Тихий герой (Кастелян - 2)

Заучка Грэйнджер

История обожает повторяться. В праздник «Хэллоуина» на уроке Чар мы осваиваем наше первое серьёзное заклинание: Вингардиум Левиоса. Так же, как в прошлый раз, нас разбили на пары и выдали по пёрышку.

Нужно признать, что к разбивке Флитвик подошёл толково: каждая пара состояла из условно сильного и условно слабого студентов. В число «сильных» на Гриффиндоре попали Грэйнджер, Патил, Браун, Лонгботтом… а вот мне пары не осталось. Если кто не знает, Гриффиндор в этом году имеет нечётный набор. Обычно это не принципиально, потому что я предпочитаю работать в одиночку, но не в этот раз. Ибо и на Слизерине в этом году набор тоже нечётный.

— Поттер, я прошу вас сегодня помочь мисс Булстроуд, — сказал Флитвик после того, как распределил остальные пары.

Необычная инициатива вызвала кратковременную оторопь в классе. Хорошо, что моё «назначение» состоялось в конце, так что от «родного» факультета я получил в основном удивлённо-растерянные, а не ненавистные взгляды. Одиночно-рыжее «слизнеед!», брошенное мне в спину по пути на слизеринскую половину — не в счёт.

Почему я пошёл к слизеринцам? Ну не девчонке же вставать и ко мне идти, верно?

— «Привет, Булстроуд», — высветил я после того, как неприязненный интерес утих и все занялись делом. — «Тебе как, и вправду помогать, или ты просто выделяться не хочешь?»

— От консультаций не откажусь, — слизеринка автоматически выбрала наименее обязывающую формулировку. — Сама пробовала, но пока не получилось.

— «Что у тебя за палочка, если не секрет?»

— Английский дуб, волос единорога.

— «Ага, Землица».

— Она, родная, — поддержала игру Булстроуд.

— «Тогда приступим не борзяся», — я поместил перед ней перо.

Месяц назад я не позволил бы себе такой фамильярности. Но наш «совместный бизнес» сгладил углы, так что я представлял себе границы того, что и когда можно допускать в общении с Булстроуд.

Миллисента начала работу, а я наблюдал за ней вторым зрением. Пока что результат был нулевым, но я собирал статистику.

На гриффиндорской стороне обильно полыхнуло пламенем. Переполох продлился недолго: я ещё до урока попросил Гермиону не садиться перед Невиллом, так что её волосы остались в безопасности.

— Не понимаю, как воздушная левитация может породить огненную струю? — тихо удивилась Булстроуд после того, как Флитвик заменил сожжённый реквизит.

— «У Лонгботтома перо феникса бузит», — просветил я слизеринку. — «Намекни своим, чтобы соблюдали осторожность на директрисе».

— Да как так-то? — опешила знающая девочка. — Он же гербалист, ему огонь противопоказан!

— «Это большой прогресс по сравнению с “чужим” ясенем, которым он махал до недавнего времени», — поморщился я. — «Его воспитывают директор и леди Августа, доверим дело профессионалам. И кстати, о птичках. Ты не в курсе, чьё это перо?»

Я показал на предмет, который мы должны были заставить воспарить в воздух.

— Знаешь, сама не могу понять.

— «И это плохо. Ты должна осознавать, что поднимаешь».

Покопавшись в сумке, я достал кусочек кожи дромарога. Положил вместо пера.

— Он же тяжелее!

— «Ненамного. Важно другое: для тебя он *знакомее* этого пера».

— Поясни.

— «Представь, что ты берёшь его в руку и поднимаешь. В невидимую, призрачную руку»…

— Проекция воли на поднимаемый предмет.

— «Именно. Ты должна чётко понимать, что держишь в руке. Состав, фактуру, ощущения»…

— Мне что, каждый раз так мучиться?

— «Нет, только до первого успешного раза. Это как езда на велосипеде. Знаешь, что такое велосипед?»

— Видела пару раз. До сих пор не понимаю, как без магии удерживаются на двух колёсах.

— «В этом всё и дело. Сначала ты падаешь, и никакого прогресса не видно. Потом внезапно получается — причём сразу всё. И после этого разучиться уже невозможно, хоть на полжизни его забрось».

— Хм… Не помню я такого в наших пособиях. Я про «призрачную руку».

— «Мне помогло в своё время».

