Темноты

Глава 40

Весь день Файне не прекращала улыбаться.

Она молча улыбалась, когда стражники отбирали у неё вещи, в том числе палочку матери и ритуальный амулет. Она прижималась к каждому из них, взглядом заманивая их, но никто не принял её предложения. Какая жалость.

Она молча улыбалась, когда они спрашивали её имя — а потом снова, когда напыщенный индюк из Бдительного Ордена пригрозил, что вызовет Чёрного Посоха для личного допроса. До него не дошло, что красноволосая полуэльфийка — это всего лишь морок, даже не попытался попробовать его развеять — спасибо Бешабе.

Она молча улыбалась и не обращала внимания на боль, когда серолицый жрец Ильматера вправлял и перевязывал сломанный нос. Она даже лизнула его руку один раз, потому что это её позабавило. Ей понравился взгляд жреца — противостояние низменного желания и веры.

Стражники, маг и священник возможно думали, что она смеётся над ними, но это было не так. Она, конечно, не питала ни малейшего уважения к Страже, но сегодня она, скорее, смеялась только над собой.

Только после того, как они привели её в камеру — камзол и штаны были запачканы кровью — и дверь перед ней затворилась, она наконец позволила себе рассмеяться в голос. Это всё было так смешно. Она же была единственной, кто доверял паладину.

Файне смеялась долго и громко, пока остальные заключённые — карманники и мошенники, пьяные дворяне и другие — не стали стучать по решётке, чтобы заткнуть её. Но это было так смешно, вся нелепость этой ситуации, в которой она была ведущим комедиантом.

— Ох, Эллин, Эллин, — размышляла она. — Ты такая дура! Просто идиотка!

Страж на посту подумал, что она просто свихнулась, и, к своему несчастью, попросил её замолчать. Этот мужчина — парень с носом формы луковицы лет тридцати от роду — стал целью её похоти и острых подколов. Она погрузилась в насмешки со страстью, шутя над ним и заставляя не одну пару щёк в тюрьме краснеть.

Ибо она была Файне, Пройдоха из Глубоководья, и не называлась бы таковой, не будь она в центре внимания.

Стражник сдался и перестал обращать на неё внимание, и девушка переключила внимание на товарищей по несчастью. Среди них был и молча сидевший Рас — большая часть тела дварфа была покрыта бинтами — в камере напротив Файне. Он не произнёс ни слова, сколько бы Файне не пыталась его поддеть.

После проведённого в не увенчавшихся успехом попытках достать всех и каждого часа девушке стало скучно. И захотелось пить. Не ту грязную воду, что ей принесли — она вылила её на голову стражей — а доброго бренди. Достаточно, чтобы заставить её лицо перестать болеть.

Миновал ещё час. Посадив голос от шуток и будучи слишком гордой, чтобы пытаться привлечь чьё-то внимание, девушка развлекала сама себя, то злясь, то плача.

А затем в мгновение ока стало тихо.

Чуткие уши больше не слышали тихого шёпота стражников снаружи тюрьмы. Файне огляделась: соседи по камерам казались спящими — или мёртвыми. Бешено застучало сердце. Что произошло?

— Эй! — позвала она. — Народ, воды! Ау, народ?

И тишина.

Дверь в конце зала распахнулась — тихо и спокойно, словно тихая смерть, — и сердце девушки ёкнуло. Что явилось по её душу?

Файне ощутила чужое присутствие — кто-то стоял не далече одного шага от её двери — полуэльфийка вскрикнула и упала на пол. Файне неуклюже встала на ноги и прижалась к стене.

Послышался смех.

— Помилуй, дитя, — раздался знакомый голос. — Ты такая же, как твоя мать.

Перед ней появилась из ниоткуда фигура — покров невидимости развеялся.

Чувство облегчения захлестнуло Файне, когда она узнала спасителя.

— Боги, — выдохнула девушка. — Почему ты оставил меня так надолго?

Золотокожий эльф, одетый в модный щегольский наряд, снял шляпу с перьями и поклонился. На нём была светло-розовая рубашка со свисающими шнурками на запястьях, чёрное пальто было украшено замысловатыми золотыми завитками на рукавах. Поверх на мужчине было красное полупальто, ниспадавшее до талии, а ниже — белые кожаные штаны. Диковинный костюм мог показаться кому-то скорее пижонским, нежели стильным. Файне, правда, казалось, что чтобы он не одел, пижоном или дешёвым стилягой его бы никто не счёл.

— Право, Эллин, ты меня выставляешь в столь дурном свете, — сказал её патрон. — Я всего лишь улаживал собственные дела — о столь неудачном стечении обстоятельств в твоём случае я и понятия не имел.

