Тонкий профиль

День металлурга

Это он только так скромно называется в календаре — "день". Красное число — 15 июля, над ним силуэты горновых на фоне огненного зарева, а на первом плане — фигура сталевара в кепке с защитным козырьком.

Я смотрю на листок календаря, и этот условный рису-ной перерастает для меня в иной символ, в многослойное и многокрасочное ощущение дня, который вобрал в себя целый год, дня, когда был подбит итог всего сработанного за год напряженным трудом огромной армии металлургов. Прилагательное "огромный" лишено сейчас для меня оттенка гиперболы, хотя относится не ко всей стране, а только к одной ее области, одному ее "горячему цеху".

Я не очень-то люблю приводить цифры, порою они затушевывают внутреннюю сложность и противоречивость явлений, но, назвав область "горячим цехом", не могу не подкрепить этот образ точным свидетельством: заводы здесь дают тридцать процентов общесоюзного производства высоколегированного металла, более семнадцати процентов стали и проката, пятую часть стальных труб, около одной трети метизов. Выплавка стали на заводах области в семьдесят третьем году достигла уровня, заплани-рованного на конец девятой пятилетки. И в центре этой битвы за металл флагманом черной металлургии области выступает Магнитка.

12 июля вечером из Челябинска в Магнитогорск отправился специальный поезд с участниками слета. Делегаты съезжались в Магнитку, чтобы отметить здесь традиционный праздник — День металлурга. Гости-литераторы тоже были внесены в списки участников слета, но выехали из Челябинска, Златоуста, Аши на несколько дней раньше.

В то теплое утро, когда наш поезд мерил километры зеленовато-желтого степного простора, когда на горизонте стали появляться первые строения славного города и постепенно поднималась в небо мощная корона домен, сплетенных толстыми венками трубопроводов, я думал о тех металлургах, трубопрокатчиках разных заводов области, которые через несколько дней будут вот так же из окон поезда смотреть на эстакады, мосты, рудные выработки и многокилометровые "коробки" мартенов с густо коптящими сигарами труб. Валентин Крючков еще в Челябинске показал мне список делегатов от трубопрокатного. Некоторых я знал, иные фамилии слышал впервые. В том же поезде должны были приехать Осадчий и еще два директора крупнейших металлургических предприятий Челябинска — Владимир Николаевич Гусаров и Николай Алексеевич Тулин.

Кто-то из наших товарищей очень метко заметил однажды, что Осадчий, Гусаров и Тулин — маршалы промышленности. Руководители могучих предприятий не только по масштабам своего "горячего цеха", но и всей страны, они призваны быть людьми подлинно стратегического мышления, с обостренным чувством глубокой перспективы в развитии своих заводов.

Большая программа слета начала осуществляться еще в пятницу утром, когда поезд с делегатами подошел к перрону вокзала. В потоке впечатлений трудно было выделить самое яркое, решить, чему же отдать предпочтение. Все было значительно и интересно. Осмотр ли доменного цеха комбината — этих печей, стоящих в одной внушительной и поражающей мощью шеренге, которую при некоторой доле воображения можно рассматривать как своего рода гигантскую диаграмму развития доменного дела в стране. Печи тут с паспортами всех девяти пятилеток и свидетельствуют о различных технических уровнях, объемах, наконец, об индустриальном росте страны.

Почти каждые полчаса то на одной, то на другой печи происходит выпуск чугуна, и сравнение с непрерывным огненным потоком лишено здесь какого-либо образного преувеличения.

Запомнилось большое театрализованное представление на городском стадионе, посвященное слету и празднику металлургов. Было довольно сумрачно, дело шло к вечеру, время от времени накрапывал дождь, но непогоду, как кто-то заметил, разрядили торжественность обстановки, звуки фанфар, взлетающие в воздух шары, ракеты, да и приподнятое настроение тех, кто пришел на стадион, чтобы посмотреть на парад победителей социалистического соревнования, волнующую церемонию сдачи трудовых рапортов и посвящения парней и девушек, воспитанников ремесленных училищ, в рабочий класс.

Но кульминационным моментом праздника стало само торжественное заседание в помещении городского театра. Здесь подводили итоги, давали оценку не только месяцам труда на всех заводах, но и горячим часам этих дней на самой Магнитке. Ибо в канун заседания делегаты слета провели в ее цехах немало времени: доменщики — у доменщиков, мартеновцы — у мартеновцев, прокатчики у прокатчиков. Шел наглядный обмен опытом.

Наибольшее внимание привлекла мартеновская печь № 13 и ее хозяин Юрий Степанович Карташев — инициатор Всесоюзного соревнования металлургов за максимальное производство стали на каждом агрегате и победитель этого соревнования. Он составил бригаду из гостей, победителей соревнования на своих заводах, куда вошли два челябинских сталевара Владимир Абдаладзе и Мусса Рафиков с трубопрокатного, златоустовец Иван Исаев, уфалеец Николай Фокин, ашинский сталевар Азарий Шатунов. Плавка дружбы, как венец соревнования, проходила во втором мартеновском цехе на огромной девятисоттонной двухванной печи.

Эта плавка подтвердила давно созревшее у меня убеждение, что обмен профессиональными открытиями, которые приходят к рабочему человеку вместе с опытом и годами, — одна из драгоценных черт соревнования. То, что рабочие делятся ими открыто, искренне, от души, само это стремление поделиться всем, чтобы возвысить товарища в профессиональном мастерстве и тем самым нравственно возвыситься самому, — великодушие этого дара принадлежит, мне думается, к одним из самых значительных нравственных и социальных достижений в среде советского рабочего класса.

