Тихий герой

Бухгалтеры и игрушки

— Поттер, сегодня вы работаете с Лонгботтомом. Минус один балл Гриффиндору за нарушение формы одежды.

Доставать по поводу «неправильного» шарфа меня начали ещё в воскресенье, за обедом и ужином.

Сначала со словами «что за грачи облезлые тут шарятся» подошли близнецы-Уизли, но были равнодушно посланы за купчей на гриффиндорский стол. Мне показалось, что Фред хотел спросить что-то другое, но Джордж зарубил намеченное дерево разговора на корню.

Далее решительный визит на задворки нанесла растрёпанная Грэйнджер с обвинением в нарушении школьных правил. Её атаку пришлось парировать указанием на то, что она обвиняет не меня, а магию замка. Вместо ответа Грэйнджер попыталась пощупать висящую в воздухе надпись и обиженно заявить, что в книгах этого нет. Далее наша беседа пошла конструктивнее.

Но особую отдушину своим слабостям в моём скромном лице обнаружил Снейп. С огромным удовольствием он начал ловить меня каждый час и штрафовать на несколько баллов за нарушение формы одежды. Бедную Грэйнджер это доводило чуть ли не до слёз, так что пришлось отвлечь её помощью в освоении бытового заклинания чистки одежды.

Видимо, через некоторое время аномальную статистику отследила МакГонагалл, так как к обеду понедельника слизеринцы в массовом порядке стали получать штрафы за излишне зелёный цвет формы и недостаточно начищенное серебро гербов. Чем закончилась беседа деканов в кабинете директора — неизвестно, но штрафные баллы обоих видов были отменены, а Снейп прекратил доставать меня цветом моей формы.

На Трансфигурации в понедельник я почувствовал к себе пристальное внимание МакГонагалл, а потому настроился изобразить длинную серию неудачных попыток. К сожалению, моей палочке это быстро надоело, и с третьего раза она создала образцово-показательную иглу из качественно обработанной стали с позолоченным ушком. Штопальную. Пятидюймовую.

— Хм… — немедленно оказавшаяся рядом МакГонагалл взвесила в руках колющее изделие и подозрительно посмотрела на мою палочку. — Поттер, помогите Грэйнджер получить полноценную иглу. Палочку спрячьте. Пять баллов Гриффиндору за первую иглу в этом году.

Я удивился. Это вторая пара Трансфигурации, а ещё ни у кого не получилось? Хотя… некоторые зелёные мантии, возможно, умеют «останавливаться на трёх». Вздохнув, я спрятал проказницу и поплёлся за соседнюю парту.

Минут через двадцать класс огласил радостный крик, оставивший в моих совиных ушах фантомный звон до конца урока. Помотав головой и переждав чужие эмоции, я заставил Гермиону закреплять успех. Это охладило энтузиазм и породило ответные претензии: мол, а сам-то? Убедившись, что МакГонагалл далеко, я продемонстрировал ей изготовление булавки с бабочкой. Грэйнджер приуныла, и я знал почему.

— «Гермиона, никогда не расстраивайся тому, что ты — не первая», — изложил я прописную истину. — «Человек растёт быстрее, если все окружающие его — на голову выше».

— Я всегда была первой в школе…

— «Здесь ты — в самом начале пути. Эти дети», — я указал на слизеринцев, — «учатся магии с раннего детства. Ты же узнала о ней лишь пару месяцев назад».

— Там ещё ни у кого не получилось!

— «Они просто не спешат показывать все свои возможности».

— Прекрасно, мисс Паркинсон! — воскликнула МакГонагалл в другом конце класса. — Два балла Слизерину.

— «Давай, за работу».

— Почему у тебя получаются такие красивые вещи? — Грэйнджер смотрела на булавку с бабочкой.

— «Нужно очень хорошо её представить. Вопрос навыка концентрации и воображения».

— Ты же как-то учился этому?

— «Уметь самому и уметь учить других — разные вещи», — вздохнул я. — «Ладно, попробуем один приём. У тебя есть с собой настоящая иголка?»

— Только в вещах в моей комнате.