Файне хмыкнула — она и гроша ломаного не поставила бы на это.

— У тебя ключ есть?

Покровитель показал связку из двадцати ключей. Затем, как и думала Файне, эльф совершенно случайно выбрал ключ, с первого раза подошедший к замку. Ключ повернулся, а эльф удивлённо вздохнул.

— Ты невыносим, — сказала Файне.

— Просто повезло, — покачал тот головой.

Её покровитель зашёл в камеру так, словно у него в руках были ключи от всего города — его города — и, пожалуй, это могло быть на самом деле так. Файне подозревала, что эльф является одним из Тайных Лордов Глубоководья.

— Это попросту чудовищно, — мужчина указал на её лицо. — Следует ли мне защитить твою честь, любовь моя?

— Нет-нет, — голос Файне был гундосым и некрасивым из-за сломанного носа. Девушку раздражал тот факт, что она утеряла часть собственной красоты. — Я предпочла бы разобраться самой.

— Я думаю, да, — он облокотился о дверной косяк, перегораживая проход. — Моя милая ведьмочка, мне действительно следует хорошенько тебя отругать.

— Ох?

— За нарушение первого правила истинного злодея, — сказал он.

— Пустить по ложному следу?

— И верно, — её покровитель улыбнулся. — Что ж, тогда второго правила злодея, — поправился он.

Файне некультурно схаркнула на пол.

— И что это?

— Ничего не делать самостоятельно, — эльф улыбнулся и поклонился. — Наёмники и миньоны, дитя! С ними тебя не поймают — и шалости всегда выходят забавными.

Файне скрестила руки и надула губы.

— И кто же я, наёмник или миньон?

— Ох, тсс, — мужчина поцеловал её в лоб.

Девушка протиснулась мимо него и пошла по коридору. Он вышел и, словно только вспомнив, зачаровал замок — тот теперь будет работать от случая к случаю. Эльф ухмыльнулся при мысли о том, сколько проблем сможет принести столь малый трюк.

— Подожди, — сказал он.

— Да? — Файне повернулась и рухнула на колени, когда на неё обрушилась волна силы, сдирая маскирующие заклятия одно за другим. Ощущения были почти такими же, как когда Лориэн пустила в ход свой золотой жезл в тот вечер на балу, только жёстче. На этот раз сила не была мягкой, и Файне чувствовала до малейших деталей, как магия пронзает её.

Когда всё закончилось, Файне закашлялась и её вырвало. Девушка приняла свой истинный облик — бледная кожа, волосы под цвет камзола и сверкающие серебром глаза. Острые эльфийские уши и тонкие черты лица, кожистые крылья и длинный хвост, заканчивавшийся костяной пикой. Файне одарила эльфа взглядом демонических глаз.

— Это моё наказание? — ярко-красный язык мелькнул между чересчур острых зубов.

— Никакой маскировки десять дней, — пожал плечами эльф. — Ты позволила паладину воспользоваться тобой из-за собственной неосмотрительности. Подобное не допустимо — только не для дитя, в чьих жилах моя кровь. Так что разберись с собственными слабостями.

— Хорошо, — она потянулась и зевнула.

Эльф моргнул — подобного ответа он действительно не ожидал.

— Уже? Ты довольна?

Хотя бы кто-то думает, что я красива, подумала Файне, но не сказала этого вслух.

— Возможно, моё настоящее лицо не так плохо, — Файне медленно встала и провела руками по гладким бёдрам. — Возможно, и тебе не стоит носить масок — или я одна тут смелая?

— Возможно, ты просто не столь умна, как я, — поправил он. — У кого тут из нас сломан нос, кто провёл полдня в темнице Стража, выплакав все глаза? — эльф посмотрел в сторону. — Наказание остаётся в силе до тех пор, пока ты не запомнишь собственное место.

— Пф! — Файне высунула язык.

Мужчина рассмеялся.

— Видят боги, я совершал похожие ошибки и, в большинстве своём, по той же причине, — он погладил её по голове. — Любовь — это острейший меч.

Файне красочно выругалась.

Покровитель подмигнул и протянул амулет с костяной палочкой.

— И что же ты сделал, — спросила Файне, — чтобы исправить эти ошибки?

— Ох, ну, немного вот этого, — эльф описал рукой три круга в воздухе, — немного вот этого, — мужчина положил руку на эфес своей рапиры. Пальцами в белой перчатке он гладил звёздообразную гарду. Затем, будто это прикосновение напомнило ему о чём-то, он посмотрел на Файне ласковым, блестящим взглядом. — Она совершала эти же ошибки множество раз.

