Статьи и проповеди. Часть 14 (17.05.2018 – 23.07.2019)

Жития святых – это воплощенное Евангелие /Проповедь 03.06.2018/ (4 июля 2018г.)

Сегодня первая Литургия была отслужена в приспособленном помещении в силу необходимости. Так будет весь летний период. Сегодня праздник – день всех святых. Можно считать, что Господь Иисус Христос завел вас всех в алтарь. Мы здесь неразделенные с паствой иконостасом. И всем видно все.

В обычных храмах многое, совершающееся в алтаре, закрыто от глаз богомольцев. Это отчасти и хорошо, но большей частью – нехорошо. Мы с вами не революционеры. Мы с вами христиане. Мы ничего не меняем. «Оно» само меняется, без нас. Наступают такие дни, когда мы служим «в открытую». И вам можно видеть проскомидию – приготовление даров для будущей евхаристии, саму службу, возношения. В общем, вы видите все.

В каком-то смысле это углубление вашего духовного опыта. И нашего, и вашего. Нашего общего. Это нам поможет. Поскольку помещение маленькое, в мое желание входит попытаться реализовать хоть немножко то, что мы хотим давно, – освоить общее пение. Здесь не нужно напрягать голос. Не нужно сильно кричать. Потому что звуком наполняется помещение легко. Здесь можно подпевать. Постепенно привыкать открывать рот на службе. Давать звук изнутри. Звук молящихся уст – это указание на «умный вопль в сердце». Так сказал один египетский отец. Пение языком и устами – это указание на умный вопль внутри. Внутри человека сердце вопит. Временами вопит покаянием: «Господи, помилуй!» Вопит благодарностью: «Слава Тебе, Боже наш!» Вопит просьбами: «Подай, Господи!» И вот наличие этого вопля внутри – оно должно перейти на язык и разлететься по эфиру.

Конечно, Господь смотрит на сердце. Но человеку важно – молиться целиком. В том числе – языком и устами, а не только умом. В древности вообще не понимали – что значит, молиться «про себя». Если вы помните, в первой Книге Царств святая Анна – мама пророка Самуила, пришла к Богу с оскорбленной душой. Она была любима мужем, но не имела детей. Многоженство было в норме. И у ее мужа были нелюбимые жены. Они рожали. А эту он любил. И она его любила. Она была у него на почетном месте. Но утроба ее была закрыта. Это ее очень мучало. И она пришла к храму, к скинии, и начала молиться, не произнося слов. Уста ее что-то шептали. Но голоса молящегося не было слышно. И священник подумал, что она пьяная. Сказал ей: «Доколе ты будешь здесь пьяная? Пойди вытрезвись от вина твоего» (см. 1Цар. 1:1-16). Люди не понимали, как это можно молиться, так чтобы не было слышно. А мы сегодня вполне удобно читаем молитвы «про себя», на память. И вообще на службе молчим. Это какая-то вторая крайность. Нужно, чтобы было и то, и то.

Раньше, когда люди читали книжки, они тоже не могли понимать, как это можно читать, не произнося слов вслух. Когда человек читал книжку, он обязательно читал ее вслух. И в библиотеках стоял гул, как в улье. Потому что каждый проговаривал читаемую книгу. А сегодня мы уже не представляем себе такого. Все научились читать про себя – и это, конечно, хорошо. Но это бывает и нехорошо. Сохранилось в нашей культуре чтение только в Церкви и еще в некоторых местах. Когда мы говорим: «От Иоанна святаго Евангелия “чтение”», то чтение, обязательно, вслух. Первый человек в истории христианского мира, который научился читать про себя, не открывая уст, это был Амвросий Медиоланский. Об этом написано в книге Августина Блаженного, в «Исповеди». Потому что это было очень удивительно. Он водил пальцем по строчкам, шевелил устами. И ничего не произносил. Это было очень странно, потому что так никто никогда не читал.

Потом мы научились так читать и разучились вообще говорить. И в храме – молчим. Поэтому надо будем и мне постараться, и вам – в ответную постараться, чтобы Псалом 50, Псалом 90, «Трисвятое по Отче Наш», Ектении, «Верую», «Отче Наш» и другие молитвословия (молитву «Иже на всякое время» хорошо было бы выучить) – мы произносили их с вами вслух. Это одна из тех задач, которые легко решить здесь, в этом маленьком помещении (есть несколько мыслей, каким образом еще чуть-чуть увеличить место для молитвы). Ну, и поскольку здесь будет служиться только Литургия, а она у нас стремительно быстрая, как ракета, взлетающая вверх, то мы устать не успеем.

