Тихий герой

Ты шуток не понимаешь

Я проснулся оттого, что поезд никуда не ехал. Видимо, вторые сутки бодрствования сыграли злую шутку — меня незаметно усыпило до самого вечера. Странно, что никто не растолкал… Хотя да, «круг невнимания» и силовое поле. Ничего, торопиться некуда. Впереди целый учебный год, и можно даже не надеяться — никуда он от меня не убежит.

Я по-быстрому перекидал вещи из мешка в отделения сумки и… зацепился за картинку на лицевой стороне. Тоже летящая на зрителя сова, но нарисованная упавшими на серую ткань чернилами. Общее направление брызг удивительным образом подчёркивает стремительность полёта. На фоне совы проглядывает выцветший светлый круг — видимо, поработал ультрафиолет из светового заклинания. Песчинки усеивают область неба и тело совы, изображая звёзды и поблёскивая неизвестной магией. Разбираться с этим некогда, отложим на более спокойное время.

Я вышел из вагона на пустынный перрон и повернул к каретной площадке. Кортеж уже успел отъехать, но недалеко: последняя повозка виднелась на дороге примерно в половине расстояния от станции до Хогвартса.

Бежать и догонять их я, однако, не стал. Скорость кареты — километров десять в час, длина дороги — чуть меньше мили. Идя экономным шагом, я прибуду позже минут на двадцать-тридцать, только и всего. Пока МакГонагалл «согласует бумаги», пока «выведет гусят» и прочитает речь… Попаду к середине распределения. Моя фамилия — почти в конце списка.

Вечер был тёплый и звёздный. На воде виднелась россыпь лодочных фонариков — первокурсников опять перевозят по озеру. Воздух исходил поздним вереском, полынью и тиной от находящегося рядом водоёма.

Ночь, как хорошо бы ты сейчас здесь смотрелась!

Обратил внимание на сумку. Песчинки в темноте светились, делая звёздное небо настоящим. Одна картинка — для обычного зрения, вторая — для «драконьего». Мне вдруг пришло в голову, что я никогда не смотрел на рисунки Луны вторым зрением. Вот ведь… до чего очевидно, но теперь — когда я ещё увижу хоть один?

* * *

На распределение я опоздал. Нет, задачку «из пункта А в пункт Б» я решил верно, но мне пришлось задержаться на входе.

Сначала я наткнулся на запертые ворота. Кованые решётки пропустили кортеж и медленно закрылись. Калитка для пеших визитёров не реагировала на мои попытки открыть её. Не отреагировала и невысокая ограда, когда я совершенно невежливо через неё перелезал. Но главное разочарование поджидало меня в холле.

Хогвартс был холоден и равнодушен. Тот разум — огромный, нечеловеческий, но по-своему заботливый, что сопровождал меня каждый миг в привычном мне замке, *здесь* совершенно не ощущался. Возможно, глубоко спал, находился «в коме» или… был мёртв.

Я остановился на пороге и осмотрел вестибюль вторым зрением. Старые остатки давно не работающих плетений. Транспортная сеть повреждена. Энерговоды есть, но питают лишь простейшие системы вроде «вечных» факелов. Уборочных плетений — едва треть от проекта, все обесточены. Следы регулярной уборки имеются, но за чистотой здесь следят как-то иначе, без опоры на магию замка.

Прислонившись головой к старому камню, я попытался дозваться до разума Хогвартса. С тем же успехом это можно было делать на Марсе. Полная тишина и равнодушное непонимание. Источник работал исправно, сквозь древние камни текли ровные потоки магической энергии, но пользоваться ею было некому.

Можно починить инфраструктуру, наладить системы обеспечения, прочистить и запустить кровеносную сеть, но… кто возьмёт бразды, *возглавит* это хозяйство? Нет разума, оживляющего полностью работоспособное тело.

И зачем здесь я? Это точно не поднять одному человеку. Смысл сюда меня помещать? В голову закралась совсем уж нехорошая мысль: да нет никакого смысла. Просто спонтанный выброс непонятно куда. Должен ли спрашивать случайно выживший после кораблекрушения и выброшенный прибоем на необитаемый островок Робинзон — а зачем он здесь? Расслабься, ты не настолько важен для мироздания.

