Тихий герой (Кастелян - 2)

Почему самопишущие перья столь редки

Поскольку Букля находилась в своём законном отпуске, рождественские подарки опять предстояло разносить мне. А, да кого я обманываю! Я разносил бы их, даже если пришлось бы вырывать посылки из лап собственной почтовой совы. Я люблю летать, а уж летать *разнообразно* и по всей стране — тем более.

А вот придумывать подарки для других — не люблю. Это мучительно и почти больно. Пожалуй, возьму за правило: одаривать нормально только на Рождество и оптом, а на дни рождения ограничиваться открытками и конфетами. Хотя вроде бы положено наоборот, но лучше уж отмучиться один раз в году, чем мучиться постоянно круглый год. Не могли всех нарожать в один день! Кстати, Йоль — прекрасный кандидат для единого дня рождения. Начало нового круга и всё такое.

Близкие люди — исключение. Для Луны я готов придумывать подарки хоть каждый день. Это интересно.

Но вернёмся к нашим… знакомым. С гриффиндорцами — проще всего.

Сёстры Патил. Поскольку Парвати заинтересовалась статьёй о динозаврах в энциклопедии, нашёл для них красочно иллюстрированный сборник о древней жизни. Три тома: палеозой, мезозой и кайнозой. Гондвана, Пангея и прочее движение континентов. Флора, фауна и много-много рептилоидов. Цветные картинки на каждой странице. Надеюсь, поделят трёхтомник на двоих, не передравшись.

Семейство Патил было найдено в Бирмингеме, в большущем пригородном доме, скрытом похожим на жилище Мацудо способом: в углу улицы, с огромнейшим участком за домом. Намного большим, чем у Юки. Ну да и земля в Бирмингеме, судя по соседним домам, существенно дешевле, чем в Лондоне. «Колбасы» на полсотни скворечников я там нигде не встретил.

Лаванда Браун. Начинающий репортёр. Подарил ей магически сжатый блокнот на три тысячи «пергаментных» страниц в солидной кожаной обложке. Самопишущее перо дарить не стал: во-первых, потому что оно у неё уже есть, а во-вторых, потому что такое мне дарить не по чину.

Может возникнуть закономерный вопрос: почему, при столь явных достоинствах артефакта, который «сам всё записывает», им не пользуется каждый первый маг, включая ленивых дошкольников и не всегда владеющих грамотой домовиков? Его нет ни у директора, ни у преподавателей, ни у постоянно конспектирующих студентов — за редким исключением. Все послушно скрипят, ставят кляксы и меняют исписавшиеся перья на новые.

Причины две. Дороговизна отсеивает большинство потенциальных покупателей. Необходимость обучения — тех, кто способен заплатить, но не имеет на это времени.

Самописное перо — псевдоразумный артефакт. В него пересаживают душу какой-то достаточно умной твари и снабжают большим запасом прочности и износостойкости. Специфические дорогие материалы и долговременные чары неразрушимости — то, что обуславливает высокую цену. Перо должно прожить с владельцем весь отмеренный хозяину срок земного бытия, перенося все сопутствующие житейские невзгоды и катаклизмы. Ибо есть второй пункт.

Чтобы превратиться в такого же эффективного напарника, как Прыткопишущее перо Риты Скитер, артефакт необходимо обучать многие годы. Только что приобретённая у мастера «самописка» — не умнее новорожденного младенца. Поначалу её учат даже не записывать, а просто понимать человека. Далее подпускают к бумаге и постепенно превращают детские каракули в ровные строчки читаемых букв. Знакомят с правилами грамматики и пунктуации.

Хозяин тоже учится — чётко и внятно формулировать мысли. Поначалу — просто диктуя вслух то, что хочет сказать, причём сразу набело. Пересохшее горло и отваливающийся язык стимулируют перемещать часть работы в мысленную сферу, тренируют концентрацию и дисциплину мышления. Отдельными упражнениями идут «конспектирование: перо пишет то, что слышит и осознаёт хозяин», и «копирование: перо пишет то, что видит и осознаёт хозяин». На «старших курсах» изучают науку «хозяин говорит одно, а перо пишет то, что нужно на самом деле».

