Сто причин моей (не) любви (СИ)

Глава 14

Ну, вообще, проблемные женщины исчезали из его жизни на раз. Он любил дам раскрепощенных, без придури и жеманства. Женщин чувственных и обожающих секс.

Эвелина Митчелл?

Правильная до зубовного скрежета. Нет.

Но вопреки — да!

Он вынужден хотеть ее, как одержимый. Такую — упрямую, твердолобую выскочку, считающую себя умной в вопросах, где именно он был профессионалом. Интриги, убийства и жестокость — его второе имя. А она, эта девчонка, лезет в самую гущу. И он должен обожать ее до дрожи.

И обожает.

Все остальные для Нейла пустышки. Нет, даже не так — рядом с другими он пустышка. Бесчувственная и безразличная. Сейчас это очевидно. В женщинах, которых он покупал, никогда не было ни то, что чувств, не было даже отклика. И ему было плевать, что они там испытывают — он любил, когда ему хорошо. А, если партнершу не устраивали его предпочтения, она катилась к черту.

С Митчелл он осторожничал.

Видят боги, он старался.

Бабам нужны подарки? Он купил ей шикарные платья. Переступая через себя, но купил. Вернее, отослал Мэтти, который точно не был похож на дамского угодника. Просто Нейл дал поручение скупить все крайне дорогое и по последней моде — ну, чтобы наверняка.

Он, вообще-то, был скуп. Все свои вещи берег. Еще с приютских времен, когда не доедал и носил одежду до сотни штопанных дыр. Когда, если испортил, спину полосовали в кровь. Это Нейл уяснил — ценить то, что имеешь. А теперь у него ломался мозг.

И он иногда Митчелл ненавидел. Впрочем, нет — испытывал раздражение и не хотел даже думать почему — потому что при всей своей человеческой дурной натуре она его привлекала так, что у него твердело в паху и темнело в глазах. В разной последовательности, но одинаково сильно. А когда спорила с ним, он представлял, как бросит ее в постель, с жестокостью хищника упиваясь ее страхом.

В общем, его мотало и штормило. В целях безопасности красному дракону нужно подчиниться. С полной отдачей, улыбкой и от души. Не стоит доводить до крайностей, это плохо закончится.

А теперь внимание! Как втолковать это в милую светлую головушку Митчелл, чтобы она бросилась исполнять свой гражданский долг? Чтобы раскрылась перед ним и ни разу не сказала: «Нет». Представляя ее обнаженную, с круглой упругой попкой и большой мягкой грудью, Нейл тяжело сглатывал.

Да, он уже миллион раз раздел ее глазами и трахнул. И сделал это так, что даже развратницы из квартала Водяных лилий стыдливо б покраснели.

Такая, как Митчелл, должна понять простую вещь, он не просто мужчина, и даже не полукровка, он — Нейл Олсен. С ним все иначе. И даже, мать его, не так, как с Маккейном, который удовлетворялся тихо со своими бесконечными любовницами.

Как вот сейчас это все сказать малышке-Митчелл?

Он собственнически обвил рукой ее талию. Сквозь ткань тонкой рубашки и жесткое бюстье, Нейл ощутил, насколько теплое у нее тело. А талия тонкая. Этот контраст, грудь-талия-бедра, который делал ее тело идеально фигуристым, долбил Нейла чуть ниже живота.

А запах ее волос и тела?

Митчелл пахла так выразительно сексуально, что в нем пробуждался дракон. Вылизал бы ее всю. Особенно, рот.

Ней проводил взглядом компанию молодых аристократов, демонстрируя то, что женщина в его руках, под его покровительством. Драконы это отслеживали на «ура». Будь она одна, юные дарования ее, как минимум, бы облапали. Что им до обычной человеческой женщины? Они привыкли иметь их сотнями, не спрашивая разрешения.

Итак, Нейл отвлекся. Он думал о ее губах. И о том сладком проникновении в нее, когда он ласкал языком ее язык. Это было одуряюще. Никогда он не чувствовал и в половину такого наслаждения. Даже от секса. А здесь девушка таяла и дрожала под его ладонями, и прикрыв глаза, послушно его впускала.

— Убери руки! — взвизгнула она, возмущенно отталкивая его, вернее, пытаясь оттолкнуть. — Они уже прошли!

Святая простота. Ей двадцать три, она пять лет живет под одной крашей с драконом. Она совсем ни черта не смыслит в мужской физиологии?

Кажется, эта выскочка кипит от ярости. Дышит, как загнанная лошадь и упирается, словно ослица. Щеки красные, жилка на шее бьется быстро-быстро. Коснуться бы губами, чтобы почувствовать пульс, кровоток и агонию.