Я вздохнул. Оставим эту гипотезу на крайний случай. Попробуем всё же побарахтаться.

В Большом зале вовсю шёл праздничный пир. Народу не было никакого дела до идущего между рядами мальчугана без герба на мантии — все усиленно насыщались после семичасовой тряски без вагона-ресторана. Шляпа лежала на табуретке перед президиумом, оставленная здесь после распределения. В конце пира её заберут и унесут к директору. Так, ну хоть с этим всё по-старому. А преподавательский состав?

Дамблдор в фиолетовой мантии с бубенцами о чём-то беседует с Флитвиком. Снейп традиционно пережёвывает свой килограмм лимонов. Квиррелл… Квиррелл! Всё в том же тюрбане и со странным образованием на затылке.

Не знаю, зачем я здесь, но вот это-то могу исправить легко! Парализовать маньяка, сдёрнуть тюрбан, привлечь внимание к затылку… Если всё проделать правильно, никто даже не свяжет это со мной. Так, что у него с защитой…

Меня сдавило мягкими тисками, не давая сдвинуться ни на волос. Мир замер и посерел. В рот будто натолкали мокрой ржавчины.

Опять обетное предупреждение, хотя никаких обетов я не давал. Или что-то посерьёзнее. Мне дают понять, что делать задуманное не стоит. Да что тут творится? Это что, временна́я петля какая-то, и мне мягко указывают на возможный событийный парадокс?

Меня отпустило. За столом, чем-то подавившись, закашлялся Снейп. Надеюсь, это плохо нарезанные цитрусовые, а не попытка легилименции не в самый удачный для него момент.

Что я вообще тогда могу тут сделать? Я же даже не убить Квиррелла хотел, а нейтрализовать. Да что ж теперь, просто терпеливо за всем наблюдать, не вмешиваясь?

Шляпа индифферентно лежала на табуретке аккурат напротив Дамблдора. Директор сосредоточенно отрезал кусок баранины в золотой тарелке, был чем-то озабочен и прикрывал эмоции своей фирменной улыбкой. Это нормально: капитан обязан всегда излучать уверенность и оптимизм.

Я ухватился за шляпу. Та встрепенулась и заорала:

— Положь, где взял!

Этот вопль немедленно приковал ко мне внимание всего зала. Директор поднял глаза и ошарашенно прекратил жевать. Я развернулся лицом к ученикам и надел шляпу на голову. Надеюсь, садиться на стул не обязательно.

— Мистер Потт…

Опустившаяся на голову тулья отрезала общий гул и возмущённую тираду МакГонагалл. Ну, что скажешь? Приветствую, лорд Саргас, пожалуйста, опустите щиты?

— Гмм… непростой вопрос, — задумчиво пробубнили мне в ухо. — Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает… о да, определённо хватает!

Пока что я слышу лишь стандартную пургу за пару сиклей от гадалки с рынка. Именно так и должны вещать коммерчески успешные шарлатаны: обтекаемо, положительно и с максимальным покрытием — то, что хочет услышать клиент. Это только дура Трелони всем смерть предсказывает.

— … И имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно…

А ещё шарлатаны должны внимательно следить за реакцией. Так что немедленно исправляйся! Улавливай изменение настроения клиента и переобувайся на тяготение к покою и семейному очагу…

— Куда же тебя определить?

— Слизерин, пожалуйста.

— Уверен? Ты можешь стать великим, знаешь ли, у тебя есть все задатки, я это вижу. А Слизерин поможет тебе достичь величия, это несом… Что?! Как Слизерин?

— Слизерин или Рэйвенкло. В крайнем случае, Хаффлпафф. Не хочу к…

— Погоди. Но как же смелость и отвага? Верные друзья, общие…

— В гробу я видал смелых и отважных. И в ваш дружеский крысятник не хочу. Если не желаете усиливать факультет аристократов — отправьте меня к нейтралам. Я потяну Рэйвенкло. Барсукам будет со мной сложнее, но уживёмся как-нибудь и с ними.

