Сто причин моей (не) любви (СИ)

Глава 18

Нейл не хотел показывать Митчелл все свои темные стороны. Например, ей необязательно знать, что он предпочитал максимально грубый, отвязный и откровенный секс. При этом Нейл никогда не считал себя извращенцем. А сейчас — почему-то считал.

А еще он понял, что все происходящее в его жизни до Митчелл, а особенно грязные связи с женщинами, дешевый суррогат. Подделка. Пшик в воздух. Весь тот предыдущий опыт — это глупая и блеклая замена тому, что происходит прямо сейчас.

Стены в старом поместье Хэмилтонов были тонкими, слышимость превосходная, но плевать. Нейл не столь консервативен, чтобы заниматься любовью молча и скромно, как все порядочные джентльмены. Он хорошо поработает над своей женщиной, будет пыхтеть и стонать. Он возьмет все по максимуму.

И, кажется, Митчелл не против отдавать.

По крайней мере, она уже неплохо целуется. Нейл, конечно, преподаст ей еще парочку уроков, но она, определенно, делает успехи. Это Нейлу нравится. Как и ее смущение вперемешку со страхом. Эта жаркая смесь дьявольски возбуждает. И хочется поощрять, гладить и шептать: «Да, Митчелл. Отлично, Митчелл. Умница, Митчелл».

Неопытная совсем.

Она не знает, как к нему подступиться, и просто повинуется собственному желанию.

Оно тебя не подводит, Митчелл. Так тереться, выгибаться и льнуть может только очень страстная женщина. Ты ведь такая, Эви?

Олсен спустил девушку со своих рук на пол в комнате, предоставленной ему Хэмилтоном и скучной, как и все комнаты старого поместья. Здесь Олсен не мог устанавливать свои порядки, поэтому ночевал в этой дыре крайне редко и то, только из-за Эмилин, с который они встречались почти каждую ночь.

Мысли о сестре ничуть его не отрезвили.

Он порывисто целовал Митчелл. Ее рот сейчас был таким податливым, тугим и горячим, что он уже мысленно входил в него не только языком. О, черт… разве он может позволить себе такое с заучкой-Эви?

Может.

И позволит.

Но пока она такая послушная, он просто ее разденет. Ее чертовой юбке с большими пуговицами здесь не место. Прижимая девушку к себе, Нейл расстегнул ее юбку и стянул вниз, увидев то, что заставило его кровь закипеть.

Эви, плохая-плохая девочка.

Помимо скромного белья, она носила чулки и пояс с подвязками. В черном цвете. На гладкой молочной коже…

Нейл оттянул нижнюю губу девушки пальцем и глубоко поцеловал, касаясь языком ее языка. И Митчелл, кажется смутилась, простонала что-то ему в губы. Как пьяная. Совершенно заторможенная.

Нейл был уверен, что она испугается его взгляда, ведь его зрачки светились золотом, а зрачок был вертикальным, как у зверя, но девушка боялась совершенно другого — оказаться голой перед ним, отдаться и стать уязвимой.

Митчелл, ты станешь!

Нейл постарается от души сделать ее зависимой. От него. От секса. От его присутствия в ее жизни.

Обхватив девушку за талию, он отнес ее к кровати. Сегодня он зацелует ее до красных опухших губ. Он всю ее пометит. Не будет ни одного мужчины, сомневающегося в ее принадлежности. Она — его. Нейла Олсена. Только так.

Правда, эти ее зачесанные в пучок волосы…

Прежде, чем уложить ее на лопатки, он бесцеремонно вынул одну за другой шпильки из ее прически, высвобождая тяжелые светлые локоны. И все время, что он потратил на это, он был занят ее ртом. Да, она быстро учится. Схватывает на лету, прямо скажем. И всякий раз она издает звуки, от которых у Нейла кружится голова: стонет, шипит, придушенно вскрикивает или бормочет. И она так искренна и горяча, как не могла быть ни одна проститутка, с которыми Нейл имел дело раньше.

