Тихий герой

Фламель и динозавры

К Лавгудам в эти выходные я не попал. Суббота перед матчем была занята последними тренировками и повторением тактических схем. В воскресенье с утра — сам матч, а потом празднование победы, от которого я, разумеется, уклониться не мог.

Начавшись в столовой за обедом, пирушка перетекла в гостиную, совершенно естественно превращаясь в традиционную воскресную пьянку. Первогодкам, однако, не наливали, даже Рону: Перси бдительно следил за братом. Впрочем, Рону сегодня было не до сливочного пива.

— А я вам говорю, — вещал он Невиллу с Томасом, перекрикивая общий гомон. — Снейп хромает уже неделю, и это неспроста. Люди слышали, как он костерил какую-то трёхголовую псину, когда перематывал бинтами пожёванную лодыжку. Зачем он полез в коридор, когда все ловили тролля, а?

— Чушь! — не выдержала Гермиона. — Мы на следующий день его видели — бегал по Большому залу на ужине, как обычно. И вообще, ори свои секреты потише — мы с девочками друг друга не слышим из-за твоих криков.

Конечно, чушь. Дверь в аттракционный коридор вечером на Хэллоуин была запечатана. Но вот знают об этом немногие, и мне в их числе лучше не светиться.

— Бреши дальше, заучка! Не было его ни на обеде, ни на ужине — он раны зализывал!

— Меньше в «плюй-камни» зависать надо, двоечник! — вступилась Лаванда. — Снейп весь день варил зелья для Мунго, и с ним два десятка волонтёров. Ужин для нас был поздний, в начале десятого, и Снейп там был и с нами сидел. Его все видели — Падма, Парвати, я, Гермиона, Поттер — это только из наших. Старшекурсников полно, староста барсуков — все подтвердят! А вот что за «люди» ездят вам по ушам — ты как-то позабыл перечислить. Что характерно!

У Браун есть задатки хорошего репортёра: не только чутьё на новости, но и внимание к источникам. Чувствую, звезде Риты Скитер лет через десять придётся основательно потесниться.

— Да ты!! — рыжий подскочил с места. — Вот не хотел говорить, но как-то странно: Снейпа сшибло с лавки заколдованным бладжером — и бладжер резко пришёл в норму. Что характерно!

Последняя фраза прозвучала передразнивающим тоном. А ещё я заметил, что к нам стали прислушиваться близнецы.

— «Квиррелла вообще под трибуны вогнало — и бладжеру резко полегчало», — подключился я к спору. — «А Квиррелл, что характерно, и в истории с троллем замазан!»

— Опять! — вознегодовала Грэйнджер. — Гарри, не смей возводить напраслину на порядочного человека! Ему и так досталось!

— «Я просто констатирую факт: бладжером снесло не только и не столько Снейпа. Квиррелл до конца матча помятым сидел, а Снейпу лишь галстук поправить нужно было».

— Да он просто ненавидит всех вокруг, а Гарри — так особенно люто! — не унимался Рон. — И на то есть причины, мне…

— Маленький Рончик решил…

— … поиграть в детектива…

— … хоть мы ему сегодня…

— … больше стакана не наливали.

Двое близнецов очень оперативно нарисовались рядом, оборвав окончание интереснейшей фразы слаженным хлопком по плечам младшего братца.

— «Тебя, Рон, он ненавидит ещё больше, но котлы в бошку не метает», — парировал я, прикинувшись пропустившим оговорку мимо ушей. — «Тот, кто бесплатно варит зелья для Мунго, не будет убивать детей из ненависти».

Удивительно, но этот аргумент подействовал на всех, пусть и в разной мере. Рон лишь раздражённо плюнул и вернулся к своей компании. Близнецы посмотрели на меня с интересом.

— А он умнее, братец Джордж.

— Умнее, чем мы думали, братец Фред.

— Можно было бы даже взять его во взрослую компанию…

— … Не будь он таким молчуном…

— … Букой и ботаном…

— … Которому не составит труда раскопать…

— … Кто такой Фламель.

«Тираду-перекличку» рыжих я выслушал равнодушно. Больше всего меня интересовала задумчивость Гермионы после фразы про зелья для Мунго. Наверное, моё напоминание прорвало накопившуюся затоку в её подсознании — совокупность *дел* Снейпа, а не его манер, оскорбительной педагогики и отстойного характера. Она целый день бескорыстно трудилась для безусловно доброго дела — а вечером увидела, что и сволочной «Ужас Подземелий» выложился по полной и больше других. Сейчас она заново перебирала в памяти все эпизоды с его участием и пересматривала их с новой точки зрения.

