Статьи и проповеди. Часть 14 (17.05.2018 – 23.07.2019)

«Здесь Родос, здесь прыгай!» (Hic Rhodus hic salta) (29 июля 2018г.)

Братья и сестры!

В очередной раз напоминаю вам, что в дни наших молений в этом помещении, всем нам дана возможность быть в алтаре. И это нужно оценить. Потому что мы не знаем, как сложится далее наша жизнь и где нам придется молиться. Может придется молиться, например, на чердаке или в подвале, или в лесу на пеньке расстелить дорожный алтарь, или на тумбочке прикроватной в палате неисцелимого больного. Все такие богослужения особенные. Они имеют особую цену: поскольку красота церковная – она насколько помогает прийти к Богу, настолько некоторым и мешает прийти к Богу. За блеском паникадил, за громогласными раскатами голосов протодиаконов, за золотыми украшениями, рябящими в глазах, иногда теряется главный смысл богослужения.

А когда обнажается все это: когда облачения становятся вызывающе простым, когда место молитвы тоже становится вызывающе непривычным и простым, тогда именно «высветливается» суть того, что происходит в храме.

И люди понимают, зачем мы в храм приходим: не хоры слушать, не архитектурой умиляться и прочее, прочее… Мы проходим к воскресшему из мертвых Иисусу Христу для того, чтобы оживотвориться и взять жизни от Него. Потому что пришел Христос в мир, чтобы люди имели жизнь от Него и имели жизнь с избытком.

Это первое, что я хотел бы отметить для нас с вами. Эта некая школа и «этапы большого пути» нами должны быть оценены, и правильная им должна быть данаоценка.

Это не время скорби. Это время особой учебы.

Второе – наш с вами главный пономарь, наш сомолитвенник и собрат, Николай Геннадиевич, потерпел некую неприятность. У него порвались коленные связки на одной ноге, и он сейчас в гипсе на костылях скачет. Безусловно, нужно воззвать к Богу о его скорейшем исцелении. Но, кроме этого, нужно понимать, что в любом, более-менее спаянном, коллективе потеря одного человека – это потеря трудно восполнимая. Люди – это не поголовье скота, это именно штучный «товар». Пастырь добрый зовет овец по имени – для Него овцы не безымянные. Для нас овцы в чужом стаде не имеют имени, а для Пастыря каждая овца имеет имя. Он их знает – Он принимал роды, Он их на руках носил, Он их различает по только Ему одному известным признакам.

И поэтому, людей заменимых нет. С одной стороны, конечно, незаменимых нет. Да, тоже можно с этим согласиться. Если вышибло из седла одного, конечно, Бог найдет другого. Святое место пустым никогда не бывает. Но, с другой стороны, и заменимых тоже нету. Человек каждый уникален и людей нужно беречь. Надо беречь человека – он главное сокровище Церкви. Люди – главное сокровище Церкви!

Куда ни пойди, кого ни спроси – все вам скажут одно и то же. Медиков спроси: «Ну, как там ваши дела? Ясно, что денег не хватает. А еще что? – А еще не хватает хороших кадров». Спроси у строителей: «Чего там у вас? Как вы? – Денег не хватает! – Ну это понятно. А еще что? – А еще не хватает хороших кадров». Спроси в Церкви: «Чего там у вас? Как там? – Ну, вообще-то, бедные приходы, епархии бедные (те – бедные, те – вредные). – Понятно. А еще что? – А еще людей, хороших, настоящих не хватает».

И какую бы сферу мы не взяли, у нас будет первая проблема, поверхностная, лежащая наверху (ее даже искать не нужно) – не хватает средств для всего того, что мы запланировали, а вторая проблема, которая более глубокая и гораздо более серьезная – людей не хватает. Нету нормальных кадров, которые были бы ответственные, профессионально грамотные, качественные с точки зрения «человеческого материала», своей базы человеческой и профессиональной. Их не хватает везде. Это есть вечная проблема человечества. Поэтому, разбрасываться людьми нельзя. Нужно к ним присматриваться. И только уже в крайнем случае паршивую овцу нужно вон гнать из стада, поскольку одно гнилое яблоко всю корзину портит. А если человек воспитуемый, обучаемый, исправляемый и перспективный – нужно беречь человека.

