Тонкий профиль

С чем идешь к людям?

Почти на каждом заседании завкома бывали заводские врачи — Тамара Матвеевна Калиниченко, начальник медсанчасти, главврач Александра Ивановна Васева. Они представляли здесь службу здоровья.

На этот раз к ним присоединилась и Ирина Чудновская. Члены завкома решили послушать ее сообщение о геронтологии применительно к возможностям и условиям трубопрокатного завода.

Когда вошла Ирина, заседание уже началось. Она осмотрелась, с трудом отыскала себе место в углу кабинета, присела на стул, который принес ей из комнаты секретаря Саша Гречкин. В завкоме, как выразился однажды при Ирине Николай Падалко, "народу всегда навалом, место популярное".

Первый вопрос — распределение путевок. Выступал Крючков. Слегка раскрасневшийся от возбуждения, должно быть, еще не привыкший к новой, заводского масштаба должности, он называл внушительные цифры — на год завод имеет полторы тысячи путевок на Кавказ, в свой санаторий "Голубая горка", четыреста тридцать — в другие санатории юга, восемьсот — в дома отдыха на Урале. И еще восемь тысяч однодневных путевок. Все они со скидкой за счет профсоюза. Да плюс к этому путевки на поездки за рубеж, тоже со скидкой, а то и бесплатные вовсе.

Крючков говорил и о поездах здоровья. Каждое воскресенье отправляются они в район города Чебаркуль, на берег Шерстневского озера. Места здесь прекрасные. Можно плавать, охотиться. В поезде здоровья завод имеет свои три вагона.

Потом председатель перешел к тому, как получше организовать работу заводского плавательного бассейна.

Замечательное сооружение — Ирина любила там бывать и плавать, смотреть соревнования, игры ватерполистов. Потолок в бассейне высокий, несколько ярусов для зрителей уходят далеко вверх, и когда смотришь оттуда на прозрачную до дна воду, фигурки пловцов кажутся зеленоватыми, под цвет мрамора, легкими, ловкими.

Бассейн весьма популярен, и трудность состоит в том, как распределить время между детьми и взрослыми, между цехами и службами завода.

Пока Крючков говорил, к Ирине на освободившийся стул подсел Павел Игнатьевич Гречкин. Сказал сначала: "Здравствуйте, милочка!" А потом еще со стариковской ласковостью выразительно пожал Ирине руку, придержав ее в своей.

— Как самочувствие, Ирина Алексеевна, как настроение? — по привычке заглядывая собеседнику прямо в глаза, тихонько спросил он.

— Спасибо, — также шепотом ответила Ирина. — А как вы?

— Наше дело пенсионное — не пыльное. Погуляю — посплю, на рыбалку съезжу, на дачке повожусь, в завод схожу — так дни и бегут. Куда наши дни уходят, доктор? Может, где у них склад есть, как для труб? А?

Старик наклонил голову к Ирине, чтобы разобрать ответ.

— Уходят далеко, — вздохнула Ирина. — А куда — не знаю.

— Да, вот какая морковина-чепуховина! А вы, значит, как обещали тогда…

— Что? — не поняла Ирина.

Ну, там, в больнице, когда мой Александр к вам попал, помните?.. — торопился объяснить Гречкин.

Ирина вспомнила тот случай и свое обещание выступить с докладом о продлении жизни здесь, на завкоме. Правда, она собралась не так уж скоро: больничные дела, диссертация — все отнимало время, силы. Но вот сегодня, наконец, сделает сообщение.

— Там в цехе-то лучше стало, — продолжал старик. — Стенку разрезали, вентиляцию ставят. Завкомовцы — молодцы, настойчивые! И по проекту, говорят, обновляется многое…

— А вы что, член завкома? — поинтересовалась Ирина и слегка отодвинулась в сторону, потому что Павел Игнатьевич дышал ей прямо в ухо.

— Нет, я просто общественный человек. Я, Ирина Алексеевна, без завода не могу…

Старик болтал бы, наверное, еще долго, переходя о шепота на свистящий негромкий говорок, если бы Ирина не погрозила ему пальцем, а председательствующий Крючков не предоставил ей слова.

— Ирина Алексеевна, пожалуйста, ваш вопрос, — провозгласил он. — Ввиду познавательного интереса освобождаем от регламента, однако в пределах совести, у нас еще много дел.

— Я сама противница долгих словопрений, я не задержу, товарищи! Тут Валентин Ионович говорил о бассейне, так вот вам моя первая рекомендация, — Ирина улыбнулась, — прохладная вода в бассейне хорошо стимулирует нервную систему…

Она подготовилась к своему сообщению дома, составила конспект. Но сейчас забыла даже вытащить его, и, может быть, к лучшему. Читающий по бумажке оратор никогда не овладеет в такой мере аудиторией, как тот, кто смотрит в глаза слушателям. А уж если доктор говорит о здоровье, тут непосредственный живой контакт с людьми совершенно необходим.

Вначале Ирина сообщила немного общих сведений о своей науке, ибо вряд ли члены заводского комитета были знакомы с самой сутью и историей геронтологии. А именно им, как полагала Ирина, неплохо бы об этом знать.

