Сын леса

Эпилог

Я сидел в своей комнате и перебирал струны чего-то похожего лютню, правда с неким китайским акцентом что ли. Местные обзывали инструмент юэцинем, но мне честно говоря даже мысленно не хотелось это выговаривать. Я конечно изучил здешний язык и свободно на нём говорю, однако от некоторых слов аж сводит скулы. Наверно так же китайцы или немцы, освоившие русский реагируют на слова типа «деепричастного». Просто вырвигландная фонетика для того, у кого язык не родной.

Ну да не в названии дело, а в звуках, которые издавали струны. Я эксперементировал с их натяжением, но как ни старался, всё было не то или не совсем так, как мне бы хотелось. Тупо не хватало натяжения, а если напрячь их сильнее, то имелись все шансы порвать к такой-то матери. Я уже проверил. Хорошо хоть Эсуф запасные комплекты тоже привёз. Можно было бы конечно попробовать взять жилы зверья из Смертолесья… Но тратить подобный материал на струны казалось мне мягко говоря расточительным. Ладно, тетива лука, которая поможет человеку выжить и победить, но просто для развлечения, это как-то не совсем правильно. Хотя зверушки в нашем лесу магические, может и звук будет необычным. Об это впрочем можно было подумать позже, скажем летом. А сейчас я кажется подобрал максимальное безопасное натяжение на этой недогитаре и начал осторожно наигрывать.

Почти полное отсутствие музыки в этом мире меня честно говоря напрягало. На Земле в двадцать первом веке я привык, что если хочешь что-то послушать, то тебе нужно лишь несколько движений пальцев для выбора композиции и нажатия кнопки «плэй». А вот в средневековье играли только люди. Позволить себе живой плеер могли лишь небедные аристократы или неприлично богатые купцы. Статусная штука, с простолюдина с толстой мошной ещё и спросить за неё могли. Простонародье же имело удовольствие послушать музыку лишь в какие-то праздники, при появлении в их населённом пункте бродячих музыкантов или играя на самоделках для себя. О привычной мне музыке говорить вовсе не приходилось. Хоть заделывайся артефактором и ваяй маго-электро-гитару.

— Есть на свете цветок алый-алый

Яркий, пламенный, будто заря

Самый солнечный и небывалый

Он мечтою зовётся не зря — тихо напел я перебрав струны и борясь с аккордами. Получилось в лучшем случае средне, но на звук тут же примчалась Жэндэ.

— Ты сочинил песню про Алую Виридию? — сходу спросила девушка.

— Нет, эту песню придумали задолго до меня про другой цветок в очень далёкой северной земле — честно признался я. Можно было бы конечно наврать с три короба, но я был достаточно тёртым калачом, чтобы знать, что в отношениях лучше друг друга не обманывать даже в мелочах. С них всё и начинается, из них жизнь во многом и состоит.

— Ааа, жаль — слегка погрустнела моя подруга — К тебе кстати монахи уже пришли.

— Эх — обречённо вздохнул я — Зови, что ж делать.

Не так давно брат Вэй вернулся из своего монастыря, гружёный свитками по магии, которые меня интересовали, в сопровождении ещё одного монаха, брата Дэкэя. И если первый наш гость из Небесного Водопада производил впечатление едва ли не святого подвижника, что посвятил свою жизнь служению и подтверждал своё реноме поступками и поведением на регулярной основе, то вот его товарищ имел очень понимающие глаза и располагающую улыбку матёрого работника НКВД, которому хочется рассказать всё без утайки. Ну или доброго дедушку-инквизитора, тут уж кому что удобнее. Явись такой кадр первым, я бы скорее всего приложил все возможные усилия, чтобы выставить его за порог. А может и прикопал бы потом где-нибудь на всякий случай, если бы почуял опасность. Зверь на опасность вообще реагирует прямолинейно в парадигме бей-беги, а кое-кто тут частично — то ещё животное. Но связи с монастырём уже налажены, обмен идёт, причём хорошо, так что пришлось воздержаться от резких действий. Да и от нерезких тоже. И теперь я имел ни с чем не сравнимое «удовольствие» общаться с этим субъектом, фильтруя речь, чтобы он не поймал меня на каких-нибудь глупых противоречиях.