— Ты просто разбиваешь мне сердце. Какой ещё крысятник?

— Слушайте, я не понимаю. Вы только что сами расписывали, как перспективно мне будет у Салазара. Ну так я тоже туда хочу!

— О-хо-хо, — вздохнув, по-старчески крякнула шляпа. И внезапно сменила тон. — Знаешь, дурачок, почему тебе не подходит Слизерин? Ты шуток не понимаешь.

— ГРИФФИНДОР!

Проигрывать нужно достойно. Но всё же…

— Ветошь подтирочная, — сказал я шляпе совершенно искренне, снимая её с головы. — Пользованная.

Гриффиндорский стол неистово орал. Шляпу у меня выхватила МакГонагалл, успевшая обойти стол и пышущая праведным негодованием. Я не понял: у вас ученик-первогодка пропал, вы все невозмутимо набиваете желудки, а я не могу молча прийти и сделать за вас вашу работу?

Я развернулся и потопал в конец зала. Но внезапно ожила шляпа.

— Ты… Да как тебе… — заорала она мне в спину. — Ты ещё спасибо мне скажешь, небла…

Эту фразу услышали немногие: у Гриффиндорцев традиционно лужёные глотки. Я обернулся и холодно уставился артефакту в глаза.

— «Почему Хогвартс молчит?» — спросил я по наитию. — «Что вы с ним сделали, сволочи?»

Шляпа осеклась и во все глаза уставилась на меня. Попыталась что-то сказать, но…

— Мистер Поттер, займите своё место! — строго приказала МакГонагалл. — Вы мешаете остальным.

Чем я могу мешать жующим людям, и где тут успело образоваться моё место… Хотя вот там имеется перспективный вариант. Я продолжил свой путь к концу стола, игнорируя крики «Поттер, падай сюда!» и «Зазнался, герой?».

Когда я уже был рядом с намеченной целью своего публичного дефиле, дверь в Большой зал медленно закрылась. Ну надо же, кто у нас такой предусмотрительный? Не волнуйтесь, если я захочу свалить из «лучшей школы волшебства», это эффективнее сделать без свидетелей. Больше времени на отрыв и заметание следов.

Я уселся на последнее место, спиной к проходу и президиуму. Пошли вы все… Руки вымыть негде, этот факт я осознал ещё в прошлый раз. Как приходят с вокзала, семичасового рейса и шляния по тёмному лесу, так за стол и садятся.

«Excouro Auto»

По кистям пробежался прохладный вихрь. Жареные ножки и отбивные — в сторону, наедаться на ночь не будем. Кладём рис, отварное мясо, овощной салат…

Дамблдор хлопнул в ладоши. Блюда на столе сменились десертом. У меня тоже попытались отобрать мою порцию, но я был начеку и, приложив усилие, кратковременно блокировал манипуляции с пространством окрест себя. Рядом послышался тихий писк. Твари длинноухие, вы кому служите? Вам что важнее — директорская клоунада или чтобы дети были сыты?

— Тризи извиняется, юный маг.

Часть блюд рядом со мной вернулась на стол. Я вздохнул. На домовиках срываться не стоит, они существа подневольные и старательные. И нервничать за столом — тоже не стоит. Отдадим должное их поварским талантам.

* * *

Я проснулся среди ночи, разбуженный мочевым пузырём. Вот вроде и не напивался перед сном, а поди ж ты… Отдав должное природе, вернулся в спальню.

Пять кроватей. Рядом похрапывает Рон, с другой стороны — Невилл, и через проход — Дин и Симус. Нормальная подобралась компания. После ужина мы все вырубились сразу, едва дотащили головы до подушек.

Я хотел было вернуться в кровать, но обнаружил, что всё ещё одет в джинсы и рубашку. Ну что за свинство? Неужели трудно было найти лишнюю минутку? Хорошо хоть, мантию снял. И ведь тут только один я такой лентяй, похоже: остальные парни спят в пижамах.