Не знаешь, кто из кого вырастет. Чапаев, говорят, родился таким маленьким, что помещался в отцовскую рукавицу. Пятнадцатисантиметровый родился – недоносок такой. А потом он, гляди, какой стал – второй Суворов вырос. Хотя в той молотилке не было правых и виноватых, но сколько было храбрости в человеке, сколько у него было талантов. Такими же были все остальные. Да тот же Суворов, собственно, сам такой был. Да и Давид, собственно, был меньше всех братьев. По внешности ничего особенного. Братья были широкоплечие и высокие, но Дух Святой говорил: «Не этот, не этот, не этот… Вот – этот!» Потому что Бог не на внешность смотрит, а на сердце.

Людей нужно беречь. Вот Николай Геннадиевича нету (не знаю, будет ли на следующей неделе), и это уже ощутимо. Для меня это уже ощутимо. То же касается и регента, и чтеца, и доктора на своем месте, и священника. Выбило одного человека из седла и – все. Нет такого, что «отряд не заметил потери бойца». Тут же заметна «дырка в пейзаже». Люди незаменимые. Людей нужно ценить. По крайней мере, христиане должны к этому стараться относиться так.

Ну а сегодня мы заканчиваем богослужение и отправляемся по домам в эти святые жаркие красивые дни настоящего лета. Как говорят: «Наше северное лето – карикатура южных зим». Это скоро пройдет – это ненадолго. Надо ловить эти святые дни – потому что они редкие в наших краях.

Мы читаем двадцать пятое зачало Евангелие от Матфея о Капернаумском исцелении некого слуги у сотника (см. Мф. 8). Вы эту историю все хорошо помните: некий римский офицер пришел к Иисусу Христу с просьбой исцелить его отрока и проявил особую веру в том, что он не требовал, чтобы Христос пришел к нему в дом (хотя Сам Христос изъявил к этому желание: «Я приду и исцелю его»). Очевидно, это возложение рук должно было быть или еще что-то такое внешнее. Конечно, Христос может исцелять на всяком месте, не прикасаясь…

(Прим: Батюшка прервал проповедь, увидев, что ребенок перед ним ест неаккуратно просфору, и крошки падают на пол).

Сынок, кушай так, чтобы не ронять. Смотри – вот сколько нападало. Это все святое – это просфоры. Это – не кусок хлеба, который тоже крошить нельзя. Надо есть так, чтобы оно не крошилось. Это родительская забота – научить детей своих. Быстренько возьми салфеточку и собери все. Надо есть просфоры так, чтобы они не крошились. И вообще – надо осторожнее быть с этими вещами. Взрослые, смотрите, пожалуйста, за детьми своими. Это – не они, это – вы.

Господь изъявил желание прийти в дом человека. Он сказал, что исцелит его, зайдя в дом. Но сотник говорит: «Не надо». Тут очень много важного для нас с вами самих.

Ну, например, приведу пример из моей личной жизни, из того, что я знаю. У меня был один товарищ, еще здравствующий и живущий. А у него было очень тяжелое церковное послушание. Он служил пономарем, но был такой – «человек – оркестр»: он был и пономарь, и сторож, и просфорник, и псаломщик. Один в одном лице на весь храм, в котором службы были каждый день – и утром, и вечером. Он нес труд на себе, какой редкий монах на себе тащит. Он был неженатый человек, у него не было семьи, детей, и он был, по сути, как на цепь посажен в храм, как на галеру при веслах. Так длилось и год, и два, и три.

А в церковной среде есть такое особое бесчеловечие иногда. Поскольку мы с вами знаем некоторые святые понятия – «Во славу Божию», например. И есть такие «фокусники», которые приезжают на СТО, скажем, монах машину ремонтировать, отремонтировали ему, а он: «Ну, во славу Божию!» – и поехал, не заплатив.

Люди некие паразитируют на святых понятиях. На послушании паразитируют, на святыни паразитируют. Раз ты христианин – то и терпи, понимаешь. Не нужно тебе ни отпусков, ни лечиться, ни учиться. Вот – здесь и служи.

И с моим товарищем была такая бесчеловечная история. По любви к Богу он попал в храм, как в тюрьму. Был в храме как в тюрьме по любви к Богу. А к нему в храме проявляли полное бесчеловечие. Он взмолился однажды настоятелю: «Ну можно мне хоть в Почаев съездить (это было на Западной Украине на пути в Почаевскую Лавру) – отоспаться и поисповедоваться, причаститься в монастыре, к иконе Богородицы приложиться». А настоятель говорит: «Тут тебе и Почаев, тут тебе и Иерусалим». И история продолжилась.

В этой истории есть одна сторона – такая специфическая жестокость к простому человеку, которой хватает именно в церковной среде. Говорят: «Я – благословляю!» И все – тебя как пригвоздили. Все: благословили – именем Господним тебя превратили в раба. Такое бывает.

