Спутник бросает тень

7

Разбудил Муна обычный рев пылесоса. Джина убирала квартиру. Это значит, что уже восемь. Вспомнив, что в управлении его ожидает задержанный египтянин, Мун торопливо оделся, кое-как побрился и еле притронулся к завтраку.

Но убежать, не просмотрев газету, было трудно. Заявление государственной лаборатории оказалось преждевременным — «Бэбимун» продолжает вращаться по своей орбите... Зато «Авангард» запустят уже не в декабре, а только в мае... Наш будет хоть и меньше, чем у русских, но с более сложной аппаратурой... Так-так, спутник конструировали немецкие ученые, которых русские похитили и вывезли в Крым...

— Сэм, нельзя же так! Ты даже сок не выпил! — донесся голос Джины.

— Хорошо, хорошо, — Мун протянул руку к стакану, но так и не прикоснулся к нему — в центре страницы жирными буквами было набрано:

ЕГИПЕТСКИЙ СФИНКС ЗАГОВОРИЛ.

Кинув на руку плащ, Мун выскочил за дверь и только в лифте сообразил, что не поцеловал Джину.

В управлении все было как обычно. Дик щелкал своими кнопками и тумблерами и то передавал какие-то распоряжения, то «переходил на прием». Торрент сосредоточенно окуривал стены, Грэхем рассказывал Дейли тягучий анекдот о какой-то кинозвезде, старший инспектор Уиллоублейк, уткнувшись в газету, беззвучно шевелил губами, — верно, удручен последним курсом.

Силли, задрав хвост, как обычно, кинулась к Муну, чтобы потереться о его ногу, и страшно удивилась, когда ее отшвырнули.

Не успел Мун присесть, как Дейли гаркнул:

— Джентльмены, встать! Пресса идет!

— .. Вольно, сержант! Ну, инспектор, значит, убийца в ваших руках? Великолепно... Для первого раза строк двести мне хватит... Насколько я понимаю, картина вырисовывается следующим образом... — все это Троллоп произносил, лихорадочно шурша пером по блокноту. — Как, говорите, его зовут — Ахмед эль Ваади?.. Как это пишется?.. Черт, чернила кончились!.. Разрешите ваше перо, инспектор! Бывший акробат? Чудесная, сочная деталь... Из националистов? Ого! Это нам очень на руку... Уж за этим-то что-то стоит... Благодарю вас, инспектор...

— Куда вы так спешно?

— На биржу? — из-за газеты появилась голова Уиллоублейка. — Если узнаете, что «Объединенная сталь» оживает, дайте мне знать.

— Сделано!

— Погодите, Блисс, — протянул Мун. — Вы наверняка увидите там Болтмейкера. Пока я вам ничего не скажу. Сами унюхаете. Спросите его, долго ли он будет еще давать объявление «Египетский сфинкс заговорил» Нет, нет, ничего больше не скажу. Идите!

Войдя в свой кабинет, Мун поудобнее устроился в кресле и пять минут сидел неподвижно, попыхивая сигарой и обдумывая план предстоящего допроса.

Ахмеда эль Ваади ввел дюжий полисмен. Сбежать из управления Ахмед все равно не мог — и оружие в руках полицейского служило больше для психологического воздействия.

На арабе был комбинезон со следами засохшего асфальта. Лицо оливковое, искаженное подавляемым страхом. Как только Мун заученным жестом предложил сесть, араб опустился на стул и словно переломился пополам.

— Мун продолжал молчать — пусть еще поднатянутся нервы.

— Пить! — прозвучал вдруг хриплый голос араба, и смуглая рука его потянулась к графину.

— Ты что, голубчик, в кафетерии? Сначала выложишь, что ты делал утром четвертого октября! А потом пей сколько влезет.

— Я ничего не делал.

— Ничего не делает только мертвец... И от тебя зависит — оставаться ли тебе в живых.. Ты меня понял?

— Да, вроде бы понял...

— Вроде бы? Отлично понял! Так вот, давай без уверток. Я жду. Итак, четвертого октября...

— Я встал... встал, как всегда, в половине пятого... В шесть был на работе... в шесть, как всегда... А потом работал... как всегда...

— Все как всегда?

— Да, все как всегда.

— И ты не знал, что произойдет что-то такое, что бывает не всегда?

— Не знал. Видит бог, не знал. Это было так быстро. Выскочил парень с газетами, мы купили...

— Ясно. Увидел объявление и решил действовать.

— Объявление?