Лёжа на чистых простынях, я размышлял, насколько же мне повезло. Одна только эта кровать больше моего чулана раз в пять! Тёмные резные стойки, тяжёлый бархатный балдахин, агатовые стены с позолотой… Прижимистые Дурсли обзавидовались бы. Дадли надувается от гордости в своём «Вонингсе» и даже не подозревает, что сейчас вижу я. Интересно, а что такое «агатовые»?

Нужно с утра проведать Буклю. Она хоть добралась до… Букля? Ну конечно, как я мог забыть имя собственной совы! Наверное, так же, как и раздеться перед сном. Может, сходить к врачу? Тут вроде есть медпункт, но посещать его по такому поводу… Да что за странные мысли! Меня законопатят на месяц в больницу, будут колоть пенициллин и ставить клизмы. Молодец, отличная идея! Ты б ещё к завучу сходил, с жалобой на скудость домашних заданий.

Кстати, о совах. В комнату бесшумно влетела одна и села у меня в ногах. Я таких никогда не видел: тёмно-синяя, перья немного светятся и сверкают золотыми звёздочками. Как красиво… Но моя белоснежная Букля всё равно лучше.

«Ты, наверное, письмо мне принесла? От кого, интересно? Лети ближе, не бойся. Где-то тут у меня печенье было…»

Я потянулся было к сумке, но внезапно понял, что совсем обмяк. Тяжёлый выдался денёк. Нет, нужно взять себя в руки и накормить чужую сову. Сейчас… Да что ж такое, даже руку поднять не могу…

Сова взлетела и села ко мне на грудь. Несмотря на очевидный намёк на плохую ситуацию, опасности я не чувствовал. Какая она лёгкая! Пытается заглянуть в глаза, но они сонно закрываются. Где-то я её уже видел, поэтому и не боюсь…

Неприятная боль вывела меня из дремы. Эй, ты чего царапаешься? Я с обидой посмотрел на птицу, и та, наконец, поймала и зафиксировала мои зрачки. Мир заполнило лунным светом… а потом голову пронзили тысячи раскалённых игл.

И вместе с болью ко мне возвращалась память. Вся память, которую посчитал нужным спрятать и унести мой патронус.

* * *

Сразу после ужина, когда старосты начали собирать первокурсников, ко мне подошла МакГонагалл и велела следовать за ней. С учётом моего опоздания на распределение, вызов был вполне логичным, вот только я не сразу понял, что мы идём не к ней, а к директору. А если бы и понял заранее — что я мог сделать, будучи немым? Встать как вкопанный? Поведут силой. Сопротивляться? Время для этого ещё не наступило. Это я так тогда думал…

— Минерва, спасибо. Можешь не ждать, у тебя ещё куча дел. Мы тут сами разберёмся, — отпустил Дамблдор своего заместителя и показал мне на стул. — Присаживайся, мальчик мой. Я сейчас освобожусь.

Директор вернулся к своему занятию — заполнению какого-то документа роскошным пёстрым пером. Или это и вправду что-то важное, или классический приём обработки подчинённых. Я принялся осматривать кабинет.

Директорская башня — три больших цилиндра, ступеньками нависающих над пропастью. Нижний цилиндр — приёмная-холл, средний — сам кабинет, верхний — личные покои.

Безусловной доминантой кабинета является монументальный стол. Резной, из дорогих пород, среди которых я узнал разве что кипарис, инкрустированный золотом, перламутром и какими-то красными камнями. Круглые стены обставлены шкафами с книгами и многочисленными, постоянно движущимися… штуковинами. Артефактами и приборами я решительно отказываюсь их называть. Если у вас есть нужда в булькающей и исходящей паром стеклянной конструкции, её место — в лаборатории с вытяжкой, а не в деловом кабинете. Качающиеся и вращающиеся блестяшки тоже вряд ли являются серьёзным оборудованием: всё действительно серьёзное работает незаметно.

Обилие этого дразнящего глаз зоопарка наводило на мысль, что оно здесь неспроста. Дразнить, отвлекать, гипнотизировать. А потому — фильтруем, отрешаемся и готовим защитный блок.