— Доброго вечера, Ромул — поприветствовал меня Вэй, его коллега слегка склонил голову по нашему обычаю — Никак тоже готовитесь к празднику?

— Да нет, скорее стараюсь разобраться, как на этой штуке нормально играть — немного улыбнулся я — Что привело вас ко мне?

— Мы хотели уточнить, не появилось ли больше определённости в вопросе вашего возвращения — обтекаемо ответит уже брат Дэкэй — Хотя ваша музыка честно говоря заинтересовала меня не меньше. Я изрядно попутешествовал на своём веку и даже записал для нашей библиотеки несколько доселе неизвестных песен, но признаться никогда не слышал ничего похожего. Откуда она?

— Из Смертолесья вестимо — хмыкнул я — А что до возвращения, то ничего не поменялось. В начале лета приду, если смогу. Весна — прекрасное, но всё-таки жестокое время для всех нас, как уже было сказано.

— Досадно, но мы всё понимаем — кивнул старший монах. Чёрт, порой я подозревал, что с Вэем они братья не только по ордену, но и по крови. Одинаковые выбритые макушки, похожие черты лица представителей одного народа, схожая манера двигаться и даже мимика, не говоря об одежде. Только что возраст всё таки разный — А можно ли услышать вашу песню целиком?

Последнее слегка сбило меня с толку и я приподнял бровь, задавая ответный вопрос, как еврей:

— А чем она вас так заинтересовала?

— Ещё мудрый Лэн Вэ сказал, что душа народа живёт в его традициях, обычаях и песнях — отмазался монах вумной цитатой какого-то своего коллеги, который отдал Небу душу лес знает когда. Но получилось довольно многозначительно и вместе с тем изящно. Как раз в его стиле.

— Любопытная точка зрения и вместе с тем весьма похожая на правду — дипломатично ответил я — Было бы неплохо ознакомиться с его работами.

— Когда у нас появится возможность посетить свою обитель, мы сможем захватить и их для вас в качестве подарка — отозвался монах.

Возражать против того чтобы спеть после этого было бы уже неприлично. Ко мне тут значится со всей душой и гостинцами, а я устраиваю каприз Николы Паганини на уровне «Никол, ну сыграй — Тарас, ну нэ хочУ». Так что пришлось взять местную лютню по удобнее и начать перебирать струны, напевая:

— Есть на свете цветок алый-алый

Яркий, пламенный, будто заря

Самый солнечный и небывалый

Он мечтою зовётся не зря

Может, там, за седьмым перевалом

Вспыхнет свежий, как ветра глоток

Самый сказочный и небывалый

Самый волшебный цветок

Самый сказочный и небывалый

Самый волшебный цветок

В жизни хочется всем нам, пожалуй

Как бы путь ни был крут и далёк

Отыскать на земле небывалый

Самый, самый красивый цветок

Может, там, за седьмым перевалом

Вспыхнет свежий, как ветра глоток

Самый сказочный и небывалый

Самый волшебный цветок

Самый сказочный и небывалый

Самый волшебный цветок

Вспоминая о радостном чуде

Вдаль шагая по звонкой росе

Тот цветок ищут многие люди

Но, конечно, находят не все

Может, там, за седьмым перевалом

Вспыхнет свежий, как ветра глоток

Самый сказочный и небывалый

Самый волшебный цветок

Самый сказочный и небывалый

Самый волшебный цветок… — закончил я петь и взяв пару последних аккордов накрыл струны рукой, плавно гася их звук, а потом поинтересовался — И что же это песня говорит о душе моего народа, согласно воззрениям мудрого Лэн Вэ?