Но, с другой стороны, есть священная сторона истории. Человеку говорят: «Вот тут тебе все. Вот тут исцеляйся». Некоторые священники сознательно не ездят по различным паломническим поездкам. Говорят, например: «Поехали, брат Спиридон, на Афон! – а “брат Спиридон” в ответ- Вот мой храм, вот Престол моего храма, вот здесь мне и Афон!» – «Поехали в Иерусалим! – Вот мой Иерусалим!» «Поехали на Валаам! – Вот мой Валаам!»

И это – правда. Большинству людей кажется, что нужно облазить весь мир, обнюхать весь мир, отовсюду «напривозить» цветочков, камушек, иконочек, маслица, задеревеневших просфорочек. Как «плюшкины» такие – «святые Плюшкины». Это не надо делать – по моему глубокому убеждению. Потому что – везде, где есть молитва, везде, где есть вера, везде- есть Господь, который богат чудесами, исцелениями и славой, и милостью.

Можно поехать куда хочешь, но это не значит, что, если кто-нибудь не поехал, то он что-нибудь потерял. Тот, кто имеет веру, никуда не едучи, он остается здесь и здесь с ним Господь. Вот Матрона Блаженная – она была на Афоне? – Нет. А в Иерусалиме? – Нет. Она вообще нигде не была. Она, как калека, носимая на чужих руках, переходила с места на место по сталинской Москве. И теперь – к ней идут. А она никуда не ходила. И многие такие люди были святые и никуда не ходили. Одни – потому что не могли. Как Пушкин, например. Он всю жизнь хотел за рубеж поехать. Мечтал про Италию, про Венецию. Не поехал никуда. Ни разу не был за пределами Российской империи – ни разу. Тихон Задонский мечтал на Афон попасть – не попал. Феодосий Печерский мечтал в Иерусалим сходить – не сходил.

Мы с вами уже облазили, обнюхали весь мир. Отовсюду привезли магнитик на холодильник. Насколько это нам послужило к хорошему – это вопрос будущего. Мы еще не знаем. Но самые святые люди, так получилось, никуда не ходили.

И вот сегодняшнее Евангелие, собственно, об этом и говорит. «Да не ходи ты никуда» – говорит сотник Иисусу Христу. Тот говорит: «Я приду и исцелю!» А у сотника хватает веры, чтобы не таскать за собой Иисуса. Он говорит: «Ты скажи слово и исцелеет отрок мой. Вот тут скажи. Вот здесь».

Есть такая латинская поговорка, связанная с Эзопом: «Hic Rhodus hic salta». Эзоп ходил по базару, и там один хвастун рассказывал: «Когда я жил на Родосе, то я сделал такой прыжок головокружительный со скалы на скалу, что все удивились». А Эзоп говорит ему: «Здесь Родос, здесь прыгай!» (Hic Rhodus hic salta).

Действительно, часто говорят: «Вот я когда-то, действительно, такое сделал- Где, когда? – А вот “тогда-то”, “там-то” – Здесь сделай!А не можешь – молчи».

Прошло твое время. (Былии мы рысаками). Если сегодня сделать не можешь – молчи. Потому что сегодня, здесь надо делать. Можешь – делай. Не можешь – молчи.

Вот это такая важная «штука», чтобы мы не гоняли по святыням лишний раз. Не таскали священников к себе лишний раз. «Приедьте ко мне домой, помолитесь у меня, потому что у меня вот это, вот это…». Если ты имеешь веру в молитву этого священника, ты скажи ему просто: «Помолитесь вот за этого». Конечно, есть люди, которым формально скажут: «Помолитесь!» – «Помолюсь!» Один просил без веры, другой без веры отнесся к этому прошению. Но есть другое, один сказал: «Ну Вы помолитесь!» – Другой ответил: «Да уж помолюсь!» И помолился. И не надо никуда ездить. Никуда ездить не надо.

Евангельская история об этом исцелении она очень показательная. Это был простой языческий офицер, такой рубака. Если бы мы, наверное, увидели его портрет, то – там шрам, здесь шрам, здесь след от копья, здесь от пращи. Заскорузлые руки, грубый голос. Мужчина такой, который смерти смотрел в лицо неоднократно. Но он имел такую веру в Иисуса Христа, что понимал – не надо таскать никуда Иисуса Христа (см. Мф. 8:8-10). «Скажи только слово!» А почему? Да потому, что он имел такую веру в Иисуса, как будто Он главнокомандующий над всем миром. Он говорит: «Я человек имею начальников. Я сам подвластный человек. Однако и у меня есть подчиненные. Я им говорю: «Иди! – Пошел», «Приди! – Пришел», «Сделай это! – Сделал». «Меня слушаются, – он говорит, – Я слушаюсь и меня слушаются. И, если меня слушаются (а кто я?), то Тебяточно послушаются.