— Моя мать? — спросила Файне. — Цитара?

Он многозначительно улыбнулся.

— Ну вот, опять, — закатила глаза Файне.

— Я говорю со всей искренностью, — заверил эльф. — Ты напоминаешь мне свою мать в своих лучших и худших качествах. Она совершала много ошибок по велению сердца — твоё рождение и её смерть. Понимаешь?

Файне только кивнула. Ей было интересно, почему он не произносит имени матери. Возможно, для него это болезненно. Слабость, стало быть?

Когда они вышли из тюрьмы, сковывающее заклинание, заморозившее стражников, исчерпало себя — в замешательстве тюремщики кинулись искать арестантку. Файне чуть было не произнесла маскирующее заклятие, но её покровитель, понятное дело, этого не дал сделать.

В конце концов, она была его лучшей и самой важной ценностью. Она могла доверять ему — по крайней мере, до тех пор, пока её полезность себя не исчерпала.

Узы крови, подумала Файне.

Пока они шли под покровом невидимости, Файне размышляла над одним вопросом, который всегда хотела спросить — и теперь, когда очередной этап его игры подошёл к концу, девушка могла себе, наконец, это позволить.

— Ты разрешишь мне задать вопрос?

— Я определённо разрешу тебе его задать.

— Дварф, — произнесла девушка. — Это ты заплатил ему за убийство Лориэн.

Улыбнувшись, покровитель всего лишь махнул рукой.

— Лилианвиатен, — пробормотала Файне его имя.

На эльфийском это значило нечто вроде «мастер судьбоплёт». Файне знала, что некоторые звали его Лилтен. А ещё Последним Наследником, хотя он ей никогда и не объяснял, почему. Может, когда-нибудь эльф объяснит. Лет через десять. Или сто.

Это едва ли имеет значение, подумала Файне. Он был единственным в мире, кому она могла доверять: доверять, позволяя в равной степени любить и предавать её.

Иначе бы и не было доверия.

— Так Рас всё время работал на тебя? Почему ты не сказал мне? — не отступилась Файне.

— Чтобы моя игра удалась, мне нужна была твоя настоящая реакция, так ведь? И я знал, что ты просто испортишь всю игру, — он криво ухмыльнулся. — Ты бы видела своё лицо.

Файне хотела задать вопрос, но вдруг поняла всё — весь план до мельчайших деталей. Как он использовал её, чтобы управлять событиями, и позволил ей поверить в то, что ему было дело до её мести суке Наталан.

— Мирин, — сказала Файне. — Вся игра заключалась в Мирин.

— И? — взмахом руки подбодрил её тот.

— И теперь она одна, беззащитна... — Файне нахмурилась. — Ублюдок!

Эльф смахнул со лба прядь золотистых волос.

— Я такой.

Файне не смогла удержаться от смеха. Это было настолько очевидно — так просто — и так безупречно. Она могла только молиться Бешабе, чтобы стать хотя бы вполовину столь же предусмотрительной с возрастом — чтобы возможность отплатить Лилтену за обман возникла скорее.

— Итак... Игра пошла согласно твоим желаниям?

— Конечно, — Лилтен потянулся и зевнул. — Следующий ход за мной.

— Я смогу помочь тебе с оставшейся частью игры, — Файне прижалась к нему вплотную: словно и ищущий внимания ребёнок, и обольстительная любовница, — и промурлыкала: — Я обещаю, что буду играть по твоим правилам.

— Это мило с твоей стороны, но нет, — эльф пожал плечами. — Удача со мной, как и всегда.

Конечно, думала Файне. Ещё бы — когда ты верховный жрец Бешабы, богини неудачи, в твоём статусе определённо есть преимущества.

И он был предателем — Файне никогда не должна забывать об этом. Раньше Лилтен служил другому божеству, ещё в том, старом мире: Эревану Илисиру[55], если память ей не изменяла, входившему в увядший Селдарин. Лилтен Перевёртыш: верховных жрец-отступник, предпочётший собственному богу его злейшего врага.

Ей было интересно, когда он предаст Бешабу.

Файне прижалась грудью к нему.

— Ты уверен, я тебе не нужна? — промурлыкала она.

— Совершенно уверен, мой демонёнок, — сказал он. — Это моя игра, и я сыграю в неё собственными блистательными руками.

Файне потянулась, чтобы поцеловать его в щёку.

— Ты такой ублюдок, Отец.

— Да, я такой, Эллин, я такой, — Лилтен подмигнул ей и поцеловал в ответ. Его губы обжигали как огонь Ада. — Но ты — ты настолько чистокровна, насколько я смог сделать тебя такой.

Файне покраснела[56].