Тихий герой

Паучий тупик

— Мацудо-сан, могу ли я осторожно поинтересоваться, — спросил я. — Откуда у вас дом, в котором вы живёте?

И, видя её вопросительно приподнятую бровь, поспешил уточнить:

— Я почему спрашиваю: в вашем коттедже раньше волшебник жил. А вы до нашей встречи о волшебстве не знали. Но, если я спросил что-то не то…

Мы сидели в кинозале и смотрели мультфильм о маленькой ведьме, доставляющей свежую выпечку на метле и отбирающей законный заработок у почтовых сов. В «этом году» японское сообщество арендовало небольшой кинотеатр на каникулы, поэтому зал был заполнен азиатскими детьми всех возрастов.

Каждого из нашей компании я снабдил браслетом с «Кругом невнимания» и «Кругом тишины», так что мы могли общаться, не мешая другим и не привлекая к себе внимания. Браслеты оказались кстати: к каждой второй сцене у Джинни находился вопрос, комментарий или тезис для дискуссии. Ни Луна, ни Юки, впрочем, нисколько не возражали: это именно Юки заступился за рыжую подругу и настоял, чтобы и её пригласили в культурный поход.

Нужно заметить, что ведёт себя на людях Джинни уже получше. Даже слово «пожалуйста» стала добавлять к «магл, дай попить». Довольно часто добавляет — через раз. А всему виной — Юки. Наверное, Джинни просто стыдно стало: почему такая восьмилетняя мелочь может иметь безукоризненные манеры, а она, уважаемая взрослая ведьма…

В который раз вынужден признать: человек — существо социальное. Пока живешь с простоватой матерью да тремя братьями-хулиганами — у тебя одна оболочка. Но, стоит обрести пример, к которому можно тянуться… Жаль, Юки не возьмёшь с собой в Хогвартс.

— Этот дом продавался с большим дисконтом, несмотря на увеличенный участок, — ответила меж тем на мой вопрос Кимико. — Дело было даже не в неудобном выходе на дорогу: к жилищу прилагалась дурная репутация. Покупателей словно что-то выталкивало, самые стойкие не выдерживали дольше одной-двух недель и прерывали окончательный выкуп. Мы были уже пятыми или шестыми в череде отказников, после долгого отсутствия спроса. Но Юки под этой крышей внезапно понравилось, хотя агент еле удерживал себя в профессиональных рамках и норовил побыстрее оказаться хотя бы во дворе.

— И вы поверили Юки? — удивился я.

— Ты знаешь — да. Тебе просто нужно было видеть его в тот момент, — Кимико улыбнулась. — У агента удалось вытрясти обвальную скидку в обмен на покупку сразу, без пробного периода. Торговались мы, кстати, внутри дома.

Представляю себе это выкручивание рук. Скажем так, миссис Мацудо не только Юки поверила, но и сама, вероятно, магловских трудностей от действия остаточного «Фиделиуса» не испытывала. Хотя формально это уже на грани нарушения Статута, знай тогда глава семьи о существовании магии.

— И выбросы Юки в этом доме поутихли в интенсивности, хоть и не исчезли, — кивнул я. — Зато у вас появились сложности с получением корреспонденции.

— И у тебя есть этому какое-то объяснение, — пригласила меня поделиться ответной информацией Кимико.

— На доме — остатки капитального маскировочного заклинания, — ответил я. — Что оно в точности делало, сейчас сказать трудно. Как минимум — отводило глаза обычным людям. Без подпитки оно ослабело и работало уже только внутри стен. Когда в доме поселился Юки, он стал отдавать ему часть своей магии. Неосознанно. Заклинание-то защитное, а потому небесполезное. Но я бы пригласил специалиста — да вот мистера Лавгуда хотя бы — посмотреть повнимательнее, что в подвале ещё осталось.

Что ж, ещё одна загадка разрешилась. Нет никакой особой связи семьи Мацудо со странным домом. Просто магия притягивает магию.

— Получение счетов от коммунальных компаний я перевела на рабочее место, — подтвердила мою гипотезу Кимико. — Дом уже, наверное, не продашь. А ещё Луна с Юки каких-то цветов вдоль забора высадили — говорят, от злого глаза.

Луна, конечно же, почувствовала, что заговорили о ней, и ненадолго повернулась к нам. Джинни была занята более важным делом: искренне сопереживала горю главной героини, у которой как раз стала отказывать её же собственная метла.

— Да не колдуй же ты, дура, — ворчала она, кусая кулачок. — Ляг, отдохни. Последнему придурку ясно — истощилась. Сквибкой станешь, чему тебя только родители учат!

Потеря возможности летать после того, как только-только свыклась с небом, была для рыжей ведьмы более чем животрепещущей.

— Какая странная аллегория, — произнесла Кимико. — Почему, интересно, ведьм всегда изображают летающими на мётлах? Это же неудобно!

— Вы правы, — кивнул я картинке на экране. — Так — и вправду неудобно. Художники отчего-то стесняются рисовать стремена.

Кимико тонко улыбнулась хорошей шутке, но по моему красноречивому молчанию заподозрила неладное.

— Это что, правда? — удивилась она. — Погоди… Юки что-то рассказывал, но я подумала, что это какая-то ваша игра, вроде лошадок на колёсиках.

— Вы же были в гостях у Лавгудов, — напомнил я. — Неужели не видели Джинни на… Хотя да, летать-то она только одна может, так что вместе с Юки обычно по земле катается.

— То есть летают только ведьмы? Как интересно…

— Не надейтесь. Летают все маги. У нас в школе есть обязательный предмет — Полёты на мётлах. Просто у Джинни метла специально зачарована слушаться только девчонок, чтобы братья игрушку не отбирали.

Джинни обернулась и вежливо, но решительно потребовала компота. Ведьма с красным бантом на экране не нашла ничего лучше, как с неработающей метлой забраться повыше — вдруг полетит? Полетела она, конечно, вниз, но дуру не жалко. Жалко метлу: древко разломано пополам, а это не лечится.