— Ладно, если ты так говоришь — попробую.

Булстроуд взяла кусочек кожи в руки, ощупала, осмотрела, положила на место. Подняла палочку и продолжила попытки. Внешне у неё всё равно ничего не получалось, но я видел: прогресс есть. Ей мешало ещё что-то…

— Без толку. Это не работает, Поттер.

— «Миллисента», — сказал я задумчиво. — «А ведь ты левша».

— Переученная.

— «Зачем?!»

— Семейные артефакты, Поттер. У нас их много, довольно специфичных. И все — на правую руку.

— «Переделать сложно, что ли?»

— Думаешь, я одна в семье? А моим детям потом что, обратно переделывать?

— «Н-да, глупый вопрос. Сочувствую».

— Я привыкла.

— «Но колдовать тебе сейчас нужно левой рукой».

— Мне нужно научиться правой!

— «Только первый раз, Миллисента. Если ты научилась ездить на велосипеде, уже неважно, с какой стороны ты садишься и какую педаль давишь первой».

Булстроуд ненадолго задумалась. А я был вынужден отвлечься, поскольку на гриффиндорской половине дело приближалось к гвоздю сегодняшней программы. Всё верно: Гермиону опять поставили в пару к рыжей бестолочи.

— Ты чего-то ждёшь? — тихо спросила проницательная слизеринка.

— «Провокации», — печально кивнул я.

Педагогического опыта Грэйнджер пока что не нажила. «Голова вынырнула — хвост утонул» — это про обучение Уизли. Пока от него добивались нужного жеста — он успевал забыть словесную формулу, и наоборот. Что интересно, с подсчётом кнатовой мелочи Рон никогда не ошибается, да и объём средств в чужих карманах помнит всегда.

— Ты неверно артикулируешь, — в десятый раз попыталась поставить рыжему бездельнику правильный жестово-вербальный комплекс Гермиона. — Нужно говорить…

— Сама попробуй, раз такая умная! А то в училки каждый второй лезет, а…

Не тратя времени на возражения, Гермиона развернулась, выполнила правильный жест, чётко произнесла нужную фразу…

— А ведь у неё сразу получилось, Поттер! — с уважительной завистью констатировала Булстроуд.

— «Не сразу. Мы с ней накануне тренировались, так что не скисай. Сейчас и у тебя получится».

— Пять баллов Гриффиндору, мисс Грэйнджер! — обрадовался Флитвик. — О! Пять баллов Слизерину, мистер Малфой! И ещё пять баллов, мисс Гринграсс!

Рон стремительно наливался краской. Заткнуть его, что ли? Но ведь он всё равно найдёт Гермиону позже и выскажет, а меня рядом может не оказаться…

— Видишь, что ты натворила? — заорал он напарнице. — Ты занудный ночной кошмар, Грэйнджер! Зачуханная заучка, как и твой дружок-синяк! Немудрено, что только такие калеки с тобой и водятся!

В классе воцарилось гробовое молчание. А потом…

— Завидуй молча, Уизли, — звонко, но уверенно сказала Грэйнджер, определённо кого-то цитируя.

Встала, выпрямила спину, без суеты и в несколько движений собрала учебники.

— Я заучка, потому что узнала о магии три месяца назад и пытаюсь наверстать упущенное, — поведала девчонка напоследок, поднимая стопку вещей на руки. — А ты в мире магии — с пелёнок, а до сих пор даже «Люмос» засветить не можешь!

Она развернулась и с достоинством проследовала в другой конец класса — поближе к Патил, Браун и свету из окна. И сопровождали её… сдержанные аплодисменты.

Малфой — потому что только что на редкость качественно опустили Уизли.

Булстроуд — потому что находилась рядом со мной и видела подоплёку.

Патил и Браун — потому что подруги.

Я не аплодировал. Я сидел с отвисшей челюстью. Невероятно! Неужели и крупица моих усилий имеется в этом маленьком триумфе? Что я сделал в этот раз, чего не сделал в прошлый?

— Завидовать? — вскинулся рыжий. — Да тебе уже слизни хлопают, ТЫ! Унылое…

— Калитку захлопни, обезьяна, — внезапно резанула Браун. — Ты ещё за «калек» нам с Патил ответишь…

— Тишина в классе! — обычное дружелюбие Флитвика внезапно сменилось холодной жёсткостью.

