Спутник бросает тень

20

Лафайета в управлении не было. Мун позвонил ему домой. Ожидая в его приемной, инспектор нервно курил. Марджори уже дважды попросила его не дымить. Мун обещал не делать этого и тут же забывал обещание. Марджори открыла окно. Дым, завиваясь спиралями, вытекал на улицу. Почти бесшумно работала электрическая машинка Марджори. Зато за окном шума было хоть отбавляй. И это еще больше подстегивало нервы Муна.

— Ну, что случилось, Мун? — спросил Лафайет, когда они прошли в кабинет. — Почему такая спешка? Арестованная призналась?

— Нет. И не признается. Зато признаюсь я. Я допустил грубейшую ошибку. Эту девицу надо выпустить.

— Довольно странно, инспектор. То вы чуть не силой вырываете у меня ордер на арест. А теперь, когда накопилась целая куча доказательств и дело почти ясно, вы вдруг требуете освободить ее.

— Не могла она сбегать за газетой, вбежать наверх, убить Спитуэлла, опять сбежать вниз, отыскать такси и ровно в девять явиться в магазин. Если только у нее не было геликоптера...

— Мун, я еще раз повторяю! Эта девица могла и не убивать своими руками — достаточно, если она впустила убийцу. Копайте глубже. Приприте ее к стенке. Нам нужно ее признание, что она действовала по поручению красных. Вы слишком миндальничаете с нею.

Мун поднялся с места:

— Итак, согласны вы ее освободить?

— Нет! Потому что я дальновиднее вас. Иначе разве просидел бы я на этом месте десять лет? Я желаю добра вам. Не забывайте, что я могу в любую минуту передать это дело другому.

— Так сделайте это!

Мун выбежал из кабинета:

— Марджори, дайте бумаги!

Вырвав из ее рук лист, даже не присаживаясь, он трясущейся рукой написал:

«В связи с тем, что моя нервная система последнее время так расшаталась, что это отражается на моей работе, прошу немедленно освободить меня от исполнения служебных обязанностей и передать дело, которое я вел, другому. Инспектор Мун».

Даже не перечитав, поставил подпись. Сердце стучало так, как будто в любую минуту мог произойти удар. Он действительно чувствовал себя больным. Самое время уйти с работы. На какой-то момент мелькнуло: а пенсия? Всего два года осталось. Ерунда, здоровье дороже! Швырнув бумагу на стол, Мун вышел, все так же стремительно, как будто опасаясь, что размышления могут удержать его от этого решительного шага...

...Уже спустив ноги с постели, Мун вспомнил, что торопиться некуда. Можно спокойно полежать. Хотя нет, спокойно полежать невозможно — тут же лезут в голову тысячи беспокойных мыслей. Как воспримет это Джина? Что будет делать Дейли? Может быть, и правда сходить к Лестеру? Чтобы не задаваться этими вопросами, Мун принял снотворное. Из тяжелого сна его вырвала Джина:

— Тебе звонил Лафайет. Просил немедленно явиться.

«Все ясно, просьба об отставке принята», — угрюмо сообразил Мун. Побрился, выпил чашку чая и что-то наспех пожевал, но, как всегда, забыл выпить сок. Сунул в карман «Морнинг сан», поцеловал Джину и торопливо выскочил на лестницу. В лифте его неожиданно наградила улыбкой соседка миссис Гендерсон, что было уж совсем необычно. И вообще день был какой-то улыбчивый — словно его просто забыли обозначить в календаре. Войдя в кабинет Лафайета, Мун первым делом увидел опять-таки улыбку. Лафайет улыбается! Ну-ну...

— Что ж, инспектор. Все улажено. Ваша арестованная освобождена. Как видите, я тоже умею признавать ошибки. Если вы так считаете, пускай разгуливает на свободе. Нам не обязательно сажать кого-то на электрический стул. Достаточно, если пальцем укажем на виновного. А вы это великолепно можете сделать, инспектор. И уже сделали в своем сообщении. Очень убедительно!..