Отдельный сектор занимали портреты. Единственный крупный — Армандо Диппет, предыдущий директор Хогвартса. Остальные картины были поменьше и, видимо, изображали других директоров и прочих важных персон. Персоны преимущественно боролись со сном, деликатно дремали или откровенно дрыхли.

На отдельно вынесенной жердочке спала красная толстая курица не очень здорового вида. Ну хорошо, это был легендарный и загадочный феникс, но всё равно — толстый и не вполне здоровый. Покров на спине и шее частично отсутствовал, обнажая пупырчатую кожу, а в некогда роскошном хвосте отсутствовала половина перьев. Для бульона ты староват, приятель. И даже на холодец не годишься — провоняешь всё вокруг старческой индюшатиной.

Словно почувствовав наведённый дискомфорт, феникс завозился, вытащил лысую голову из-под крыла и сонно огляделся. Я поспешно перевёл взгляд дальше. Старость — не радость.

Шляпа уже была здесь и даже успела перейти в «режим энергосбережения». Что-то очень с ней не так. Если она позволяет себе хамить беспомощным первогодкам… Артефакт дёрнулся и икнул во сне. Что ж вы такие чувствительные, вздохнул я, переводя взгляд дальше.

И едва успел сохранить неизменно-равнодушным своё лицо. В тёмном закутке, между книгами и какими-то блестящими шариками на проволочках, пригасив сияние, но всё равно узнаваемая, сидела Ночь. Если она находится здесь, в самом опасном месте Хогвартса, значит…

— Малиновая патока, — с отвращением произнёс брюзгливый глухой голос со стороны холла.

— Северус, проходи, — сверкнув очками, оторвался от бумаг Дамблдор. Это было последним, что я помнил в тот вечер.

* * *

— Что скажешь, Северус?

В кабинете было прохладно — побочный эффект «заморозки» портретов. На стуле для посетителей беспомощно полулежал одиннадцатилетний худощавый пацан в гриффиндорской мантии и круглых очках-велосипедах. Глаза закрыты, сознания нет. Находящийся на соседнем стуле, одетый в радикально чёрное мужчина также прикрыл глаза — но, в отличие от ребёнка, бодрствовал и напряжённо работал.

— Всё банально, — вздохнул он, открывая глаза и массируя виски. — Заснул в купе и проспал прибытие. Добрые гриффиндорцы не стали будить.

Последняя фраза была приправлена усталым сарказмом. Бородатого собеседника, однако, это абсолютно не тронуло.

— Как он попал в замок?

— Пешком. Увидел кареты и пошёл по дороге, ориентируясь на огни башен. Перелез через забор… — мужчина поморщился. — Отличная смена растёт. Папаша бы гордился.

— Ну-ну, — холодно остудил сарказм обладатель очков-полумесяцев. Всыпал какой-то порошок в стоящую перед ним большую кружку и начал тщательно перемешивать жидкость стеклянной ложечкой. — Почему его не перехватили на вокзале?

— А они тебе не рассказали? — скривил губы мужчина в чёрном. — Его зацепила какая-то семья простецов. Подошли вместе, уже зная, как проходить. Девчонка подсмотрела издалека.

— Девчонка?

— Кучерявая маглорождённая. Поступила к вашим… кажется, Грэйнджер.

Бородатый собеседник смотрел в кружку без тени улыбки, что-то обдумывая.

— Всё равно странно. Его должны были опознать.

— Он был в мантии. Без совы. Без…

— Без совы?

— Догадался отправить её своим ходом. Клетка больно громоздкая.

Настало время старику тереть лоб.

— Так, ладно. Что было в поезде?

— Ещё банальнее. Сел в пустое купе. Познакомился с шестым Уизли. Подхватился в туалет. На обратном пути его перехватили на поиски жабы. Нашли животное в туалете. Устроились в другом купе, забыв про Уизли. Обсудили факультеты, пообедали, поспали… Обычная траектория говна в проруби.

Директор укоризненно посмотрел на мужчину в чёрном. Снейп вздохнул, встал, подошёл к окну и уставился в темноту.