— Что за Фламель? — очнулась она спустя несколько минут.

Видимо, этот интерес неизбежен. Но почему бы не попробовать сразу сообщить ей всю информацию? Вдруг сведения, полученные столь легко, не приобретут окраса чего-то важного и тайного?

— «Популярный алхимик-попсовик, известный даже у маглов», — поморщился я. — «Ему приписывают так много открытий, что аж подозрительно. Вроде нашего да Винчи. Кстати! Наверняка ты притащила в Хогвартс детскую энциклопедию?»

— Откуда ты… А что?

— «Принеси, пожалуйста, на минутку тома с буквами “F” и “P”. Сделаю копию страниц про Фламеля и Философский камень. Заодно сама почитаешь».

Гермиона появилась спустя пару минут, уткнувшись носом в томик «A-F Britannica Scholars». Не теряя времени, я перехватил у неё «P-T» и начал делать копию статьи о Камне. Статья оказалась на удивление подробной и даже иллюстрированной какими-то алхимическими диаграммами и цветной репродукцией Джозефа Райта. Копия вышла в две страницы. Слишком много букв для младшего Уизли, но за мозговой центр у них Невилл работает.

Как только я закончил с копированием, энциклопедией завладели Патил с Браун.

— Гарри, что за чудесная книга? — удивилась Парвати. — У нас такого и для взрослых не печатают, чтобы обо всём коротко в одном месте, а тут — ещё и специально для школьников!

Что и говорить — издание было роскошным. Качественная бумага, чёткий офсет, цветные иллюстрации — в среднем на каждой второй странице. Статьи подробные.

Магическое же книгопечатание застряло где-то в начале века — рыхлая желтоватая бумага с затесавшимися меж волокон опилками, грубый расплывающийся шрифт, двухцветная высокая печать, а в журналах — плакатные иллюстрации с неизбывно разбегающимися цветовыми слоями. Впрочем, в одном маги наголову обошли маглов: движущиеся чёрно-белые фотографии в газетах — качественные, безо всяких следов жуткого газетного растра маглов.

— «Это книга Гермионы. Не самое дешёвое издание, но её родители любят свою дочь. Аккуратнее со страницами, они не умеют восстанавливаться сами».

— Как жаль, что здесь всё только о магловских штучках, — вздохнула Браун.

— Зато можно многое узнать о маглах, — возразила Патил. — Готова поспорить, на магловедении нам и сотой части из этого не расскажут. Плохо только, что картинки не двигаются. Смотри!

Девчонки зависли над статьёй «Sikorsky Aircraft» с десятком вертолётных фотографий.

Через несколько минут Грэйнджер дочитала статью про Фламеля и потянулась к «Философскому камню» — но куда там! К этому моменту девчонки экспрессом пролистали «South China Sea», «Space Shuttle» и «Stegosaurus», а количество «читателей» утроилось, создавая вокруг дивана плотную толпу.

— Гермиона, у тебя такое сокровище в сундуке, а ты молчишь! — упрекнула её Браун. — Ты должна нам всё про это рассказать!

— «Требуй равноценных сведений о магическом мире», — дал я шутливое наставление, незаметно ставя поисковые маячки на каждую из книг. Это Гриффиндор, тут с «убежавшими вещами» просто.

— Ха! Этого добра у нас навалом! — махнула рукой Браун.

Вот и прекрасно. У Гермионы, наконец-то, найдутся благодарные слушатели и ответные рассказчицы, а вот времени на беготню по грязным закоулкам станет ещё меньше.

Сам же я, сделав копию статьи про легендарного алхимика, сложил из получившейся пачки бумажный самолётик и послал его в сторону столика, откуда всё громче звучали «секретные» обсуждения вроде «Хагрид оговорился неспроста» и «где бы узнать, чем он знаменит».

Авось, получив в готовом виде весь пакет информации, «компания авантюристов» не станет обращаться к «заучке Грэйнджер» с просьбой помочь в поисках край как необходимых для спасения мира сведений.

* * *

— «В общем, пришлось и мне действовать немного нечестно», — закончил повествование я.

Поскольку меня сегодня не было у Лавгудов, Луна заскочила с визитом ко мне. Просто так, с корзинкой домашней еды. Я составил для «Придиры» письменный обзор о матче, а подробности рассказал подруге за ужином.