— «Булавка, простая заколка?.. О, отлично. Клади перед собой. Твоя задача — сделать такую же. Посмотри на неё внимательно, изучи детали, потом всё это чётко представь — и делай».

К концу урока Грэйнджер умела чуть больше. Далее — дело тренировок.

* * *

— Мистер Поттер, задержитесь на минуту, — попросила МакГонагалл после урока.

Дождавшись, когда класс опустеет, она предложила мне сесть.

— Вы неплохо владеете начальной трансфигурацией для вашего возраста, — начала она. — Вас кто-то учил?

— «С чего вы взяли, мэм? То ковровое шило получилось у меня случайно. Моя палочка не любит рутину, вот и»…

— Как профессор трансфигурации, я в состоянии отличить настоящую вещь от трансфигурированной, — прервала меня МакГонагалл. — Не Грэйнджер же сделала ту «бабочку»!

Я помолчал, обдумывая следующий рубеж для отступления.

— «У меня просто хорошо развито воображение. Я так понимаю, в трансфигурации это главное».

— Думаю, вы опять врёте полуправдой, Поттер, — помолчав, ответила декан. — Но воля ваша. Собственно, я хотела предложить вам посещать наш факультатив. Он ориентирован на старшие курсы, но вы, возможно, втянетесь.

Я погрустнел. Да не хватит у меня на это времени. Нет здесь огромной форы в два лишних дня на каждую земную ночь. Но как ей это объяснить?

— «Мэм, простите, но… Наверное, не получится. Я просто не понимаю, зачем нужна Трансфигурация».

— То есть как это? Поттер, вы видели только самое начало этой дисциплины. Вы слабо представляете, на что она способна.

— «Сегодняшняя тема — временное превращение из неживого в неживое. Годится для быстрого создания чего-нибудь одноразового. Всё остальное я не понимаю. Зачем превращать мышей в табакерки, если проще превратить камень в табакерку?»

— Это лишь упражнение. Кроме того, в научной дисциплине важен результат, а не прикладное значение.

— «Я не вижу себя монахом в Отделе Тайн».

— Да не монахи они… Хорошо, а как вам это?

Взмах палочкой — и ближайший стул превратился в завораживающе красивую, пёструю птицу, вспорхнувшую и закружившую по просторному классу. Я кивнул.

— «Директор Дамблдор может сделать дракончика из пары чурбаков и клочка шерсти. Он проживёт несколько недель и будет чихать огнём, оставляющим ожоги».

— Верно, — удивлённо подтвердила МакГонагалл. — Мастеру Трансфигурации доступны и такие чары. Разве это не достойная цель?

Я вздохнул. Эх, пожалею же.

— «С первого момента, когда я увидел кривобокие дома в Косом переулке, и до сего дня меня не покидает странное ощущение. Простите, мэм. Британские маги — это пятилетние дети во взрослых телах».

МакГонагалл откровенно опешила и не нашлась что ответить. Я протянул руку, приглашая птицу сесть мне на ладонь.

— «Зачем нам эти игрушки, профессор?»

— Игрушки? Поттер, попробуйте сделать хотя бы одну такую «игрушку», и тогда обретёте право давать подобные оценки.

— «Игрушки могут быть очень сложными — заводными машинками, например, — но это не меняет их предназначения».

У нас дети мёрзнут каждую зиму, а мы столы в свиней превращаем.

Очень хотелось показать ей то, что я нашёл действительно полезным в Трансфигурации и что использую каждый день — рескульптинг. Возьмём, например, аэрогель. Маленькой щепотки песка хватает, чтобы сделать квадратный метр толстой полупрозрачной плиты, будто сотканной из застывшего тумана. Лёгкий, как воздух — в буквальном смысле! — этот материал является лучшим из известных сегодня на Земле теплоизоляторов. Технологии маглов пока что делают аэрогель очень дорогим, его и хватает-то лишь на космос да ядерную физику; но рескульптингу безразличны сложности технологий. Нужен лишь материал — банальный кварцевый песок — да чёткое представление у мага, что за материал ему нужен. Внутренняя суть, как выражается наш декан.