Хорошо работающая пара притирается друг к другу не менее пяти лет. Перо служит только одному хозяину. Никого другого оно просто не поймёт. К переучиванию «самописка» не способна.

Новорожденное самописное перо — подарок уровня «на совершеннолетие». Или, как у Лаванды — «в честь приобретения первой палочки». Одиннадцать лет — идеальный срок для такого подарка при условии, что ребёнок готов заниматься пером в этом возрасте. Лоботрясам и лодырям «прыткопишущие презенты» делать бесполезно — дальше корявых кракозябр с двумя ошибками на слово дело не продвинется. А вот успешно осиливший обучение «самописки» юный маг в довесок получает хорошо подвешенный язык, умение говорить чётко и внятно без подготовки, а также прекрасно дисциплинированное мышление.

Но довольно отступлений. Лонгботтом. До последнего дня я хотел ограничиться простой открыткой. Потом всё же увидел в магловском книжном магазине толстый справочник лекарственных трав — серьёзный, взрослый, без цветных картинок. Вряд ли в Косом переулке я смогу найти о растениях что-то, чего нет в библиотеке Лонгботтомов, а вот магловские знания… Они могут оказаться наивными по сравнению с магическими, а могут и нет. Пусть Невилл сам читает. Отправил ему с нейтральной открыткой обычной почтовой совой, сам лететь не стал.

Грэйнджер оставил напоследок. С Гриффиндором всё.

Миллисента Булстроуд. Сначала хотел сделать ей наручную кобуру для палочки с автономной свёрткой. Потом всё же решил не светить таких умений в Хогвартсе — вообще никому. Пришлось обойтись кобурой с обычным пространственным карманом, но… этого мало. Бизнес-партнёр всё же. Как я ненавижу придумывать подарки!

Наконец нужная идея нашлась. В комплект к кварцевому кристаллику с карманом добавилось несколько искусственных алмазов, превращённых в универсальные накопители. Заряжай и используй, как хочешь. Полезная вещь. Мелкие алмазы я специально сделал чёрными и непрозрачными, что никак не повлияло на качество, но убрало ненужные соблазны. Если что — скажу «маглы это в стеклорезы вставляют».

Защиту она наложит сама. Или кто-то из её семьи.

А вот Дуану кобуру сделал нормальную. Три свёрточных отделения: для палочки, для жезла и для каких-то небольших предметов вроде монет. Накопители добавлять не стал, этого добра у Дуана хватает.

Дафна Гринграсс. Я не знаю, что ей дарить, потому что я не знаю, чем она живёт. Самый таинственный персонаж на нашем курсе. Ничего не придумав, просто повторил подарок прошлого года: купил при помощи Дуана пять граммов платины и вылепил из неё ажурную еловую лапу. Усыпал бриллиантовым песком и накачал кристаллы Пустотой, так что задержка света стала порождать удивительную игру преломляемых лучей. Плетение, гасящее Третье непростительное, тоже добавил, но решил не сообщать о нём Дафне.

Драко Малфой. Он замучил меня просьбами поделиться секретом прохода шести колец, если так можно выразиться об аристократе, который имеет возможность общаться с полукровками лишь намёками при «случайных» встречах. Ну да сам виноват, его никто в поезде за язык не тянул.

В общем, я сделал ему летающую доску. Да, *скайборд* с моим клеймом за номером «0001» достался Малфою — себе, после тщательной отладки, я не оставил ничего. Доска получилась больше скейтерской — метра полтора в длину и сантиметров тридцать в ширину — но таковы оказались требования устойчивости и управляемости полёта. К доске не прилагалось никаких инструкций — такой виртуоз полёта, как Драко, посчитал бы это оскорблением.

Приложением к доске шёл небольшой артефакт, управляющий ограничением её характеристик. Его я отправил лорду Малфою, уже с инструкцией. Изначально скайборд был выставлен на «не выше полуметра над землёй». Пусть сами друг с другом договариваются, глава рода и наследник.