— «Знаешь, Луна», — я запнулся. — «Странное дело. Вот пересказал тебе всё, что было, — и злость ушла. Сижу теперь и думаю: стоит ли печатать о происшедшем в журнале? Нужна ли здесь обличающая статья?»

— Не стоит, — помолчав, ответила подруга. — Ты правильно почувствовал, Саргас. Статья не хочет быть злой. Ничего плохого и обличающего не нужно.

Я облегчённо вздохнул. Стоящая рядом Фиби долила мне чаю. Удивительное дело: домовичка, как и остальные представители этого народа, избегает просто так, без дела, находиться в видимости рядом с людьми. Это если я один. А вот в присутствии Луны она всё чаще начала оставаться рядом и дежурить, молча простаивая и слушая нас, или вот так, совершенно ненавязчиво помогая кому-то из нас.

Мне не жалко. Фиби не напрягает. Нужно всё же обновить им одежду, но я твёрдо решил сделать это не раньше, чем в Хогвартсе наладится отопление. Домовики не поймут и расстроятся, если такую награду дать им просто так.

— «Интересно, почему мадам Хуч взъелась на меня?» — задумчиво спросил я. — «Может, я чего-то не замечаю за собой?»

Луна не спешила отвечать. Не знаю, о чём она думает в такие моменты — я всё так же избегаю заглядывать в девичью душу, что слегка её расстраивает; но внешне она сейчас занималась очень важным делом: готовила бутерброд. На кусок ржаного хлеба был водружён ломтик копчёной буженины, а сверху, не допуская пропусков и экономии, намазывалось варенье из розовых лепестков.

Немного напрягало, что таких бутербродов делалось два.

— У вашей Роланды очень необычные глаза, верно? — задумчиво протянула подруга.

Истинная правда. Необычно-жёлтые, пронзительные, хищные, словно…

— «Ястребиные!» — пронзила меня догадка. Неужели…

— Верно, ястребиные, — отчего-то невесело кивнула Луна. — Эти глаза — всё, что осталось от неудачной попытки стать анимагом, Саргас.

Я замер, не донеся чашку до рта. А разве такое… может пройти неудачно?

— Она безумно любит небо, — продолжила между тем подруга. — Прямо как ты, или даже сильнее. Жить без него не может. Но птичья аниформа — редкий дар, Саргас. А чтобы ещё так, как у хищников — когда оба глаза вперёд смотрят…

На розовое варенье лёг тонкий ломтик сала. Сверху — мелко покрошенная свежая мята.

— Она ездила в Америку, к шаманам. Долго готовилась. Там, знаешь ли, такие грозы бывают — молнии часами бьют почти без перерыва. Но вот… не получилось. Попала в глаз тайфуна, а там — слишком тихо для ястребиной формы.

Я попытался представить такое — себя, без неба… Другой человек сломался бы. Спился, опустил руки…

— Да, Саргас. Она — сильный человек. Надежды стать птицей у неё нет, но она живёт дальше, и живёт достойно. И каждый день смотрит на небо.

Щедрый кружок злого слезогонного лука. Сверху — горький дикий мёд. Несколько свежих листьев жгучей крапивы.

— «Погоди. А то, что она так цепляется ко мне… Она знает, что я — анимаг?»

— Нет. В Хогвартсе этого не знает никто, кроме меня и… Детей Магии, — Луна нежно погладила Фиби по уху. — Но она чувствует. Неосознанно. Подсознательно. По твоим повадкам, по печенью этому. Ну и по полёту твоему, конечно. Ты летаешь, как птица, Саргас. Но лишь другая птица может по-настоящему это понять, а не бездумно произносить, как метафору.

Птица… Против воли я расплылся в счастливой улыбке. Если одна чувствует, а другая говорит уверенно…

— «Мы можем что-то сделать, Птица-Луна?»

На этот раз подруга не отвечала долго. На бутерброд возложили ломтики свежей клубники, залили горчицей, посыпали жёлтым свекольным сахаром с перцем, дополнили кусочком селёдки…

Не понимаю: мне что, мстят за то, что я задаю трудные вопросы?

— Сейчас, Саргас, ты это съешь, — закончила Луна композицию, накрыв десяток клюквенных ягод пластинкой красной рыбы. — А потом будешь слёзно умолять о добавке. Но ты её не получишь.

Я с опаской взял придвинутый мне… лавбургер. Осторожно откусил. Как-то быстро и незаметно всё умял — и голодным взглядом посмотрел на нетронутый бутерброд Луны.