Нейл прямо сейчас нарушает все правила. Он честно пытался ее отпустить. Думал, пусть катится. Приползет, когда сила метки станет нестерпимой. Или, когда ей понадобиться его помощь. А теперь видит — не приползет. Будет умирать, но к нему не приблизиться.

— Чему ты сопротивляешься, Митчелл? — выпалил он, разворачивая ее к себе и удерживая за плечи. — Я не отвечаю твоим взыскательным требованиям? Есть одно «но». Только я буду с тобой спать. Только от меня будут твои дети. Это до тебя доходит?

Она как-то поджала плечи, будто собираясь обороняться. И вдруг с ненавистью прошипела:

— Доходит.

— И?

— Ненавижу тебя.

— По хрену.

Ее серые глаза расширились — нет, не ожидала нарваться на такую грубость. Среди аристократии так не изъяснялись. А Нейл откровенен, даже слишком. И он может так завернуть, что матросы в порту утопятся.

— Как же это низко, — прошипела Митчелл. — Только и можешь, что заставлять!

— У тебя нет вариантов.

— Я прыгну с башни! — зло засверкали ее глаза.

Это сейчас серьезно сказано?

Нейл закатил глаза, а сам почувствовал тревогу. Упрямая выскочка доиграется, он перекинет ее через плечо и унесет домой. А там он вытрясет все эти мыслишки из ее глупой головы.

— С чего вы взяли, господин Олсен, что я должна вам верить? — сощурила глаза Митчелл. — Вам, а не лорду Лесли? Его я хорошо знаю, а вас… вас только с плохой стороны!

Да он убьет этого Маккейна. Теперь это даже не обсуждается. До сего момента у Лесли еще был шанс, теперь никакого. А из черепа Олсен сделает милую чернильницу или кубок. Разве не здорово придумано?

— Я рискую, ты это понимаешь, Митчелл? — Нейл убрал руки в карманы, глядя на упрямицу сверху вниз, пока его длинные волосы, которые подхватил порыв вечернего ветра, метались за его спиной, словно крылья. — Всем рискую, потакая тебе.

В ее глазах он прочел то, что она хотела бы скрыть, — понимание. И тревогу. Она знала, что подвергает себя опасности, но вера, а может и любовь к Лесли, толкали ее даже на это.

— Хорошо, Митчелл, — ядовито усмехнулся Нейл, прикасаясь к ее лицу и мягко убирая с щеки прядь волос. — Побудь пока самостоятельной.

Она дернула головой, избегая его прикосновений, и насупившись, словно получивший розгами ученик, пошла прочь.

Проводив ее взглядом, Нейл вздернул руку, вычерчивая знак артефакта. Алое сияние осыпалось на мостовую искрами, а в следующую секунду за спиной дракона появился Тень.

— Проследи за тем, чтобы ее никто не тронул, — мрачно произнес Олсен. — Отвечаешь за ее безопасность головой. Сообщаешь мне обо всем, что с ней связано. Убиваешь любого, кто на нее посягнет.

— Любого? — хриплый голос Тени унес порыв ветра.

— Кроме меня, конечно, — заключил Нейл и, вздохнув, отправился на прогулку по вечернему городу.

Едва Олсен вошел в Хэмилтон-холл, он столкнулся с камердинером старого лорда. Промокнув под вечерним дождем, Нейл выглядел не лучшим образом. Скрутив влажные отяжелевшие волосы узлом, он перекинул их через плечо, а камзол расстегнул, демонстрируя тонкую ткань рубашки, облепившей рельефное тело.

— Его светлость желает вас видеть. Он в кабинете, — произнес камердинер и поморщился, замечая ко всему прочему следы крови на одежде дракона. — Но для начала вам следует переодеться.

Нейл тихо рассмеялся, оглядывая напудренного слугу в ливрее.

— А что не так? — без обиняков протянул дракон, хватая озадаченного камердинера за плечо и заглядывая в глаза: — Твой лорд, мне кажется, не сильно разбирается в моде.

Камердинер покраснел от негодования и боли, потому что Олсен сдавил его плечо пальцами так, что тот едва сдержал вскрик. Убрав руку, Нейл толкнул камердинера в грудь, и тот безмолвно отшатнулся, пропуская грубияна.

Еще бы всякие напудренные мужики в париках не указывали, что ему делать и как выглядеть. Даже если бы он заявился к дядюшке, вымазанным в дерьме, к этому следует отнестись с уважением. Потому, что он — это он, Нейл Олсен.

