Темноты

Глава 12

В ночи исчезли все краски, и город казался серым. Селунэ спряталась за густыми облаками, что разбухли от скопившейся в них влаги, но всё же пока не разразились дождём. Лёгкий бриз дул с запада и разбивался о здания.

Идеальные условия для морского тумана, захлестнувшего улицы.

Жители Глубоководья нечасто выходили в подобные ночи на улицы, когда в тумане легко было скрыть как благородное деяние, так и бесчестный поступок. В ночи, подобные этой, порождения Темнóт остаются там, под землёй, не вылезая из собственных нор, чтобы полюбоваться чистым небом и слезами Селунэ.

Надев чёрную кожу и серый плащ Тенеубийцы, Кален расположился на крыше галантереи Гиллиама. Сюда он пришёл не ради битвы — за ней рыцарь спустился бы в Темнóты — а для того, чтобы вдохнуть глоток свободы наземного мира. Каждые десять дней или около того, когда облака скрывали луну, Тенеубийца брал своего рода «выходной», чтобы напомнить самому себе, за что он борется: чтобы посмотреть на город, который Кален мог видеть, но не мог чувствовать.

— Почему бы не начать с самого себя, — пробормотал рыцарь.

Будь он способен чувствовать всё подобно остальным мужчинам, Кален мог бы наслаждаться объятиями столь умной женщины, как Лелира. Он мог бы, конечно, попробовать, не преследуй его постоянный страх не рассчитать силы, даже не зная об этом, — даже не чувствуя это. Но даже тот факт, что Магическая Чума украла ощущения в обмен на силу, Тенеубийца всё-таки был человеком действия. Когда Кален одевал маску, уже нельзя было так просто забыть о творящейся повсюду жестокости.

Хватить жалеть самого себя. Этим справедливость не восстановишь.

— Мне не нужно спасение, — повторил рыцарь.

Равно как и Лелира, Кален был рыцарем. Но если девушка служила доброй богине, заботившейся о счастье своей верующей, то Дрен исполнял волю мёртвого бога, требовавшего действия.

Тенеубийца соскользнул с конька галантереи и побежал по крышам.

Сотню лет назад, до того, как Магическая Чума перекроила весь мир, бог по имени Хельм покровительствовал охранникам и борцам за справедливость — извечный страж, который убил собственную возлюбленную, но не изменил долгу. А потом из-за козней безумного бога Хельм вступил в битву с Тиром, слепым богом правосудия, и пал от клинка слепца.

В ту ночь, когда был сражён Хельм, в городе под названием Западные Врата мальчишка по имени Гедрин видел во сне ту дуэль. Хельм пал, но божественная сущность стража не исчезла. Символы божеств слились: око Хельма проявилось на нагрудном щите Тира с символами правосудия. Глаз слепого бога зажегся, и зрение вернулось. Когда Гедрин проснулся, в руках мальчишки был Защитник, меч Хельма из того сна.

Именно таким образом было положено начало ереси церкви, известной как Око Правосудия.

Позднее преследуемый чувством вины и стыда Тир пал от рук демонического принца Оркуса, но его силы — в том числе и частица Хельма — перешли к Торму, богу долга. Гедрин вновь увидел сон, в котором три божества стали едины. Еретическая церковь, которую он основал, начала поклоняться Торму, которого в своих молитвах верующие назвали триединым богом.

Много лет спустя после тех снов — почти восемьдесят лет прошло — в одной из выгребных ям Лускана знаменитый рыцарь Гедрин Тенеубийца дал мальчишке-попрошайке три вещи: свой меч, Защитник, наказ «Никогда не умолять ни о чём» и оплеуху, чтобы тот запомнил.

Тем мальчишкой был Кален Дрен, второй Тенеубийца. И первый данный им обет был — никогда никого ни о чём не умолять, больше никогда.

А как жестоко судьба проверяла его на верность обету так много раз.