— Египетский сфинкс заговорил! точно выстрелил Мун. — А теперь заговоришь ты!

— Сфинкс? Нет, парень кричал про другое: русские сделали другую луну... Джон стал читать, я вижу, работа стоит, пошел на угол выпить стаканчик...

— Ты не был там! И не пил!

— Откуда знаете? Я хотел, но...

— Мы все знаем. До угла ты дошел, но там свернул, забрался на большой дуб у кладбища — для акробата это же чистый пустяк, влез на крышу, перебрался на ту сторону дома, где жил Смит. Ты еще раньше заметил, что окно открыто. Там уцепился за желоб, раскачался и прыгнул в окно. Рассчитал ты правильно, никому до тебя дела нет, все газетой заняты...

— Нет, нет, все было не так...

— Не так? Можешь рассказать свою сказку. У меня терпения хватит.

Нет, Ахмед эль Ваади готов поклясться чем угодно, что он направился в бар. Но на углу его остановил незнакомый человек и попросил отнести письмо на почту и дал за это доллар. После долгих поисков он отыскал ближайшее почтовое отделение. Обратный путь к месту работы был слишком длинным, а жажда была слишком мучительной, а доллар так и жег карман, поэтому он завернул в бар. И остался там до закрытия.

Мун не ожидал, что араб примется плести подобную ерунду. Он кивнул сержанту, и они взяли египтянина в перекрестный допрос.

— Почему он попросил тебя снести письмо на почту? Ты же мог просто бросить его в ящик.

— Я так и сказал, а он сказал — спешное, а из ящика вынимают только через два часа.

— В какой бар ты зашел после почты?

— Названия не помню... Но там было много женщин... Ну, таких...

— Человек, который дал письмо, был иностранец?

— Нет... Дайте попить!

— Ты только что говорил, что наружности не помнишь!

— Подробностей не помню. Светлый, высокий.

— Сколько марок было на письме?

— Не помню. Одна?.. Пить...

— На какой улице бар, куда ты заглянул по дороге на почту?

— Нет, это было потом...

— Все равно. Отвечай!

— Улицу не знаю. После работы всегда еду подземкой. Окрестностей не знаю.

— Но дорогу на почту все же нашел.

— Людей спрашивал. Пить дайте!

— Так. Как называется бар — не помнишь, улицу — не знаешь, где пил вчера — не помнишь, сколько марок — не знаешь. Ты мне эти арабские сказки брось. Я с тобой тысячу и одну ночь возиться не намерен!

— Видит бог, не обманываю. Дайте пить!

— Хорошо. Последний вопрос — кому адресовано письмо?

Почему-то Мун был уверен, что египтянин назовет первое попавшееся имя, но ответ был все тот же:

— Не знаю...

— Если уж ты, братец, дурак, то не считай дураками и нас. Все можно забыть, но не знать, что написано на письме, за доставку которого тебе отвалили целый доллар,— это чепуха. Ладно, ты слабоумный. Но ведь не слепой же?

— Я не слепой... Я не умею читать... А теперь дайте пить!

— Подождешь!

Но перекрестный допрос и пытка жаждой, видимо, довели араба до отчаяния.

— Не знаю, не знаю! Не помню! Не могу больше!

Он рванулся к столу. Полисмен, сидевший неподвижно, словно памятник, быстро закрутил ему руку за спину. Араб охнул, но графин не выпустил.

— Все в порядке. Пусть пьет. Отпусти его, — приказал Мун.

Полицейский вновь застыл в той же позе.

Выждав, когда графин опустел и араб уселся, тупо глядя в пространство и машинально водя ладонью по залитой груди, Мун с неожиданной мягкостью в голосе сказал:

— Ладно, парень, ты меня убедил. Сейчас ты только подпишешь этот протокол и можешь убираться.

Набросав несколько строк, он подсунул лист вместе со своей ручкой.

— Можешь не беспокоиться, это пустая формальность.

Дейли заглянул через плечо араба. «Я, Ахмед эль Ваади, признаюсь в том, что убил Джона Джорджа Смита по мотивам...» Затаив дыхание, сержант следил за пальцами араба. Но они дрожали не больше обычного, лицо, обращенное к Муну, выражало все ту же тупую муку. Не читая, Ахмед эль Ваади вывел арабской вязью свое имя.

— Ноль один не в нашу пользу, — пробормотал Дейли.