Я думаю, что мы на пользу душ и телес, во славу Спасителя Христа, отслужим здесь все летнее время. И даст Бог (будем просить Бога и об этом), чтобы не спали рабочие, чтобы у них материалов хватило, чтобы они хорошо украсили храм, забелили его. Убелили его, как невесту, к сентябрьским временам. К началу учебного года.

Теперь, возлюбленные о Господе Иисусе Христе братья и сестры, надо проводить вас не ранее, чем сказать несколько слов о святых. Сегодня – день памяти всех святых. Он идет сразу после сошествия Святого Духа на апостолов. Потому что святость – это то, что есть от Духа Святого. Святость – это не доброта. Это не толерантность. Это не мягкость природная. Это не овечья кротость. Это не любая другая добродетель, которая получена человеком по роду, каким-то естественным образом. В общем, это не львиная храбрость, не овечья кротость. Это то, что от Духа Святого. Сошел Дух Святой, и мы на следующей неделе празднично поминаем всех святых, которые приняли Духа Святого и стали жилищем и храмом Ему.

Может показаться, что мы со святостью не имеем ничего общего, поскольку мы исповедуем себя людьми грешными, так и говорим всегда. Если искренно говорим, то истину говорим. И не лжем. Кто говорит, что на нем греха нет, тот – лжец. И правды нет в нем. Так говорит Писание, Иоанн Богослов говорит (см. 1Ин. 1:8). И мы искренно говорим, что «я – человек грешный». Как Петр. Когда Господь ловил рыбу в его лодке, и набралось рыбы так много, что лодка тонула, Петр припал к коленям Иисуса и сказал: «Господи, выйди от меня, потому что я человек грешный» (Лк. 5:8). Это нам всем понятно. Тем не менее, мы с вами имеем целый ряд «вещей», которые нас обязывают думать о святости и к ней стремиться. Во-первых, есть заповедь: «Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш» (Лев. 19:2). Это заповедь старого завета. Она обращена была к Израилю ветхозаветному. А поскольку Церковь Христова – это новый Израиль, («Израиль» в переводе означает – зрящий Бога, боговидец, который видит истину и стремится к ней), то она тоже имеет заповедь: «Святы Будьте!» Еврейское слово «кадош» – святой, означает – другой. Необычный, иной, не такой как все, ни на что не похожий. То, что нельзя выдумать. Это – святость. Святость не выдумывается. Святость не шаблонная. В Церкви Христовой нет ни одной пары святых, которые были бы похожи друг на друга до неразличимости. Они все абсолютно разные. Если нам кажется, что «такой-то» святой похож на «такого-то» святого, так что можно перепутать, то видимо, мы не знаем, ни того святого, ни этого. Потому что святые абсолютно не похожи друг на друга, поскольку святость касается личности. Личность расцветает в Духе Святом. А личность ни на что не похожа. Она потому и личность, что на не шаблонная. Второго такого нет. Все святые совершенно уникальны.

Мы какие отношения со святыми имеем? Во-первых, когда мы будем умирать и умрем, и когда нас будут отпевать (если нам подарено будет такое таинство церковного отпевания), то над нашим гробом пропоется молитва: «Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего». Церковь будет просить Бога устами молящихся иереев, певчих о покойнике (когда-нибудь и о нас с вами), чтобы Бог упокоил нас со святыми. Если это расшифровывать, то это значит: с Николаем Чудотворцем, с Иоанном Златоустом, с Оптинскими старцами, с Лукой Крымским, с Василием Великим. «Со святыми упокой Христе, душу усопшего раба Твоего или усопшей рабы Твоея». Это не просто поэзия, это не слова, это не метафора, это не выражение речи. Невозможно упокоить со святыми того, кто ничего общего со святыми при жизни не имел. Следовательно, Церковь смотрит на нас, как на потенциальных святых. Вот вам откровение Божие: «Всякий человек – это потенциальный святой».