— Погоди, Гарольд, — нахмурилась Кимико. — Это что же, весь мультфильм…

— Хороший вопрос, — кивнул я давно обдумываемой загадке. — Здесь убраны некоторые детали, позволяющие легко вычислить магов — волшебные палочки, например. Но слишком многое и совпадает: мётлы, варка зелий… И волшебники, живущие в городах, спокойно и не скрываясь от обычных людей.

— Думаешь, в Японии…

— Нет. Не думаю, что традиционный японец будет летать на метле. Вам нужен какой-то предмет, который незазорно взять в руки любому сословию, а не только крестьянину.

— Насчёт мётел соглашусь… Но ведь это — японский анимационный фильм. Он не для Европы делался — он даже не дублирован пока.

— Это-то и удивляет, — согласился я. — Эта сказка создана японским талантом и с японским… очарованием, но… как будто для Европы. Европейские города, европейские лица и одежда, а главное — европейский волшебный эпос. Даже представлять не берусь, как выглядят старые сказки о магии в Японии.

— Ты прав, у нас многое устроено по-другому. У Хаяо Миядзаки, кстати, есть более традиционная история с перепевом на новый уклад, «Мой сосед Тоторо».

— С интересом бы её посмотрел.

— Боюсь, она совсем не дублирована, даже в виде субтитров.

— Жаль. Диалоги у японцев очень важны, как я вижу. Это не «Том и Джерри».

— Ну, у нас тоже разная продукция бывает, — вздохнула Кимико. — Что касается Европы… Миядзаки работал не с чистого листа, он экранизировал детскую сказку авторства Эйко Кадоно. Скорее даже детский фантастический роман. Издан, если не ошибаюсь, в восемьдесят пятом. Кстати, отец героини, согласно книге, — обычный учёный, именно поэтому он здесь ездит на автомобиле.

— Вот оно что… Сказка переведена на английский?

— По-моему, нет.

Я задумался. Восемьдесят пятый. Четыре года, как отгремела небольшая заварушка по имени «Первая магическая», отчего-то без скромного уточнения «британская». Группа каких-то психов пыталась невнятно донести миру некую мысль о чистоте крови и о маглах под каблуком.

А роман-то не за полгода пишется и не за месяц издаётся. И о чём хочет поведать нам уважаемая писательница? Счастливая смешанная семья — мама-ведьма и магл-учёный; талантливая дочь на метле; и целый магловский город, нуждающийся в своей ведьме. А главное — кому поведать? О переводе с японского никто не задумывается.

— А город в книге — европейский?

— Он выдуманный, но деталей я не помню. Приморский город Корико. Вообще-то, в книге история во многом отличается от фильма. Не такая драматичная.

Нет, мне не хватает информации, чтобы сохранять объективность и не впадать в конспирологию. А, кстати…

— Мацудо-сан, а почему вы сказали, что ваш дом, наверное, не продать?

— Видишь ли… С меня уже почти год не взимают муниципальный сбор на дом, — ответила Кимико, на всякий случай понизив голос. — Я побывала в районной администрации, чтобы прояснить этот вопрос. И обнаружила, что моего участка нет ни в городском кадастре, ни на картах, ни в адресном реестре на почте. С чем я пойду к агенту по продаже недвижимости? Хорошо хоть, коммуникации пока работают…

— Похоже на действие чар ненаносимости. Но я спрашивал не об этом. Зачем вам продавать такой чудесный дом, если не секрет?

— О! Я обдумываю предложение о переселении в вашу магическую деревню, там имеются домовладения на продажу. Кстати, хотела бы узнать и твоё мнение по этому поводу.

Вопрос больше, чем на миллион. А главное, вопрос не ко мне.

Юки распробовал проведение досуга на деревенском воздухе среди двух интересных ведьм и зачастил к Лавгудам. Я снабдил его с матерью переговорными амулетами, а Юки сделал две бусины переноса — в сарай у него во дворе и на площадку для трансгрессии визитёров во дворе у Лавгудов. К сожалению, простого решения для переноса Кимико нет — она не маг. Непростые — есть, но в них пока не было необходимости.

Юки, разумеется, немедленно поставили на скользунки, познакомили со сливами-цепеллинами, правилами квиддича и гномьим террором. Маленький маг бывал в деревне далеко не каждый день — у него школьные занятия и обязанности по дому имеются — но я иногда заставал его у Лавгудов, когда прилетал туда сам.

Помнится, Юки сильно расстроился, что не смог поздравить Луну с днём рождения в нужный день: именно накануне маленький маг капитально простудился. В Хогвартсе его бы напоили бодроперцовым и оставили на ночь в больнице, но мистер Лавгуд, наверное, что-то знал об этих зельях. Вместо этого Юки, согласно рекомендации учёного, напоили менее радикальным снадобьем и на сутки уложили под одеяло. Подарок юному джентльмену пришлось вручать на Валентинов день.

Взрослое поколение также обменялось визитами. За этим я не следил, только один раз застал семью Мацудо в доме-ладье в полном составе. Об отце Юки я так и не решился спрашивать, а сам Юки или его мать при мне о нём ни разу ничего не упомянули.

И вот сейчас кто-то кому-то предложил переехать. А я ведь даже не знаю, кем работает Кимико и каковы у них источники доходов.

— Мацудо-сан, вы задаёте вопрос, на который ребёнок ответить не может, — сказал я серьёзно. — Могу лишь отметить несколько моментов, которые стоит принять во внимание. Из печального: в сентябре Луна и Джинни уедут в школу на пять-семь лет. Юки останется один.

— Он и сейчас один, — кивнула Кимико. — Но ты прав, я об этом помню. Ещё?

— Жизнь в своём доме в деревне — не то же самое, что жизнь в своём доме в пригороде. Одному будет очень трудно.

Кимико согласно кивнула, но никак это не прокомментировала.

