Связанные шрамами

Глава 17 В ПУТИ… ПЛНЫ НА ВОЛЛИН… КОФЕ И БУЛОЧКИ… СЛУХИ О КРОЛЕВСКОЙ ВЛАСТИ… БЕЛКИ

В комнате Брин начала ополаскиваться, наслаждаясь теплой водой с душистым мылом. Вытираясь полотенцем, она бросила быстрый взгляд на спину Валендена.

— Что ты знаешь о семье Гитоот в Воллине? — спросила она.

Плечо Валендена поднялось и опустилось.

— Однажды мальчишками мы провели лето в Воллине. Думаю, мне было около двенадцати. Отец хотел, чтобы мы научились плавать и ходить под парусом, а морская вода там гораздо теплее, чем в Берсладене. Король и королева уже тогда были пожилыми. Сейчас они, наверное, совсем древние. Своих детей у них нет, зато полно племянников и племянниц, и все с ярко-рыжими кудрями Гитоотов. — он задумчиво провел рукой по волосам, затем усмехнулся. — Я целовался, по крайней мере, с троими из них.

— Тебе было двенадцать! — воскликнула Брин, протирая руки влажным полотенцем.

По-прежнему стоя к ней спиной, Валенден удовлетворенно вздохнул.

— И что?

Она посмотрела на потолок и вздохнула.

— И ты веришь, что Гитооты помогут нам?

— Если предположить, что королева все еще в здравом уме, — ответил он. — Ее ум угасает уже много лет. Ее муж, король, по-видимому, в добром здравии, но он никогда не был таким умным. Решения от его имени всегда принимала королева Амелия.

Брин размышляла об этом, заканчивая принимать импровизированную ванну. Правители Воллина были их единственным шансом найти союзников. Лесные королевства Вил-Кеви и Вил-Россенгард были дружелюбны, но держались особняком.

В настоящее время капитан Карр управлял Миром. Барон Мармоз имел влияние в Руме, и он, конечно же, не встанет на ее сторону, если только не захочет сам стать королем. Она мало что знала о Зарадоне, но они всегда были прекрасными торговыми партнерами ее родителей, так что их лояльность новому режиму была маловероятна.

Она закончила принимать ванну, повесила сорочку сушиться и натянула платье, но замешкалась, прежде чем застегнуть пуговицы.

— Сейчас подходящее время для магического знака?

Он оглянулся через плечо.

— Ляг на кровать лицом вниз.

Сердце бешено заколотилось, когда она выполнила его просьбу. Брин не была уверена, что испытывает больше… волнение или страх, в конце концов, только маги должны были вырезать магические знаки. Но движения Валендена выглядели отработанными, когда он стерилизовал лезвие ножа над пламенем фонаря, а затем провел пальцами по ее спине.

— Здесь. — он ткнул указательным пальцем в точку под ее левой грудной клеткой. — Здесь будет магический знак искры. У тебя там веснушка. Видишь, это судьба.

Она попыталась закатить глаза, но это не получилось, так как ее лицо уткнулось в одеяло.

— Только не кричи, а то хозяйка очень заинтересуется тем, что происходит здесь, в комнате с новобрачными.

Прежде чем она успела возразить, он сделал несколько быстрых надрезов на ее спине, а затем зажал рану влажной тряпкой.

Она села, повернулась, пытаясь разглядеть знак на спине.

— И это все?

— Я же сказал, что знаю, что делать. Теперь слушай внимательно.

Он рассказал ей слова заклинания и научил жестикулировать руками, хотя она достаточно насмотрелась на Рангара и других Барендуров, чтобы уже знать его наизусть. Через несколько минут она успешно вызвала искру на ладони.

Валенден усмехнулся.

— Судьба, как я тебе и говорил. Теперь я пойду купаться, пока вода еще хоть немного теплая.

Она оторвала взгляд от мерцающего пламени на своей ладони.

— Обещаю, что не буду смотреть.

Он подмигнул, начав расстегивать рубашку.

— Дорогая, я никогда не просил тебя отвернуться.

Она застонала и подошла к окну, стоя спиной к нему, пока Вал бесстыдно раздевался. Продолжая упражняться в разжигании пламени на ладони, она сказала:

— Так ты думаешь, что сможешь передать в Барендур Холд сообщение о Бродерике?

— Утром, — сказал он ей сзади. — Я поспрашиваю у местных. В деревнях Берсладена есть система посыльных, так что это не должно стать проблемой. Единственная проблема — конфиденциальность. Я не могу признаться в том, что я знаменитый принц Валенден с королевским посланием.

Брин снова призвала пламя, затем закрыла его ладонью, чтобы погасить.

— Разве у тебя нет для этого магического знака? Чтобы повлиять на чьи-то действия?

— Почему, Брин, ты становишься коварной со всеми этими знаками? Мне это нравится.

Ее взгляд переместился, и она поняла, что смотрит на окно, в котором тускло отражалось обнаженное тело Валендена позади нее. Расширив глаза и увидев его голый зад, она быстро повернулась лицом к стене.