Однажды я ехал из города сюда на вечернюю службу на такси и разговаривал с водителем. Должен вам сказать, что из сотен поездок с различными водителями примерно половина была чрезвычайно полезной и интересной. Независимо от национальности водителя, это были киргизы, таджики (сириец один меня вез, всю семью потерявший во время военного конфликта), армяне, русские наши, конечно, и другие, я находил в них (из трех в одном точно) собеседника. Поскольку дорога дальняя: на час, на полтора, на два иногда с пробками, но она «пролетала» быстро, и мы на общую пользу говорили об очень важных вещах. Вот не так давно, ехал я с одним армянином водителем, он оказался очень набожным человеком, и мы с ним говорили о святых. Он сказал мне такую пословицу, точнее, «приговор» такой. Не знаю, кто автор этих слов: «У каждого святого есть прошлое, а у каждого грешника есть будущее». Прошу вас это запомнить. Это очень важные слова.

Святость не означает полного безгрешия. Если, опять-таки, мы думаем, что святой – абсолютно безгрешный, то мы с вами вообще ничего ни в чем не понимаем. Ни в Евангелие, ни в себе, ни в людях, ни в Литургии, кстати. Вот говорится на службе: «Един свят, един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь». Кто еще один святой, кто еще единый безгрешный? Только Господь Иисус Христос. «Святые имеют грехи? – Конечно. Конечно, имеют». «Они каялись? – Каялись». «А плакали они о чем? – О чем-то, о каком-то другом. И о чем-то другом». «И о себе? – И о себе».

То есть – у святого есть прошлое. А у грешника есть будущее. У всякого святого есть своя история. А у всякого грешника есть неизвестное будущее. Потому что человек – существо, которое можно освятить. Задача Божия заключается в том, чтобы освятить человека. А потом уже освятить жизнь вокруг человека. Обычно люди начинают «сжимать круги». Например, хочется человеку приблизиться к Богу – он машину освятил, квартиру освятил, книжку купил, в монастырь поехал, икону домой занес. Как бы снаружи сжимает круги. А уже потом – на исповедь пошел. Можно наоборот – сначала пойти на исповедь. Потом все остальное поменяется вокруг тебя очень быстро – книжки, иконы появятся, квартиры, машины освятятся. Можно – «так» идти, можно – «так» идти. Люди, как правило, снаружи внутрь идут. Освятиться пытаются постепенно. Это хорошо.

Человек – существо, которое можно освятить. Вот смотрите – через три месяца, даст Бог, помещение, где мы сегодня служим, опять будет столовой. Но оно храмом быть уже не перестанет. Оно, однажды побывши уже храмом, храмом будет уже навсегда. Здесь не пляшут и не поют. Здесь едят. А храм – это место, где едят, вообще-то.

Храм похож на несколько мест. В храме, без греха, можно сделать лечебницу, здесь молились – лечили душу. Храм – это лечебница сама по себе. В храме лечатся люди. В храме можно делать училище. В бывшем храме. Вот, допустим, здесь можно сделать класс.

Здесь можно учиться и греха не будет. И в храме можно есть – это столовая общественная бесплатная. Приходи и ешь. Приходи, ешь и пей даром. Пейте воду даром – без серебра. Так говорит Исаия. (см. Ис. 55:1). «Приидите, ядите: сие есть Тело Мое». Христос приказывает – есть. В храм люди приходят, чтобы есть. Лечиться, есть и учиться. «Зачем я в храм иду? – Есть». «А еще? – Лечиться». «А еще? – Учиться». Вот эти три вещи нужно делать, приходя в храм. Если ты не можешь для себя их идентифицировать, то ты пока еще не знаешь, зачем ты сюда ходишь. Здесь будет класс или столовая, но это место храмом быть не перестанет. Это место освятится и святости уже не потеряет. Из любой ткани можно пошить ризу. Но уже из ризы ничего обратно пошить нельзя. Любое место можно в храм превратить. Но уже из храма – ничего нельзя делать. Как делали большевики в свое время, (тем они сильно Бога прогневили и поэтому так постыдно исчезли) – это то, что они не имели никакого благоговения к смерти, к вере и к святости. По кладбищам проводили теплотрассы. На заброшенных кладбищах забивали сваи и строили дома. Без всякого уважения к прошедшим поколениям и к мертвым костям, лежащим там. За это безобразие одно только можно было перевернуть вверх дном эту систему. Никакого уважения к святыням. Они намеренно делали театры, почтовые станции, хлева всякие – в храмах, иногда делали там спортивные секции. А иногда в алтаре разбивали туалеты, как это было, например, в Даниловом монастыре, и в других монастырях. Это очень часто бывало – именно в алтаре и именно уборную. За одно это эта власть не имела будущего (если бы этого всего не было, было бы все по-другому).