Аплодисменты, разговоры и бытовые шумы в аудитории как ветром сдуло. Класс опять затих. Флитвик подошёл поближе к Рону.

— Печально, мистер Уизли, что вы отказались от своего наставника в столь свинской форме. Но воля ваша. Сейчас собираете свои вещи и отправляетесь вот за ту одиночную парту. Отныне ваше место — там. Живо, или я помогу!

После того, как Уизли выполнил требуемое, Флитвик продолжил.

— Назначаю вам отработку с открытым окончанием, мистер Уизли. До тех пор, пока не продемонстрируете мне сегодняшнее упражнение — ежедневно после ужина драите туалет на втором этаже. Поздравляю вас с началом настоящего самостоятельного обучения.

Профессор неспешно вернулся на своё место. Учащиеся разморозились, урок продолжился.

— Пять баллов Слизерину, мисс Булстроуд. Внимание, класс! Если здесь ещё имеются переученные левши, вам обязательно следует об этом сообщить! Это важно!.. Десять баллов Гриффиндору, Патил и Браун!.. Мистер Поттер, почему вы до сих пор не достали палочку?

Я вздохнул. Спокойная часть закончилась, сейчас начнутся проблемы. Мне кажется, моя палочка презирает ту манеру и уровень преподавания, что сейчас господствуют в Хогвартсе. Презирает и издевается в меру своих возможностей. К сожалению, Флитвик давно выучил все мои трюки с фальшивыми палочками-муляжами и зорко следит за тем, чтобы на его уроках я пользовался настоящей. А беспалочковую левитацию я ему показывать не хочу.

Что ж, остаётся только в который раз попросить её не шалить, а сделать что-то полезное. Флитвик внимательно за мной следит, а потому дожидаться момента, когда ему надоест и он отвлечётся на кого-то другого, бессмысленно — только нагоняй получу. Мне кажется, в последний месяц он пытается понять, как мне удаётся колдовать без вербальной части.

Я направил палочку на перо, безукоризненно выполнил нужный жест. Перо уверенно поднялось в воздух на метр. Все остальные перья в классе — тоже, включая кучку запасных на преподавательском столе. А, нет, вру: перо Уизли осталось лежать на парте. Вместе с перьями в воздух поднялась абсолютно вся пыль, имевшаяся в помещении. Именно и только поднялась, но не рассеялась: осталась висеть в воздухе ровными полупрозрачными пластами, повторяя контуры поверхностей метром ниже.

Испугаться грядущего пылевого ада я не успел. Замерев на пару секунд, пыль превратилась в цветные мыльные пузырьки, красиво взмыла к потолку и исчезла. В классе стало заметно чище. Перья, за исключением моего, медленно опустились на свои места. Моё осталось висеть.

Аудитория оглушительно заржала. Я устало прикрыл глаза. Главную составляющую этого концерта наблюдал только я: от кончика палочки неприметной звездой разлетелись сгустки очень необычной магии. Я видел её второй раз в жизни, но хорошо представляю, что сейчас начнётся.

— Плохо, мистер Поттер, — не поддался общему веселию Флитвик. — У вас никудышный контроль. Должно подниматься только ваше перо. Попробуйте ещё раз.

Видишь, до чего мы докатились? Нас — нас! — обвиняют в недостатке контроля! Откровенно говоря, я надеялся, что на этот Самайн мне приснится твоё имя. Хоть бы какую-то управу на тебя иметь. Цветные пузыри — это ты от Луны научилась, да? Два сапога — …

— Мне ещё долго ждать, мистер Поттер? Или вас пересадить к…

— Профессор, у меня получилось!

— О, чудесно! Учитесь, Поттер! Пять баллов Гриффиндору. Ох! Дес… пятнадцать баллов Слизерину! И ещё десять — Гриффиндору…

Флитвик забыл обо мне. Пожалуй, сегодняшний день поставит абсолютный рекорд столетия по успешности освоения ключевого заклинания первокурсников в нашей школе.

Я незаметно улыбнулся и спрятал палочку в кобуру. Так или иначе, она обо мне заботится, отводя внимание от моих успехов и маскируя статистику под подобными «неудачами». И мне стоило бы перенять у неё некоторые идеи относительно собственной осторожности.

А ещё от её чудачеств никогда не страдают дети.

* * *

— Гарольд, скажи: я в самом деле зачуханная?