С лордом у красного дракона по понятным причинам были не самые теплые отношения, но Нейл старого ублюдка терпел. Возможно, из-за Эмилин. Старик превратил ее в затворницу, лишив всего и даже простого общения. Он выбрал ей в компаньонки чопорную старую деву Коди, которая могла научить Эмилин только одному — быть черствой стервой. И только Нейл мог научить юную драконицу чему-то еще, более полезному.

Олсен вошел к Хэмилтону без стука и предварительного уведомления, когда тот был полностью поглощен делами. Молча заняв кресло напротив стола, Нейл откинулся на спинку, наблюдая за дядюшкой сквозь полуприкрытые веки.

Когда он был ребенком, Хэмилтон еще не выглядел старой развалиной и казался ему невероятно могущественным и сильным. Сейчас нет. Черный дракон сильно сдал, его волосы пошли проседью, а жесткие складки у рта обозначились сильнее, да и взгляд казался бесцветным.

— Ты не в том положении, Нейл, чтобы врываться ко мне без стука, — а вот характер у него не изменился. — Твой вид оскорбителен, — коротко вскинув взгляд, прорычал лорд.

— Как и всегда, — усмехнулся Олсен. — Может приступим к делу? Или меня ждет разговор по душам? Если да, то простите, дядюшка, у нас слишком разный круг интересов, — он поднялся, и Хэмилтон, наконец, отложил все дела и гаркнул:

— Сядь! — вены на его шее вздулись.

Ясное дело, он ненавидел Олсена, но теперь — через много лет после их первой встречи — стал опасаться его. Понимая, чем именно занимается красный дракон, он стал аккуратнее в высказываниях. Особенно, если дело касалось упоминаний матери Нейла. Раньше Хэмилтон не скупился, а в последнее время и рта не открывал на эту тему.

Нейл вновь плюхнулся в кресло, бесцеремонно вытянул ноги и скрести руки на груди, всем своим видом показывая, что снисходит до диалога.

— Я хочу породниться с Лесли, — произнес лорд Хэмилтон. — Завтра он будет здесь, чтобы обсудить помолвку.

Олсен зевнул.

— И это все?

Верхняя губа старого лорда принялась поддергиваться от злости.

— Маккейн станет не просто частью нашей семьи, Нейл! — процедил он с раздражением. — Он будет поддержкой нашего рода. Он станет мне сыном, которого у меня никогда не было, и получит за Эмилин большое приданное. Как бы я ни относился к тебе, Нейл, в тебе течет кровь Хэмилтонов. А если так, ты должен быть на стороне семьи. И не отнекивайся. Я знаю, чем именно ты занимаешься. И знаю, что ты ищешь артефакт. Он не должен попасть не в те руки.

На губах Олсена расплылась улыбка.

— Я поражен, дядюшка, — издевательски бросил он. — Хочешь попросить моей помощи?

— Это в твоих интересах, Нейл, — помрачнел Хэмилтон. — Пора перестать враждовать. Да, ты стал грязным пятном на репутации нашей семьи. Полукровки не имеют право жить среди драконов. Это грязь и попирание нашей веры. Но ты жив и должен быть благодарен за это!

— Оу, — Олсен поменял позу, подпирая подбородок кулаком: — Благодарен? Ваша светлость, вы выбрали не тот тон, чтобы просить. Я не собираюсь помогать ни роду Хэмилтонов, ни тем более, Маккейну.

— Щенок! — взревел Хэмилтон. — Безродный сукин сын! Я держу тебя здесь из милос… хр-р, — его зрачки расширились от ужаса.

Он даже не успел глазом моргнуть — Нейл с поразительно быстротой перегнулся через стол, а его белые гибкие пальцы взялись за черный атласный шейный платок старого лорда. Нейл благостно улыбнулся, сознавая, что Хэмилтон уже давно не представляет для него опасности.

— Не вынуждайте меня позабыть о наших родственных связях, — произнес он, дергая старика ближе к своему лицу и выцеживая из его груди стон боли и страха. — Я обязательно встречусь с Маккейном завтра, ведь я отдаю за него свою любимую сестру, но не проси меня целовать его в задницу, гребанный ты маразматик, — последнее он буквально прорычал Хэмилтону в лицо.

А затем вновь беспечно улыбнулся и разжал пальцы.

— Мы поняли друг друга, дядя? — спросил он, поправляя камзол и бросая на того взгляд победителя, сверху вниз.

Хэмилтон ошарашенно коснулся шеи — его пальцы задрожали.