— И не мечтай, — Луна спокойно приступила к поеданию своего лакомства. — Такого больше не будет. Сегодня.

И ведь что странно: начни я делать абсолютно то же самое, даже вместе с подругой и глядя на её работу — получил бы ту самую бурду, которой и должно было обернуться подобное кулинарное безумие.

Интересно, а откуда Луна знает столько биографических подробностей про Хуч? Америка, шаманы, тайфун… Они знакомы?

— Видишь, Фиби, — вздохнула Луна. — Я подарила ему Оберег Видящей. И даже рассказала, как им пользоваться. А он продолжает задавать глупые вопросы вместо того, чтобы просто посмотреть.

— Мистеру Поттеру нравится голос Лунной Леди.

Я прислушался к себе и был вынужден согласиться. И правда: именно голос — это то, из-за чего мне так с нею легко.

— Вижу. Но учиться мистеру Поттеру всё равно придётся. Хоть мистер Поттер и умеет хорошо слушать, но не все мозгомысли можно исхитриться высказать.

Луна вздохнула и доела бутерброд.

— Нам с тобой нужно подрасти и… помудреть, Саргас. Решение о чужой судьбе нельзя принимать налегке. Мы все видели, к чему такое приводит. А Роланде нужно несколько лет, чтобы восстановить рисунок ядра. Пока не восстановится — никаких превращений, даже в мыслях. Вот давай за эти несколько лет повзрослеем, а потом посмотрим новыми глазами ещё раз.

— «А мадам Хуч выдержит эти несколько лет? Без надежды-то?»

— Выдержит. Это я вижу чётко. Она сильная. А вот если надежду ей подарить — может сломаться. От тебя же, Саргас, требуется одно: не будь птицей на её уроках. Веди себя на метле… обычно. И печенье не доставай.

Без печенья будет тяжело. Но раз в неделю — потерпим. Хорошо хоть, судить мои матчи будет Снейп — этой «светлой новостью» нас сегодня обрадовал пообщавшийся с деканом Вуд.

— Ну а что касается всяких фламелей, — внезапно сменила тему Луна. — Фиби, погоди исчезать. Саргас, не подслушивай!

Фиби, безошибочно почувствовавшая окончание ужина, начала убирать лишнюю посуду, чтобы оставить только чай. Луна подхватилась с места, приблизилась к домовичке, встала на колено и что-то зашептала ей на ухо.

Нет, ну нормально, а? Кто мне только что про обереги разные намекал?

— Фиби сделает! — кивнула домовичка и исчезла.

— Не сердись, Саргас, — улыбнулась Луна. — Иногда кое-что легче не знать. Обещаю, у нас это будет нечасто.

— «На тебя трудно сердиться».

— На тебя тоже. А в статье я расскажу про смешную уловку с золотым галеоном на траве.

* * *

— Это точно никто не видел, кроме тебя?

Ранним утром понедельника у запретного коридора было непривычно многолюдно — целых два посетителя, да ещё и из начальства. Все лестницы были отведены от площадки в сторону и наглухо заблокированы, сам же коридор — прикрыт заглушающими и затуманивающими видимость чарами.

— Мои сигналки нетронуты. После того, как обнаружил — никуда не отлучался.

Счастье, что Северус просыпается в такую рань. А уж когда у него первой парой — занятия с Гриффиндором, к рассвету и вовсе разыгрывается изжога.

— Какой паскудник мог это учудить, а? — директор скривился от зубной боли, донимавшей его ещё с вечера. С лимонными дольками нужно ненадолго завязать.

— Я бы поставил вопрос иначе. Где у нас «течёт»?

Дамблдор пожевал губами. Несмотря на раздражение и досаду, серьёзного криминала в том, что он видел, не было. Кроме одного момента.

— Олух! Кто это сделал?

— Олух не видел.

— Кто приказал это сделать? Чьи слова тут нацарапаны?

— Олух не видел и не слышал. Олух не умеет читать.

— Это Поттер, — глухо произнёс зельевар. — Печёнкой чувствую.

— Северус, у нас четыре факультета, семь курсов и несколько сотен спиногрызов. Давай хотя бы формально рассмотрим возможность пакости от кого-то другого. От старшекурсников, например.

— Судя по лексикону, этот шедевр вышел из рук дошкольника.

— Гм… ну тогда Поттер отпадает. Он бы сделал что-то поумнее. Например, молча запер эту долбаную дверь. Главный вопрос не в том, как это сделано, а откуда это знают.