Кален с трудом подавил кашель. Болезнь, которая была не такой тяжёлой, как Дрен её показывал, в конце концов его доконает. И за это надо сказать «спасибо» Магической Чуме. С самого рождения Кален носил метку Чумы: магический шрам, как называли подобное жрецы — в равной степени проклятие и благословение для каждой бедной души, унаследовавшей или приобретшей его. В случае Калена это была отвердевшая плоть и сопротивляемость боли. Подобного желал бы любой воин, но вместе с благословением шло и проклятие: тело всё больше теряло чувствительность — в конечном счёте, это приведёт к смерти.

Плата за грехи растраченной юности, подумал Кален.

Рыцарь наблюдал за туманом — дымка двигалась, меняла цвет, светилась и приобретала разнообразные формы. Подобно многому из того, что оставила в наследство Чума, это было редкое и необъяснимое явление. Вскоре светящийся туман обретёт форму и расскажет какую-нибудь историю, хотя никто и не мог сказать, почему и зачем.

Кален спустился по столбу с верхушки галантереи Гиллиама и полубегом, полускользя спустился вниз по куполообразной крыше. Используя инерцию, мужчина низко наклонился и спрыгнул с края. Магия зачарованных ботинок — одной из немногих вещей, которые рыцарь принёс с собой из Западных Врат — позволила перескочить через переулок на крышу следующего здания.

Тенеубийца пробежал по зубчатой кромке, перепрыгнув через горшки с цветами и нескольких бродяг, нашедших приют в углу крыши. Бежать по крышам было гораздо безопаснее, нежели по улицам. Наравне с ним парила на морском бризе чайка; Тенеубийца осторожно ступил на карниз.

Кален припомнил пробежки по крышам Западных Врат вместе с его наставником из церкви Ока: полуэльфийкой Левией, годившейся ему в матери по возрасту, но выглядевшей столь же молодо, как и он. Левия была искусна не в боевых искусствах, а духовных — жреческой магии. Лечении и тому подобном.

Кален немногое знал о такой магии. Помимо целебного наложения рук и защиты, дарованной его статусом паладина, мужчина мало о чём вопрошал триединого бога — и никогда ни о чём не молил. Однажды он сломал нос мужчине, обозвавшему Левию колдуньей-попрошайкой, но Кален не был уверен, чью честь защищал в тот момент — свою или её.

Дрен хотел бы, чтобы Левия посетила Глубоководье. Она была частью семьи, подумал Кален. Левия, единственная мать, которую он когда-либо знал…и Целлика, сестра духовная, а не кровная.

Не похожие на остальных представителей их заблудшей веры. Тех глупцов Кален никогда не считал своими.

Гедрин создал Око, приведя рыцарей из рядов Ночных Масок — могущественной некогда гильдии воров, которую возглавлял вампир по прозвищу Ночной Король. Гедрин вырвался из Масок подобно герою, вырезавшему путь из брюха зверя, и приложил руку к изгнанию тёмных патронов Западных Врат. Таким образом, было положено начало борьбе со злом по всему миру. Гедрин был фанатиком, а его вера вдохновила сотни на поклонение триединому богу.

Но со временем чистота Ока потускнела, его призвание извратилось членами гильдии, которые использовали свои воровские навыки для личных нужд, а не восстановления справедливости. Гедрин покинул Око после того, как посвятил так много лет обречённой церкви, а Кален, годы спустя, пошёл по его стопам. Оба несли в руках Защитники, надеясь применить его силу в нужном месте.

Без меча Кален чувствовал себя покинутым. Благодаря ему Дрен последовал примеру Гедрина в очищении мира. И хотя часть его хотела вернуть клинок обратно, большая же часть оправдывала утерю оружия. Если он не достоин носить его, то неужели это не проявление воли триединого бога, вручившего меч другому?

Послышался тихий звук. Кален схватился за шпиль, развернулся и прижался к камню, закрыв глаза. Рыцарь снова это услышал: всхлипывания. Женский голос — где-то неподалёку.

