Тайна мертвой планеты

Рассказ 18. Доча и тест-драйв

Эликс забилась в узкий проход между двумя шкафами и сидела тихой мышью, прислушиваясь к осторожным крадущимся шагам.

Лейтенант приближался.

Без воздействия прототипа он больше не казался брутальным бородатым великаном, от одного вида которого между ног разводилась сырость. Сейчас он скорее напоминал огромного волосатого гамадрила с перебитым носом и маленькими злобными глазками. Даже борода теперь была неопрятной клочковатой порослью. И еще от него воняло чем-то гнилым и одновременно механическим, словно в бочке машинного масла утопили труп и оставили на жаре. Эта вонь и поставила мозги на место, когда гамадрил вдавил ее в стену и уже расстегнул штаны.

— Сладкая… — послышалось из соседнего прохода. — Где прячешься? Все равно найду. Рано или поздно. Если найду рано, отделаешься легким испугом и порванной жопой. А если найду поздно… Буду драть тебя долго. Изобретательно. Во все дыры. Порванная жопа тебе мелочью покажется. Хочешь, расскажу, как это будет? Сперва я…

У гамадрила запиликал вызов смартфона. Он шумно выдохнул и зашуршал карманами, чертыхаясь.

— Да, босс… Нет, босс. Пока прячется… Уверяю… Здесь один выход. Не сбежит… Нет. Один справлюсь… Потери? Пока не знаю. Она все отделение повалила. Но мертвы они или парализованы… Не знаю, как. Какое-то встроенное в руку оружие. Узнаем, когда поймаем. Вскрытие покажет, — он весело загыгыкал. — Нет… Да как можно, босс! Понимаю. Взять живой. Или немедленно вызвать хирургическую команду. Но ноги, руки-то можно отрубить? Они же ей точно больше не понадобятся… Да, босс. Будет сделано.

Смартфон пикнул, отключаясь.

— Слышала, курица? Тебя можно сдать и дохлой. Главное, хирургов вызвать, чтобы они разделать успели, пока свежая. Короче, вылезай. Умрешь быстро. Обещаю.

Эликс в сотый раз ощупала встроенный в запястье игломет. Бесполезно. Обойма была пуста. Всё ушло на десяток подчиненных гамадрила, которые валялись сейчас в лаборатории Бадера рядом с его трупом.

Она встряхнула волосами, пытаясь выбить из головы воспоминания об окруживших ее полицаях. Разжала ладонь с коммуникатором, и взглянула на схему города. Переход в Цветочный круг был совсем рядом. Рукой подать. Ей хватило бы пары минут, чтобы добраться.

Шаги снова приближались.

— Этому дала, этому дала. А этому не дала, — продолжал бормотать гамадрил. — Несправедливо.

Дала, дала… Она даже вздрогнула, когда, наконец, поняла, что надо делать. Шанс был мизерный, но он хотя бы был.

Гамадрил в черной полицейской униформе свернул в следующий проход и замер.

Эликс стояла у стены, положив ладони на бедра. Пухлогубый яркий рот маняще улыбался. Розовые соски нагло пялились на гамадрила, как два дополнительных глаза.

— Ладно. Уговорил, черт языкатый. Я за справедливость.

Она медленно повела бедрами, развернулась и низко наклонилась, прогнувшись в пояснице и широко разведя ноги. Приглашающе качнула задом.

— Давай, ковбой. Действуй.

Гамадрил булькнул что-то нечленораздельное и рванул вперед, на ходу расстегивая штаны.

Эликс оперлась руками о стену и приготовилась.

Спустя минуту гамадрил катался по полу в позе эмбриона и держался за пах.

— Су-ука! — выл он. — На куски порежу!

— Обязательно, котик. Обязательно порежешь. Как только, так сразу. Представляешь, пять лет этим занималась. Шарики засовывала, туда-сюда гоняла. Грузики на ниточках. Знаешь, наверное, зачем бабы это делают. Но не только. Мне говорили, а я всё проверить стеснялась. Вот на тебе проверила. Испытания прошли успешно. Я с твоего позволения у тебя половину формы позаимствую. Надоело голой бегать.

Она натянула черные штаны, поправила на поясе кобуру с лазерганом.

— Бывай, сладкий. Хирургов вызови. Вдруг помогут.

Она осторожно выглянула в коридор и побежала к увитым цветами воротам.

