Сто причин моей (не) любви (СИ)

Глава 12

Во всем мире не нашлось бы столько ненависти, сколько бушевало в моем сердце. Подумать только, насколько низменны все желания этого дракона! Он планировал лишить меня всего: свободы, работы, моего «я». О, я найду возможность сполна отомстить за все, что он со мной сделал!

— Постарайся больше не портить мои вещи, Митчелл, — отчеканил он, поглядывая в мою сторону.

Вещи? Он хотел сказать — безвкусицу, что болталась на вешалках в шкафу?

Я фыркнула.

На мужских губах мелькнула самодовольная улыбка. Олсен вытянул из-под ремня рубашку и одним мужским движением стянул ее через голову, демонстрируя подтянутый жилистый торс.

— Ваши рубашки, господин Олсен, просто смехотворны! — выпалила я, отворачиваясь.

Жгучий стыд опалил мои щеки. Олсен лишен добродетели. Никаких приличий, морали, такта и банального воспитания! Он просто мужлан! Грязный развратник!

— Это оскорбление, Митчелл?

Я готова была рычать от злости, но единственное, на что хватило выдержки, бросить:

— Это констатация факта!

— Приготовь еще парочку таких острот, чтобы вечером я с тобой хорошенько развлекся.

Подонок.

Он прошел мимо, закинув на плечо полотенце. Его огненные волосы вульгарно смотрелись на белой коже, под которой играли мускулы.

— Сколько вы собрались меня здесь держать? — просипела я. — Говорю вам в последний раз, это незаконно. Я знаю свои права!

— Твои права заканчиваются там, где начинаются мои, Митчелл, — бросил он беспечно, открывая узкую дверцу, за которой таилась ванная комната. — Попробуешь сбежать, я лично за тобой приду, где бы ты ни находилась. Разозлишь меня, сделаю своей. Это недолго.

Я заскребла ногтями по подлокотникам, потому что хотелось орать от злости.

Он бросил через плечо взгляд, полный превосходства:

— Тебе все понятно, малышка?

— Да.

Дверь за ним закрылась, и я пригнулась к коленям, закусила ткань юбки и зарычала. Хотелось рыдать. Но больше крушить здесь все.

Быть чьей-то собственностью претило моей природе. Я всегда обладала свободой. Мои родители гордились тем, что я окончила университет, получила отличную работу и была самостоятельной, рассудительной и ответственной девушкой. Конечно, они переживали, что я работаю на дракона, живу с ним под одной крышей и выполняю абсолютно все, что он мне поручает, но за пять лет они привыкли.

И я привыкла.

Да, я была влюблена в Александра Маккейна и, наверняка, до самой старости довольствовалась бы ролью его секретаря. Мне было достаточно быть с ним рядом, видеть его каждый день, говорить с ним. Он никогда не переступал грань, был терпелив со мной, добр и порядочен…

Из ванной комнаты раздался голос Нейла. Он напевал что-то и делал это так весело и непринужденно, что я снова стиснула в зубах ткань и зарычала.

И это чудовище — мой суженый, истинный, мой мужчина? Драконьи боги, вы рехнулись? Какого дьявола у вас там случилось?

Сквозь шум воды до меня доносилась пошлая кабацкая песенка, и голос Нейла, низкий, томный, какой-то соблазняющий, будто он рвал глотку только для того, чтобы впечатлить меня, действовал на нервы. Его голос был очень глубоким, волнующим, иногда до мурашек холодным и резким.

Я закрыла уши руками — не хочу это слышать.

Рядом с ним все мое трезвое мышление летело в адское пекло. Я горела от ярости, не соображая, что делать дальше. Столько лет я заменяла лорда Лесли, вела его дела и принимала ответственные решения, а теперь мой мозг просто отказывался думать. Но и смириться и ничего не делать я не могла — потеряю себя, стану всего лишь… удовольствием для дракона.