Дамблдору отправил домовиком дюжину пар шерстяных носков. Анонимно. И тёплый плед прикупил — для подарка на следующее Рождество. У меня хорошая серия презентов для него намечается, с толстым намёком.

Для Юки вылепил хрустальный шар на подставке, в котором уместил точную детализированную копию Хогвартса у Чёрного озера. Если шар держал в руках маг, над замком начинал идти снег, а в темноте — ещё и светиться случайными окнами. Поначалу коробку с подарком я хотел незаметно оставить на крыльце на заднем дворе, но был оперативно обнаружен бдительным Юки и затащен в дом, где мне вручили ответный подарок: запаянные в пакет новые джинсы и рубашку. Сегодня я был в нормальных брюках от Булстроуд, но, как назло, в клетчатой рубахе от Дадли.

Получилось не очень удобно: для Кимико у меня была лишь рождественская открытка, обе страницы которой являлись протеевыми парами ко мне и к Луне. Но меня заверили, что всё нормально, и чтобы я, наконец, вспомнил, кто тут ребёнок, а кто взрослый.

— Это то… та самая школа? — спросил Юки, всё это время разглядывавший сказочный замок в шаре.

— Не знаю, о чём вы, но я вам ничего не говорил, — с непроницаемым лицом ответил я. — Любые случайные совпадения — случайны.

— Гарольд, пообедаете с нами?

— Извините, мне ещё через Ла-Манш лететь. Сумасшедшая неделя, называется «каникулы». Я пойду.

— Билеты мы купили, на 28 декабря. Начало — в полдень, в Элли-Пэлли. Знаете, где это?

— Нет.

— В Харингее, к северу от… Может, мы просто встретимся заранее в другом месте, которое удобнее вам, а потом вместе двинемся на представление?

— Нам удобнее всего район… А давайте на Трафальгарской площади, у ёлки? — я решил совсем уж не выдавать Чарринг-Кросс-Роуд.

— Отличное место для встречи. Тогда в пол-одиннадцатого, чтобы никуда не спешить. В такси мы все не поместимся, поедем на автобусе.

История повторяется.

— Хорошая идея. Приготовьтесь отвечать на вопросы.

Грэйнджер. Три флакона «Простоблеска», каждый из которых обеспечивает шикарную завивку с разной степенью кудрявости. На каждом флаконе — колдография Гермионы с соответствующей флакону причёской. Прекрасный маркетинговый ход, который магазин впервые запустил на это Рождество. Я передал образ подруги через специально выставленный в лавке думосброс и попросил сделать колдографии движущимися, только если флакон берёт в руки маг — так их безопасно выставлять в магловском отеле.

К флаконам прилагается книга по истории обычаев британского волшебного мира. Если Грэйнджер что-то подарить без книги, она обидится.

Путь в Париж в этот раз прошёл быстрее. Налетавшись с патронусом Луны на загривке, я многое узнал о «коротком пути». Странно, но Зайчихи-Шутихи в этом мире я пока не видел. Никак не могу решиться задать этот вопрос подруге.

Нужная комната в отеле оказалась пустой, но свет горел. Значит, кто-то из хозяев присутствует в других помещениях. Стопка толстых книг на столе, взятых даже в развлекательную турпоездку, и знакомая сумка с куницей на кровати не оставляли сомнений, кто тут живёт. Отлично! Быстро оставляем подарок и немедленно улетаем. А то задержался я «на минутку» в прошлый раз — меня же потом и обвинили во всех грехах.

Отжав телекинезом щеколду, я бесшумно отворил оконную створку и влетел внутрь, на стол. Тепло-то как… Не задерживаемся! Под французский телевизионный бубнёж из соседней комнаты я выложил флаконы с шампунем, достал книгу… и встретился взглядом с мистером Грэйнджером, глядящим на меня с дивана из-за оставленной приоткрытой двери.

Так, без паники. Я — почтовая сова, я принёс почту. Почтовых сов не видел, дядя? На вокзале их было, как кур на птицефабрике. Отмерев, я вернулся к прерванному делу — выравниванию ногой подарочной книги по фэншую. И вот этот флакон некрасиво стоит… Теперь красиво. Добавляем открытку, разворачиваемся и сваливаем. Нужно ещё выспаться успеть, впереди ночная…

— Мистер Поттер, — остановил меня в стартовом полуприсяде тихий голос. — Это ведь вы, правда?