Мы коротаем лишний час до обеда в библиотеке, загодя готовя эссе по зельям к понедельнику. Кроме нас двоих, в окрестностях никого нет. Зал почти пустой: мало кто прельстится перспективой посидеть за книгой в предпраздничные часы.

— «Тебе это сказало чучело, которое видит мыло только во время принудительных помывок?»

— Я хочу услышать твоё мнение, — Гермиона запнулась. — Ну, то есть мнение нормального парня.

Парвати с Лавандой уже наверняка дали развёрнутый ответ, но ей мало. Ну, мне нетрудно поддержать девчонку, тем более что врать тут не придётся.

— «Ты никогда не была неряхой на моей памяти. А пока дружишь с девчонками — и не станешь. Меньше слушай тех, кто намеренно хочет тебя задеть».

— «Ведьмополитен» такой скучный, — поморщилась Гермиона, но было видно, что мои слова её успокоили. — Трансфигурация куда интереснее.

— «Тебя никто не заставляет нырять в светское болото с головой. Воспринимай дамские журналы как необходимый леди источник знаний — вроде учебника арифметики для парней. Жутко занудно, но деньги считать помогает».

— Ну ты сравнил! — Гермиона прыснула. — Ладно. Написал эссе? Давай поменяемся и проверим друг друга.

Она сунула мне свой пергамент. Я же ещё раз постарался взвесить «за» и «против». С учётом непонятного зелья за завтраком, у меня может просто не случиться более подходящего момента. Ладно, нужно решаться.

— «Гермиона», — начал я, одновременно с этим отводя от нашего закутка замковое наблюдение. — «Как твоя сумка, работает нормально?»

— О да! Признаю, это действительно удобно. Ты бы знал, сколько всего там теперь помещается!

— «Хорошо. Тогда»… — я достал коробочку и передал ей. — «Прошу тебя подумать ещё над одной моей просьбой».

— Что за просьба? Ой, какие красивые!

— «Хорошо, что тебе нравится», — всё-таки кое-в-чём все девчонки одинаковы. — «Надень и носи, не снимая».

— Ну, насчёт «не снимая»… Подожди, это что — золото?

Начинается…

— «Да. Немного золота, снежный жемчуг и»…

— Гарольд, это слишком дорого, — Грэйнджер с большой неохотой отложила серёжку обратно. — Я… такое не могу принять.

— «Я бы с большей охотой подарил тебе что-то непритязательное и носимое под одеждой», — вздохнул я. — «Но увы — эти штуки должны находиться максимально близко к голове. Серёжки, диадема… Вариантов немного, но для девочки и девушки оно в любом случае не может состоять из ниток и обрезков кожи».

Невольно вспомнилась Луна. Интересно, а она бы приняла золотые серёжки? Точнее — понятно, что от близкого человека приняла бы, чтобы не обидеть, но вот носила бы она их с удовольствием?

— Штуки? При чём тут голова?

— «Это — амулет защиты разума».

Пришлось проводить краткий ликбез — про чтение своих мыслей, про внушение чужих.

— Но это же отвратительно! Как можно навязывать человеку чужую волю?

Это обычная её реакция на новую и возмутительную для неё информацию. К счастью, если спокойно переждать короткий период бунтарского неконструктива, она сама возвращается в деловое русло.

— И как часто нам грозят такие… внушения?

— «Чтобы оказать тонкое влияние на мага, требуется талант, долгое обучение и большой опыт. Грубо затереть память о последних минутах или часах сможет каждый второй волшебник. А вот обычные люди, к сожалению, беззащитны перед внушением, и этим часто пользуются».

— Насколько часто?

— «Да почитай, каждый день. Например, твоим родителям внушили немалую порцию доверия к школьной администрации».

— Что? Нет, мои родители и так были не против. Мама очень обрадовалась.

— «В том-то и дело».

— Ты их просто не знаешь. Они очень любят меня и были рады открывшемуся у меня таланту.

— «А кто приходил к тебе из школы?»

— Профессор МакГонагалл. Была милая, вежливая беседа за чаем. Ей, конечно, сначала не поверили про магов, но после того, как она показала несколько простых превращений…

— «Ага. А ко мне приходил дубина-Хагрид. Он легилименцией не владеет от слова совсем, так что поверь: я знаю, как это обычно бывает без неё».