Вход в Цветочный круг представлял собой тесный темный тоннель из какого-то мягкого, упругого материала. Иногда он сырел, покрывался слизью и начинал хлюпать под ногами. Слизь пахла розами и ванилькой.

Наконец, впереди показалась яркая узкая щель. Эликс с трудом раздвинула створки и вылезла наружу.

Яркий солнечный свет ударил по глазам, а громкие хлопушки и радостные вопли — по ушам. Сверху посыпались разноцветные конфетти.

— С днём рождения! — заорали со всех сторон десяток женских голосов.

Пахнущие цветочками и сластями полуголые девки обступили Эликс тесной толпой.

— Обнимашки! — оглушительно завопила огромная бабища, и лицо Эликс тут же утонуло в монументальных грудях, едва прикрытых скудными тряпочками.

— Ша, кобылы, — раздался вдруг хриплый голос. — Мигом сдриснули все от новорожденной.

Девки притихли и разбежались по сторонам, застыв в тени розовых кустов.

Перед Эликс стояло бритое наголо существо, в котором только по едва уловимым признакам можно было заподозрить женщину. Одето оно было в свободную серую хламиду, такую длинную, что ее подол волочился по земле, собирая грязь, травинки и лепестки от цветочков.

Существо достало из недр хламиды скомканную бумажку, развернуло и стало читать:

— Драгоценная сестра! Сегодня ты отринула ложные ценности мужского мира, прошла воротами любви… — оно сплюнуло. — Мля! Кто высрал эту погребень? Харе манду воротами любви называть! Это мужланский термин, которым херомразы объективируют бабьи тушки! Типа, ваша дыра существует лишь для того, чтобы они совали в нее свой отросток. Запомните, тупые вы куклы, эта штука, — оно ткнуло кривым пальцем куда-то за спину Эликс, — не ворота любви. Это происхождение всего. Центр, мать вашу, вселенной. Альфа и омега мира.

Эликс машинально обернулась.

Ну, конечно. Ворота в Цветочный круг были оформлены в виде огромной вульвы с нависающим над узкой щелью клитором, силиконовыми губами и тянущимися по обе стороны розовыми полукруглыми стенами, которые, видимо, символизировали раздвинутые ноги.

— Слышь, курица, — вкрадчиво сказала бритоголовая. — Башкой не крути. Когда я речь толкаю.

— Извините, — Эликс поклонилась, решив сперва разузнать побольше и только потом качать права.

— О! — осклабилась бритоголовая. — Вежливая. Люблю вежливых. Мы подружимся. — Она окинула взглядом застывших у кустов девок. — Чего торчите? Живо за тренировки. — повернулась к Эликс. — А ты со мной. Объясню, что можно, что нельзя. Типа правила. Ну и тест-драйв. Без него пока никак.

Эликс хотела было поинтересоваться, тест-драйв чего ей предстоит, но бритоголовая обняла ее за плечи и поволокла по тропинке туда, где сквозь кусты виднелся разноцветный домик.

— Главное запомни, — бормотала она на ухо, обдавая куревом и перегаром. — Здесь бабья территория. Если какой залетный херомраз заявится, его тут же кастрируют. И сделают резекцию мозга, чтобы он выбрал один из трехсот десяти официальных полов. Почему триста десять, а не триста одиннадцать, спросишь? Потому что гендер цисгендерных херомразов в нашем Круге официально запрещен. Исключение только для гендерфлюидов в стадии «большой хер». Надо же себя иногда радовать чем-нибудь живым, а не пластиковым.

Они прошли через сад, поднялись на крыльцо.

Бритоголовая распахнула дверь.

— Ну чего застряла? Двигай булками.

Эликс шагнула внутрь.

Полутемное большое помещение было заставлено различными предметами, которые на первый взгляд не имели друг с другом ничего общего. И на второй тоже. Школьная парта. Кровать. Унитаз. Люлька. Кухонная плита. Криво отрезанная тыловая часть какого-то лимузина с диваном и задним окном. Развешанные по стенам плетки, веревки, намордники. Картины с голыми бабами. Иконостас в углу. Большой экран, где на паузе стояли выпятив к зрителю задницы сразу десять голых девок. Огромный стол из красного дерева с мраморными письменными приборами.