Я замер. Обернулся, посмотрел на мистера Грэйнджера. Покосился на оставленную инсталляцию. Нет, ну я так не играю. Как он узнал? Конечно, с наведением красоты я переборщил, но почему именно «мистер Поттер»?

— Просто хотел спросить — как там Гермиона?

Была в порядке, когда я видел её в последний раз. По слухам, отдыхает с родителями где-то во Франции. Вздохнув, я обернулся человеком.

— Как вы догадались?

— От вас… исходит странное ощущение, — помедлив, ответил Венделл. — Ни с чем не спутаешь. Что сейчас, что на вокзале.

Этого ещё не хватало. Может, он так магов чувствует? Хотя на вокзале было много чистокровных сильнее меня. Лорд Малфой, например.

— На вокзале мне показалось, что вы немой, — продолжил меж тем расспросы мистер Грэйнджер. — И дочка это упоминала много раз.

— Одна мудрая птица на днях разговорила, — отвлёкся я от размышлений. — С Гермионой всё хорошо. Лучше, чем я предполагал. Я был бы рад признать, что оказался неправ, но… я не понимаю, что именно повлияло на неё в лучшую сторону. Знакомство с хорошими друзьями, отвод внимания плохих… друзей, ваше ежедневное участие… Куда идти дальше?

— Вы не одиноки, молодой человек, — усмехнулся мистер Грэйнджер. — Открою вам непедагогичную тайну: большинство взрослых тоже доподлинно не знают, как именно нужно воспитывать детей.

— Я, наверное, выгляжу очень смешно, — понимающе покивал я.

— Ещё на вокзале меня удивила точность вашего анализа и… уверенность в нём.

— Считайте, что у меня был похожий случай с похожим человеком.

Выспрашивать подробности Венделл не стал.

— Гермиона изменилась к лучшему во многом благодаря вам, Гарри, — сказал он. — Я верю, что и с вашим человеком тоже всё будет хорошо.

Я лишь печально улыбнулся.

— Моё имя Гарольд, мистер Грэйнджер. Гарри — персонаж детской сказки.

— Извините. От дочери я слышал только это имя.

— Ничего. Я устал с этим бороться.

Где-то в номере выключили воду. Щёлкнула открывшаяся дверь в ванную.

— Гарольд, мы можем как-нибудь встретиться нормально? Мы в Париже до Нового года, и я от имени семьи приглашаю вас составить нам компанию.

— Исключено, — вздохнул я. — Извините, мистер Грэйнджер, но все каникулы я должен находиться в школе.

— Хм. Масштабы самоволок у волшебников вызывают моё искреннее восхищение.

— Поэтому никому не говорите, что я умею превращаться в птицу. Особенно Гермионе. А то меня посадят в клетку.

— Замётано. И…

— Пап, с кем ты разговариваешь?

Легка на помине, в дверях показалась Гермиона — замотанная в полотенце после ванны.

— Дочка, тут… — мистер Грэйнджер обеспокоенно обернулся.

На столе сидела сипуха, деловито поправляющая сбившуюся открытку.

— Ой, это же почтовая сова! — обрадовалась Грэйнджер. — Слушай, подожди минутку, я тебе посылку передам…

Я заполошно дёрнулся, как известная сущность от ладана. Поскользнулся на полированном столе. Проклятье, кто закрыл это окно? Куда вы дели щеколду?

— Что это с ней? Слушай, ну всего одну, маленькую…

Взяв себя в руки, я обнаружил, что бьюсь не в ту створку. Сориентировавшись, вывалился наружу, захлопнул раму, аппарировал — и был таков.

* * *

— Леди Кларисса!

— Что?! Так, сейчас… Представьте себе дом, все стены которого — южные. На какую глубину в землю уходит фундамент этого дома?

— Хм… Ни на какую. На Северном полюсе нет земли, дом дрейфует на льдине.

— Так-таки и нет? А под водой у нас что?