Вот так вот любой себя спроси: «Вот я начальник маленького звена, и меня слушаются. Худо-бедно, но слушаются. Дети, подчиненные, те, се… И, если меня слушаются, то Тебя – тем более».

То есть сотник имел веру в Иисуса Христа как в настоящего начальника над грехами, болезнями, смертью и всем остальным. И это было Иисусу Христу удивительно.

Можете себе вообразить, чем можно удивить Иисуса Христа? Вот, представьте себе, пришел бы к нам сюда Иисус Христос, и мы бы не умерли со страха, а разговаривали бы с Ним. Мы бы, конечно, умерли бы со страха, но, если бы привыкли к Его присутствию и начали бы с Ним разговаривать, то мы бы сказали: «Смотри, какие здания!» Достали бы свои гаджеты: «Смотри, Господи Иисусе! Вот Евангелие. Вот все каноны на всякий день. В одном кармане все помещается». Еще бы что-нибудь показали. Сели бы в машину. «Вот мой “ослик”. Поехали в Иерусалим на этом ослике (в котором закопано триста восемьдесят “лошадей” под одним капотом, или сколько-то там)! Онпоудивлялся бы всему этому. Я думаю, Он бы смеялся над нами по-доброму, чтобымы не обижались – как над маленькими детьми. «А мы вот мост в Крым построили! – Ну, серьезное дело». «А мы вот в космос летаем, оттуда получаем телевизионный сигнал! – Ну, молодцы». «А мы еще – “то”, а мы еще – “это”» Это было бы очень интересно. Но Он, конечно, понимал, и мы бы поняли со временем, что это – интересно, но это не самое главное. И Он так мягко склонил бы нас к каким-то более важным вещам. «Ты молодец, конечно, что построил три дома за свою жизнь (или две церкви). Но вот ты с женой почему не миришься? Или вот, почему рабочим вовремя деньги не отдал?» То есть Он бы повернул разговор на самые важные вещи. Но Он не удивлялся бы этому всему. “Нашему”. Этому всему нашему.

А вот здесь Он удивился. Он удивился вере. Христос вообще в Евангелие удивлялся дважды. Он удивился вере Капернаумского сотника и удивился неверию еврейских фарисеев. Удивился вере и неверию. Он удивляется вере, которая находится в душах тех, кто веры иметь и не может. В принципе и не должен. Ну – солдат. Ну – вояка.

И удивляется неверию тех, у кого вера должна быть.

Например, пришел бы Он сюда. Вы когда-нибудь видели негров в наших храмах? Чернокожих людей не видели ни разу еще? А их все больше и больше становится. Недавно по долгу службы с отцом Владимиром мы были в Перервинской семинарии. И там среди студентов, (нет – среди духовенства, уже диакон – в подрясничке, как и все остальные), был чернокожий молодой человек. А когда-то я был в Екатеринбурге и смотрю в алтаре “черный человек” такой ходит. Спрашиваю: «Кто это?» Оказалось, диакон из какой-то центрально африканской страны. Его тронула благодать. Учился в ВУЗе, стал в церковь ходить. Его “цап-царап”- привлекли. И он настолько Бога полюбил, что стал священнослужителем. И все больше и больше таких.

Мы-то гордимся, что мы – белая кость. Мы – русские люди. У нас святых много. А вот представьте себе, Господь бы сюда зашел – а у нас тут: один негр, один китаец и двести русских. И священник, конечно же. И Господь посмотрел бы на этого негра и удивился: «Ничего себе. Откуда у него вера?» Потом посмотрел бы на священника и удивился опять: «А чего он такой неверующий?»

Вот то же самое было и в Евангелие, когда Христос удивлялся. Почему законники не веруют? Как они могут не веровать? Они всю жизнь посвятили Богу. «И как ты можешь быть неверующим?» Так бы он удивлялся неверию священника, архиерея или монаха: «Как ты можешь быть неверующим? Ну как это?» А ведь такое есть. И еще как часто есть.

И удивился бы, что простой человек веру имеет. «Откуда ты? Откуда ты взял веру? Там, где ты родился, там вообще веры нету (или вера другая, совсем противоположная)?»