— Ещё?

— По большому счёту — всё, из плохого. Разве что жалко будет терять такой прекрасный дом, как ваш.

— Здесь имеются кое-какие варианты. Что-нибудь ещё?

— Только из хорошего. Где бы вы ни решили поселиться, я всегда обеспечу вас с Юки инструментами мгновенного перемещения. Например, чтобы жить в деревне, а работать в Лондоне.

— Это возможно даже для меня?

— Есть кое-какие варианты. Могу выстроить аналог каминной переброски в указанных вами местах. Могу сделать амулет с подзарядкой при помощи Юки или Ксенофилиуса. И могу обучить Юки правилам переноса с пассажиром — не помешает в любом случае.

— Последнее — действительно не помешает, — Кимико вздохнула. — Гарольд, я хочу обеспечить Юки нормальные условия развития. Жизнь в магическом посёлке для него ведь будет лучше, чем в Лондоне?

— Чистая правда. Маг должен жить среди магов, это как обитание в естественной среде без необходимости носить скафандр. И дошкольное магическое образование для волшебника — очень важно, по себе могу сказать. Но… — я запнулся, подбирая слова. — Я бы рекомендовал вам обеспечить сына толковым багажом магловских знаний, Мацудо-сан. Перед попаданием в нашу школу.

— У вас настолько высоки требования к начальному образованию? — удивилась Кимико.

— Наоборот. Понимаете, Хогвартс… эгоцентричен. Не сам Хогвартс то есть, а господствующая там сегодня педагогическая парадигма. Нам ежедневно вещают об исключительности нашей школы волшебства. Другой магический мир вроде как и существует, но рассказать о нём что-то исчерпывающее никто не может, только полуофициальные слухи. А сами преподаватели толком ни об электричестве не знают, ни… да что там, у нас даже правописания нет!

— Хм… ты хочешь, чтобы Юки успел получить представление об электричестве?

— Прежде всего, я хочу, чтобы он получил прививку от… отупения на почве мнимой исключительности. Приобрёл исчерпывающие знания об окружающем мире на всём его протяжении. У нас в расписании — полтора предмета в день, понимаете? Я вам его покажу, вы очень удивитесь. Ни географии, ни нормальной истории, ни математики…

— Расписание я бы посмотрела. И ваши учебники, если можно.

— Я покажу. И дам наводку на один магазин подержанной литературы, там как раз должен скопиться хороший выбор сданных на комиссию учебных пособий. Вот только хранить их у вас…

— Ксенофилиус зачаровал нам с Юки пару шкафов, увидеть которые можем только мы. Да и гости у нас бывают крайне редко, сам понимаешь.

— Отталкивающие чары должны регулироваться. Я думаю, можно научить этому Юки, но сначала необходимо самому разоб…

— Не стоит. Ксенофилиус обещал заняться с Юки этим вопросом.

Хм… Ну, тогда дело в надёжных руках. В области подобных защит я пока что понимаю мало.

— Тогда последнее пожелание. Снабдите Юки знаниями, откуда берётся погода на Земле.

— Погода?

— Поведение воды в атмосфере. Парциальное давление. Суточное вращение, кориолисовы силы. Строение атмосферы. Разность давлений, вязкость воздуха, вихревые и восходящие…

— Гарольд, ему всего восемь лет! Даже я не всё понимаю из того, что ты сказал.

Я покорно вздохнул. Как жаль, что у некоторых хороших людей нет семикратной форы во времени.

— Так, я поняла. Ты можешь за это взяться? Я по поводу всей этой воздушной физики.

Инициатива наказуема, Гарольд.

— Я постараюсь, Мацудо-сан.

Если переживу это лето.

* * *

После кинотеатра мы, конечно же, подкрепились мороженым у Фортескью. Слишком долго не засиживались: у Мацудо были какие-то дела на вечер, у меня — работы в зельеварнях (да, на каникулах), а двум малолетним ведьмам предстояло вернуться домой против их воли, потому что я за них отвечаю.

На выходе из кафе мы столкнулись с колоритной компанией: сёстры Патил с родителями, Грэйнджер с родителями и Лаванда в одиночку. Старшие Патил меня, конечно, не знали. Близняшки равнодушно скользнули по моей магловской роже без очков и задержались на Джинни, громогласно бурчащей по поводу раннего завершения веселья. Браун с интересом рассматривала Юки и Кимико.

Миссис Грэйнджер меня также не знала. Мистер Грэйнджер узнал сразу и удивлённо вскинул брови. Деловая Гермиона вернула взгляд с полпути к дверям и вперила мне в лицо, нахмурившись и что-то пытаясь вспомнить.

Опасную ситуацию разрядила Джинни, рявкнув «магл, я хочу пить». Грэйнджер отследила бутылку с компотом, потрясла головой, выкинула дурацкие мысли из головы и поспешила внутрь занимать свободный столик у окна. Что за лицо было в тот момент у мистера Грэйнджера, я проверять не стал.

Радует, что Гермиона всё увереннее переходит в надёжные руки.

* * *

— Поттер, зайдите сюда.

По обоюдному молчаливому согласию Снейп больше не устраивал мне отработок, если ему требовалась моя помощь. Я в ответ не отказывал ему в скупых просьбах явиться к нужному времени в зельеварню на двадцать-тридцать минут, чтобы финализировать очередное зелье. Для помощи в нарезке и варке ходовой номенклатуры у него хватало помощников и на старших курсах, хотя, нужно отдать ему должное, меня он тоже иногда обучал. Скупо, ёмко и с минимальными затратами личного времени. Его у него было очень мало, этого самого времени, а у меня — не намного больше желания посвящать зельеварению всю свою жизнь. Кроме того, это был стиль обучения профессора Снейпа: основное ученик роет сам, а мастер лишь коротко указывает на ключевые недочёты.