На пульте вспыхнула красная лампочка — Марджори соединила Лафайета с кем-то из начальства. Скользнув пальцем по усам, Лафайет взял трубку и кивнул Муну:

— О дальнейшем поговорим позже. До свидания... до вечера. Непременно прихватите супругу! Непременно!

Ни черта не понятно! О каком сообщении идет речь? Где он должен встретиться вечером с Лафайетом? Почему нужно взять с собой Джину?

— Что с вами, инспектор? — послышался голос Марджори.

— Дайте-ка воды. Со мной что-то неладно.

Выпив воды, Мун спохватился:

— Арестованную Морнинг освободили?

— Да, сегодня утром.

— А меня?

— Вас?!

— Я имею в виду мою отставку.

— Я показала шефу, но он только посмеялся. Между прочим, он в восторге от вашего интервью.

— Интервью? Никакого интервью я не давал!

— Если вы шутите, инспектор, то я не улавливаю юмора. В газете напечатана ваша беседа с Блиссом Троллопом.

Через минуту Мун был уже на улице. Газета жгла карман. Что это за выходка? Усевшись в первом попавшемся сквере, он развернул газету и не успел пробежать глазами начало, как лицо его стало таким свирепым, что женщина, сидевшая рядом, быстро поднялась и, то и дело оглядываясь, исчезла в уличной толчее.

«Загадка улицы Ван-Стратена наконец-то проясняется». Ниже портрет Муна в четверть полосы. Далее следовали все существующие и несуществующие заслуги и достоинства инспектора Муна, основными среди которых являлись беспредельная честность и беспристрастность, о чем гласит хотя бы дело об убийстве студента-негра Фрэнка Уэллингтона.

Нет, что ни говори, а Троллоп незаурядный журналист — ложь была не только его профессией, но и искусством. Инспектор выглядел далеко не дураком, он рассуждал, выдвигал аргументы, сам же их разбивал, словом, проделывал все за читателя, чтобы тому не особенно пришлось утруждать свои мозги. Верх наглости представляла концовка:

«— Благодарю вас, инспектор, за интервью. Разрешите от имени всех читателей выразить надежду, что в скором времени нам удастся посадить убийцу на электрический стул.

— Спасибо, Блисс. Приложу все старания. Но опасаюсь, что современная техника помогла убийце ускользнуть, и сейчас он там, откуда тянутся нити всех заговоров против нашей страны и всего свободного мира. Ну что ж. Достаточно и того, что через железный занавес прорвутся наши суровые слова: на вашей совести подлое убийство нашего гражданина, на ваших руках кровь стопроцентного патриота!..»

Когда Мун поднялся со скамьи, изжеванная сигара его давно не горела, зато сам он просто полыхал от прости. Из ближайшего автомата он позвонил в редакцию «Морнинг сан». Там ему сказали, что Троллоп вчера только возвратился из командировки, потом до ночи диктовал срочный материал и теперь отсыпается.

Узнав его адрес, Мун направился к Троллопу домой.

— Мистер Троллоп должен вот-вот вернуться, — сообщила экономка. — Выбежал позавтракать. Можете подождать!

Комната, куда она провела инспектора, ничем не отличалась от многих современных комнат. Спортивные трофеи, различные памятные жетоны, фотографии. Окинув ее взглядом, Мун присел к столу. Рядом с пишущей машинкой лежала пачка чистых листов. Белая бумага всегда вызывала у Муна зуд рисовальщика. Яростно черкая по бумаге, он рисовал каких-то чудовищ и страшилищ, придавая им черты Троллопа. Это помогло — Мун уже начал успокаиваться. А успокоившись, принялся срисовывать стоявшую на столе фотографию. На ней виднелась озаренная заходящим солнцем пустыня, какое-то странное сооружение, что-то вроде древнеиндийского святилища, и сам Троллоп в белом костюме, прислонившийся к рекламным часам «Стандарт ойл». От нечего делать Мун дотошно воспроизводил все подробности фотографии на рисунке.

А Троллоп все не появлялся. Мун решил уже не ждать его. Сунув смятые листы в карман, он направился к двери. Но тут вошел хозяин. При виде инспектора он несколько смешался.

— Что это значит? — и Мун швырнул на стол газету.