Пренебрежение к смерти, неуважение к смерти, неуважение к памяти прежних поколений, бесчувствие к святости – это какая-то «Каинова печать», которая не даст жить человеку. Даже животные святых чувствуют – святость не может утаиться, ее нельзя спрятать, она все-равно, как шило из мешка, вылезет. Даниила бросили в ров к львам. Голодные львы вместо того, чтобы растерзать его на части и полакомиться, как кошки стали мурлыкать (как кошки трутся о человека, о ноги его, то – ушком, то – бочком). Животные знают святость. Медведь из непролазной бездны приходил к Серафиму Саровскому хлеба поесть. Из рук – как ручной. И к Сергию Радонежскому. Из рук – как ручной. Вообще, медведь хлеб не ест. Попробуйте покормите медведя хлебом в зоопарке – он его есть не будет. Ему другое надо дать. Но у святого человека он все съест. Если бы тот дал медведю мешок лука, он бы и это съел. Плакал бы и – ел. И было бы ему вкусно. Животные святость чувствуют.

И мы святость чувствуем. Поэтому и стремимся к ней. Некоторые стремятся старцев найти. Некоторые стремятся в святую обитель съездить. Некоторые стремятся еще к чему-то. Потому что душа, она – «мимо мозгов». Мозги вообще у человека могут быть бетонные. А душа все-равно жить хочет. И она ищет святости сама. Каждого человека можно освятить. Все, что есть в мире, поддается освящению.

Человек – существо динамическое. Он – движется. Он постоянно находится в движении. Он либо деградирует, либо развивается. Он на месте стоять не может. Никто из людей на месте не стоит. Он либо движется вперед. Либо откатывается назад. Либо стремительно падает. Он постоянно находится в движении. Святость – это движение вперед. Количество грехов за спиной святого человека не имеет никакого значения. Даже больше скажу. Чем больше имел грехов человек до того, как прийти к Богу, тем большую славу он будет у Бога иметь. Я слышал такую притчу, когда праведный человек видел одного забубенного грешника, такого, про которого мы говорим – «клейма ставить негде». И говорит ему: «Сильно я тебе завидую!» «В чем?» – спрашивает грешник этого очевидного праведника. – «В том, что, если ты покаешься – ты будешь выше всей вселенной!» Богу не трудно дать покаяние любому человеку. Выше всех будет. Поэтому святость касается каждого человека.

Не только в похоронах. Не только в Литургии: «Святая – святым!» Не только в заповеди: «Святыми будьте – ибо Я свят!» Святость – это вообще стремление человека к другому миру, к другой жизни. Где все по-иному. Иное царство. В погребальных песнопениях есть такие слова: «Ин мир тебе, душе, ожидает, покайся».

Вот, дорогие христиане, элементарные вещи, касающиеся святых можно сегодня сказать. Еще вот что хочу добавить. Святых очень много. Как мы сегодня в «Апостоле» читали: «Не достанет мне времени, если я захочу рассказать вам о Вараке, о Самсоне, Давиде, Самуиле». И далее перечисляет бездну святых Павел в послании к евреям из старого завета (см. Евр. 11:32). Не достанет мне времени всех перечислять, которые верою победили царство, затворили уста львов, избежали острия меча, погасили силу огненную, воскресили молитвой мертвых. В смысле: «Обо всех этих людях я не могу вам рассказывать. Времени у меня на это нету. Вы сами должны это знать».

И как бы подхватывая эту тему и я вам скажу: «Нельзя о святых рассказать исчерпывающим образом». Вы сами должны все это изучать, искать и знать. Во-первых, вы должны знать житие своего святого. Может быть какой-то ветреник из здесь стоящих, носящий, например, имя «Геннадий», ничего не знает ни про одного святого Геннадия. Или носящая имя «Аполлинария», скажем, или «Лариса», или «Галина», ничего не знает ни про одну, ни про другую, ни про третью. Может быть такие здесь есть. А может быть и нету. Если нет, то – «Слава Богу и мир на Израиль».