Кроме того, Снейп больше не «бурил» меня относительно источника моих знаний и способностей, а я в ответ старался не замечать, что некоторые финализируемые лечебные зелья не вполне соответствуют критерию «это для Мунго». Купирование хронических последствий перенесённой Драконьей оспы; лечение специфических видов женского бесплодия; или, допустим, вывод из организма давних и укоренившихся ритуальных проклятий — это всё равно были лечебные зелья, не вызывавшие у меня ничего, кроме восхищения своей сложностью. Ко всем им требовалось найти свой правильный подход и свою, точную словесную формулу.

Однажды, впрочем, я не смог смириться со странностью поставленной задачи. Снейп принёс на финализацию нечто, небрежно названное им как «Успокоительное», и я сразу заподозрил неладное. Аспекты никак не желали выстраиваться не то что в усмиряющее или расслабляющее — вообще хоть во что-то логичное. Такое впечатление, что в котелок щедро сыпанули убойной отравы, но одновременно с нею — кучу лечебных компонентов, позволяющих не загнуться от основной функции в первые же минуты.

Это что, какая-то магическая химиотерапия?

— Поттер, у вас по весне стало настолько плохо с воображением? — «подбодрил» изображающий скучающее нетерпение Снейп, отчего-то решивший понависать сегодня над душой.

Вам ещё интересно, почему я настолько терпелив к манерам младшей Уизли? А я просто привык иногда видеть беспокойство таких, как Снейп, за судьбу кого-то другого. Ну, общается так человек с другими человеками, что ж теперь поделать?

— Здесь какой-то кавардак с компонентами, профессор, — покачал я головой. — И больше всего мне непонятно, зачем вы вбухали сюда столько аконита новолунного сбора?

Помолчав и поскрипев зубами, зельевар раскололся. Оказалось, это — экспериментальное успокоительное… для оборотней. По задумке, смещающее медиану ликантропного цикла к человеческой половине. Экспериментальное, Карл!

Синие газоны смерти, ну о чём он думал, этот мужик! Как можно врать своему врачу, а? Не врите докторам, уважаемые, если жизнь дорога! Им ведь реально всё равно, как вы к этому пришли по жизни. Я же никогда не спрашивал зельевара, зачем ему специфичные комплексные противоядия от комбинаций вроде «веритасерум плюс диарея».

И на ком он, интересно, проверять свою бурду собирался, Менгеле недоделанный?

— Извините, профессор, — сказал я ему тогда, решительно отставляя котелок в сторону. — Мне нужны более основательные знания о ликантропии, нежели пара общих абзацев из ЗОТИ да один просмотренный по телевизору ужастик.

Поплевавшись ядом и побарабанив пальцами, Снейп выписал мне разрешение в Запретную секцию и выдал ссылку на нужное издание. Чтобы прочесть эту книгу, мне никакие секции не нужны — в Выручайке всё найдут по первому требованию — но мне было необходимо обоснование, откуда у меня настолько специфичные знания. С выданным разрешением я проследовал к мадам Пинс и попросил её лично вынести нужную книгу, после чего сел за специальный защищённый стол и прочитал всё необходимое на глазах у библиотекаря, без конспектирования.

Грэйнджер исходила кипятком, но я был неумолим. Нет там ничего особо ценного для неё. И не нужно ей знать, как иногда маги поступают с оборотнями и как оборотни в ответ поступают с магами. Ни к чему оно ей в её возрасте.

После этого мы с зельеваром приступили к неравной работе. Я на пальцах пояснял ему, чего хочу, а он подбирал новые компоненты и последовательность варки. Я возражал и возвращал его к своему замыслу, он орал, плевался и обидно обзывался, но приносил новые корешки и жабьи лапки мне на ревизию.

Ну не мог я произнести ни слово «аспекты», ни тем более — «вижу».

Наконец, однажды вечером мы замолчали, разглядывая вязкое сиренево-опалесцирующее варево, исходящее тонкой бледно-голубоватой дымкой.

«В разуме светлом оставайся, луной кровавой усыновлённый»

Не совсем то, что предполагал изначальный состав, но это в точности то, что мне пока что доступно по силам. И, в отличие от рецепта, принесённого Снейпом, оно работает.

— Обращение в зверя происходит, но волк полностью сохраняет человеческий разум, — сообщил зельевар через неделю, после прошедшего полнолуния. — Необходимы дальнейшие исследования, но, по уже собранным данным, некачественно сваренное зелье нужно принимать несколько дней, качественно — однократно перед полной луной. Есть предположение, что после вашей финализации одного приёма хватит на две луны.

— Как по мне, несколько приёмов предпочтительнее: меньше шансов позабыть о графике, — буркнул я. — Что за смесь вы приносили изначально?

— Состав Дамокла Белби. Всем хорош, кроме того, что он не работает.

Много позже Снейп опубликует новый вариант в Вестнике зельевара, и это станет знаковым событием для сообщества оборотней поневоле. Зелье хоть и не самое дешёвое, но — первое, которое действительно помогает. Я запретил Снейпу указывать моё имя в публикации, так что рецепт был зарегистрирован как изобретение Снейпа с анонимным соавтором. Напрасно, на мой взгляд: потрудились в основном его знания и, в меньшей степени, мои сбивчивые угадай-указания.

И вот сейчас, на пасхальных каникулах, он зачем-то зовёт меня в личные покои. Впервые за всё время.

— Поттер, зайдите сюда, — послышалось из открытых дверей.

* * *

По легенде, я у него был впервые, поэтому, присев на предложенный стул, принялся внимательно осматриваться. Вполне искренне, кстати: сегодня освещение было нормальным. По той стороне стола, на которой лежала рамка колдографией вниз, я мазнул мельком, больше задержавшись на роскошных павлиньих перьях. Иероглифы на некоторых книгах, кстати, китайские: уж Юки-то меня просветил, как выглядят японские «каны» и когда, в общих чертах, они используются.

Завершив осмотр, встретился взглядом со столь же внимательно рассматривающим меня Снейпом. Не понял, это что ещё за подозрения?