— Музей оккупации, — сказала бритоголовая. — Всего конечно не покажешь. Особенно того, что было тысячи лет назад, когда вонючие мужланы сломали хребет матриархату. Но основные предметы современной войны присутствуют. Школьная парта, на которой пьяный одноклассник после уроков сломал тебе целку. Или унитаз в туалете для мальчиков, на который ты опиралась, когда тебе ломали целку парни из старших классов. Задний диван в кадиллаке, где тебя изнасиловал мажор, сын мэра города. На суде его оправдали, после чего он насиловал тебя всё лето. Каждую неделю. А потом выставил твоим родителям счет за химчистку, потому что кровью из порванной целки ты испортила диванью кожу.

Эликс хотела было сказать, что у нее не было такого количества целок, да и кадиллаков тоже не было, но промолчала.

Бритоголовая прошла вдоль экспонатов, как экскурсовод, продолжая вещать.

— Здесь у нас классическое. Церковь, кухня и спиногрызы. Ну и конечно стол твоего пузатого урода начальника, на котором он драл тебя в обеденные перерывы, когда ты работала секретаршей. А тут садо-мазо. Почти все мужланы любят связывать, заковывать и пялить беспомощных девочек. Некоторые доходят до удушения или сдирания кожи с филейной части.

При словах о филейной части рука бритоголовой сползла ниже и сжала у Эликс ягодицу.

— Ух ты, какая сочная. Мужланы наверняка любят драть тебя раком, привязав к кровати или зафиксировав колодками. Стало быть, тест-драйв тоже должен быть из того же репертуара.

Эликс даже не успела слова сказать.

Бритоголовая заломила ей руки за спину, навалилась, нагнула к школьной парте. Вытащила ошейник на цепи.

— Извини, сестра. Но пока мы только готовимся к восстанию. И обязаны раздвигать ноги перед херомразами. Это работа.

Ошейник щелкнул. Цепь натянулась, притягивая голову Эликс к столешнице.

— Лучше вам меня отпустить, — пробормотала Эликс, целуя парту. — Вам же лучше.

— Увы, сестра. Необходимо тренироваться. Ты должна научиться преодолевать отвращение перед херомразами. Перед их обезьяньими телами и уродливыми отростками. Научиться улыбаться, когда встаешь на колени и берешь в рот. Понимаю, в этом случае трудно не блевануть. И трудно не сбежать, когда эти твари показывают тебе то, что намерены затолкать в твою узенькую пещерку. Я тебя научу.

— Послушай, ты… — начала был Эликс, но ее рот тут же оказался заткнут ремнем с красным шариком.

Она замычала и остервенело задергалась.

— Тпру, кобыла! — Бритоголовая с силой ударила ее по заднице. — Думаешь, мне это нравится? У нас у всех свои обязанности.

Позади что-то зашуршало и защелкало.

Эликс скосила глаза и замычала еще громче.

На чреслах бритоголовой появился широкий ремень с торчащим почти полуметровым страпоном.

— Не ссы, маруха. Он только выглядит страшно. А так мягкий и пушистый. — Бритоголовая задрала ей юбку и вклинилась коленом между ног. — Не рыпайся. Тиха будь. Будешь громко — силой твой мохнатый сейф взломаю. Ляжки раздвинь.

— Ксива. Ты опять за старое, — раздался от дверей тихий голос. — Совсем от своих исторических изысканий сбрендила.

Бритоголовая отскочила в сторону, лихорадочно сдирая страпон.

— А я-то чё? Я ничё. Типа, инструктаж с молодым пополнением. Чикса совсем зеленая, наверняка ничего не умеет.

— Чикса… Освободите девчонку. А эту уберите с глаз долой, чтобы духу ее поблизости не было.

К Эликс подскочили светлые фигуры. Щелкнул замок на ошейнике. Пахнущие ванилькой мягкие руки помогли выпрямиться, оправили юбку.

В дверях в окружении фрейлин стояла королева.

По крайней мере она производила впечатление королевы, даже не смотря на то, что вместо бального платья на ней было только белое кружевное белье. У королевы были золотые волосы, идеальное холеное тело и такая белоснежная кожа, что казалось будто она светиться. Фрейлины были под стать. Только белье на них было разноцветным, как и волосы.

— Не бойся, деточка, — королева растянула в улыбке пухлые губы. — Это лысое чудище тебя больше не тронет.

Пробиравшаяся сквозь толпу фрейлин бритоголовая приостановилась.