Я вспомнил об этом материале, когда обдумывал, как мне утеплить чердак, не связываясь со стекловатой. Без особой надежды попробовал создать его недавно освоенным рескульптингом — и это внезапно получилось! Высокотехнологичный, «космический» материал лежал на старом столе стопкой стройматериалов, словно куча кирпичей. А я смотрел на неё и не понимал: почему такой простой раздел магии не используется со столь очевидной пользой? Я не считаю себя самым умным в Британии; и если не слышно об иных, подобных мне умельцах — значит, есть какая-то причина.

А значит, и мне лучше пока не вылезать напоказ со своими достижениями.

— Вас всё-таки изменили эти маглы, — МакГонагалл, расстроенная моими словами, а теперь ещё и рассмотревшая что-то в моих глазах, сокрушённо покачала головой. — Говорила же я Альбусу… ваши родственники настолько непохожи на нас…

МакГонагалл погрузилась в свои мысли, а я обратился в слух.

— Нельзя обращаться с магией, словно бухгалтер с фискальным отчётом, мистер Поттер, — негромко произнесла профессор. — Жаль, я… мне казалось, в дальнейшем вас удастся приобщить к анимагии. Ваш отец… Если вам нужна достойная цель в Трансфигурации, то возможность обращать собственное тело в свою суть — как раз из таких.

— «“Бухгалтеры” не могут быть анимагами, профессор?» — спросил я, поняв, что незапланированные откровения закончились.

МакГонагалл лишь грустно улыбнулась. Спохватившись, вызвала «Темпус».

— Вам пора на Историю магии, — вернула себе деловой вид декан. — Я вот о чём хотела вас попросить. Помогите Лонгботтому с освоением сегодняшнего упражнения.

— «Ничего не выйдет», — поморщился я. Только Лонгботтома мне не хватало. — «Его палочка не работает».

— Почему? У вас прекрасно получается объяснять… Что значит «не работает»?

— «У него — палочка его отца. И она — из ясеня».

— Палочки очень часто передаются по наследству, вместе с родовой склонностью к магии. Это нормально. Фрэнк — мракоборец, и…

— «Ясень, мэм», — повторил я и, видя, что она не понимает, пояснил: — «Импринтинг первого владельца».

— Проклятье… Кажется, Дуан что-то такое говорил… Поттер, вы-то откуда это знаете?

— «Популярная брошюра Олливандера, в какой-то лавке на глаза попалась».

— И давно вы это обнаружили? Неужели трудно было товарищу подсказать?

— «А от Невилла здесь ничего не зависит, это затея его бабки. Я совершенно не хочу с нею связываться. Вы, кстати, на меня не ссылайтесь».

— Бардак… Что-нибудь ещё можете сообщить, из вашего «на глаза попалось»?

— «Да, в общем, всё на виду», — пожал плечами я. — «Невиллу куда спокойнее среди ветвей, чем среди людей. Он прирождённый магоботаник. Ему противопоказаны мётлы и Снейп».

Я оценивающе посмотрел на дёрнувшуюся от моей вольности МакГонагалл, но всё же закончил:

— «Отдайте его Спраут в теплицы, и вы сделаете его самым счастливым человеком на Гриффиндоре, а миру подарите прекрасного мастера по растительным ингредиентам. Но», — я вздохнул, — «его бабка категорически против, так что…»

— Выводы — прерогатива педагогов, — окоротила меня МакГонагалл. — С чего вы взяли, что ему противопоказаны мётлы?

Очень вовремя зазвонил колокол. Я с намёком оглянулся на дверь.

— Хорошо, идите на урок. И подумайте над тем, что я вам сказала.

* * *

В этом учебном году я впервые спал в нормальных условиях: тишина, покой и своя кровать. Даже вставать не хотелось, но данные себе обещания нужно выполнять. Выпорхнув из окна, я отправился на утреннюю пробежку. «Сдох» я довольно быстро, но пересиливать себя не стал: здесь ключевую роль играет постоянство. Видимо, во время кузеновских погонь пацан предпочитал прятаться, а не убегать.

В гостиной висело свежее объявление о начале «Полётов на мётлах», первый урок сегодня после обеда.