Снейп прикрыл телекинезом дверь, и я увидел формируемую защиту от прослушивания. Это в полностью приватных покоях!

— Что это такое, Поттер? — по обычаю провокативно начал зельевар, закатав рукав.

— Татуировка? — секунд десять поразмышляв над очевидным вопросом, осторожно предположил я.

Будь я года на два старше, можно было бы разыграть сцену «пацан с трудом удерживается, чтобы не ляпнуть “дядя, хэви метал колют не так”». Но в моём возрасте дети вроде бы не задумываются о том, что татуировки у взрослых могут иметь какой-то смысл: якоря там, кинжалы и прочее. Да чего уж, не все даже знают, что они не вытравливаются с кожи… ну, магловскими методами.

— Это ваша работа? — внимательно глядя на меня, со значением спросил Снейп.

Я выпучил глаза.

— Н-нет, сэр. Ну, то есть это не в моём вку… — тут мне «пришла» в голову новая мысль. Я скосил глаза на дверь, на закатанный рукав, выпучил глаза ещё больше и посмотрел на Снейпа. — В-вы хотите сказать, что вас… вам кто-то… это…

Снейп продолжал буравить меня взглядом.

— Профессор, но это точно не я, — «стушевался» я окончательно. — А её что, свести совсем никак нельзя? Вроде бы в Мунго…

Помолчав ещё немного, зельевар вздохнул и достал палочку. Сделал он это, как всегда, по-пижонски изящно, но я подпортил ему кино, вскочив, окутавшись Пустотой, разорвав дистанцию и вызвав свою палочку из… а, нет, это палочка Луны. Моя, значит, где-то «занята» у подруги.

Помедлив, Снейп не стал нарушать торжественность момента успокоениями паникёров, а, медленно направив палочку в потолок, произнёс клятву о неразглашении всего, о чём ему стало и станет известно, начиная со слов «Поттер, зайдите сюда» и до тех пор, пока я не покину эти покои.

Проводив взглядом «спрятанную» в мантии явно не мою кривую палку, Снейп и на этом обстоятельстве не стал заострять внимание. Эк его припекло, однако.

— Я прошу вас, Поттер, сделать то же самое ещё для одного человека, — серьёзно посмотрел на меня зельевар. — Если, конечно, это вы. Просто… больше некому, как мне кажется.

Я рассеянно смотрел на книги за спиной у Снейпа. Клятва — это хорошо, конечно, но у него на том же предплечье полно обручей старых обязательств. Кто знает, в какие конфликты войдут полученные сегодня сведения и как они разрешатся.

А вот стоящая за спиной зельевара светящаяся лань — гарантия понадёжнее. И сидящая на спинке кресла Ночь. Прямо как тогда, в кабинете у директора.

— Поттер, я ведь принёс клятву. Я не смогу вас выдать при всём желании.

— Сможете, профессор, — вздохнул я. — Скрежетом зубов, которым всегда сопровождается упоминание моей фамилии.

Снейп поиграл желваками, но смолчал.

— Основная подлость этой печати в том, что заклеймённый раб никогда не согласится избавиться от неё, — произнёс я.

Видя, что напряжённо обдумывающий мои слова Снейп начинает приходить к закономерным выводам, я медленно подошёл к столу, поднял и бережно поставил рамку с колдографией матери — так, чтобы её было видно нам обоим. Щеку со стороны зельевара стало знатно припекать опасностью.

— Вы взрослый человек, профессор, и это ваша жизнь, — я присел на стул. — Даже такому гриффидорцу, как я, заметно, что она была тяжёлой и продолжает оставаться таковой.

Я надолго замолчал, глядя на колдографию, и Снейп, в конце концов, последовал моему примеру.

— Давайте помнить, что у меня была ещё и мама, профессор, — закончил я. — А также дедушка с бабушкой.

Женщина на анимированной колдографии мягко улыбнулась нам обоим. Некоторое время мы безмолвствовали, думая каждый о своём.

— Йоль? — глухо спросил зельевар.

— Я ничего не трогал, — успокоил я его. Мало ли какие секреты у него здесь хранятся. — И не любопытствовал. И даже не знал поначалу, кто эта женщина.

Хорошо проживать один и тот же год по два раза. Появляется много возможностей формально не соврать. Да и не обманываю я его, по большому счёту.

— Как вам удалось…

— Снотворное зелье. Остальное — не моя тайна. — И добавил, опасаясь, что Снейп может прийти к нехорошим выводам относительно моей способности вламываться в личные покои. — Участвовал не только я.

— Передайте ей мою искреннюю благодарность, — ответил зельевар без тени сарказма. И, пока я с каменным лицом пытался понять, в какие края нас опять вывела череда недосказанностей, продолжил: — Что вам нужно… для дела?

Несколько секунд я собирался с мыслями.

— Мне нужно, чтобы вы усыпили этого человека, доставили в спокойное место и позволили мне поработать с ним два-три часа.

— Доставил? А у него в… дома не получится?

— Если я правильно понял, о ком идёт речь, нам не позволит этого сделать… прислуга.

— Почему не позволит? Он может приказать…

— Что?! — напрягся я. — Профессор, вы… обсуждали с ним…

— Пока нет. Не хотел обнадёживать. Я *знаю*, он не желает ничего другого так же сильно, как… Но, если необходимо его явное согласие…

— Нет! — я вздохнул. — Видимо, я высказался недостаточно ясно. Раб *не позволит* снять с себя печать. И немедленно оповестит хозяина, как только ему станет известно о такой *реальной* возможности.

Снейп надолго задумался, заново переосмысливая всю затею, а заодно просеивая память на предмет предыдущих разговоров со своим «человеком».

— Я не могу пригласить его в Хогвартс, — сказал он, наконец. — Даже с учётом… его должности, такие визиты согласуются с… руководством школы.