Он принял ванну, оделся и со стоном упал в постель.

— Мои бедные ноги. В Мире же нет традиции делать массаж ног своему мужу, не так ли? Даже ненастоящему?

Она села в изножье кровати, закатив глаза, но потом передумала. Он спас ей жизнь. Она откинула одеяло, схватив его за ногу.

— Ох, ладно. Несколько минут.

Вал приподнялся на локтях, лицо его напряглось.

— Правда?

— Правда.

Он откинулся на подушки, а Брин стянула с него носок и начала разминать его ноги. «По крайней мере, он только что вымылся», — подумала она. Массаж ступней не был традицией Мира, и она обычно не позволяла себе делать его, но она также прекрасно понимала, что Валенден рискует своей жизнью ради нее. За ней охотились убийцы, которые, не задумываясь, убили бы Валендена. Может быть, он и несносен, но внутри него скрывается один из самых добрых людей, который когда-либо что-то делал ради нее. Не говоря уже о том, что он был одним из самых храбрых.

Она полагала, что это заслуживает небольшого массажа ног.

Откинувшись на подушки, он стал серьезным.

— Если Рангара признают виновным в убийстве Трея, его повесят.

Она на мгновение замерла, прежде чем вернуться к массажу. Брин догадывалась об этом, хотя и не хотела об этом думать.

— Они докажут его невиновность. Я уверена в этом.

Она грустно улыбнулась Валендену через плечо. Рангар мог быть ее любовником, но он был братом Валендена. Валенден переживал за судьбу Рангара, пожалуй, даже больше, чем она сама, особенно после потери Трея.

— Я знаю, каково это терять брата или сестру, — тихо сказала она, думая о Марсе. Горе нахлынуло на нее, но она подавила его, продолжая двигать руками. — Я благодарна за те годы, которые провела с Марсом.

— Тебе ведь действительно нравился принц Марс?

— Конечно.

— Я хочу сказать, и, как бы поделикатнее выразиться, ты ведь действительно любила его, не так ли? Не только потому, что он был членом семьи, но и за то, кем он был. Даже после того, что он сделал после осады.

Брин старалась не обижаться на слова Валендена, потому что знала, что он ничего такого не имел в виду. Он просто говорил правду. Все в Эйри были наслышаны о недостатках Марса как великодушного наследника престола.

— Я всегда буду любить своего брата, — сказала она, и глаза ее наполнились слезами из-за тех немногих хороших воспоминаний, которые были у них в детстве. — Я понимаю, что он не годился для правления, но никогда не поверю, что он действовал из злого умысла или из-за жадности. Его просто научили быть таким, каким он был. Если бы у него был второй шанс, думаю, он мог бы стать великим королем.

Валенден не ответил, а когда она взглянула на него через плечо, то обнаружила, что он храпит.

Она с насмешкой натянула на него носки, затем уложила его ноги на кровать и натянула одеяло до подбородка.

Она легла рядом с ним в маленькую кровать и всю ночь думала о том, какой трагедией стала короткая жизнь обоих братьев.

Когда Брин проснулась утром, другая сторона кровати уже пустовала.

Испугавшись, она села, вспомнив, как забежала в спальню других молодоженов и почувствовала запах смерти. Но сапог Валендена не было, значит, он ушел. Она оделась и спустилась вниз, где трактирщица оживилась и удивленно вскинула брови.

— Выспались?

Брин устала уже о слухах по поводу их с Валенденом предполагаемого романа.

— Да, спасибо, — сказала она, помахав рукой в воздухе. — Где мой… муж?

— Он ушел около часа назад. Сказал, что у него есть кое-какие дела в городе и что вы должны позавтракать. — она указала на дверь в столовую. — Моя сестра кухарка. Она готовит лучшие булочки, которые вы когда-либо пробовали. Мирский мед в честь нашей новой королевы.

Брин замерла. До нее вдруг дошло, что утром она забыла нанести на волосы угольную пасту Рокси. Взглянув на отражающееся оконное стекло, она убедилась, что ее волосы по-прежнему имеют тусклый коричневый оттенок.

Трактирщица вздохнула.

— Так жаль принца Трея.

Брин понимала, что ступает на опасную почву. Они не могли допустить, чтобы распространились слухи о том, что она и Валенден не были теми простолюдинами, за которых себя выдавали. Но она нерешительно спросила:

— А что говорят о его смерти?

Глаза трактирщицы расширились. Понизив голос, она сообщила:

— Говорят, на месте преступления был найден нож принца Рангара. Видимо, принцесса Брин так расстроилась из-за случившегося, что вообще не выходит из своей комнаты. Она заперлась с магами. — трактирщица покачала головой, а потом добавила шепотом: Знаете, ходят слухи, что принцесса Брин сначала была связана с Рангаром. Она была его Спасенной, а вы знаете, как это бывает… эти связи иногда становятся романтическими. Говорят, Рангар убил своего брата из ревности.