— Что возвращает нас к проблеме протечки, — скривился Снейп. — И ты переоцениваешь поттеровский интеллект, Альбус.

— Всё может быть. У Поттеров в роду были представители и поумнее его папаши. Мне всё больше кажется, что… переоценить его будет безопаснее. Олух! Убери это непотребство и верни всё как было.

— Олух не может этого сделать.

— Мерлиновы подштанники! — поздний отбой и ранний подъём не самым лучшим образом сказываются на настроении — директор раздражённо сорвался на домовика. — Ты, тупой чебурек с буркалами, можешь хоть раз притвориться разумным существом? Выгрызи, выбей, выжги — ПРОСТО СДЕЛАЙ, а не ищи причину, чтобы не делать!

— Олух не может убрать то, что на двери, пока не пройдёт семь дней.

— Почему, Мерлина ради?

— Таков приказ.

— Я отменяю этот приказ своей директорской волей. Убери, наконец…

— В приказе сказано, что директор не может его отменить.

Дамблдор с шумом выдохнул воздух. Озадаченно переглянулся со Снейпом.

— Именем декана Слизерина, — начал зельевар, повернувшись к домовику. — Я отменяю этот приказ. Убери…

— В приказе сказано, что деканы не могут его отменить, — домовик, одетый в предельно изношенную, но содержащуюся в чистоте льняную наволочку, сохранял на уставшем лице обречённое достоинство. — И преподаватели не могут. И завхоз. И ученики.

Удивления во взглядах начальства прибавилось.

— Что-то не нравятся мне эти игры с вертикалью, — пробормотал Снейп. — Кто вообще может…

— Никто не может, — злобно отрезал директор. — Особенно из тех, кто настолько не в ладах с грамматикой.

Зельевару показалось, что вторая половина фразы должна была быть другой, но в последний момент Дамблдор удержал её на языке. Оба ещё раз посмотрели на шедевр шкодливого искусства.

Табличка из старой, позеленевшей от времени бронзы, намертво сросшаяся с дверью. Если бы зельевар не видел ежедневно эту успевшую набить оскомину дверь, он решил бы, что табличка присутствует здесь с самого основания замка — настолько органично она соответствовала окружающему стилю и… духу Хогвартса.

«Великие и ужасные

сакровища Николаса Фламеля.

Всё, что нажито

непасильным трудом

за 665 лет.

Осторожно! Злые мозгошмыги!

Возможно необратимое ражжижение мозгов!»

Ниже очень мелкими литерами шла добавка.

«P.S. Камни не жрите, придурки! Это не карамель!»

Почти всё написанное здесь секрета не составляло. Нужный «слив» Дамблдор ещё вчера устроил по нескольким каналам — через Хагрида и близнецов. Некоторую оторопь, правда, вызывала скорость решения «задачки с Фламелем» и оперативность ответной реакции.

А вот постскриптум был направлен именно директору и понятен только ему одному. Кто, ради Магии, мог узнать, что Дамблдор первоначально планировал под видом Камня положить в «конце лабиринта» именно кусок леденцовой карамели? Он не обсуждал это ни с кем, не произносил вслух себе под нос и даже не приступал к изготовлению конфеты-переростка!

И множественное число — «камни». Обманок планируется две. Планировалось, точнее. Теперь придётся…

— Мозгошмыги, — пробормотал стоящий рядом Снейп. — Что-то смутно знакомое…

— Да, — помедлив, согласился директор. — Я тоже где-то это слышал. Дурацкое слово, но… Проклятые мозги, совсем не хотят поутру идти на работу!

Дамблдор достал палочку, направил на свой висок и произнёс:

— «Memento in perfectum!» … Есть! Кхм… Ну, с ними я сам поговорю.

В памяти послушно всплыла пара вечеров в Норе, где близнецы мимоходом употребляли этот жаргонизм в презрительном контексте. Если они столь оригинально *пошутить* вздумали…

— Что будем делать? — спросил зельевар.

— Ставим здесь иллюзию и барьер. Блокируем лестницы. Неделю простоит как-нибудь. Подновим в среду, если что.

— А собака?

— Проклятье! Её же кормить… Северус, я не могу отдать Хагриду на откуп слежение за лестницами. Он в упор не хочет понимать, что такое «запирать за собой двери».

— Альбус, я и так забыл, что такое сон. А зелья-телогрейки для Малпеппера кто сделает? Может, лучше убрать псину куда-нибудь на неделю, а барьер нарастить поубойнее?