Он уложил Митчелл на спину, а сам встал на одно колено в изножье кровати и взял ее за щиколотку. Девушка приподнялась на локтях, и Нейл вскинул на нее взгляд. Забыл, как дышать, проклятье. С зацелованными губами, розовощекая и растрепанная Митчелл была идеальна.

Его ладонь скользнула ей по лодыжке, и Эвелина приоткрыла рот, тяжело задышав. Огромными от страха глазами она смотрела, как Нейл стягивает чулок с ее ноги. Ее кожа покрылась мурашками, и дракон несдержанно поцеловал ее в коленку.

Он ведь не лгал. Поцелует везде — даже там, где она будет больше всего стесняться.

Второй чулок тоже отправился на пол, и Нейл поднялся и, глядя на девушку, стал раздеваться сам. Наверно, сейчас он выглядел, как маньяк. Да, он был нетороплив и спокоен внешне, но его сердце качало кровь, словно безумное.

Конечно, он ее напугает. Митчелл и сейчас дрожала, а, когда он стянул с плеч черный камзол, она буквально задохнулась. Ее пальцы комкали ткань простыней. Девушка плотно свела колени, глядя Нейлу прямо в глаза — напугана до смерти.

Почему это так возбуждает?

Шейный платок, рубашка — все прочь. Нейл ощущал, как натянулась ткань его брюк.

— Закрой глазки, малышка, если так страшно, — хрипло произнес он.

И улыбнулся, потому что не закрыла. Упрямая ведь.

Ну, ладно, Митчелл.

Одно дело видеть его голым на вершине горы, когда он не в форме, другое сейчас, когда он в полной готовности. На его обнаженной груди сверкают капельки пота от напряжения, которое он испытывал.

— Нейл…

Боги.

Почему?

Олсен прикрыл глаза. Его член дернулся и заныл болью только от звука ее голоса, от того, что этот голос был обличен в его имя. Каким тоном она это сказала, проклятье!

— Да, малышка? — он расстегнул брюки и беззастенчиво коснулся пульсирующего члена, представляя, что совсем скоро насадит на него Митчелл.

— Я не могу.

— Что? — он сглотнул.

Послышалось.

Она этого не говорила.

Не сейчас.

— Лорд Лесли…

Олсен закрыл лицо ладонью, сжал пальцами виски, провел по щекам. Дыши, нахрен. Просто дыши, Нейл.

— Не подходящий момент, Митчелл, — прорычал он.

Что, если она начнет сопротивляться? Кричать? Испугается и выпрыгнет в окно, как уже это проделывала? Чертова дикарка!

— Я тебя все-равно трахну. Не надо. Не усложняй, пожалуйста, — предупредил он.

Он сказал «пожалуйста», мать твою. Он это, вообще, никогда никому не говорил. Внемли этому, женщина!

— Я хочу тебя, Нейл.

Он резко убрал руку от лица. Вот теперь послышалось. Да? Нет?

По ее глазам ничего не разобрать. Она так напугана и взволнована, что выглядит на грани обморока. Ее грудь часто вздымается, а пальцы утоплены в ворох простыней.

— Лорд Лесли угрожал моей семье, я боюсь за них. Это нельзя откладывать.

— Нет, черт, — выругался он. — Что ты сказала до этого, Митчелл? Что ты, нахрен, сказала?

— Я… — ее губы задрожали: — Не смотри, пожалуйста, на меня.

Он опешил, но покорно закрыл глаза, и Эви сквозь шумное дыхание просипела:

— Я очень тебя хочу…

Он и сам не знал, как оказался над ней. Просто крыша съехала окончательно, и он осознал, что нависает над девушкой на вытянутых руках и сжимает зубы так, что они вот-вот раскрошатся. Он смотрит на нее сквозь драконье зрение. Нейл сейчас полностью открыт: магическая сила струится по венам, пронзает каждый нервный импульс. Эта стадия между превращением из человека в зверя пьянит и наполняет силой. И в этом состоянии он собирается заниматься любовью, потому что метка истинности зудит на груди. Дракон хочет присвоить свою пару. Эта потребность сильнее, чем жажда жизни. Даже умирая, он бы спарился с ней.