Олсен знает, что артефакт у меня, но вредить не станет. Он, действительно, постарается обеспечить мою безопасность. Но хочу ли я такое покровительство от него?

А если рассказать обо всем лорду Лесли? Поверит? После того, что ему поведал Беррон, его светлость посчитает меня предательницей! Возненавидит?

Шум воды стих, и вскоре в комнате появился красный дракон. Намотав полотенце на бедра, он прошагал к шкафу, оскорбляя меня своим постыдным видом… своими мокрыми, длинными потемневшими волосами, которые почти достигали его поясницы. Они слегка вились, липли к его плечам и широкой спине. Они сейчас были цвета красного вина, и лежали за плечами, открывая полностью мужское лицо.

Линия челюсти у Олсена резкая, острая, шея беззащитная, губы довольно яркие, подвижные и вульгарно красивые. Но больше всего в его внешности впечатляет взгляд. И не цвет его глаз, а взгляд — хитрый, насмешливый, злой. Черные брови и ресницы подчеркивают эту пугающую красоту, делают ее явной, кричащей, почти преступной.

Боги, какой же он…

Я отвернулась, прижав кулаки к губам. Что я делаю? Поддаюсь влиянию дурацкой метки? Нет, и еще раз нет. Просто я целомудренна, а он обнажен. Это чисто научный интерес. Это испариться из моей головы, когда он уйдет.

— Ты пропустишь все самое интересное, — не голос, а сладкий мед.

— Что? — повернулась я и обмерла.

Градус омерзения повысился, едва не улетая в стратосферу, потому что Олсен сорвал полотенце.

— Ах! — я зажмурилась.

Там на чертовой горе, когда он тоже был обнажен, этого не было: дурацкого сердцебиения, сухости во рту, фейерверков под веками. Не было и желания разглядывать.

— Это низко, — мрачно прошипела я.

— Разве? — он рассмеялся. — Ты ведешь себя, как девственница, Митчелл.

Пошел бы он к черту.

— А вы считаете, что у меня богатый опыт? — процедила я канцелярским тоном, слыша шорох одежды. — Не судите всех по себе, господин Олсен. Если вы завсегдатай публичных домов, то не все делают то же самое. Уверена, у вас и дня не проходит без демонстрации дамам своего неуемного сексуального… потенциала. Ай!

Я испуганно замерла, когда горячая ладонь обхватила мой подбородок. Нейл вдруг опустился на корточки, сравнявшись со мной, и серьезно уставился мне в глаза:

— Давай на чистоту, Митчелл. Ты спишь с Маккейном или нет?

Так серьезен. И этот тон, и блеск нетерпения в глазах. Неужели его так это волнует?

— Кем вы себя возомнили? — я ударила его по руке. — И за кого вы меня принимаете? Я — секретарь его светлости, а не…

— Да ну к черту? Ты серьезно? — изумился он. — Это правда, Митчелл? Ты девушка? У тебя никого не было?

Я вновь зарделась. Горячая дрожь прокатилась по телу.

— Вы не имеете права! — пытаясь скрыть неловкость, с досадой проговорила я. — Это не ваше дело.

— Это мое дело.

Я снова взглянула в его лицо — ссадина на внешнем уголке брови так и осталась. Хотелось подуть на нее, мягко провести пальцами. Но вместо этого, я мотнула головой, отгоняя наваждение.

— Господин Олсен, — вдохнула побольше воздуха, чтобы прочесть очередную отповедь, но он холодно спросил:

— Кто тогда поцеловал тебя? Это ведь был поцелуй, Митчелл? Отвечай, — и глаза опасно засверкали, — не трать мое время.

— Это получилось… впервые. Лорд Лесли думал, что целует другую.

— Другую? У него проблемы со зрением.

— Я воспользовалась силой артефакта, — и на немое недоумение Олсена, выпалила: — Я испугалась! Это показалось мне отличным решением. Я хотела прикинуться… девушкой легкого поведения, — когда брови Нейла поползли вверх, я обреченно брякнула: — Это был единственный выход.

