Спутник бросает тень

2

Домой Мун ехал медленно, следуя за густым потоком машин. Вновь заморосил осенний дождик, который, смешавшись с дымом и чадом, больше напоминал мокрый туман. Начало смеркаться. Невзирая на то что вечер еще не наступил, световые рекламы уже работали во все свои миллионные ватты. Город жил обычной жизнью, ему не было никакого дела до убийства на улице Ван-Стратена.

— Джина не ждала гостей, но и страшного в их неожиданном появлении ничего не было консервы всегда есть, так что можно было покормить и Дейли. Нашлось в холодильнике и несколько банок с пивом.

За обедом болтали о разной чепухе — о последнем номере журнала «Только тебе на ухо», где говорилось об очередном разводе певца Фрэнка Конатра, о результатах бейсбольного матча, о сенсационной абстракционистской картине, побившей рекорд на распродаже. После обеда Джина ушла на кухню, а мужчины перебрались в кабинет Муна.

Здесь Мун достал найденную в квартире Смита газету.

— Ну, посмотрим, что могло привлечь особое внимание Смита?

— Дайте-ка мне половину, — предложил Дейли.

— Не стоит, здесь всего восемь страниц, и, пока явятся Пэт и профессор, я уже справлюсь. Надеюсь, профессор не будет ничего иметь против знакомства с вами.

— Но, может быть, я могу что-нибудь иметь. Во что он оценивается?

— Как вам сказать. Профессор наверняка оскорбится, если вы у него это спросите. Человек он довольно чудаковатый, все свои деньги вкладывает в книги. А в остальном очень непритязателен, Лишь бы оба с Карлом были сыты.

— А Карл это кто?

— Пудель. Вы бы послушали, как профессор говорит о нем. Можно подумать, что речь идет о родном сыне.

— Он что, иммигрант?

— Да, бежал от Гитлера. В свое время написал труд о квантовой механике, в которой тогда разбирались лишь несколько специалистов. Сейчас это почти популярное пособие. Вышло на двадцати двух языках! Самое главное — его голова. О чем хочешь спроси с места: сколько граммов стронция в атмосфере, кто был тринадцатым президентом, где находится Попокатепетль...

Все это время Мун, попыхивая сигарой, пробегал глазами страницы, но ничего заслуживающего внимания там не было.

Дейли поднялся и позвонил в лабораторию. Анализ табака еще не был готов.

— Контр-адмирал Беннет утверждает, что русский спутник всего-навсего кусок простого железа, — проворчал Мун. — Директор космической лаборатории заявляет, что русский спутник сходит с орбиты и вот-вот упадет...

— Если бы так! — хмыкнул Дейли, заглядывая через плечо в газету. Неожиданно глаза его расширились. Мун, перехватив взгляд Дейли, внимательно посмотрел раздел «Частные объявления» и наткнулся на жирную строчку:

ЕГИПЕТСКИЙ СФИНКС ЗАГОВОРИЛ.

Всего три загадочных слова, больше ничего. Ни почтового ящика, ни шифра, по которому адресовать письма. Не это ли сообщение так взбудоражило Смита и послужило причиной его смерти? Гадать можно было до бесконечности. Во всяком случае, взять на заметку это нужно.

— Принимай гостей!

Джина распахнула дверь и впустила в кабинет Холмена, худого человека с непомерно большой лысой головой. Недавно купленный костюм уже производил впечатление чего-то ужасно старомодного, так же как и домашние туфли на ногах. Холмен шел слегка подавшись вперед, как будто его тонкой старческой шее было не под силу держать тяжелую голову. За ним следовал зять Джины, Пэт О'Донновэн, как всегда улыбающийся. Вообще-то он и не думал улыбаться, но так казалось из-за бесчисленных веснушек на широком лице и буйных рыжих волос.

— Ну, Фома неверующий, что скажешь?! — воскликнул он. — Надеюсь, теперь ясно, что Москва бьет нас по всем статьям. А это только начало, помяните мои слова.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что скоро все будут коммунистами? — сыронизировал Мун.