Значит, нам нужно знать житие своего святого. А потом уже всех святых, носящих это имя. Нужно вообще интересоваться святыми. Читать, узнавать, любопытствовать. Любопытство – это ведь не грех. Любопытство является грехом, когда мы хотим узнать запрещенное. А когда мы хотим узнать разрешенное и открытое, святое и полезное, – это не грех. Вот Пушкин писал в записках с Кавказской войны, когда Грибоедова хоронили, что «Мы ленивы и не любопытны». Это – правда. Это – «родовое пятно» русской цивилизации. Девиз русского: «Да и так сойдет!» Митрофанушка говорил: «Зачем географию учить, коль извозчик довезет!» Человеку нужно знать, изучать и думать. Поэтому нам нужно узнавать святых. Читать о них и вникать. Это такая Вселенная, это такое созвездие красивых людей, живущих уже на небе. Мне даже трудно подобрать аргументацию, для того, чтобы еще сильнее промотивировать ваши души к чтению святых отцов, к изучению житий святых и от радости от них.

Еще скажу. Легче всего почитать святых – «потому что». Николай – покровительствует путешествующим. Петр и Феврония – помогают жениться. Матрона – помогает в житейских проблемах. Спиридон – врагов гонит. Михаил – дьявола посрамляет. Пантелеимон – болезни исцеляет. Легче всего подходить в святым именно по профессиональным просьбам. Как с зубами – к стоматологу, с глазами – к окулисту. Но лучше всего и правильнее всего любить святых не за помощь, а за то, что они есть. Потому что – если бы святых не было, вот этих ярких звездочек, вспышек этих ярких, то мы бы с вами находились в глубочайшем отчаянии. Мы бы все были примерно одинаковыми: одинаково – ничтожны, одинаково – суетны, одинаково – глупы, одинаково погруженные только в земные проблемы и больше бы ни во что. Если бы эти каналы дыхательные свежего воздуха из другого мира не приходили к нам, мы с вами тосковали и печалились бы так, что лезли бы в петлю. А в петлю лезут как раз те, кто ничего не знает про Небо. Эпидемия самоубийств – это оборотная сторона полного невежества в религиозных вопросах. Это отсутствие тяги к святости. Вы видели когда-нибудь баннеры в Москве, где было бы написано: «Приходите к блаженной Матроне. Исцеляет, вразумляет, помогает!» Адрес – «такой-то», телефон –«такой-то» – для справки. Видели? – Не видели. И не увидите. А придите и посмотрите какие толпы людей каждый день без рекламы идут к святой Матроне. Ежедневно. Ежечасно. Ежегодно. Миллионы людей. Их никто не зовет. Они сами идут. Они сами разнюхали и знают. Как больной пес пошел искать в траве целебную травку. И нашел. И пожевал. И откашлялся. И переболел. И вернулся здоровым.

Душа сама хочет святости. И реклама здесь не нужна. Если бы этих людей не было, куда бы пошли эти бедные, одряхлевшие от грехов, захиревшие, плесенью покрывшиеся люди. Куда? – Да некуда. И тогда что? – Да не надо ничего. Пей, гуляй – ничего не хочу! «Есть будем, пить будем, гулять будем – смерть придет помирать будем» – такая философия жизни. Она есть в Писании. Грешники говорят так: «Ямы и пием утре бо умрем» (1Кор. 15:32) То есть будем есть и пить, ибо утром умрем. У Пушкина есть такое произведение: «Пир во время чумы». Это когда чума косила Европу, некоторые «били в колокол» – принимали постриги, каялись в грехах. Смерти ждали со дня на день. Кругом костры горели. Трупы штабелями лежали. Черная смерть. Люди выкашивались миллионами по всей Европе. Поэтому, многие люди принимали монашество, каялись в грехах и ждали смерти. А некоторые накрывали столы, доставали все, что можно съесть и выпить, блудили, плясали, пьянствовали и говорили: «Сегодня едим. Сегодня пьем. Завтра умирать будем».

Так люди в большинстве и живут. И мы бы так жили, если бы когда-нибудь, где-нибудь не попробовали бы на вкус, что есть святость. Кто-то же «это» нам дал поесть. Кто-то дал нам книжку – мы ее открыли и вдруг заплакали. Кто-то нас повел с собой – мы куда-то поехали. Кто-то поговорил с нами – и мы вдруг прозрели и узнали, что есть другая жизнь.