Но вот ее ладошки обхватывают его лицо, гладят его скулы и подбородок. Ласковые пальчики оглаживают его бровь, над которой тонкой полоской светлеет затянувшаяся ранка.

— Пожалуйста, Нейл…

Он летит в пропасть.

Он просто ранен.

Всего трясет.

Он таким себя никому не показывал.

Он и сам себя таким не знал.

Слетевшим с катушек и обезумевшим. Влюбленным?

— Я буду твоей потом, — она слегка приподнимается и нежно целует его сомкнутые губы, — но сейчас помоги мне.

Трогательная.

Он и не знал, что она может быть такой.

Нейл застыл. Дракон не признавал никаких связей, кроме истинной. Ему было плевать на родство, на других, на все. Ему необходима женщина.

Он выдохнул. Мышцы обозначились на его спине, груди и руках. Он просто каменный. И он вжимает Митчелл в кровать, потому что ему уже больно. И он подумывает ее больше не слушать, а просто взять.

— Нейл? — в ее глазах вспыхивает понимание того, что с ним происходит.

Она осторожно убирает волосы от его лица, и снова гладит — по его твердым, сжатым в линию губам.

— Я не знаю, что… — сглатывает, — покажи, как сделать.

И ее тонкая рука с аккуратными маленькими пальчиками мягко скользит по его животу вниз, а затем находит его твердый член и сжимает так, что в глазах у Нейла темнеет. Его кадык дергается, он шумно выдыхает.

— Что мне сде… — она не успевает сказать, ее рот оказывается припечатан его губами.

Он толкается в ее руку, а своими ладонями плотно обхватывает ее голову и углубляет поцелуй. Пропускает ее волосы сквозь пальцы, целует все ее лицо, жадно касается шеи и рвет к черту очередную ее рубашку. Пуговицы отлетают в разные стороны, а дальше трещит шнуровка корсажа. Нейл добирается до ее груди, все еще двигаясь в ее влажной, сжатой ладошке.

Он рычит ругательства. Такие грязные, что Митчелл, наверняка, оскорбится.

Ее грудь бесподобна. Он представлял ее именно такой: мягкой, нежной и большой. И он целует, лижет и всасывает в рот, слыша, как Митчелл стонет.

Боги…

Да, он влюблен. Он просто без ума от нее. Метка? Да, хоть поэтому. Плевать.

Нейл шумно коротко выдыхает, чувствуя ее неуверенные движения рукой.

— Не разжимай, — тихо стонет, почти шепчет.

Снова ее губы. Он покусывает их, морщиться и с наслаждением двигается, наращивая темп, сходя с ума от ощущений. Ему нравится скрип кровати, влажные звуки поцелуев, оглушающее дыхание и, наконец, стоны наслаждения.

Это эйфория.

Чистый кайф, что бежит по венам.

Его алые волосы укрывают их обоих, большие ладони держат ее лицо, а губы заняты жаркими поцелуями, пока Нейл кончает ей на живот. Это по животному грубо и дико, и ей, наверное, мерзко от того, что он позволяет. Он мягко отводит ее руку, и опускается на нее всей своей тяжестью, касаясь щекой ее щеки и чувствуя ее маленькое, нежное тело под собой.

— Это было нечестно, Митчелл, — ему хочется ее растормошить, потому что она странно притихла.

Теперь будет стыдиться того, что произошло между ними? Что он с ней делал?

Молчит.

Сожалеет? Боится?

— Теперь я должен познакомиться с твоим отцом, верно? Заставишь жениться?

Он слегка приподнимается и замирает, потому что она обвивает его шею руками, не давая подняться. Она снова прячет от него лицо.

— Это все из-за метки, — ее голос тихий и подавленный. — Нейл, я тебе, вообще, нравлюсь?

— Нашла время, когда спросить, — он все-таки приподнимается и кривовато усмехается. — Конечно, нет.

— Мерзавец, — на ее опухших истерзанных губах дрожит робкая улыбка. — Ненавижу тебя.

Нейл закрепляет эффект ее принадлежности — снова с жадностью присваивает ее податливый сладкий рот.