* * *

На Зельеварении ничего не предвещало проблем, но лишь до первой обращённой ко мне фразы Снейпа:

— Поттер, сегодня вы работаете с Лонгботтомом. Минус один балл Гриффиндору за нарушение формы одежды.

Вообще-то, это откровенная подстава. Я не о штрафе, который, судя по всему, назначен просто по инерции, а о назначении меня в пару к ходячему кошмару зельеварни. Варка будет однозначно запорота. Выполнять работу преподавателя и проводить длительную психотерапию для Лонгботтома я тоже не собираюсь: опыт показывает, что это бесперспективно и неблагодарно.

— Не бойся, Потти, мы обмажем тебя в больничке твоим же зельем, — схохмил Малфой, вызвав ожидаемое веселье у своей свиты.

Я внутренне улыбнулся и поставил пару маркерных маячков. В эту игру можно поиграть вдвоём.

Темой урока было всё то же Зелье излечения от фурункулов. Ингредиентов сегодня я набрал строго по рецепту, и даже весы достал. Котёл всё равно взорвётся, так зачем давать Снейпу лишний повод повесить всех собак на меня?

Я взялся за нарезку компонентов, оставив варку Лонгботтому и тем самым окончательно обрекая сегодняшнее зелье на утилизацию. Не в моих интересах, чтобы результат проводимого педагогического эксперимента понравился Снейпу и он закрепил нашу пару до конца обучения в Хогвартсе. Но просто провалить варку мало — Снейп может оставить меня с Лонгботтомом из вредности и желания досадить. Так что гвоздём программы будет кое-что другое.

Змеиные зубы кидаем на весы без разбора, всё равно результат известен. А вот взвешиваем и перемалываем тщательно. Рогатые слизни — вялые и даже начинают пованивать, но рецепт есть рецепт, его же умные люди составляли!

Снейп несколько раз прошёлся по галёрке с обречённой безнадёжностью во взгляде, но основное его внимание сегодня было обращено на первую парту. Зелье у Драко не задалось с самого начала. Уже молотые змеиные зубы, всыпанные в кипящую воду, вызвали сильное помутнение раствора. Следующий ингредиент добавил грязно-бурой окраски, а рогатые слизни заставили изойти варочную смесь густой ядрёной вонью.

Не выдержав, Дафна передвинула свой котёл поближе к Грэйнджер, на моё бывшее место. Умница, она давно поняла, к чему всё идёт.

— Драко, рогатых слизней нужно промывать перед разделкой, — негромко произнёс Снейп. — Добавь каплю сока росянки.

Эх, профессор, ну почему бы не озвучивать пару-тройку таких тонкостей на каждом уроке? Неужели это так трудно? Или долго? Те, кто хочет научиться зельеварению, — услышат. Несколько клинических лодырей можно просто игнорировать.

Мастер многолетней интриги, Снейп печёнкой чувствовал, что дело не в непромытых слизнях. Сложно не заподозрить неладное, если зелье идёт вразнос, несмотря на любые корректирующие добавки. Ну да это и являлось моей основной целью: неявно намекнуть профессору, что происходящее имеет причину, кроющуюся в его собственных действиях.

Однако предъявить мне было нечего. Я находился на максимальном, диагональном удалении от Малфоя, развернувшись от него на пол-оборота спиной и методично нарезая компоненты. За всё время пары я ни разу не посмотрел в сторону первого ряда. Это лишь разжигало подозрения, но не давало поводов для обвинений.

Из котла Уизли-Финнигана повалил зелёный дым. К счастью, взрыва сегодня не было, но варка для этой бригады закончена. Отвести душу руганью Снейп не успел: котелок Малфоя начал исходить пеной и мыльными пузырями. Прополис от рецепта и чуть-чуть щёлочи от меня.

А вот зелье у Невилла сегодня получалось на удивление неплохо. Твёрдое «удовлетворительно» он мог бы заработать даже у Снейпа. К сожалению, это не входило в мои планы. Поэтому, когда Лонгботтом начал сыпать в кипящий котёл идеально нарезанные иглы дикобраза, я не стал ему мешать. А как только зелье забурлило, мягко взял его за локоть и отвёл от котла.