То есть святые люди ценные не тем, что они нам помогают. Хотя нам помощь их очень нужна. Очень нужна. Мы в ней нуждаемся. Мы будем их просить об этом. Но главный смысл их пользы для нас – это то, что они есть. Они доказывают Евангелие. Как говорил граф Лев Толстой: «Евангелие – красивая книжка. Читать – интересно. Исполнять – невозможно». Ложь! Все святые говорят: «Евангелие можно исполнить. Я – исполнил». «И я исполнил!» – «И я исполнил!» – «Я врагов полюбил» – «Я душу отдал за ближнего» – «Я имение расточил» – «Я победил страсти свои» – «Я научился заповедям».

Святые доказали Евангелие своей жизнью. Если бы этого не было, Евангелие так бы на Престоле лежало. Мы бы его читали как сказку детям на ночь, и знали бы, что его нельзя исполнить. А его исполнить можно. Потому что святые его исполнили. Воплотили в себя. Поэтому жития святых – это воплощенное Евангелие. Евангелие, превратившееся из книги в плоть и кровь отдельного человека. В настоящую конкретную жизнь.

Вот в этом смысле святые будут судить мир. Мы сегодня об этом читали. И Павел об этом говорит. «Святые будут судить мир» (1Кор. 6:2). Что это значит? Это значит, что люди придут к Богу большой колонной. Одетые «в грязное». И скажут Ему: «Господи, как можно было не красть? Кругом было одно воровство», – или – «Как можно было иметь чистые уста? Кругом одно клятвопреступление. Матерщина. Сквернословие. Проклятие. Обман. Лесть. И прочее, прочее». Люди придут обвешанные блудными повязками. Цепями блудных грехов: «А как можно иначе жить? Кругом один разврат и пошлость. Одни блуд – от детства до самой старости». Люди придут к Богу этой грязной армией и скажут: «Господи, ну как можно было иначе?» И тут вдруг появятся святые, которые жили тут же, рядом, в те же школы ходили. В том же храме стояли на молебне. В том же институту учились. В том же транспорте ездили. В конце концов, в тех же больницах лечились. И в то же время с тобой умерли. Но они будут чистыми, а ты, не дай Бог, будешь грязным. И не нужно будет много говорить. Богу нужно будет просто сказать: «Ты его помнишь?» Ты скажешь: «О! Это мой одноклассник!» – «Смотри какой он чистый! Вы родились в один год, вы учились в одной школе. Вы умерли в одном возрасте, ему пятьдесят пять и тебе пятьдесят пять, например, (пусть лучше будет “семьдесят два”). Почему он такой чистый, а ты такой грязный?»

И то, что он чище, чем я – это и есть то, что он судит меня. Судит своей чистотой. В этом смысле святые могут судить мир. И мы может быть святыми. Кстати говоря, если кто-нибудь вас считает идиотом, значит это первое признание в вашей «маленькой святости». Потому что святой – он святой для святых. А для грешников, святой – это идиот. Это нечестивец даже. Это какой-то странный человек, которого нужно выгнать в лучшем случае, а в худшем еще и натолкать ему в шею. Потому что – он раздражает. Все крадут – а он не хочет. Все подписи поставили, а он говорит: «Я здесь не подпишусь». Все посмеялись над кем-то, а он – рот закрыл и вышел. Все говорят одно, а он говорит другое. Все пошли на корпоратив – напились в хлам и хрюкали до утра в лужах недопитого вина, а он не пришел почему-то. Или пришел – выпил рюмку и удалился. Он раздражает. Про него говорят: «Да он какой-то замоленный. Он в церковь ходит. Он – вообще. Он книжки читает. И даже однажды – в монастырь ездил в паломничество. Он – странный». Если вас идиотами не считали, значит, вы к святости даже полшага не сделали. Как только начнете – тут же посыплются «шишки на Макара». На бедного Макара все шишки валятся. Для грешников, святые это – отвратительные люди. Они раздражают. Раздражают! Они просто мешают жить. А когда происходят такие катаклизмы, какие были в нашем Отечестве после революции, то их не зря же – и штыками кололи, и в помойных ямах топили, и оловом причащали, и прибивали к царским вратам, и душили епитрахилями. Такой заряд ненависти был к ним, что не знали, как бы их еще замучить. Нет, чтобы просто поставить к стенке и расстрелять. Нет – этого мало. Надо еще что-нибудь вытворить. Сначала уши отрезать, потом глаза выколоть. Выкололи глаза старому священнику: «Видишь теперь Христа своего?» – Он говорит: «Еще лучше вижу, чем раньше видел!» Вырвали язык человеку: «Скажи нам что-нибудь!» Он просто перекрестился, ну что еще скажешь. Не знают, что с ним еще сделать. Потому что: «Раздражаешь ты меня. Не такой ты, как я. Не такой».