Тенеубийца осмотрелся и увидел облако тумана, подсвеченное голубым сиянием. Это было странно — прежде Кален видел в морском тумане искажения и разные цвета, но никогда не видел голубого. Оттенок оказался ему знаком — тусклая, но в то же время насыщенная синева, подобная внутренней кромке пламени как раз в тот момент, как оно становится обжигающе белым. Это голубой цвет Магической Чумы, осознал Кален, той самой, которая изменила его.

Внутри зародилась смутная тревога, но рыцарь услышал всхлипывания — больше похожие на призыв на помощь — вновь и спрыгнул с крыши. Если Око призвало его этой ночью, да будет так.

Голубой туман был близко, всего лишь в двух крышах. Ближайшим зданием оказалась приземистая дворянская вилла с разбитым на открытом воздухе садом в центре; Кален пробежал по стене, чтобы остаться наверху. Голубой туман угрожающе клубился вокруг мужчины, и Дрен почувствовал желание сделать шаг вперёд, лицом к лицу столкнуться с неизвестной опасностью, которая могла бы положить ему конец. Не было ли лучшим выходом пасть сейчас, когда Защитник отринул его?

Кален побежал в переулок, перекатившись, чтобы погасить инерцию падения, и встал на ноги уже с обнажённым мечом. До него только сейчас дошло, что со своим штатным мечом в руках он немедленно привлечёт внимание патруля Стражи, но деваться уже было некуда.

Туман казался пустым, но воин вновь услышал всхлипывания. Голубая дымка где-то в глубине переулка полыхнула разрядом молнии. Кален осторожно пошёл вперёд.

Туман начал обретать форму, и Кален встал в стойку, сжав меч обеими руками.

Из тумана появились призраки. Дрен увидел две фигуры — стройных мужчин, которые могли быть эльфами — стоящих в комнате в каких-то далёких землях. Они спорили — даже дрались, орудуя клочьями тумана, словно мечами. Один исчез в тенях возле перекосившихся ящиков. Оставшийся развернулся к Калену с улыбкой на лице.

Из тумана появилась ещё одна фигура — на этот раз женщина с расплывшимися чертами. Туманник повернулся, чтобы поприветствовать её. Без предупреждения он ударил её кулаком в грудь — женщина упала, раскинув руки.

Кален почувствовал гнев, но это были лишь видения. Они ничего не значили.

Туманник смотрел на него.

— Меч, — произнёс мужчина со слишком широкой улыбкой.

Кален никогда не слышал, чтобы видения Глубоководья разговаривали. По спине у него пробежал холодок.

Вновь раздался треск молнии, голубой и искривлённой; Кален осмотрелся в поисках её источника.

Когда рыцарь развернулся, перед ним уже были оба туманника, глядевших на мужчину с голодом. Создания двинулись на него с поднятыми руками, и Дрен понял, что это уже не просто видения. Кален отступил, но спиной упёрся в стену переулка.

— Прочь, — Кален призвал свет триединого бога, как учила Левия. Сияние осветило оживших мертвецов, изгоняя их. — Прочь!

Но или его сила была слишком слаба, или те создания не были нежитью, но сияние их не отпугнуло. Кален увидел, как женщина поднимается на ноги — в груди у неё зияла кровоточащая рана.

— Меч, — прошептал туман. — Меч, что украден, — рыцарь пришёл!

На одно ужасное мгновение Кален подумал, что они говорят о нём. Но ведь это были видения давно забытой старины, если не просто случайные явления.

Рыцарь ударил мечом, но смертная сталь не встретила никакого сопротивления, порывом ветра колыхнув туман. Руки прошли сквозь броню, словно её и вовсе не было. Кален почувствовал, как плоть сковало холодом.

— Прочь, — попробовал он снова, но из горла раздался лишь хрип.

Его одолевала слабость, а Кален не мог даже убежать. Из тумана появилась женщина: она не была прекрасной — словно смерть во плоти.

А потом переулок залило голубым светом. Волосы на шее и руках Калена встали дыбом, и воин только и успел кинуться на землю прежде, чем воздух расчертила молния, ожёгшая каменные постройки. Перед ним стояла фигура, окружённая голубым пламенем, перемежавшимся вспышками молний. Эта была горящая женщина, которую Кален видел несколько ночей до этого в Темнóтах, — та, чьё появление спасло рыцаря от смерти в руках полуогра.