— Мера за меру! Вы обещали информировать меня первого, а о Пегги Морнинг я узнал только вчера и то благодаря Торренту. Так что руки у меня оказались раз вязанными. Вы считаете, что я поступил нечестно? А я считаю, что действовал для вашей же пользы. Вы находились в трудном положении. Уже заявив раз, что не верите в руку красных, вы считали, что неудобно отступать. Я проделал это за вас. Рано или поздно вам пришлось бы это сделать. Скажу больше — вам придется это сделать!..

Мун долго жевал потухшую сигару, в упор глядя на розовое лицо Троллопа. Потом шагнул к двери, повернулся и бросил через плечо:

— Знаете, Блисс, когда вас найдут с пулей в животе, я сделаю все, чтобы найти убийцу... пожать ему руку.

Домой Мун приехал в подавленном настроении. Джина, напротив, была на редкость весела. Лицо ее просто сияло от радости. Выяснилось, что этому три причины. Во-первых, миссис Гендерсон после долгого перерыва поздоровалась с нею и беседовала целых десять минут. Во-вторых, узнав от нее, в чем причина этой любезности, Джина купила «Морнинг сан» и с удовольствием прочитала интервью.

— А в-третьих, — Джина помахала кусочком картона с золотым обрезом. — Нас приглашает Алисон! Сегодня вечером!

Мун недоверчиво покрутил в пальцах пригласительный билет.

Т. О. Алисон начал свою карьеру лет десять назад изданием журнала «Так поговаривают». Журнал специализировался на скандальной хронике, подаваемой так, как будто она нашептывается читателю на ухо. Для получения информации Алисон нанимал целую армию частных детективов. Хотя журнал выходил всего шесть раз в год, тем не менее приносил девять миллионов дохода. Основным источником были деньги, которые платили, чтобы материал не пошел. По иронии судьбы, до издания этого журнала Алисон сам был жертвой анонимных шантажистов. И именно Муну в свое время пришлось расследовать это дело, в результате чего кое-кто попал за решетку.

«Мистера Муна с супругой просят пожаловать...» Чудеса, да и только! Наверняка что-то опять понадобилось. Но что ему может понадобиться теперь? Миллионер, влиятельный политик... Неожиданно Мун вспомнил, что «Морнинг сан» тоже принадлежит Алисону.

— Никуда я не пойду. Если ему что-нибудь надо, пусть явится ко мне.

— Ты в уме, Сэм? Отказаться от такого приглашения! Я же позвонила, что мы непременно будем.

— А теперь можешь позвонить, что не будем.

— Сэм, но как мне быть с платьем? Вернуть? Или пожертвовать Армии спасения?

— Какое платье?

— Но я же купила сегодня. Нельзя же к Алисонам являться бог знает в чем! Сейчас я покажусь...

Новое платье выглядело очень мило. И Джина выглядела так, что Мун решил не расстраивать ее. А почему бы и не пойти? Есть случай высказать Алисону все, что он думает о гангстерских методах его сотрудников.

Весь холл огромного особняка Алисона занимал бассейн размером с небольшой пруд. Вокруг вывезенные из Мексики кактусы и агавы. У мраморного берега покачивалась похожая на торпеду алюминиевая моторная лодка.

— Рад видеть вас, инспектор, — произнес Алисон, отделяясь от кучки гостей, чтобы пожать руку Муну.

— А я не очень. Надеюсь, вы читаете свои газеты. То, что позволяет себе ваш Троллоп...

Алисон сделал вид, что не слышит.

— Это ваша супруга? Рад видеть вас, миссис Мун. Как поживаете?

— Очень рада. Надеюсь, вы представите меня вашей супруге.

— Очень сожалею, Фей сейчас занята.

— В таком случае прошу передать ей это, — и Джина протянула целлофановую коробку с орхидеей. Она так старалась выбрать самую дорогую и все равно боялась, как бы подарок не выглядел жалким.

— Благодарю вас. Какой прелестный цветок! Моя жена будет очень рада! — отозвался хозяин и небрежно бросил коробку одному из слуг.