— Что вы народ магов — после нескольких секунд раздумий ответил монах — И народ влюблённый в магию, пожалуй. Она ваша мечта и ваша страсть. В пути к её алому цветку упомянута и его пламенность, и свежий ветер, и земля, и звонкая роса, все четыре стихии, что могут привести «за седьмой перевал». И вероятна эта песня очень древняя. Настолько, что во времена её появления никто и не знал, что можно подняться выше именно седьмой ступени Лестницы в Небеса.

— Возможно — проговорил на это уже брат Вэй — Хотя согласно древним трактатам на севере расположены горы. Так что речь могла идти не о метафоре, а о вполне конкретном цветке. Вы ведь ведёте свой путь именно туда?

— Ведём — согласился я, откладывая инструмент в сторону — Да и горы на севере по прежнему есть. Уже там, где находится мой дом местность становится слегка холмистой и встречаются скалы. Но путь и правда далёк, он вероятно займёт ещё годы. Однако мы засиделись, народ уже накрывает столы, так что не будем заставлять себя ждать.

Возражений не последовало и мне благополучно удалось уйти от новых расспросов хитрого дедушки. А то эти умники с высшим средневековым образованием такого из меня могут вытянуть, что караул. Хватит и того, что мои песни сильно диссонируют с местными, что указывает на действительно другую культуру. Хотя конечно есть опасность, что монахи, не получив ответы, сами себе чего-нибудь выдумают… Но этот риск я всё же считал меньшим. Как бы то ни было, даже если они уверятся, что за неким седьмым перевалом действительно растёт некий мега-магический сорняк алого цвета, мне до гор действительно годы пути. Я же не идиот, чтобы пытаться лезть на территорию более матёрых хищников, сожрут-с. А значит можно честно отвечать, что попыток поиска алого цветка я пока не предпринимал, монахи правду с ложью чуют не хуже, чем Серый добычу. Жаль не рассказывают как. Тайна ордена.

А народ столы действительно накрывал. Начиналась весна, последний снег сходил вокруг Речнолески и завтра я и команда будущих охотников отправлялись в лес. Эфрим, Кэрп, Грэнт, Арэмс и Бэстэ должны были прибыть на территорию, занятую стаей Вольфа вместе со мной, чтоб на них никто не напал по пути. Последний бывший ополченец был воздушником, как и Эфрим. В итоге получилась команда из трёх магов именно этой Лестницы, одного земельника и одного водника, все пятых ступеней. Грэнт должен был вырастить им из камня надёжное логово, где можно будет спокойно спать, но несмотря на всю стойкость магов земли к урону, я сомневался, что его не проймут когти и клыки, скорее уж наоборот, так что акцент был сделан именно на самых быстрых и ловких бойцах пути тела, а Кэрп должен был всех подлечить в случае чего. Магов огня не отправлялось вовсе, на запах дыма сбежится вся окрестная живность, там и я не факт что выстою. Пламя в Смертолесье табу и этим всё сказано. Мужики должны будут пойти гружёными не только запасом провизии, но и тёплыми шкурами для того чтобы не дать по нынешней погоде дуба, а также они были мной проинструктированы о своём поведении. Что можно, чего нельзя, как лучше себя вести, как в конце концов ставить метки, когда волчья стая пробьётся на север. А она с вероятностью в девять из десяти пробьётся, я не зря подкормил Вольфа с компанией тушей зверя со своей широты, да и добавившаяся в их рацион рыба судя по всему положительно сказалась на серых хищниках. Жаль правда никто из людей не мог уловить их мыслеобразы, но это было бы совсем уж славно.

Однако в любом случае дальше же всё будет в руках великолепной пятёрки пятёрок. Они либо отстоят свои права на охотничьи угодья против конкурентов либо окажутся в роли добычи. Смертолесье жестокое место и там царит жестокий, но справедливый закон. Моя же совесть чиста, бывшие ополченцы сами твёрдо и чётко заявили, что предпочитают рискнуть, а не продолжать острожить рыбу. Их решение и их ответственность, я же чем смог, тем помог. Дальше мне предстоит бой уже за свою территорию, где я тоже могу попасть к кому-нибудь в пасть и стать просто ещё одной порцией мяса. Возможно даже то, что я некоторым образом совмещаю в себе и Лестницу Ветра и путь зверя, сделает меня пикантным деликатесом.