Брин быстро отвернулась, пока она не заметила боль, отразившуюся на ее лице. Ей следовало ожидать, что слухи уже зашли так далеко, но все равно было неприятно. Ей предстояло не только спасти свою жизнь и жизнь Рангара, но и очистить его имя во всем Эйри.

— Верно, — пробормотала она. — Я съем ваши булочки.

После того как она выпила кофе и наелась, вошел Валенден и небрежно поцеловав ее в щеку. Она боролась с желанием вытереть щеку.

— И где ты был? — спросила Брин.

— Выполнял то, о чем мы говорили, — сказал он, и она поняла, что он имеет в виду письмо в Барендур Холд. — Я последовал твоему совету. Тот трюк, который ты предложила. Письмо уже в пути на север.

Ее успокаивало то, что скоро король Алет узнает о предательстве Бродерика. Конечно, ее доказательства того, что он был убийцей Трея, считаются косвенными, но она надеялась, что они вызовут достаточно сомнений, чтобы освободить Рангара.

— Ты смог раздобыть лошадей? — спросила она.

Он самодовольно улыбнулся, потягивая кофе.

— На самом деле, да. Сильный мерин для меня, старая кляча для тебя.

— Вал… Вэйн! — быстро поправила она себя, используя то имя, которым они договорились его называть.

Он приподнял плечо.

— Что? Ты почти не ездишь верхом. Я думал, ты предпочтешь медленную, нежную клячу.

Она положила подбородок на руки, сморщив нос.

— Ам. Хмм. Да. Наверное, ты прав. Просто я так привыкла считать, что все, что связано с тобой, — это обман.

— Хочешь верь, хочешь нет, но бывают случаи, когда я приношу пользу.

Ее плечи расслабились. Он был прав. Ей было неприятно думать о том, что было бы, если бы Валенден не согласился увезти ее из Берсладена.

Он закончил завтрак и бросил на стол несколько монет, затем встал.

— Нам пора выдвигаться. Даже на лошади до Воллина еще несколько дней пути.

Они собрали свои скудные пожитки и заплатили за ночлег, пока Брин сокрушалась по поводу дальнейших намеков трактирщицы на их страстную ночь, а затем Валенден вывел ее на улицу, чтобы показать купленных им лошадей.

Это был грузный черный скакун, вероятно, фермерская лошадь. Ее кобыла была коричневой, с покатой спиной и бугристыми коленями, но у нее были такие нежные, ласковые глаза, и она не вздрогнула, когда Брин грациозно взбиралась на нее, поэтому Брин сразу почувствовала привязанность к животному.

Они отправились из Отволла по очередной пыльной, бесконечной дороге. Хотя Валенден жаловался на расстояние, Брин продолжала наслаждаться путешествием. Ей было легко смотреть на проплывающие мимо холмы, на высокие горы вдали, на крестьян, занятых своими делами. В деревнях и усадьбах, мимо которых они проезжали, не было ничего примечательного, но для Брин все это было в новинку, и она старалась все запомнить.

Кроме того, это было прекрасное время для очередного занятия магическими знаками.

К позднему вечеру они оставили позади деревни и въехали в очередной лес. Дорога была приятно затенена высокими дубами, а над головой пробегали белки, щебеча им вслед.

Они погрузились в приятное молчание, и Брин почувствовала, что ее убаюкивает ровная походка кобылы. Она гадала, окажется ли семья Гитоотов в Воллине столь же гостеприимной, как утверждал Валенден. Брин надеялась на это. Она нуждалась в благословении после стольких душевных терзаний и трагедий.

Кроме того, ей всегда хотелось увидеть дворец Гитоотов — огромный замок на берегу моря, известный своими гладкими башнями песочного цвета и качающимися пальмами. Она полюбила бурные скалы Берсладена, но пляжи там были каменистыми и неудобными.

По слухам, пляжи Воллина были усеяны мягким песком, насколько хватало глаз, а крабы и моллюски практически выползали из моря прямо в сети. Ее желудок заурчал при мысли о еде, более похожей на ту, на которой она выросла, а не на сырую оленину и крепкую медовуху. Не то чтобы она не была благодарна кухням Барендур Холда, но оленины было ровно столько, сколько мог съесть человек…

Она погрузилась в свои мысли, когда они зашли глубоко в лес, и в этот момент воздух прорезал странный свист. За ним последовал слишком громкий стрекочущий звук, слишком громкий для белки.

Она прищурилась и нахмурилась, глядя на ветви над головой.

— Вал…

— Шшш, — прошипел он, доставая короткий меч.

Выражение его лица вывело ее из задумчивости. Мгновенно ее тело напряглось. Кобыла почувствовала перемену и остановилась, не желая двигаться с места.

Снова послышалось стрекотание, которое, похоже, доносилось от большого дуба… Нет, из лавровой рощи… Нет, теперь уже сзади них…

— Черт возьми! — выругался Валенден, разворачивая своего мерина и объезжая кобылу Брин. Он поднял меч.

— Валенден, в чем дело?

— Эта дорога известна разбойничьими нападениями, — сказал он, не сводя глаз с деревьев. — И я не думаю, что на нас собираются напасть белки.