— Обменяемся средствами связи, — предложил я. — Перенесёте его на нейтральную территорию и заберёте меня аппарацией. Ну или расскажете, как туда добраться самому.

— Вас непросто застать в замке.

— Согласуем сигналы. «Сидеть в получасовой готовности», «ждать в нужной точке в пустошах» и так далее.

— Хорошо. Что ещё нужно?

— Небольшое животное на убой. Кролика или поросёнка. Печать переносится на животное, которое потом уничтожается подальше от освобождённого.

— Кхм… — в Снейпе начал пробуждаться хорошо знакомый любопытный кошак, но зельевар вынужденно загнал его в стойло.

В настоящий момент мы оба работали во благо его «человека». И работа Снейпа, в числе прочего, заключалась в том, чтобы терпеть наличие у других права на собственные тайны.

— Ещё что-нибудь?

— В присутствии печати не упоминаем некоторых известных имён.

— Это понятно. Я имел в виду — лично для вас?

— Ничего.

Видя, что зельевар смотрит на меня… несогласным взглядом — в конце концов, не всё измеряется деньгами, есть же и полезные связи в полезных кругах — я добавил:

— Вы ведь тоже варите для Мунго, не рассчитывая на награду, профессор.

Я не был в этом уверен до конца, но, похоже, угадал. Вполне возможно, у Снейпа имеется обязанность «калымить» для Мунго по дешёвке, но варит для лечебницы он не поэтому.

Мы посидели ещё немного, утрясая и обговаривая детали плана. Уже встав и собираясь уходить, я был остановлен вопросом в спину:

— Вы так и не поинтересовались, как будет решаться проблема зубовного скрежета, Поттер.

Как это ни странно, претензия обоснована. В любом серьёзном деле вопросы сохранения тайны не должны пускаться на самотёк, безотносительно чьих-то личных отношений и антипатий.

— За вас поручились серьёзные покровители, профессор, — обернувшись, ответил я. — Подведёте их — потеряете часть себя.

* * *

Тяжёлая, ненатуральная, «химическая» вонь — первое чувство, которое посещает вас в этом месте. Усугублённый вездесущим британским туманом, желтоватый дымный чад раздражает ноздри, першит в горле и с трудом пробивается в лёгкие. Секунду спустя к нему добавляется гнилостный душок протекающей неподалёку грязной речки.

Тусклые жёлтые фонари с трудом освещают лишь небольшие участки мостовой вокруг себя. Совиное зрение видит больше: грязные закопчённые стены, пыльные или заколоченные окна, пожухлый кустарник и редкие угнетённые деревца вдоль улицы. А ещё — исходящую тем самым бурым дымом огромную фабричную трубу в километре от жилых кварталов. И с пяток труб подальше, высящихся среди рощицы ректификационных колонн и так же неизменно коптящих небо.

К несчастью, ветер сейчас дует как раз со стороны завода.

Вообще-то, это у меня с непривычки, после мгновенного переноса из чистейшей горной Шотландии. Люди здесь вполне успешно живут десятилетиями, без противогазов. И даже детей растят. Вот и детская площадка рядом — такая же унылая и обветшалая, как и прочий ландшафт вокруг. И, кстати…

— Пойдёмте, Поттер, — произнёс стоящий рядом Снейп. — Я оставил его там одного, мало ли что…

Сначала я подумал, что Снейп арендовал на пару ночей какое-то дешёвое меблированное жильё и заманил туда своего «человека»… или перенёс его уже сонного. Компактная тесноватая гостиная, в которой не мешало бы сделать капитальную уборку, всеми своими заросшими паутиной углами вещала: здесь не живут, здесь изредка коротают ночлег.

И даже полки с книгами, оккупировавшие все свободные вертикальные поверхности, меня не смутили: мало ли какую «мебель» оставляют хозяева, сдающие жильё по нужде. Лишь позже, присмотревшись к корешкам, понял: преобладает специализированная магическая литература, относящаяся или сопрягаемая с зельеварением.

Он что, тут живёт?

— Мы в Коукворте, Поттер, — словно прочитав мои мысли, сказал Снейп. — Это мой дом. Не обращайте внимания на тесноту, я редко здесь бываю.

— С моим чуланом не сравнить, — пробормотал я. — Давайте подвинем вот этот столик ему под руку.

Глава Рода, лорд Люциус Абраксас Малфой лежал на старом продавленном диване, словно жемчужное ожерелье в платине — на складе залежалого товара из сэконд-хенда.

— Чулан? — не понял Снейп.

— Да нормально, мелкому пацану там самый простор, — отмахнулся я, помогая пристраивать подставку под руку. — И, это… Камзол, или как там его называют — расстегнуть бы. Мне нужно полностью оголённое предплечье, мы к нему кроля будем привязывать. Но сначала…

Я положил на столик кусочек зачарованного кварца.

— То, что эта штука может работать как удалённый микрофон, знаете? — я показал на руку Малфоя. Дождавшись кивка Снейпа, продолжил: — Если этот камешек начинает светиться — ведите себя с расчётом, что нас слушают. И знают текущее состояние носителя. И магию кое-какую вокруг ощущают.

— Вот как… У нас были подозрения…

— Про ключевые слова не забывайте. Кролик где? Ага… Нужно напоить его тем же снотворным — состояние должно быть схожим.

— Вы прямо сейчас собираетесь этим заняться? Снотворное подействует не сразу.

— Нет. Поставьте, пожалуйста, Круг тишины на нас, чтобы говорить спокойно… Ага. Мне нужно дождаться прихода контрольной волны от… него. После этого — желательно не болтать и не колдовать лишний раз. Меня не тревожить. Будет скучно, извините.

— Не паясничайте. Сколько это займёт?

— Профессор… — я замялся. — Давайте не будем загадывать. Я должен успеть до следующей волны. В вашем случае на это ушло порядка часа.

Зельевар испытующе посмотрел на меня, но кивнул. Извините, профессор, я вас предупредил ещё тогда, в Хогвартсе: метод экспериментальный, железобетонных гарантий никто пока дать не может.