— А почему бы и нет? Еще дюжина русских спутников — и все станут умными. А умный человек не может не быть коммунистом.

В разговор вмешался Холмен:

— Пэт отчасти прав. Сегодня я встречался с множеством самых разных людей — на улицах, в научном институте, в кафе. И везде одно и то же. Говорят только о фантастическом успехе русских. Люди начинают понимать: их представление о Москве было, мягко выражаясь, неполным, — он улыбнулся. — Все это уже сегодня весьма продуктивно работает на красных. — Он перевел взгляд на Пэта: — Навряд ли для вас найдется лучшая возможность для развертывания своей агитации. У русских на этот счет есть хорошая пословица: «Куй железо, пока горячо». Что же касается вас, то я убежден, что даже у такого трудновоспитуемого скептика через месяц-полтора произойдет переоценка ценностей. Этот спутник — одно из тех нечастых событий, которые сильно изменяют мировоззрение любого мыслящего человека.

— Вот вам и простой кусок железа, — улыбнулся Дейли.

— Который с железной логикой работает на нас! — добавил Пэт.

Он вырвал листок из книжечки с курительной бумагой и ловко свернул сигарету. Джина, увидев, что за книжечкой из кармана появилась железная коробка с надписью «Медовый», воскликнула:

— Наконец-то куришь что-то приличное!

— Напрасно радуетесь! — разуверил ее Дейли, потянув носом. — Хуже придумать трудно.

— Не сердись, Джина, — взмолился Пэт. — Твой табак годится только для грудных младенцев. А за коробку большое спасибо. Действительно, лучше моей мусорницы.

— Разрешите и мне половинку сигары, — обратился Холмен к хозяину.

Знакомство профессора и Муна состоялось как раз благодаря сигарам. Врачи запретили Холмену курить из-за его больного сердца. Но твердая решимость профессора придерживаться предписания врачей не пошла дальше уничтожения табачных запасов в доме. Когда же жизнь без табачного дыма становилась поистине невыносимой, Холмен наносил визит соседям.

— Прошу, — протянул коробку Мун.

— Не пойму вас, профессор, — улыбнулся по-настоящему Пэт. — Чуднáя у вас метода. Или уж берегите сердце, или плюньте и курите по-настоящему.

— Нет-нет, я еще хочу пожить. Правда, биография моя уже кончена, но хочется просто взглянуть, как жизнь будет развиваться дальше. В удивительно интересное время живем! Ну-с, почтенный господин инспектор, чем вы нас сегодня займете? Какая головоломка вам предстоит?

Мун довольно часто рассказывал профессору об очередном преступлении, которое ему приходилось раскрывать. Делал он это охотно, зная, что профессор умеет хранить все про себя, к тому же, рассказывая профессору, приходилось строго соблюдать логику, должным образом оценивать факты. Часто бывало, что скептический взгляд слушателя, его неожиданная реплика или справка по какому-то вопросу оказывали Муну большую помощь.

Но сегодняшнее происшествие с трудом укладывалось в стройный рассказ. Слишком много белых пятен. Не было цепи. Только отдельные звенья.

Раздался телефонный звонок.

— Анализ установил, что в пепельнице был только пепел сигарет «Честерфилд», — повторил слова лаборанта Мун, уничтожающе поглядывая на Дейли.

Удивленный сержант вырвал трубку из рук шефа.

— Это пепел... Я и сам знаю. Вы мне насчет окурка! Не морочьте мне голову... Ну вот это и есть. Смесь дорогих неароматизированных египетских табаков...

Дейли осторожно подержал трубку в руке и торжественно положил на место.

— Значит, все-таки ваш «Симон Арцт»? Пожалуй, вы правы, Дейли. Если мы отыщем человека, который курил «Симон Арцт», то...

— Найдем убийцу Смита! — закончил сержант.