— Северус, очень мало деталей. Что за жаба, зачем…

— Директор, вы же знаете: полный дамп возможен только добровольно и в думосбросе. Без сознания, без вербальной стимуляции доступны лишь отдельные, эмоционально окрашенные фрагменты. Или скрупулёзная работа мастера-мозговёрта в течение…

— Не читай мне популярные лекции, — старик раздражённо звякнул ложечкой по стенке кружки. — Кто был в купе? И что за жаба, Мерлина ради?

— Первый — Невилл Лонгботтом, — произнёс Снейп. Дамблдор оторвал взгляд от стакана и уставился в затылок собеседника. — Жаба — его питомец.

Директор отвёл взгляд от бесполезного затылка и о чём-то напряжённо задумался. Вернулся к перемешиванию труднорастворимого порошка.

— Кто ещё?

— Та самая девчонка. Грэйнджер.

— Так… — старик прекратил помешивание. — А он…

— Он вообще помнит только её кучерявую шевелюру и жуткое занудство, — Снейп вздохнул. — Если вам интересно моё мнение, ему слишком рано *этим* страдать. С учётом химии в его…

— Придержи язык, — жестко оборвал его директор и покосился на портреты. Вернулся к вкрадчивому, убеждающему тону. — Наши самые сильные привязанности рождаются в детстве. Тебе ли этого не знать, Северус?

Снейп сжал челюсти, надеясь, что собеседнику не видно его отражение на тёмном стекле. Дамблдору, однако, не нужно было смотреть на своего сотрудника, чтобы представлять сейчас его состояние.

— О чём они говорили?

— Кто куда поступит. Гриффиндор — самый лучший, Слизерин — оплот тёмных магов.

— Что он им отвечал?

— Не осталось воспоминаний.

— Что значит не осталось?

— Директор, — Снейп вздохнул. — То, о чём необременительно треплется человек, не сохраняется в его поверхностной памяти. Зачем запоминать, если это — продолжение нашей сути и легко воспроизводится в неограниченном количестве? Иное дело, если человек *задумывается*, что и кому он говорит. Но это — совершенно точно не наш случай.

— Гм…

— Если вам нужны детали — будите его, и начнём допрос с вербальной стимуляцией.

— Обойдемся.

Дамблдор, наконец, завершил размешивание и достал флакон с капельным дозатором. Наклонил его и начал добавлять содержимое в кружку, отсчитывая капли. Счет несколько раз сбивался, и было похоже, что старик возобновляет его на глазок, с округлением в лишнюю сторону.

— Кто ещё был в купе?

— Нет воспоминаний.

— Северус…

— Директор. С учётом природных данных и его… состояния, то, что осталось от мозгов — дырявое решето. Там нечему задерживаться, кроме ветра. Но я вот что думаю: один гриффиндорец, второй гриффиндорец, третий гриффиндорец — кто же мог быть четвёртым, а?

— Прибереги сарказм для своих уроков, — холодно ответил директор. — Мне нужны точные сведения. Анализировать и делать выводы я могу и сам.

Снейп вздохнул и вызвал «Темпус».

— Если это всё, мне пора. Там первогодки ждут, не расходясь ко сну.

— Я открою тебе камин, сэкономишь на пути в подземелья. Ещё два момента. Как он догадался о шляпе? Это важно.

— Он не догадался. Как говорят у вас, надел «по приколу». У всех вокруг шляпы, у меня нет шляпы — о, а вот прикольная шляпа, наверное, мне осталась…

— Очень смешно. — Дамблдор без тени улыбки покосился на Распределяющую шляпу. — Почему он пошёл в конец стола?

— Нет воспоминаний.

— Северус!

— Ты слишком сильно его приложил! — неожиданно огрызнулся зельевар. — Начиная со входа в Большой зал, у него не осталось вообще ничего, кроме прикола со шляпой, крика «Гриффиндор!» и смутной радости от куриных ножек. Хотя уж *тут-то* в эмоциональной окраске недостатка быть не должно.

— И всё же…

— Если тебе интересно моё мнение — там единственное место, где к тому времени оставалась хоть какая-то еда после вашей жральни!