Но сегодня мы не грустили, а праздновали, люди провожали в добрый путь смельчаков. До чествования весны было ещё далековато, но народ тут повеселиться любил и имел законный повод. Я же не был против, заняв место во главе стола и посадив рядом с собой Жэндэ. Договора с родителями ещё не было, он отложен до лета, если жив и цел буду, но мне хватало того, что предложение самой девушке сделано и принято ей. Дальше сидело пятеро добровольцев и Арэл, как старший остающийся десятник. Огневик бы тоже хотел прогуляться и испытать себя, но увы, его удел начать удить рыбу летом. Следующими шли Эсуф и Рэвис Лэнома, посаженные друг против друга. Тэн наверняка был несколько недоволен тем, что поставлен вровень с простолюдином, но в чужой монастырь со своим уставом не лез. К тому же вёл дела с нашим «министром экономики», что дополнительно примиряло его с ситуацией. Следом вперемешку были усажены остальные прибывшие тэны, бывшие ополченцы братства и монахи. За ними уселись самые уважаемые ремесленники и охотники. Стол получился довольно длинным, но площадь перед донжоном позволяла впихнуть и не такое, погода же была ясной. Самое то для гуляний на свежем воздухе под вино и здешний аналог шашлыка. За остальными столами уселся народ попроще, но еда везде в принципе стояла «из общего котла», так что никто вроде не был в обиде.

Сам праздник прошёл весьма неплохо, но по правде сказать слегка тягостно для меня. Я не особенно любил настолько большие сборища, особенно когда в них всё внимание направлено именно на мою персону. Мне милее посиделки в более узком кругу друзей, где нет ни грамма официоза, можно говорить, что думаешь и смеяться, как умалишённый. Впрочем и тут с официозом дело не особо задалось, порядки-то у нас довольно либеральные. По местным реалиям так и вовсе анархические. Разве что пришлось «открыть» пир красивым тостом на тему: жалкие несколько лет назад здесь была лишь малая деревня, но смотрите чего мы добились все вместе и думайте, чего добьёмся в будущем, а заодно ешьте, пейте и веселитесь, сегодня праздник туды его в качель.

Не обошлось и без приватного разговора в узком кругу с остающимися «на хозяйстве» о том, что они должны быть бдительны аж до ягодиц, крепко-накрепко сжатых в кулак, потому что наша основная ударная сила в отлучке. Но тут все и так всё понимали от Арэла и Рэвиса до Эсуфа и рядовых охотников, что били дичь в окрестностях ещё до первого моего появления. Кстати, среди них подрастали перспективные кадры, которые потихоньку начинали ходить на тренировочное поле и разбираться со своей проклёвывающейся магией. Мало конечно и мелкие ещё, но посмотрим что будет в будущем.

В предрассветных же сумерках я собрался и ожидаемо наткнулся внизу на Жэндэ, к которой подошёл и приобнял со словами:

— Доброе утро, солнышко.

— И тебе — ответила она, уткнувшись мне носом в плечо.

— Я буду скучать — поговорил я слегка пересохшими губами.

— Как и я — отозвалась девушка, поборов немного дрожащий голос, а потом продолжила — Я тебе подарок приготовила.

— И какой же?

— Кушак вышила, будет на что кинжал повесить — улыбнулась она — Пусть он принесёт тебе удачу.

— Спасибо, Жэндэ. Ты чудо — ответил я и поцеловал свою подругу — А теперь мне пора. Долгие проводы — лишние слёзы.

— Удачи, Ромул — проговорила девушка

— Береги себя — ответил я — Скоро вернусь.

Конец второй книги