— Не называй его так! Ему запрещено колдовать, так что он, наверное, просто не мог доказать твоим опекунам, что магия реальна. Но это не означает, что моих родителей… э-э, очаровали.

— «Моя тётка знает о магии с детства — у неё сестра в Хогвартсе училась», — отмахнулся я и, упреждая новый шквал вопросов, сменил тему. — «Что касается твоих родителей — давай подумаем вместе».

Подождав, пока Гермиона мысленно переварит мой ответ до конца, я продолжил.

— «Итак, к вам в семью приходит респектабельная пожилая леди. Одета прилично, но по несколько устаревшей моде. Показывает пару фокусов»…

— Это были не фокусы!

— «И сообщает, что их ребёнок теперь будет учиться в закрытой школе-пансионе. Адрес школы — неизвестен. Посещения родителями — невозможны. Связи с ребёнком — не будет»…

— Ты же сделал мне этот листок!

— «И я ещё не знаю, какова будет реакция руководства, если они об этом узнают. Впрочем, скорее всего — равнодушная. Можно купить сову, но догадаются ли это сделать родители-маглы — руководству плевать».

— МакГонагалл очень спешила, могла просто забыть. Я не одна такая у неё была.

— «Ни документов, ни фотографий школы — где будут жить наши дети, как питаться, какие аудитории, какие рожи у преподавателей»…

— Гарольд!

— «Тебе ведь уже подыскали среднюю школу к приходу МакГонагалл?»

— Да! Очень приличная, хоть и не пансион. И ходить недалеко. Но Хогвартс всё равно лучше!

— «Долго искали? Ездили на место, вникали, говорили с руководством? Выбирали из многих вариантов, взвешивали достоинства и недостатки?»

— Знал бы ты, сколько буклетов у нас скопилось.

— «Хорошие у тебя родители», — украдкой вздохнул я. — «И вот приходит МакГонагалл, предлагает ещё одну школу — и даже учебного плана не предоставляет?»

— Ну… — Гермиона задумалась. — Они меня в какой-то момент попросили погулять и дальше говорили наедине.

— «Учебный план — не педагогическая тайна. Но допустим. Минуло один-два месяца. Если твоих родителей и уболтали каким-нибудь хитрым “цыганским” приёмом, сейчас прошло достаточно времени, чтобы протрезветь, ещё раз всё обдумать, взвесить — и ужаснуться. Они же, счастливые, приводят тебя на вокзал, и… видят лишь неприметный заплёванный закуток, в котором ты бесследно исчезаешь».

— Ну а как ещё замаскировать секретный переход на платформу?

— «Не в этом дело. Самая лучшая школа волшебства даже одного взрослого на входе не поставила. Принять, объяснить, помочь с переходом. Продемонстрировать минимальную солидность и успокоить родителей. Ведь единственный довод, что твой ребёнок едет в школу, а не в рабство куда-нибудь в Эмираты — это доброе слово замотанной МакГонагалл и два-три простых превращения за чашкой чая!»

— Ты… — Гермиона сжала кулачки, но продолжать не стала. Помолчав, вздохнула. — А ведь папа на вокзале был чем-то взволнован. Он что-то понял?

Ей не хватает собеседников, в общении предпочитающих логику. На Гриффиндоре все разговаривают на эмоциях. А то, что вспыльчивая иногда — кто в нашем возрасте не вспыльчив?

— «Твой папа — сквиб. Магию чувствует, но оперировать ею не может. Простые очарования, предназначенные для обычных людей, на него действуют с трудом и быстро развеиваются».

— И ты провёл его на платформу, — понимающе кивнула Гермиона. — Показал наш Хогвартс-экспресс с красивым паровозом.

— «Нет. Я показал ему старшекурсников, едущих в Хогвартс не первый год. И многочисленных родителей-магов, без опаски отправляющих своих детей в эту школу. Он увидел *сообщество*, а не одиночного агента, вербующего ребёнка непонятно куда».

— Убедительно, — согласно кивнула Гермиона. — Но знаешь… он каждый день просит рассказать, как у меня дела. Всё равно волнуется.

Я помедлил. Не очень это хорошо — вываливать на девчонку так много за один раз.

— «Попав на платформу, он получил новые поводы для беспокойства. Увидел… как смотрят на него чистокровные маги. И ладно бы только на него — на маглорождённых детей, выделяющихся своей одеждой. Твой отец — проницательный человек, магию и эмоции магов чувствует хорошо. Он»…

Я замялся.