Погасить святость. Уничтожить все святое. Это – великое благо (в кавычках) для людей века сего. И будет время, братья и сестры, как Антоний Великий говорил, когда двадцать пять больных придут к одному здоровому, окружат его плотным кольцом и скажут ему: «Ты самый больной человек на свете. Потому что – ты не похож на нас».

Святые – они всегда на передовой линии войны. Они странные, непонятные. Их гонят чужие, их гонят и свои. И свои бывают хуже своих иногда. Они доказывают нам Евангелие и говорят: «Айда за мной! За мной пошли!» Потом они уходят туда, где Христос во Славе. Оттуда помогают нам. И мы любим их и за то, что они помогают и за то, что они просто есть. И мы сами можем быть такими. Потому что не зря, когда мы умрем, над нами пропоют: «Со святыми упокой душу усопшего раба Твоего». Это не просто слова. Это конкретное пожелание: «Зайди туда, где “несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание”. Туда, где продолжается Литургия.»

Чем мы будем на Небесах заниматься? Под кустами лежать? У нас не мусульманский рай. Нам не обещаны еда, питье, журчание фонтанов. Нас этим не купишь. Это мы и на земле имеем. Под фонтаном мы можем и здесь полежать. Выпить и поесть – не большая проблема по сегодняшним временам. Такой рай нам не очень интересен. Нам нужен настоящий рай. В настоящем раю – Литургия. И вот человек ушел отсюда туда и там продолжает молиться.

«Святый Боже, святый Крепкий» поет. Евангелие слушает. Богу поклоняется. И за людей на земле находящихся молится.

Так что – вы прислушивайтесь к ним. Изучайте их. Поднимайте к ним взоры. Завязывайте связи дружеские. Потому что – есть, например, какой-то святой человек. А я его не чувствую, не понимаю. А есть рядом другой святой человек – и моя душа прямо рвется к нему. Я люблю его. Он интересен мне. Мне хочется с ним общаться. Это какая-то тайна в этом есть. Тайна связи. Между душой, живущей на небе. И душой, ходящей по земле.

У каждого из нас должны быть любимые святые. Любимые святые. Есть общенародно любимые святые. С Николаем Чудотворцем никто не сравнится. Или с той же блаженной матушкой Матроной. Но это не значит, что мы должны любить только тех, кого все любят. Мы должны иметь еще своих святых. «Именно моих». О которых может мало кто и знает.

А сколько раз мы с вами беседуем и вынимает как жемчужинки из раковинок: «Смотри какой красивый человек! Смотри, какое чудесное житие! Смотри, какое удивительное житие!» Надо, чтобы вы тоже имели своих любимых святых. К которым бы душа ваша рвалась. С которыми бы вы такую связь имели – связь души, живущей на Небе и души, ходяшей по земле.

Видите, как много удалось сказать про святых. Даже вот так просто, просто собирая сверху эту «ягоду – малину». Не нужно специально готовиться. Просто она растет, и вот ее видно. «Оно» – все сладкое, то, что про святых.

Всех вас поздравляю с днем ангела. Все святые, молите Бога о нас. Аминь.

И, конечно, мне бы хотелось, чтобы вы были так же усердны к молитве в этом храме, как вы усердны были в храме том. И даже, думаю, что если мы отмолим лето здесь, а там все удачно завершится, то наше пребывание там будет переживаться нами совершенно по-другому. Мы будет по-иному ценить большой храм, вести себя в большом храме и приходить в большой храм. Может быть с большей любовью и более часто.

Я думаю, что это катакомбное лето, оно нам даст какие-то свои бонусы, свои плоды. Но, как бы то ни было, воскресший Христос да хранит нас молитвами всех святых и Богородицы. Ему слава и держава во веки. Аминь.