— Там глубина — пять километров. Если вам нужно грамотно заложить нефтедобывающую платформу, мне понадобятся учебники потолще.

— А, это вы, Штирлиц…

— Что, простите?

— Не обращайте внимания. Готовлюсь к визиту гостей из Дурмстранга.

— Ага. Я, это… Подарок вам принёс.

— Быть того не может!

— Ну, я не знал, что дарят таким, как вы, так что… — я покопался и извлёк из сумки нужную вещь. — Вот. Ель, пшеница, остролист, омела с ягодами и вьюнок. Вроде ничего не забыл.

— Ёлка лишняя, но так красивее. Вешайте же быстрее!

Не зная, как это сделать, я приложил йольский венок к дверному полотну, и он словно примагнитился к ней, сам собой. Бронзовая птица оказалась в самом центре зарослей.

— Потрясающе! Как вы догадались? Венки не развешивают уже четверть века — с той поры, как вожжи ухватил этот безродный бородач.

— Эм… может, они просто забывают? Большой зал-то украшают.

— Это так сложно — повесить по венку хотя бы на четырёх Домах? Нажраться на праздник они не забывают!

— Хм… материал у меня ещё остался.

— Не берите в голову. «Вы и так работаете сверхурочно. Спасибо, что утеплили ворониц».

— «Не за что. Не считая Слизерина, там холоднее всего».

Да, я успел не только наладить тепло в слизеринских подземельях, но и протопить ту часть спален Рэйвенкло, где остались на каникулы две девчонки.

— Что ж, ради такого дела загадку я вам зачту.

— Спасибо, но сегодня я здесь, только чтобы вручить подарок.

— Такова доля привратницы — ни с кем нормально не поговоришь.

— А вы правда умеете забивать километровые сваи в океанское дно?

— Да бегите уже!

* * *

Личные покои профессора Снейпа были теми же, что и в *прошлом* году. Все доступные стены заставлены книжными шкафами. Надписи на корешках — на разных языках. Камин, пара кресел, письменный стол. Павлиньи перья и мамина колдография, видимая только сидящему за столом. Мирно спящий профессор.

Развесив венки по трём оставшимся входам на факультеты, я вернулся к себе в комнату, заблокировал вход, открыл свою видимость на патрульных зеркалах — пусть убедятся, что Поттер в замке в гриффиндорской башне — и попросил Фиби гнать подальше всех патронусов со срочными «где вы» и «почему не на ужине». После чего лёг поспать перед ночным делом.

Луне, впрочем, мои распоряжения помехой не были. Пока я спал, она тихо появилась в комнате и оставила на столе клетку с кроликом. Кролика мы купили у обычной семьи простецов в деревне. У Лавгудов были и свои в хозяйстве, но выделять жертвуемое животное из собственных клетей я Луне запретил — мало ли какие возможности по отслеживанию найдутся у «хозяина», если что-то пойдёт не так.

«Ждём тебя завтра с утра. Не придёшь — обидимся», — гласило письмо, оставленное на столе.

Ещё в моей комнате появилась небольшая наряженная ёлочка. Я был вынужден признать: это первое в моей жизни Рождество, которое я встречаю с рождественским деревом в собственной комнате.

Перед походом «на дело» Фиби настояла на лёгком полуночном ужине («Приказ Лунной Леди, мистер Поттер») и переносе меня прямо в нужные покои («Незачем мистеру Поттеру рисковать, расхаживая по замку после полуночи»).

Я медленно обвёл взглядом тех, кто встретил меня в покоях зельевара. Кровавый Барон. Серая Дама. Призрачная лань. Ночь — редкая нынче гостья. Фиби, уже приготовившая левую руку профессора к операции. Пятеро… нет, шестеро — в кобуру стукнулась моя палочка. Достал её и поместил за ухом, будто карандаш.

Шестеро тех, кто решил сегодня разделить ответственность за изменение чужой судьбы. Со мной — семеро.

Как по заказу, через рабскую печать прокатилась неприятная волна контрольного сканирования. Время.

— Спасибо, что пришли, — тихо произнёс я, передавая кролика Фиби. — Приступим.