Варочную смесь предсказуемо выплюнуло из котла, однако полетела она исключительно вверх, не будучи в силах покинуть невидимые стены, колодцем выстроенные вокруг «реактора».

— Поттер, склеротик! Иглы дикобраза добавляют в остывший…

Не обращая внимания на Снейпа, я с аппетитом откусил от совиной печеньки. То, что не прилипло к потолку, с плеском вернулось в котёл, взбурлило и опять выплюнулось вверх. Похоже, я открыл новую колебательную реакцию!

— ТЫ, ЖИВОТНОЕ…

Но зельевару опять не удалось всласть поорать, потому что в этот момент вразнос пошёл котёл на первой парте. Драко показал хорошую выучку и отбежал от своего места при первых же угрожающих признаках. К чести Крэбба и Гойла, они отступали, прикрывая босса своими телами, одеждой и учебниками.

Но создавать угрозу здоровью наследнику рода Малфоев не входило в мои планы. Это была эффектная, громкая, но безопасная демонстрация. В многострадальный котёл Малфоя словно высыпали сотню крохотных петард, и сейчас они задорно и оглушительно взрывались, вываливая в воздух тучи мыльных пузырей. Девчонки, кстати, находились за надёжным щитом Пустоты — я недаром оставил на парте маркер.

Оказавшись меж двух огней, Снейп выбрал правильный приоритет и бросился гасить разошедшийся котёл Драко. Всё правильно, ведь рядом со мной-то точно безопаснее. Пока он разбирался с последствиями, я дожевал коржик, достал палочку и утихомирил уже в четвёртый раз бившиеся о потолок «щи от фурункулов». Убрал «Экскуро» грязь на столе, почистил котёл, почистил потолок и… не удержался, начав убирать над собой многолетнюю паутину, копоть, пыль…

Я не поверил своим глазам. Оказывается, исходный цвет потолка в зельеварне — белоснежно-белый, а не тот зловещий, пепельно-чёрный и гасящий любой свет сально-сажевый слой, что покрывал здешние своды, наверное, не менее полувека. Судя по нескольким удивлённым лицам, это оказалось неожиданностью не только для меня.

— Поттер, ты будешь драить котлы до конца своих…

Снейп запнулся, разглядев кусок нетипично белой поверхности в своём мрачном подземелье. Такое впечатление, что он тоже видел этот цвет впервые. Неужели трудно чистить собственный класс хотя бы раз в год, подряжая на это домовика?

— Отработка за порчу ингредиентов, мистер Поттер, — процедил Снейп на полтона ниже, видимо, остыв и осознав, что предъявить мне всё ещё нечего. — Минус десять баллов Гриффиндору.

Каюсь, я не смог удержать зевок, хотя пришлось сцепить зубы, чтобы он не вырвался наружу. Снейп скрипнул зубами, но развернулся и занялся приёмом результатов у других.

— Гарри, прости, это из-за меня, — тихо произнёс Невилл.

— «Ерунда. Поработаю вечерок в пользу больничного крыла».

Несмотря на то, что в происшествии было много моей вины, успокаивать Лонгботтома я не собирался. Ну, остановил бы я его сегодня — а завтра или послезавтра останавливать его будет некому. Пусть сам учится.

— Я не понимаю, почему не вспомнил про эти иглы. В прошлый же раз обжёгся из-за них.

— «Возьми за правило записывать важные детали на полях рецептов. Вот прямо сейчас бери перо и пиши: про иглы и промывку слизней. В следующий раз будешь смотреть в рецепт и вспомнишь».

— Я не могу. Бабушка меня убьёт за порчу книги.

Я вздохнул. Некоторые вещи бесполезно пытаться перебороть. Ладно, последняя попытка.

— «Запиши карандашом. Все так делают. Поля специально оставлены такими широкими. Если записи толковые, их прочтут в школе твои дети, а потом дети твоих детей… У Снейпа в его школьном учебнике вообще нет свободного места — всё исписано. А у него, между прочим, прекрасная память».

Поколебавшись, Невилл полез за карандашом.