— Ничего, разговор только еще начинается, — откликнулся Мун и многозначительно кивнул на перо. Дейли понимающе прищурился, осторожно взял его за самый кончик золоченого колпачка и отнес Грэхему. Отпечатки можно было бы снять и без уловки, но тогда пропал бы момент неожиданности. Допрос очень схож с карточной игрой. Выложите козыри в тот момент, когда противник меньше всего этого ожидает,— и победа вам обеспечена.

Египтянин не обратил на это ни малейшего внимания, так и сидел, свесив голову и уйдя в себя, словно улитка в раковину.

Голос Муна заставил его вздрогнуть.

— Ну-с, если игра тебе не надоела, Ахмед, начнем сначала.

— Вы обещали отпустить меня.

— Да ты что, неужели и впрямь такой дурак? Я был о тебе лучшего мнения. После того, как ты так ловко управился со Смитом.

— Не знаю никакого Смита. Ничего не знаю. Уже говорил...

— Рассказывай все с самого начала! Ну?

Араб слово за слово принялся рассказывать то же самое, как хорошо заученную роль. На этот раз уже совершенно определенно заявил, что на конверте была одна марка с изображением земного шара.

— Выходит, два дня пропьянствовал. И часто так бывает?

— Как сломал руку — в цирке не мог работать. Больше ничего не умею. Люди чужие. Я чужой. На дорогу домой трудно накопить. А мне ничего не надо — только домой.

Допрос прервал телефонный звонок.

— Да? — свирепо крикнул в трубку Мун. — Это вы, Грэхем? Ну что? На сей раз ухватили за палец?

— И как еще!.. Отпечаток полностью совпадает.

— С чем совпадает?

— С номером три, что на оконной ручке. Сейчас принесу фотографии.

Мун медленно положил трубку.

— Ну что ж, парень, поздравляю, песенка твоя спета...

В двери показалась голова Нисона:

— Миссис Лановер кипятится. Сколько ей еще ждать?

Приказав Торренту и Дику встать посреди комнаты, Мун кивнул полисмену, и тот впихнул араба между ними.

— Зови ее.

На этот раз миссис Лановер была в своем лучшем платье.

— Рада видеть вас, инспектор, как дела, а что я узнала за это время, просто нехорошо с вашей стороны скрывать это от меня...

— Что именно?

— Оказывается, ваша тетушка моя хорошая знакомая!..

Мун поморщился, как от зубной боли. Этого еще недоставало — тетушка Ролли, любимое занятие которой ходить по судебным залам и вызывать духов на спиритических сеансах.

— Очень приятно, миссис Лановер, но сейчас вам предстоит очень важное дело. Сосредоточьтесь только на этом. Вы должны опознать человека, которого видели на крыше.

— Значит, поймали, ну, не говорила ли я этой Колумб, что без меня вам его не поймать, где он, покажите мне этого негодяя!

— Нет, это вы должны нам его показать! Который из трех?

— Из этих? — миссис Лановер с головы до ног оглядела стоявших и отвернулась. — А больше у вас никого нет?

— Присмотритесь внимательнее. Может быть, этот? — не выдержал Мун.

— Этот, еще чего, скорее уж тот! — и миссис Лановер ткнула пальцем в Дика.

— Неужели я похож на убийцу? — оскалил зубы радист.

— А почему бы и нет, голубчик, я знала одного, чистый ангел с виду, а отравил жену и четверых детей и сам выпрыгнул с тридцать какого-то там этажа, с вашей личностью можно и четырех жен убить...

Терпение Муна иссякло.

— Я пригласил вас не болтать, а исполнить свой долг. Узнаете? — И, схватив араба за плечи, он повернул его к миссис Лановер.

— Узнаю, вы мне его уже второй раз в нос тычете, а на крыше был другой, неужели я не могу отличить порядочного человека от какого-то оборванного цветного, тот хотя бы одет был по-человечески...

— В первый раз вы сказали, что не разглядели его внешности.

— Ну и что, я думала, вы о человеке будете говорить, а сами суете под нос какого-то цветного...

— Вот что, миссис Лановер, предупреждаю вас! У нас имеются неопровержимые доказательства, что это тот самый человек.

— Вот что, инспектор, кто из нас видел человека на крыше, вы или я, если вы, так разбирайтесь сами, хватит мне выслушивать грубости от моих жильцов! — И миссис Лановер, воинственно взмахнув зонтиком, поплыла к выходу, величественная, как стопушечный фрегат.