— Слышь, ты. Повежливее, да? Ты хоть и смотрящая по бараку…

— О боже! — закатила глаза королева. — Смотрящая. По бараку! Изыди уже, наконец, уродище лесное.

— Вот именно, — взъярилась бритоголовая. — На конец! Все вы тут на конец каждую ночь исходите! Дыры мужланам подставляете! Сосете и подмахиваете! Все это — набитый шлюхами барак. И неважно, что вместо нар пуховые перинки. А вместо баланды — еда из ресторанов.

— Утомила. Никто не виноват, что мужчины на тебя внимание не обращают. Только ты сама. Отпусти волосы. Глаза подведи. Губы накрась. Может кто из очкариков с Алмазного на тебя и позарится. Если очки потеряет.

Фрейлины подобострастно захихикали.

— Дура! — бритоголовая сделалась пунцовой, как вареный рак, и оттолкнула с дороги последнюю парочку фрейлин.

— Уродина! — выдала ей в спину королева.

Дверь с треском захлопнулась.

Королева встряхнула своими роскошными волосами и смерила Эликс взглядом.

— Я Мария-Виолетта. Администратор Круга. А ты… у тебя какое-то смешное имя. Как у собачки. Эллис? Аликс?

— Эликс, — буркнула Эликс. — А почему это оно смешное?

Королева стремительно переставала ей нравиться.

— Неважно. С этого момента ты Алихандра-Антуанетта. У красивой девочки должно быть красивое имя. — Она подплыла ближе, покачивая бедрами. — Тупая Ксива права в одном. Ты производишь впечатление слишком молодой и неумелой. Надо сперва проверить, насколько ты умеешь доставлять удовольствие мужчинам. Разденьте ее.

Две ближайшие фрейлины подскочили к Эликс. Мягкие, пахнущие ванилькой руки сорвали юбку.

Королева критически поджала губы.

— Бедра и попа толстоваты. Впрочем, это многим нравится. У меня все равно нет времени сажать тебя на диету. На тебя уже поступил заказ. Один влиятельный торговец из Медного Круга желает этой ночью насладиться твоим обществом. Понятия не имею, откуда он узнал о твоем существовании. Заказ пришел еще до твоего появления. Будем надеяться, что он знает, кого заказывает.

— Это не Майн Рид.

Первый Капитан хмуро вглядывался в темно-красный диск планеты, по которому медленно ползли бледные перья облаков.

— Конечно, нет, — сказал Второй. — Майн Рид должен быть ближе к центру Мешка. Но здесь есть следы разумной жизни. Аборигены могут помочь в поисках.

— С чего им помогать?

— С того, что я попрошу. Я могу быть чертовски убедительным. Но главное, сенсоры уловили на поверхности планеты сигнатуру «Носорога». Значит, и девка тоже где-то там.

— Пришла предварительная расшифровка данных, — сказал Третий Капитан, сидящий за экраном анализатора. — Вся жизнь сосредоточена на маленьком пятачке размером в десяток квадратов. И разумная, и неразумная. Там какой-то город. Остальная поверхность планеты носит следы тотального разрушения и для жизни непригодна. Одни радиоактивные руины.

— Проложи курс до этого города, — сказал Второй.

— Не спеши, — сказал Первый. — Надо собрать больше данных. Возможно это ловушка. А те, кто сжег планету, до сих пор там, внизу.

— Это вряд ли, — сказал Третий. — Руинам много миллионов лет.

— Все равно, — не сдавался Первый. — Не те, так другие.

Он ненароком обернулся к экранам заднего обзора. Там, в черной пустоте сверкали корабли Седьмого автофлота. Словно россыпь бриллиантов на черном бархате.

Внезапно свет на мостике померк. Пульт озарился багровым сиянием. Замигали красные тревожные лампы.

— Что происходит? — вскинулся Первый.

— Аборигены, кажется, нас встречают, — сказал Третий, вглядываясь в экран визора.

Там, на безжизненном фоне развалин, один за другим возникали призрачные тени. Они лениво плавали над поверхностью планеты, постоянно меняя облик, становясь похожими то на остроносые истребители, то на плоские диски древних звездолетов, то на огромных медуз с искрящимися щупальцами.

Когда их общее число перевалило за сотню, корабли аборигенов выстроились в боевой порядок и медленно стали подниматься на орбиту.