— Более полувека назад американцы были взволнованы высказыванием одного из выдающихся медиков того времени — В. Ослера, совершенно серьезно заявившего, что стариков, достигших возраста 60 лет, нужно… усыплять хлороформом.

Эти слова Ирины вызвали веселое оживление в комнате. Не только потому, что среди завкомовцев были люди, уже разменявшие седьмой десяток лет, но еще успешно работающие на заводе. Просто всем им — и молодым, и людям среднего возраста — показалось, верно, нелепой мысль, что шестьдесят — это предел, после которого, как утверждал американец, "старики становятся в тягость себе и другим, мешают культурному и политическому прогрессу".

— Вот это да! — даже присвистнул Павел Игнатьевич. — Я знаю приятеля, который в шестьдесят только еще женился, морковина-чепуховина! Так можно пробросаться стариками!

— Вы правы, Павел Игнатьевич, — подхватила Ирина, — жизнь и не пошла по Ослеру. Я не говорю об Америке, даже там уделяется внимание благополучию стариков. Но в нашей стране охрана здоровья людей, в том числе и пожилых, — особо опекаемая государством отрасль здравоохранения.

Потом Ирина заговорила о продолжительности жизни людей труда. Слушали ее с интересом. Чудновская чувствовала это по глазам, устремленным на нее, по тишине, воцарившейся в комнате.

— Если жизнь человека построена на строгих гигиенических началах, — говорила Ирина, — когда хорошо организован режим труда, отдыха, питания, исключены табак и алкоголь, если жизнь человека протекает в радостном труде, в здоровой бытовой обстановке, когда соблюдаются моральные и этические нормы, — можно смело утверждать, что она будет длительной.

Ирина передохнула немного перед тем, как перейти к конкретным рекомендациям. Собственно, этого и ждали от нее сегодня члены завкома. Многие вытащили блокноты, приготовились записывать.

— Итак, товарищи, рекомендация первая, — продолжала Ирина. — Необходимо планировать свою работу на каждый день, неделю, месяц и даже год. В этом случае вырабатывается известный автоматизм и достигается наименьшая затрата энергии. Второе — свежий воздух. Не менее полутора часов надо проводить на свежем воздухе, а выходные дни — в парках, в саду, за городом. Третье. Большое значение имеет ходьба. Необходимы для людей среднего и пожилого возраста полуторачасовые ежедневные прогулки. Никакие лекарственные средства не успокаивают так быстро уставший от дневной умственной работы мозг, как вечерние пешие прогулки. Недаром существует народная поговорка: "Пешком ходить — долго жить".

Ее слушали очень внимательно. В чем здесь причина? В необычности темы? Серьезности ее? А может быть, той внутренней иронии — рассказывай, мол, сказки о столетней жизни! — которую никто не решался открыто обнаружить, чтобы не смутить врача? Да, наверное, имели место и то, и другое, и третье. А вообще-то кому не хочется пожить подольше? Ирина привела в конце, может быть, и не очень кстати, замечание Альберта Эйнштейна о том, что жизнь — это возбуждающее и великолепное зрелище, которое никогда не может надоесть.

Да, тема многих взяла за живое. Это почувствовалось даже тогда, когда после сообщения врача обратились к другим вопросам, в частности, к делам старого и нового цехов печной сварки труб, в которых все-таки до сих пор, как сказал Крючков, проблема высоких температур не снята с повестки дня.

— Мы теперь, товарищи, обязательно добьемся изменений! — заявил Крючков.

Это "теперь" прозвучало немного наивно. Но решительный энтузиазм нового председателя, подогретый сообщением Ирины, отвечал, видно, общему настроению присутствующих.

— И на пилу поставим новый кожух, чтобы она по искрила, — горячо продолжал Крючков. — А еще, товарищи, есть такой проект — газорезка вместо шумной пилы. Тише станет, да и скорость прибавится, так что вдвойне хорошо.

Эти технические подробности Ирина слушала вполуха. Правда, ее заинтересовал проект новой комнаты отдыха, о котором вспомнил Крючков, а затем и Гречкин-старший, но все же не сами, хотя и показательные, частности занимали ее сейчас — те общие наблюдения, которые позволило ей сделать заседание завкома. Крутой поворот делался для улучшения быта рабочего человека. Теперь уже можно всерьез ставить проблему долголетия рабочего человека как награду за разумно и хорошо прожитую жизнь.

Ирина любила свою науку. Как врач и просто как человек она желала ближним и неближним, всем хорошим людям длительного добра и счастья. Она подумала об отце. Да, его упрекают в том, что в свое время он был не слишком озабочен проблемами улучшения условий труда и быта рабочих. В какой мере справедливы эти упреки, судить трудно.

Что же касается ее личного мнения, то Ирина уверена: отец никогда не был злым или бессердечным человеком. Просто, наверное, все время и силы поглощали узкотехнические проблемы. И трубы, трубы прежде всего!

Увы! Это беда не только его. В какой-то мере поветрие целой эпохи. А точнее говоря, вынужденная необходимость суровых предвоенных, военных, первых послевоенных лет.

Но меняется время и вместе с ним общественное сознание. Неумолимо приходит пора новых оценок наших поступков и стремлений.