— Убирать, возвращать, народ с обочин разгонять… — директор задумчиво покусал губы. — Слушай, ангажируй Поттера на эту неделю. У вас как раз «Зелья» сейчас с моими — вот и…

— Куда ангажировать? На варку «телогрейки»?

— А он потянет?

— Нет!

— Ага. Ну, я имел в виду — псину кормить.

— Что?! То есть *ему* табличку эту видеть можно?

— Кхм, да… Вот что, Северус. Проверь-ка Поттера «на предмет», — директор кивнул на образчик детского вандализма. — Я почти уверен, что это не его стиль, но… он может знать что-то об авторе этой мазни.

— С этим проблемы, директор.

— Я не заставляю тебя ломиться напролом. Северус, не расстраивай старика!

— Да не в этом дело, — Снейпа ни на мгновение не обманул увещевающий тон Дамблдора. — Я уже… попробовал. Сижу в гостях у Сфинги.

— Эк тебя… Да как ты вообще мог попасться?

Классическая ментальная дуэль — Беседа на Фикейской горе. Обороняющийся разум предлагает загадку или задачу, являющуюся продолжением собственной сути. Атакующий должен её решить, тем самым подтвердив превосходство своего интеллекта на игровом поле противника. Проигравший теряет существенную часть своих возможностей в дальнейшем противостоянии — на некоторое время и до следующей дуэли.

На первом уроке зельеварения, когда ворвавшийся в чужой разум Снейп ощутил характерный вызов, он без раздумий поднял брошенную перчатку. Ну чем таким его может озадачить потомственный дегенерат, который и двух слов связать не может?

Идиот. Нужно уметь признавать очевидное — его развели, как самовлюблённого слепого индюка. Следовало заподозрить неладное уже тогда, когда он увидел прекрасно сваренное этим магловоспитанным «дегенератом» зелье на первом же уроке.

А вот Дамблдор, в отличие от Снейпа, с кардинальными оценками не спешил и сейчас воспринимает пацана серьёзно. И с течением времени — всё больше и больше. Несмотря на все попытки Снейпа отвести директорское внимание от джеймсового отродия.

— Северус, а откуда он вообще владеет приёмами… кхм… этого поля боя?

— Да не владеет он ничем, — досадливо скривился зельевар. — Голая интуиция и дурацкие магловские знания. Просто я расслабился. Вопрос решается.

— Уверен?

— У меня руки никак не доходят — пролистать пару популярных магловских учебников. Задачка-то магловская. Но поди тут получи хоть один свободный вечер.

Никогда не сообщающий больше четверти сведений даже о выпитом на завтрак чае, Снейп и сейчас умалчивал о некоторых важных фактах. О том, что над поттеровской задачкой бьётся уже два месяца. О том, что был вынужден привлечь в помощь профессора Вектор — тем самым отказываясь от победы в дуэли, ведь испытание на интеллектуальное доминирование должно быть пройдено своими силами — но стремясь свести разгромное поражение к почётной ничьей. И о том, что и у Вектор возникли проблемы, так что она обратилась к знакомым маглам с их громоздкими счётными машинами.

— Это материны гены, — рассеянно пробормотал Дамблдор, думая о своём. — Она тоже никогда не била прямо и открыто.

Зельевар до боли сжал зубы, чтобы не заскрипеть ими на радость директору. Мерзавец и упырь с благообразной бородой и добрыми глазами! Тебе главное, чтобы пушечное мясо било прямо и умирало быстро — что мужчины, что женщины. Сейчас, похоже, и детей на баррикады поднимаешь. А сам в последней войне ни царапины не получил, ни волоса не подпалил.

Да, Лили Поттер была настоящей ведьмой в классическом представлении маглов. Прямой драки избегала, но беззащитной не была и заставить трижды пожалеть о нападении на себя могла очень изобретательно. Первой, впрочем, никогда не начинала. Она была доброй ведьмой.

К сожалению, однажды драки избежать не удалось. Но очень многие до сего дня продолжают жалеть о последнем неразумном поступке своего одиозного лидера. И, судя по происходящему вокруг, посмертные сюрпризы всё ещё далеки от исчерпания.

А ещё Северусу Снейпу никогда не удавалось прочесть ни единого образа из её сознания. Природный окклюментный щит. Такой же, какой мог бы быть у мелкого засранца, если бы его не ломали с самого раннего детства.

— Убедил, — принял решение директор. — Псину переведут в подвальный зверинец. Пожалуй, сегодня после отбоя, чтобы не собирать базарный балаган. Давай ставить иллюзию.