— Так Маккейн действительно отправил тебя в публичный дом, чтобы ты нашла ему любовницу?

— Да.

Сначала беснующиеся чертята возникли в глазах Олсена, а затем адский оскал обозначился и на его губах:

— И этот урод хочет жениться на моей сестре?

— Он свободный мужчина.

— Он долбанный выродок, — Олсен поднялся. — Почему дом Маклин?

— Он был первым в списке.

— Ах ты какое совпадение, — лицо Олсена стало хищным, омертвевшим, а глаза пустыми. — Я убью эту суку голыми руками.

Он поднялся, молча надел приталенный отстроченный узорами темно-бордовый камзол, выправил манжеты резким движением.

— Ты сбежала от него через окно, Митчелл. Почему? — его голос такой строгий и ледяной, будто он вычеркнул все живое внутри.

— Он не знает о метке. Не чувствует ее из-за браслета, который сам же мне и подарил. Этот браслет гасит влияние истинности, когда я не использую артефакт, — я достала разорванный браслет, показывая Олсену.

— Никто не знает, что мы связаны, — задумчиво протянул тот, разглядывая яркий синий сапфир. — Какая ты умница, Митчелл.

Он вдруг резко пошел к двери, и я вскочила из кресла.

— Куда вы собрались?

— Ведешь себя, как ревнивая жена, — тихий смешок. — Оставайся здесь, Митчелл. Я пришлю к тебе ребят. Ничего не бойся.

Я боюсь тебя. До ужаса. До самых печенок!

— Нейл! — топнула я ногой, и он остановился, бросил выразительный взгляд.

— Что, малышка?

— Пожалуйста, если у вас есть хоть капля совести, не трогайте извозчика. Он не сделал ничего плохого!

Крепкие пальцы толкнули дверь, Олсен вышел со словами:

— Я разберусь.

Спустя четверть часа явился Грейм. Коротко постучав, он вошел в комнату и замер. В его руках, затянутых в белые лакейские перчатки, был поднос, накрытый крышкой.

— Полдень, госпожа. Не угодно ли вам отобедать?

Я сидела на полу у камина в ворохе разбросанных писем, которые подлым образом стащила из стола Олсена и даже не чувствовала вины, читая одно за другим. К сожалению, он не держал в рабочем столе ничего важного. Корреспонденцию, имеющую большую ценность, наверняка, прятал в каком-то другом месте.

— Я не голодна.

— И все-таки, — Грейм прошел в комнату и поставил поднос на стол. — Я приготовил для вас чудесное каре ягненка. А здесь, — он вскинул крышку: — Вафли под молочным шоколадом.

Грейм совершенно не обратил внимания на то, чем я занималась. И на мой внешний вид тоже, будто исключая из реальности все факторы, кричащие о том, что его господин — подлое чудовище.

— Как вы можете работать на такого, как Олсен? — выпалила я сердито. — Вы разве не знаете, чем он промышляет?

— Конечно, знаю, — отозвался Грейм. — Он решает различные щекотливые вопросы аристократии. Надо отдать ему должное, он справляется превосходно, и работы у него очень много. А еще он исправно платит жалованье.

— Наверное, очень щедрое, — мрачно пробубнила я.

— Приятного аппетита, — Грейм двинулся к дверям, но остановился: — Господин Олсен поручил мне также следить за тем, чтобы вы не сбежали. Он прислал своих людей. Один из них дежурит в саду под окном, другой в холле. Будьте благоразумны.

У, какой милый старичок!

Олсен обо всем позаботился. Этот негодяй своего не упустит.