Этот жест конечно же не остался не замеченным Джиной. Но легкая царапина скоро затянулась. Слишком уж блистательным был прием. Какая сервировка... Сколько напитков... Кажется, каждый бокал предлагал новый слуга... Единственное, что портило настроение, — платье. Слава богу, никто не знал, сколько оно стоит! Кажется, вокруг были сплошные знаменитости... Удалось даже пожать руку самой хозяйке. Фей Алисон, по профессии танцовщица, унаследовавшая богатство после первого мужа, железнодорожного короля, была действительно так же красива, как она выглядела на обложках журналов... Впечатлений было столько, что Джина совсем забыла про своего мужа. Да его и нелегко было бы найти. Гостей было несколько сот, комнат почти столько же — пойди узнай, где он находится.

А Мун безвылазно торчал в баре, не обращая внимания на всю толчею. Ничего больше не хотелось — ни объясняться с Алисоном, ни ломать голову, зачем им это понадобилось. Появилось этакое чуточку сентиментальное настроение. Будь сейчас под рукой бумага, Мун наверняка принялся бы рисовать сердечки, кудрявые головки и козочек.

— А я весь вечер ищу вас! — услышал он вдруг знакомый голос.

— А, мистер Лафайет! И вы здесь? — фамильярно воскликнул Мун. Сейчас ему было все равно — шеф перед ним или чистильщик сапог. — Хотите выпить? — и он кивнул бармену. — Стаканчик для моего приятеля!

— Потом, потом! — отмахнулся Лафайет. — Вас ждут.

Слегка покачиваясь, Мун последовал за Лафайетом. За небольшим столиком сидели двое. Один из них был большая шишка — сам начальник полиции, второй — губернатор.

— Как чувствуете себя, мистер Мун? — произнес губернатор. — Я уже опасался, что вы отправились домой. Я вас очень хотел видеть.

— Ну что ж, вот он я,— откликнулся Мун и встал навытяжку. Все-таки он явно подвыпил. Губернатор улыбнулся, будто оценив хорошую шутку.

— Садитесь, садитесь! Мы с вашим шефом говорили сейчас, что вы у нас один из способнейших работников. Мы вами очень довольны. Я уже говорил с Алисоном, что все его издания перепечатают ваше интервью.

— Блисс Троллоп — гнусный лжец! — торжественно произнес Мун. — Если он и брал у кого-либо интервью, то у своего унитаза. Только не у меня! Нет, сэр, не у меня. Все это чушь и дичь. Пусть мне покажут того русского, который станет у нас стрелять из русского пистолета! Я требую, чтобы Троллоп дал опровержение!

Начальник полиции переглянулся с губернатором.

— Не следовало бы вам, инспектор, сегодня много пить, — медленно, цедя слово за словом, сказал он. — А если уж и выпили, то надо проспаться.

Мун с усилием поднялся. Что за черт, пол почему-то покачивается.

— Что ж, я пошел! Начальство надо слушаться.

И почему-то продолжал стоять на месте.

Губернатор вновь усадил его.

— Ну что вы, инспектор совсем уж не так много выпил. Это вы зря. Кроме того, он совершенно прав. Я вполне понимаю ход его мыслей. Для нас, политических деятелей, вполне достаточно догадываться, кто совершил то или иное действие. Мы более чем догадываемся, кто убил Спитуэлла. Но инспектор — детектив, ему одних догадок мало...

Мун кивнул и осушил стакан.

— Инспектору нужен конкретный человек. И только когда он выйдет на его след, когда отыщет его, тогда он скажет: «Вот вам убийца Спитуэлла. Убийство совершено по таким-то и таким-то мотивам. Вот доказательства. А дальше поступайте как знаете». Не так ли вы думаете, мистер Мун?

Мун кивнул. На этот раз просто потому, что голова не хотела держаться прямо.

Дальнейшее почему-то воспринималось с трудом. Вместе с Джиной они подъезжали к дому, но почему-то не в его машине. Потом ему казалось, что он с кем-то целовался, кажется с Джиной, но Джина утверждала, что он вместо того, чтобы дать чаевые, поцеловал шофера Алисона.