— Хочешь сказать, он испугался? — нахмурилась Гермиона.

— «За тебя. Я думаю, он понял, что не сможет противостоять этой силе напрямую. И все его нынешние связи мало что могут. Что нужно действовать тоньше. Что и ему, и тебе нужны надёжные друзья и союзники среди магов».

— Он постоянно говорит мне слушаться тебя. Ты и есть… союзник?

— «Он просил меня присмотреть за тобой. А я и сам не супергерой, знаешь ли. И сирота. Так что»… — я придвинул к ней коробочку. — «Не капризничай, пожалуйста. Это — не красивая безделушка, с которой мутный парень подкатывает к девчонке. Это — необходимая вещь, которой старший брат снабжает младшую сестру».

— Я старше тебя, между прочим!

— «Могу назваться младшим братом, если это поможет тебе надеть серёжки».

Гермиона смотрела на меня долго и испытующе.

— У меня никогда не было братьев или сестёр.

— «На долгие беседы не рассчитывай. Я весьма загружен, извини».

— Ладно, братец, — без тени иронии сказала Гермиона, беря серёжки в руки. — Почему-то я тебе верю. Зеркало бы…

Я создал в воздухе зеркальную поверхность. Спохватился, что это не палочковое заклинание, а моё личное плетение, но было уже поздно.

— Ух ты! Научишь?

— «Оно не самое простое для первогодки. Давай позже».

— Красивые… — задумчиво оценила обновку Гермиона, когда справилась с замками и увидела снежные жемчужины на своих ушах.

— «Прекрасно подходят к твоим глазам и шевелюре», — кивнул я. — «Уверена, что они тебе нравятся?»

— Да. А что?

— «Мысленно обратись к ним. Они услышат».

— В смыс… Ай! Колются!

— «Это лишь один раз — привязка к хозяйке. Отныне они служат только тебе. Готова выслушать дальнейшие инструкции?»

— Почему только… Хорошо, давай.

— «Артефакты такого класса никогда не делаются серийно. Каждый экземпляр имеет свой, уникальный подход к защите. Знать, как устроены твои серёжки, должна только ты и больше никто иной. Даже мне не говори, ясно?»

— Ну… а как же тогда…

— «Они сами тебе расскажут, там должна быть предусмотрена эта функция. Выбери спокойное время, спроси их и изучи рассказ».

— Хм… папе тоже нельзя?

— «Тут мы подходим ко второму важному пункту. Никому не говори, что эти серёжки — защитный артефакт. Понятно почему?»

— Нет. Ведь родители-то мне точно не враги!

— «Не враги. Но вражеский маг легко прочтёт их память и узнает всё, что ты им рассказала. Увы, простые люди перед таким вторжением полностью беззащитны».

— Да что же теперь, вообще ничего… Как же это гадко…

Я помолчал, давая девчонке обдумать новую информацию.

— «Мне жаль понуждать тебя взрослеть поскорее, но ты попала совсем не в сказку, Гермиона», — написал я, когда она, наконец, подняла глаза. — «Вот, посмотри на сестёр Патил. Они из старой семьи, и о защите разума для детей там позаботились однозначно. Но ни Падма, ни Парвати даже намёком не дают понять, где и как она у них устроена. И ты не задавай им этих вопросов. Это в лучшем случае бестактно».

— Хм… Хорошо, учту… Слушай! Ты же так и не сказал, а есть ли такие… мозголазы в Хогвартсе!

— «Мозгошмыги… Да, есть. Кто именно мною замечен — скажу, как только ты ознакомишься с инструкцией. Пока что твоя защита, извини, работает вполсилы. И, кстати, ещё один момент: не снимай их, даже когда ложишься спать».

— Да они же… Гарольд, ты, наверное, никогда не спал в серёжках!

— «С ними можно спать без неудобств — они для этого предназначены. И насчёт лишних вопросов окружающих не беспокойся — эти серёжки умеют быть незаметными».

— Меня всё сильнее терзает вопрос: сколько ты за них заплатил? Гарольд, мне неудобно.

— «Они не стоили мне ни кната», — уверенно написал я чистую правду. Сумма в эмеронах, впрочем, тоже подъёмная при моих доходах *там*. — «Носи на здоровье».