Взглянув на поднос, я поняла, что страшно голодна и повода отказываться от еды у меня нет. Разве, что потешить гордость. Но гордость не спасет меня от голодного обморока. Схватив приборы, я села за стол и принялась есть, обдумывая план действий. И, все-таки, неприятное чувство зудело где-то в груди. Принимая еду из рук похитителя, я будто отчасти мирилась со своим положением пленницы. Лорд Лесли любил говаривать, что умение аргументированно отстаивать свою позиции, не срываясь на эмоции — это то, что отличает разумного человека от самонадеянного глупца. А еще он учил меня торговаться, ибо торговля — это битва аргументов. Смогу ли я выторговать у Олсена свою свободу и прежнюю жизнь?

Наличие у меня глаза дракона сильно осложняло дело, потому что Нейл не захочет лишиться не только своей пары, но и ценного артефакта.

Я как раз приступила к десерту, малодушно решив, что сладкое все-таки нужно для работы мозга, когда на пороге снова появился Грейм.

— Доставили одежду, — сказал он, внося в комнату яркие коробки с надписью модного дома «Жизель», пользующегося популярностью среди аристократок.

Я ошарашенно поднялась из-за стола. Распахнув одну из коробок, нашла внутри очень милое нежно-розовое платье и тонкие телесные чулки с подвязками. Мои щеки тотчас залила краска стыда. Ну, это за гранью!

— Что это такое? Я не просила!

— Распоряжение господина Олсена.

— Мне это не нужно.

— Ваша рубашка, — тактично дернул Грейм подбородком, указывая на искомый предмет одежды, который я едва сумела застегнуть на две сохранившиеся пуговицы, — слегка порвана. Вот, — и он передал мне сверток, перевязанный лентой. — Примерьте.

Я поджала губы от негодования. Решил окончательно меня унизить, Олсен? Ладно еда, но одежду мне покупать — это дурной тон. Еще и чулки! И всю эту милую безвкусицу, годную разве что для легкомысленных девиц! Я, вообще-то, не спешу превращаться в содержанку. И я не похожа на женщин, к которым этот мерзавец привык: не продаюсь за деньги, подарки и… Мрачно взглянула на поднос, лежащий на столе, — за еду?!

У-у-у, черт!

Бесит. Как же бесит!

Я распахнула окно, с гневным бормотанием отправляя туда все подарки красного дракона, бездушно вываливая все вещи на голову скучающего в саду охранника.

Ничего мне не надо от Нейла Олсена, кроме свободы, которую он забрал и… Растерзав сверток, я вытащила тонкую рубаху с кружевными манжетами и воротником-стойкой. Красивая зараза! Эту я возьму взамен той, которую Олсен испортил. И это не сделка с совестью, а здоровый эгоизм и практичность. А все остальное — к черту!

— Очень опрометчивое решение, — флегматично протянул Грейм, наблюдая за тем, как я без устали отправляю одежду через окно. — Распорядиться вернуть все обратно?

— Ни в коем случае, — прорычала я.

— Может, успокаивающего чая?

— Нет.

— Гм, — Грейм поправил свой строгий шейный платок, ослабевая его, и повертел головой, — боюсь, господин Олсен будет недоволен. Он… кхм, будет в страшном негодовании.

Горячая волна страха вскипела в моей душе, но я напустила на себя безразличия.

— Передайте ему, что мне все-равно. А теперь, — и я указала на дверь, — оставьте меня в покое!

Нейл Ослен не на ту женщину нарвался. Я не росла среди аристократов, я — не леди. Я бывшая ученица бесплатной церковной школы, а затем лучшего университета столицы, где я трудилось больше остальных, пробивая себе дорогу в свет. Я потратила столько сил и времени, чтобы стать секретарем его светлости, что не позволю ни одному дракону лишить меня того, что я заслужила.

Если Олсен хочет диалога, то пусть научится вежливости. Пусть увидит во мне личность, а не мифическую истинную пару, иначе нам не договориться.

Эта чертова истинность все только портила! Я еще никогда не слышала о том, чтобы истинной для дракона становился человек. Как на это отреагирует знать? Олсен — полукровка, и другие драконы относятся к нему с пренебрежением. Что будет, когда они узнают, что у него есть то, чего они лишены — настоящий дар богов, своя пара?