Дамблдор вздохнул и помассировал виски. Поправил очки.

— Ладно. Помоги мне его напоить, и можешь идти.

Снейп подошёл к столу, посмотрел на флакон, на кружку, на тощую детскую фигуру…

— Это же полулитровая!

— Лучше жиже, но дольше. Здесь две дюжины капель.

Снейп изменился в лице.

— Мистер Дамблдор, его вес…

— Именно поэтому — пол-литра. Хватит разговоров, первогодки ждут.

Зельевар с непроницаемым лицом посмотрел на мальчугана, но подошёл и приступил к делу. Профессионально перехватив и приподняв детскую голову, зажал нос. Открывшийся рот был зафиксирован, и стоящий наготове Дамблдор начал медленно вливать жидкость в бессознательное тело. Мальчик несколько раз давился и кашлял, но оба мужчины спокойно пережидали приступ и продолжали процесс. Видно, занимались этим не в первый раз.

— Экскуро, — произнёс Дамблдор, очищая залитую зельем грудь. — Всё, Северус, можешь идти. Камин открыт. Олух!

— Что Олух может сделать для…

Зелёная вспышка возвестила об уходе зельевара к своему факультету. Новая слизеринская смена терпеливо ожидала в гостиной его вступительную речь, стоически борясь со сном. Аристократы должны достойно переносить временные трудности и неурядицы.

— Олух, перенеси и уложи его в свою кровать. Только сначала сними с него мантию, обувь и… А это что такое?

Дамблдор потянул и снял с плеча сумку. Придирчиво её осмотрел.

— Когда ж ты успел такое себе прикупить? Надо бы урезать лимиты…

Директор попробовал открыть сумку. Поморщившись, схватил детскую пятерню и приложил её в нескольких подозрительных местах.

— Олух, открой это! Только осторожно, чтобы не осталось следов.

Последовало несколько хлопков и вспышек разного цвета, после чего сумка распахнулась. Дамблдор заглянул туда, поморщился и вывалил содержимое на стол.

Несколько учебников, пергаменты и перья, блокнот и ручка. Раскладной ножик, кружка и ложка. Аптечные весы, перчатки из драконьей кожи, расчёска, носовой платок, старая кепка Дадли. Несколько цветных кусочков стекла, горстка мелочи и коробок спичек.

— Ещё один наивный ребёнок, торопящийся начать свой первый день в сказке для волшебников, — холодно пробормотал директор, осматривая детские «сокровища».

Брезгливо пошевелил пакетик с совиным печеньем. Развернул сумку и уставился на рисунок.

— Похоже, ты неравнодушен к этим птицам, — задумчиво констатировал он. — Надо же, отругал Хагрида за самодеятельность, а он, оказывается, в точку угадал с подарком. Надо подумать, как это…

Звякнул колокольчик. В хитрый ящик, расположенный под окном, прилетевшая сова бросила письмо. Не задерживаясь, полетела прочь — у этого окна никогда не кормили, а воды полно в озере неподалёку. Письмо со штампом Министерства Магии на конверте прошло автоматическую проверку и проскользнуло в лоток под подоконником в кабинете.

Дамблдор отвлёкся от своих мыслей и покосился на звук. Поморщившись, достал палочку и быстро поставил пару маячков — снаружи и внутри сумки. Обернулся и внимательно посмотрел на мальчишку. Сохранявшее весь вечер холодное равнодушие, лицо директора всё же дрогнуло.

— Это для твоего же блага, мальчик мой, — вздохнув, сказал старик. — Невозможно нести такую ношу в трезвом уме и светлой памяти… Олух! Собери всё обратно и запечатай, как было. И отнеси его в кровать.

Не слушая ответ домовика, Председатель Визенгамота, Верховный Чародей и так далее — проследовал к ящику «Входящие». Корреспонденция во внеурочный час — верный признак свежей, тёплой, быстро цементирующейся кучи… проблем. Как только намечается свободная минутка — подобная куча обязательно появляется. Природа не терпит пустоты.