Завершив все приготовления и отказавшись от бодрящих напитков, я устроился в кресле и приготовился ждать. Меня не покидало чувство, что я что-то забыл или не учёл, но, как водится, в голову ничего путного не приходило. Я прикрыл глаза и дважды внимательно проверил устройство печати на Малфое. Печать полностью идентична бывшей снейповской, дополнений нет. О чём тут можно забыть?

Махнув рукой на занозу — если её перестать теребить, она обычно сама вылезает рано или поздно, — я открыл глаза и стал рассматривать корешки книг на полках. Предложил бы Снейпу серию шахматных блицев, но напрягать мозги сейчас не стоит: мне может потребоваться вся концентрация, а время сейчас и так позднее.

— Так это что, ткацкая мануфактура дымит? — рассеянно пробормотал я, обнаружив длинную полку с магловской литературой, где, в частности, присутствовало несколько пособий по ткацкому производству.

— Ткацкие фабрики не дымят, Поттер, — услышал мои слова Снейп.(11) — Вполне чистое производство, если не проводить жизнь в цехах. Моя мать пыталась выучиться на ткачиху. Здесь в соседнем городке — производство кримплена… было. Imperial Chemical Industries — слышали о таком?

— Британский монстр, — согласно кивнул я.

— Лучше и не скажешь, — поморщился зельевар. — То, что вы видите за окном, — часть ранкорнской агломерации ICI. Тяжёлое первичное химическое производство. Хлор и хлорсодержащие, винилхлорид, едкие щёлочи, фтороводород и тому подобная радость. Мои… работали там.

— Хорошо хоть серы нет, — пробормотал я, думая о здешних детях. Потом до меня дошло прошедшее время употреблённого Снейпом глагола.

— Металлургия у нас чуть южнее, серосодержащее пасётся там, — вздохнул зельевар. — Вообще-то, сегодня такое производство переносится за пределы страны. Городок вымирает. Это так, последние коптильни.

— Профессор, — сказал я после некоторой паузы, тщательно подбирая слова. — Извините, если… В общем, маги — они ведь могут в одиночку сделать для себя многое из того, на что маглам требуются комбинаты и кооперация. Почему же ваши… Или они оба были маглами?

Зельевар помолчал, глядя куда-то сквозь книжные корешки с горькой улыбкой.

— Не все одарены столь же щедро, как вы, Поттер. Не вздумайте счесть за комплимент. — Снейп вздохнул. — Моя мать как огня боялась быть застигнутой на колдовстве. Особенно — моим отцом.

Комната вновь погрузилась в молчание. Что это было — плохое образование? Клиническая забитость? Причины, о которых мне не говорят? Как можно, будучи магом, сгорать на «химии» в загибающемся городке?

— Ну а вы, Поттер? Почему решили поступить на Гриффиндор?

Оказывается, Снейп прекрасно знает, что такое quid pro quo!

— Я здесь ничего не решал.

— То есть Шляпа долго думала и решила?

— Нет. Короче, надеваю я Шляпу, а она мне: иди на Слизерин, станешь великим…

— А вы, конечно же…

— А я ей: конечно, давай к Салазару, там селят по одному.

— А вы к этому моменту уже свободно владели подобными деталями…

— А по сколько ещё могут селить аристократов?

— Ну-ну, врите дальше.

— Ага… Она мне: зря отказываешься, там селят по одному… То есть как Слизерин?!

— Прямо вот так и крикнула?

— Скажу больше. Она дала задний ход, но я настаивал. Тогда она сказала: «знаешь, дурачок, почему тебе нельзя на Слизерин? Ты шуток не понимаешь». И проорала «Гриффиндор!»

— Мне казалось, у нас с вами — обмен более-менее правдивыми ответами, Поттер.

— Если вам интересна моя версия — была использована директорская квота. Параграф 782. И ещё какой-то трюк, мне неизвестный.

— Ещё какой-то трюк? — Снейп поднялся и снял с одной из полок толстый старый том.

— Ну… нас же вдвоём нужно было на Гриффиндор протащить.

Зельевар оторвался от книги и внимательно посмотрел на меня.

— Профессор, я же вам говорил: я не глухой и не слепой, — тихо ответил я. — Достаточно просто посмотреть, кому пытаются впарить эту палку с фениксом.

— Допустим, — Снейп вернулся в кресло с раскрытой книгой. — И у вас есть предположения, почему именно вы?

Прозвучало… несколько насыщеннее обычного любопытства. Словно привычный допросный ход был нагружен чем-то ещё. Хм… А почему, собственно, об этом могут знать одни лишь гибриднокопытные? Снейп-то наверняка информированнее этих… грибников-марсофилов.

— Мы с Невиллом задали кентаврам именно этот вопрос, — кивнул я. — Вместо их пурги про всякие камни.

Лицо зельевара закаменело.

— И что же они вам рассказали?

— Профессор, вы не в курсе, кто автор этого паскудного прогноза? — спросил я серьёзно. — Ну, про седьмой месяц и прочую «друг без друга жить не могут»?

— Зачем это вам, Поттер? — уточнил Снейп, вдоволь насмотревшись мне в глаза.

— Помимо того, чтобы скормить ему его же болтовню? — у зельевара дёрнулся уголок рта, но я не собирался форсировать эту тему. — Оценить его профпригодность, профессор. Посмотреть на предыдущие прогнозы, на процент угадывания. А то вон, у нас в штатных гадалках Трелони ходит, а промахивается в ста случаях из ста.

— Сожалею, Поттер, это не моя тайна, — ответил Снейп. — Но я не советую относиться к этому… прогнозу легкомысленно. Его жертвами уже стали многие хорошие люди.