Вот что удивляет Господа, Иисуса Христа. То есть можно Его удивить. Можно удивить. Когда блудницы каются, Он удивляется? – Конечно. Когда воры «умывают свои руки» (образно говоря) и начинают вести другую жизнь – уже «на отдачу», а не на похищение, Он удивляется? – Конечно. Это же удивительно. Человеку очень тяжело из грехов вылипнуть. Когда муха влезла в мед, ей очень тяжело из меда вылезти. Она так в меде и погибнет, скорее всего. Это будет сладкая смерть. Когда грешник залезет в грех, ему невозможно выкарабкиваться. Почти невозможно. Перемена жизни – это самое великое чудо. Больше, чем мертвого воскресение. Если бы мертвые воскресали более-менее регулярно, это было бы меньшее чудо, чем, когда грешник меняет свою жизнь. У него вдруг, (конечно, не «вдруг» – это длинный процесс внутренний) перелом наступает. И человек меняется: «Я больше этого делать не буду!» И тогда Сам Господь говорит: «Ничего себе!» Удивился Господь. Удивился Господь. «Многие придут от восток и запад и севера и моря и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом во Царствии Небесном. А сыновецарстваизгнанны будут во тьму кромешную, где будут плач и скрежет зубов» (см. Мф. 8:11-12).

Стоит, конечно, помолиться, чтобы те, последние слова не коснулись нас. Потому что мы и есть сыны царства. Мы с вами те, кто знает Бога, как Царя. Сегодня прокимен глас третий какой был? «Пойте Богу нашему, пойте. Пойте Цареви нашему, пойте!» Мы призыв слышим. И мы поем Богу. Хвалу Богу поем. «Хвали, душе моя, Господа!Благослови, душе моя, Господа! Благословен Еси, Господи! Пою Богу моему дондеже есмь». Мы знаем это. Он – наш Царь. Мы – люди Его. «Хвали, Иерусалим, Господа. Похвали Бога твоего, Сион» (см. Пс. 147). Мы это знаем. Но говорится: «Придут от восток и запада и лягут с Авраамом, Исааком и Иаковом, а сыны царства изгнаны будут во тьму кромешную».

Даст Бог, христиане, мы с вами будем иметь веру нелицемерную. Смирение неподдельное. Надежду на Бога твердую. И любовь друг ко другу хотя бы немножко. И избегнем тьмы непролазной. И этого страшного зубовного скрежета. Чтобы мы тоже были в Царстве Божием с вами, чтобы и нам тоже Господь удивился. Нам с вами, как родившимся под советской звездой, проползшим под «буераки, реки, раки» ельцинской России, заползшим в новую жизнь. И здесь, в новой жизни, имеющим кучу проблем, внутри и снаружи. И тем не менее, мы боремся, идем и движемся. И падаем, и встаем. Если согрешим, то мы перед Христом каемся. Мы же других богов не зовем. Мы же не просим, чтобы нам кришна помог. Мы не ползем к какому-нибудь истукану за помощью. Мы перед нашим Богом падаем. Перед нашим Богом поднимаемся. Опять падаем и опять поднимаемся. Не отчаиваемся. Ползем. Иногда на четвереньках. Иногда по-пластунски. Но ползем. К нашему Богу.

И, дай Боже, чтобы мы доползли до нашего Бога по-настоящему, и чтобы Он нас не прогнал вон, а чтобы забрал нас измученных, потрудившихся своих путников в Царствие Свое Святое. Как тот сотник, который удивил своей верой Господа Иисуса Христа.

Поэтому, случится вам куда-то поехать – езжайте с Богом. Это вам подарок. Но – не дергайтесь лишний раз. Потому что – и здесь, и там, и в любом месте (известном и неизвестном) можно Христа найти. Как и мы пытаемся в течении этого лета находить Христа в этом здании бывшей столовой, которая по прошествии времени опять будет столовой. Но уже ангел-хранитель, ангел алтаря уже никуда отсюда не уйдет. Уже все, кто будет здесь ложками о тарелку стучать, они все будут временами чувствовать, что здесь как-то по-другому кушается. Потому что стал здесь великий какой-нибудь бесплотный светлый дух, который будет здесь стоять до скончания века. Там, где приносили Христу бескровную жертву, там стоит Ангел Божий и продолжает свою молитву.

Вот мы ищем Христа – здесь. Можно всем, конечно, расползтись по «палестинам», по «иерусалимам», по «афонам» и думать, что мы святые. Ничего подобного. Это ничего автоматически не дает.

«Здесь – Родос! Здесь – прыгай!» Вот тут спасайся.

Так же и в ваших домах, так же и во всех остальных местах.