя не устраивает присутствие какого-либо ученика в Болфорде, вы вместе с Эшли можете написать заявления на отчисление и забрать документы. И я с легкостью ускорю этот процесс, благодаря нашим родственным связям. В любом другом случае, я не собираюсь выслушивать субъективные претензии, не имеющие факты и доказательства, а лишь основанные на личной неприязни.

Слова Нейта подействовали на меня отрезвляюще. Я только сейчас осознала, насколько глупо было приходить в его кабинет и просить о подобном. Стыд затапливал меня, но вместе с ним нахлынуло и облегчение.

Нейт предложил отвезти меня в Болфорд, на что мама отказалась. Она выглядела взбешенной. Я испугалась, что после этого мама решит забрать меня из Болфорда и лишит возможности получить образование. Эта мысль больно отзывалась в груди. В Болфорде я чувствовала себя комфортно, ведь рядом со мной были люди, которые крутились в тех же кругах. Мы все несли груз ответственности из-за своего статуса. Но каждый нес его по-разному.

Нейт и Хейли ушли. Мама все еще ворчала, не довольная его решением. Я терпеливо ждала, пока она не решит уехать домой. Эмоции наслаивались друг на друга. Среди них я смогла распознать злость и чувство собственной бесполезности. И если второе я ощущала постоянно, то первое неизвестно кому было адресовано. Мне хотелось поскорее вернуться в Болфорд, побыть несколько минут наедине со своими мыслями или уже укрыться в тишине с книгой.

— Ну ничего, я заставлю Шарлотту забрать Кэтрин из Болфорда.

На кончике языка вертелся вопрос, но я проглотила его. Не стоило раздувать тлеющие угли.

Мама схватила меня за руку и потащила к выходу. К тому моменту Нейт уже уехал. Хейли стояла на крыльце вместе с Рупертом и что-то тихо говорила. Заметив маму, Руперт закатил глаза, но меня одарил вежливой улыбкой.

— Руперт, семью Ричардсон вносить в список приглашенных на бал? — Деловито поинтересовалась мама, с презрением смотря на него.

— Безусловно.

— Коул тоже приедет?

— Не уверен на его счет. Позже сообщу.

— Будь добр, — выплюнула мама и повела меня к машине.

Ее резкость иногда меня пугала. Руперт был хорошим человеком и не заслужил к себе такого отношения.

Всю дорогу я выслушивала оскорбления в адрес Руперта, Нейта, Кэтрин, мальчишки Гилла и четы Фокс. Маме не нужен был собеседник, только слушатель. Оставалось лишь вовремя кивать и не отводить взгляд.

Я задыхалась. Плутала среди мыслей, в попытке зацепиться за что-то правильное. Одно понимала точно: Кэтрин должна была узнать, что я ничего не говорила маме о ее детстве. И в этом мне мог помочь только один человек, к которому мне запрещено приближаться. И которому я запретила приближаться ко мне.

«Муки совести способны отравить жизнь». Теперь я поняла смысл этих строк.