Что-то *неравнодушное* в сказанном внезапно поставило на правильные места ещё несколько кусочков головоломки. Так это что же, Волдеморт позорно связался с годовалым младенцем только потому, что…

— Он что, поверил этой… *пурге*? — я покосился на обнажённую руку лорда Малфоя. — Профессор, но это же глупо! Седьмой месяц — это…

Я изложил Снейпу свои соображения — и те, что были высказаны кентаврам, и то, что я додумал позже, в спокойной обстановке. Интерпретаций у «пророчества» было море: их специально делают такими обтекаемыми, чтобы позднее, что бы ни случилось, можно было подобрать красивое объяснение замыленному «высокому стилю».

Снейп сидел, погружённый в свои мысли, и, по-моему, сильно горевал. Чего он так расстроился? Моя мама умерла из-за неверно интерпретированного пророчества, к сожалению. Но зачем брать на себя вину за поступки одарённого психа?

— Мне всё больше хочется найти этого шарлатана, профессор, — пробормотал я. — Его профессионализм меня уже мало волнует. Я хочу присмотреться к его команде. Потому что эта мутная четвёрка катренов словно приправлена какой-то магией: все, слышавшие её тогда, фиксировались на одной «правильной» версии толкования.

Что хотел ответить Снейп, осталось неясным, ибо произошло два события.

Во-первых, моё подсознание, как всегда не вовремя, отчиталось об успешном выполнении «фоновой» задачи: я внезапно вспомнил, что именно… гм, забыл сделать.

Во-вторых, начала пробуждаться печать. Хозяин почтил своим иссушающим вниманием очередного ценного раба: проверить хорошее поведение и откачать положенную дань.

Палочка сама прыгнула в руку. Снейп увидел загоревшийся кристалл, мой предостерегающий жест — и пространство вокруг лорда Малфоя, слегка подрагивающее хаотичной мелкой рябью.

Геолокация. Хозяин должен знать, где находятся его рабы, а потому данная функция обязана присутствовать в печати. У Волдеморта — не менее сотни клеймёных приспешников, и он не может уделять пристальное внимание каждому дежурному «визиту». Но контрольные показания наверняка где-то фиксируются — я бы, по крайней мере, так и сделал. Нет ничего подозрительного в том, что друг Люциус находится в доме друга Северуса — но только не в том случае, если это последнее положение друга Люциуса перед исчезновением с радаров. А с учётом того, что и друг Северус уже несколько месяцев как не отвечает, хоть и мозолит глаза на соседнем стуле каждый завтрак…

Другое дело, если перед странной порчей печати Малфой находился в неопределяемом для чар геолокации месте, но в столь знакомо дрожащем окружении этого долбаного Стоунхенджа, который у Малфоя виден даже из особняка, стоит лишь взять бинокль в руки и подняться на обзорную башню.

А почему этот белокурый сноб вдруг решил поспать под менгиром? Да пусть сами придумывают почему. Я ничего лучше предпринять за отведённые мгновения не смог.

Погас кристалл. Через несколько секунд пискнул мой браслет — специально сделал себе побольше таких вот, пускающих пыль в глаза вещичек, чтобы задурить глазастого зельевара. Я засунул палочку за ухо, черкнул Снейпу записку «Мы едва не забыли скрыть наше положение» — Снейп не дурак и цепочку рассуждений восстановит сам — и приступил к экипировке.

Место на переносице заняли выданные мне Луной очки «Найди мозгошмыгов», на голову опустилась цветочно-ягодная корона «Отгони нарглов», а шею отяготила расширенная версия ордена «Полномочный представитель Видящей». Оба запястья асимметрично украсили… Я не буду описывать весь мой позор, ладно? Главное, что все эти амулеты делал знающий человек, а потому для другого знающего человека экипировка должна выглядеть правдоподобно.

Посмотрев внимательно на Снейпа и убедившись, что он помнит инструкции, я уселся поудобнее, возложил руки на кролика и на сорок минут отключился от действительности.

Спустя указанное время лорд Малфой был отвязан от заячьего брюха и получил желаемую свободу. Снейп остался приводить друга в чувство, объясняться, получать по мордам и инструктировать Люциуса оперативно вернуться в мэнор, а то и к Стоунхенджу: у Квиррелла хватит ума послать Малфою сову с отслеживаемым письмом, обнаружив «пропажу сигнала» от своего основного спонсора.

Я же, надев мантию-невидимку и усевшись на метлу, зигзагами полетел к ближайшим работающим домнам в тридцати милях к юго-востоку. Кролику предстояло слегка испортить ночную плавку, будучи телепортированным в самый центр технологического процесса и с работающей вокруг него зоной «меня корёжит, как у кромлеха».

А как же непонятные чары на мантии-невидимке, наложенные предыдущим владельцем? Их, напоминаю, невозможно увидеть, потому что они наложены на скрывающую своё содержимое мантию. Тем не менее я успешно избавился от них — на ощупь. «Ощупью» служила Ночь, распластывавшая крылья и припадавшая к проверяемому участку. Мы излазили каждый квадратный дюйм и нашли-таки все четыре следилки, которые ещё и взаимно «наблюдали» друг за другом, восстанавливая внезапно исчезнувших «товарок». «Полезную нагрузку» в виде навязывающего нужные мысли кружева на капюшоне — тоже выжгли.

Удивительно, но магию самой мантии я не чувствовал. Определённо, её делали не люди — кто-то много выше и старше людей.

Кроме интересной и информативной беседы, на нашей встрече я узнал и кое-что из того, чего *не было* произнесено. Выяснилось, например, что я всё ещё не могу ничего рассказать Снейпу о Квиррелле. Помимо того, что от меня, видимо, требуется прохождение цепочки событий «прошлого» года, это означает ещё одно: Снейп не знает доподлинно, с каким интересным человеком он обедает за одним столом.

У меня всё больше вопросов к Дамблдору и его неразборчивой морали. К сожалению, ответы придётся искать самому: уж если директор даже со Снейпом играет настолько «втёмную», мне от него правдивых откровений ждать точно не стоит.