— Мы поняли друг друга, Нейл, — прошептал он, будто разом лишившись голоса, а его взгляд, затравленный, словно у животного, остекленел. — Ты сам сделал свой выбор.

— Отлично, — Олсен отвесил манерный кивок, — Стоит проветрить в кабинете, — вымолвил он, сквозь улыбку, — воняет стариной, — и вышел из кабинета.

Не очень хорошо испытывать наслаждение, запугивая несчастного старика, но Нейл упивался этим чувством. Он слишком ярко помнил момент, когда ребенком, размазывая слезы по лицу, молил Хэмилтона сказать, что именно стало с его матерью, а старик лишь смеялся в ответ. Пришло время платить по счетам, дядюшка.

Нейл собирался принять ванну и переодеться, потому что его вечер еще не закончился. Дракон почувствовал, как затрепетало сердце, стоило подумать о малышке-Эмилин. Конечно, она придет ночью в библиотеку, чтобы увидеть его. И она, совершенно точно, прикоснется к нему, робко вскинет ресницы и улыбнется так, как умеет только она. Может, именно поэтому он так тщательно продумал свой наряд и собрал волосы в хвост, а за полночь он поспешил в библиотеку, странно нервничая.

Он хотел искупаться в нежности Эмилин. Почувствовать то, как она в нем нуждается. Он никогда никому не был нужен. А ей — был.

Ручка двери вскоре щелкнула, провернулась, и в библиотеку скользнула тонкая фигурка Эмилин. Одетая в милый розовый халатик с рюшами поверх длинной ночной сорочки, она замерла на пороге, и та самая улыбка озарила все ее лицо.

— Нейл, — задрожали ее губы.

Ну так нельзя.

Смотреть на него вот такими глазами — нет, ни в коем случае.

Робкая радость на лице драконицы сменилась озадаченностью, а затем и печалью. Эмилин быстро приблизилась, и Нейл поднялся из глубокого кресла и захлопнул книгу, которую взял наугад и даже не читал.

— Привет, малышка, — сказал он. — Скучала?

— Очень, — она быстро просеменила к нему, взяла с подлокотника его кресла книгу и взглянула на обложку.

Ее зеленые глаза вспыхнули озорством:

— О, только не говорите, что увлеклись дамскими романами.

— А? — Нейл почесал затылок. — На самом деле, обожаю их.

Эмилин рассмеялась, а затем улыбка ее померкла. Книга повисла в ее руке.

— Нейл, — позвала она. — Завтра лорд Хэмилтон договорится о дате помолвки. Об этом всем объявят. И… мне придется официально стать невестой лорда Лесли.

— Я знаю.

— Но я не хочу! — вскинула она взгляд и капризно искривила губы. — Я не хочу быть его женой!

— Может и не придется, Эмилин. Это всего лишь помолвка.

Он не мог рассказать ей всего, а главное, что оторвет Лесли голову, а труп без башки не очень хорошо смотрится в брачном наряде. Нет, он не думает, что урод-Маккейн заберет его девочку. Никогда не заберет.

Эмилин резко отвернулась, будто скрывая от Олсена эмоции.

— Я знаю, как это предотвратить, Нейл, — вдруг сказала она. — Я ведь тогда ездила к лорду Лесли, чтобы рассказать ему правду. Если он узнает, он и сам не захочет на мне жениться. Просто… — она обхватила плечи руками, и Нейл увидел ее крошечные тонкие пальчики с розовыми милыми ноготками: — я люблю другого.

Нейл похолодел.

— Что? — спросил он озадаченно.

Когда он упустил это? Кто посмел соблазнить его сестру? Какой-нибудь лакей, конюх… садовник?

— Эмилин…

— Я не должна этого говорить, — всхлипнула девушка. — Но я устала, Нейл. Я люблю только вас. И никого другого.

Сказать, что он что-то почувствовал, — нет. Это было, как сход холодной лавины прямо на голову. Даже на войне он так не удивлялся.

Слыша в ответ лишь тишину, Эмилин обернулась. Ее глаза были полны слез.

— Вы мне не родственник. Я не родная дочь лорда Хэмилтона! — выпалила она. — Этого никто не знает! И Лесли не знает!

Аут, к хренам!

Нейл задохнулся. А вот когда Эмилин оказалась рядом, приподнялась на цыпочки и невинно прикоснулась губами к его губам, он, наконец, пришел в себя. И не только потому, что не ожидал от девушки подобного, а потому что метка вспыхнула такой болью, что он стиснул зубы и отшатнулся. А Эмилин, приняв это на свой счет, побледнела. Секунда, и девушка, устыдившись, выскользнула из библиотеки.