На пороге она остановилась:

— Да, совсем забыла, моя приятельница Ролли приглашает вас на спиритический сеанс, мы собираемся вызвать дух Смита и...

— Передайте моей тетушке, чтобы она лучше вызвала психиатра!

— С вами я не разговариваю, Ролли уже предупредила меня, что вы такой безбожник, что не верите не только во всевышний промысел, но и в духов, я обращаюсь к вам, молодой человек, да, да, к вам! — для ясности миссис Лановер устремила палец на Дейли. — Вы выглядите куда умнее, каждую субботу мы собираемся у меня, нам нужен человек, который лично видел Смита...

Не успела захлопнуться за нею дверь, как вбежал Грэхем, сияя подобно рождественской иллюминации. В одной руке он нес вечную ручку, в другой фотографии.

Мун вгляделся — отпечатки на обеих фотографиях были абсолютно идентичны.

Инспектор повернулся к арабу:

— Вот, полюбуйся на свою подпись!

Он швырнул фотографии на стол — именно таким жестом игрок выкладывает припрятанные козыри.

— Подпись? — на лице Ахмеда эль Ваади было явное недоумение.

— Да, да, твоя подпись, которую ты оставил на ручке окна в квартире Смита. Посмотри!

Ахмед эль Ваади машинально протянул руку. Ту самую, в которую он брал вечное перо. И тут Мун увидел нечто такое, что привело его в ярость. Кинув на Грэхема испепеляющий взгляд, он крикнул:

— Уведите задержанного!

Полицейский вышел из оцепенения, молниеносно защелкнул наручник, пристегнув руку араба к своей руке, и выдернул его из комнаты, как пробку из бутылки.

— В чем дело? — удивленно спросил Грэхем. — Разве отпечатки?..

— Вам можно доверить только снимать отпечатки у духов тетушки Ролли! И вы считаете, что это палец араба?!

— Я не понимаю...

— Отпечаток какого это пальца?

— Большого, разумеется...

— А у этого Ахмеда на большом пальце асфальтовая нашлепка. И, к сожалению, я заметил это только сейчас... Вот, вот, глядите!

Грэхем и Дейли нагнулись над снимком. Там, где была асфальтовая нашлепка, должно было быть темное пятно, а между тем все линии были резкие и четкие. Загадку удалось разрешить только после того, как окончательно сбитый с толку Грэхем сбегал в лабораторию и доставил остальные фотографии.

Оказалось, что на вечной ручке имелись следы трех человек. Тут же обнаружив те, которые совпадали с отпечатками на ручке окна, Грэхем, торжествуя победу, не придал значения остальным. Один отпечаток принадлежал хозяину пера — Муну. Второй египтянину — об этом неопровержимо свидетельствовало черное пятно посреди пальца. По концентрическим линиям этот отпечаток резко отличался от тех, что были найдены в квартире Смита. А третий?

Неожиданно Грэхем ударил себя по лбу:

— Инспектор! Это же неожиданная удача. Поскольку отпечатки совпадают, — значит, то самое лицо, которое закрыло окно у Смита, сегодня держало ваше перо. А это доказывает только, что...

— Троллоп! — вскипел Мун. — Где у вас были глаза, Дейли? Почему вы позволили ему совать повсюду свои лапы в квартире Смита?

Некоторое время длилось молчание.

— Ну что ж, Дейли. Подведем черту. Лановер его не опознала, отпечатки не совпадают. И все рушится. Всё его «не знаю» объясняются очень просто — человек не умеет читать. А это, — и Мун указал на пустой графин, — доказывает, что он не лжет. Такое мучительное похмелье трудно инсценировать.

— Отпадает и другое.

— А именно?

— Если он не умеет читать, то не мог бы прочитать объявление. Газета, найденная в квартире Смита, принадлежала кому-то другому...

— Допустим. Но что это за странный тип, который почему-то сам не может бросить письмо в ящик?.. Что-то с этим арабом не совсем ясно. Держать его дальше трудно — нет оснований. Да и смысла в этом нет. Лучше выпустим, не теряя из виду. Думаю, это даст нам больше. Готов поспорить.

— Принимаю! На сколько?

— Откуда это у вас такая неожиданная уверенность, сержант?

— Почему неожиданная? Я с самого начала, то есть как только его поймали, знал, что убийца Смита не этот араб. Хотел лишь убедиться в этом.

— Знали? Откуда? Он что же, сам вам это рассказал? — фыркнул Мун.

— Почти. Ведь он не курит. А тем более «Симон Арцт».