Дрен отвёл глаза, чтобы не ослепнуть, и туманники оставили его. Рыцарь мог видеть их — размытые, неясные фигуры, кланяющиеся и что-то лопочущие, словно слуги… почти в благоговении.

Потом свет исчез, а женщина — больше не пылающая, но продолжающая светиться — стояла, дрожа, посреди переулка. Она посмотрела на него полным смятения взглядом, и Кален увидел, что глаза у неё небесно-синего цвета.

— Сзазба, — произнесла женщина на незнакомом языке. — Арака аззагразз? — а затем она обмякла.

В прыжке отбросив меч на брусчатку, Кален успел поймать девушку прежде, чем её тело коснулось земли. Она была такой лёгкой, весила не больше маленькой девочки, состоявшей из кожи, костей и…крови.

Перчатки воина сразу стали липкими. Девушка была обнажена, но её покрывало нечто сродни слизи, похожей на чёрную и зелёную кровь. Рыцарь осмотрел тело в поисках ран, но ни одной не нашёл. Волосы, покрытые небольшим слоем крови, были голубыми. Всё в ней было голубым: волосы, губы, даже кожа.

Затем Кален понял, что это не кожа была голубой, а светящиеся татуировки, покрывающие её тело. Стоило ему заметить их, как татуировки начали тускнеть на фоне тёмной кожи — это было похоже на высыхание чернил на влажном пергаменте. Он моргнул, наблюдая, как потихоньку вязь магических символов исчезает.

Кален не знал, что делать, но не мог же он её так оставить.

Руки девушки обвились вокруг его шеи, а лицом она уткнулась ему в грудь.

— Гисз ваз.

— Хорошо, — ответил Кален, понятия не имея о том, что та сказала.

Дрен снял плащ и укутал в него девушку. Крепко прижав её к себе, Кален осмотрелся в поисках туманников — дымка начала рассеиваться — и быстрым шагом двинулся прочь.

Рагу Целлики, поставленное на медленный огонь до завтрака, кипело, когда Кален вернулся.

— Ты рано, — сказала полурослица, когда Дрен забрался через открытое окно. Целлика встала с постели, обмотанная покрывалом, но сонной не выглядела.

— Разбудил? — Кален как можно осторожнее втянул странную девушку, стараясь не ударить её головой о раму.

— Я никогда не сплю когда… — глаза Целлики стали по пять медяков. — Кто это?

— Без понятия.

Кален вошёл в комнату полурослицы и положил ношу на кровать.

— Она… — начала было Целлика, коснувшись щеки девушки. — Она смертельно холодная! Вон! Пшёл вон! Я позабочусь о ней.

Кален ушёл, повинуясь воле Целлики, пока та укрывала спящую женщину слоями одеял. Нахмуренное выражение лица незнакомки сменилось на блаженную улыбку.

Боги, как же он устал. Всё тело ныло, а броня пропахла потом. Девушка была лёгкой, но Кален нёс её через весь город. К этому времени от лазурных татуировок не осталось и следа. Дыхание выровнялось, и гостья спала глубоким сном.

— Никогда не пойму, почему девчонки в таком возрасте носятся по ночным улицам нагишом, — сказала Целлика. — Молодёжь. Пф!

— Ммм, — промычал в ответ Кален и потёр глаза. Боги, как же он устал.

— Кто она? — спросила полурослица. Вместо того, чтобы выглядеть раздражённо, Целлика с интересом рассматривала девушку. — Теперь по ночам ты охотишься за голыми девицами помимо злодеев и негодяев?

Кален пробормотал ответ, не достойный паладина. Мужчина пошёл к своей койке, по пути скинув одежду, и рухнул в постель. Спустя пару мгновений он уже спал.

И лишь на краткое мгновение он задумался, куда же подевалось его табельное оружие.