…В большом вестибюле театра собрались те, кто представлял собою гвардию металлургов. Все делегаты празднично одеты, с орденами, медалями. То там, то здесь блеснет на лацкане пиджака Золотая Звезда Героя.

Теперь, когда в начале четвертого, определяющего года пятилетки учреждены ордена Трудовой славы, так живо напоминающие боевые ордена Славы, которыми награждались солдаты в Великую Отечественную войну, становятся еще более осязаемыми общие нравственные истоки героизма военного и трудового, то значение, которое придает страна каждодневному, упорному и ныне поистине боевому труду советского рабочего класса.

Я увидел в вестибюле театра Осадчего, Гусарова, Тулина…

Помнится, к Гусарову на Челябинский электрометаллургический мы поехали сразу от Осадчего. Едва машина миновала ворота проходной, где образовалась пробка от самосвалов, едва справа и слева от главной заводской магистрали появились большие цехи, на нас повеяло ощущением индустриальной мощи. Оно охватывает всякого на трубопрокатном и еще более усиливается в "хозяйстве" Тулина, площадь которого так велика, что тут уж исчезает даже представление об обычной замкнутости внутризаводского пространства.

От цеха к цеху ходить пешком далеко. Едешь в автобусе по заводу, как по городу, у которого широкие улицы, серые громады зданий, обширные площади.

Укрупнение заводов мне представляется своего рода знамением времени. Не серия мелких или средних предприятий в разных местах, а тенденция к созданию базовых заводов с определенной специализацией, с концентрацией больших мощностей…

Мы говорили тогда с Владимиром Николаевичем Гусаровым, главным инженером Степаном Евгеньевичем Пигасовым о путях развития завода, о зарождении именно здесь, в Челябинске, всей ферросплавной промышленности страны.

Гусаров производил приятное впечатление. Обаяние его духовной силы, казалось, нашло свой отпечаток и в крупной его фигуре, и в очертаниях большой, наголо обритой головы. Он излучал радушие, улыбка почти не гасла на его лице.

Конечно, это были впечатления самые первые. Но и они прочно вписывались в тот образ сильного и умного человека, много поработавшего и повидавшего на своем веку, который проглядывался за главами его скромной и деловой книги — "Родина советских ферросплавов".

Гусаров такой же высокоуважаемый человек в городе, как и Осадчий. Оба они Герои Социалистического Труда, лауреаты Ленинской премии, почетные граждане Челябинска. Много общего в их судьбах, даже в общих встречах с Калининым, Орджоникидзе, Тевосяном, и встречи эти уже сами по себе как бы соотносят их с людьми одного поколения.

Влюбленность же в свои заводы, хозяйственная взыскательность и активный заводской патриотизм, о котором, как и Осадчий, много говорил Гусаров, — все это, если еще не схожие черты стиля их работы, то питательная основа для его формирования.

Активная роль и Осадчего, и Гусарова в решении проблем научно-технической революции, Ленинские премии, полученные ими, говорили мне еще и о том, что творческая динамичность — понятие, отнюдь не возрастное. Наблюдение это подтвердилось знакомством с самым молодым из трех директоров — Николаем Алексеевичем Тулиным.

Если и существует некая незримая психологическая преграда, которая встает между людьми разных поколений, то она, безусловно, снимается, когда ты встречаешься со своим сверстником, человеком твоего, военного поколения, если даже он директор завода, выплавляющего едва ли не половину всей нержавеющей стали в стране.

Высокий, статный, с большими руками рабочего и спокойным лицом человека, которому всегда есть о чем подумать, но который старается при этом не казаться слишком озабоченным и погруженным в себя, Тулин, как и Гусаров, Осадчий, принимал нас в своем кабинете. Часто поправляя очки, слегка и приятно заикаясь, рассказывал о заводе, который может гордиться своими мощностями, своей высококачественной сталью, получающей самое разнообразное применение в промышленности страны.

Ему около пятидесяти, воевал, был офицером, с гордостью носит свои орденские планки. Он кандидат наук и к руководству заводом пришел от науки, уже одно это придает его облику нечто очень современное, перспективное.

В вестибюле театра в Магнитогорске они все трое стояли рядом, беседуя с новым директором Магнитки — Дмитрием Прохоровичем Галкиным. В прошлом главный инженер комбината, Галкин заменил недавно умершего директора Андрея Дмитриевича Филатова, еще раз подтвердив ту закономерность, что человек, приобретший большой опыт в техническом руководстве заводом, определяющий глубокие перспективы развития предприятия, как правило, оказывается на посту, где проблемы научно-технической революции надо сочетать с умением хозяйничать по-государственному и по-партийному.

Директора Магнитки. Я уже видел большой ряд портретов в зале Магнитогорского Дворца культуры, славную когорту крупнейших командиров черной металлургии. Почти все они были удостоены самых высоких отличий и званий, а имя Григория Ивановича Носова в среде металлургов стало легендарным. И невольно думалось: их судьбы, особенности каждого, преломленно отражающие особенности разных периодов развития нашей промышленности, их высокое деловое горение, их победы и поражения — какой это интересный материал для серьезного исследователя истории нашей ныне уже без преувеличения можно сказать великой индустрии.

…Я ходил по вестибюлю, разыскивая знакомых, и, как ожидал, увидел трубопрокатчиков, нос к носу столкнувшись с Валентином Ионовичем Крючковым. Утром в местной газете был помещен групповой снимок — встреча трубопрокатчиков на вокзале. Рядом со сталеваром Рафиковым и вальцовщиком Дружининым, Героем Социалистического Труда, стоял широко улыбающийся Валентин Крючков. И не только знакомая мне, заражающая жизнерадостностью улыбка, но и энергичное его воодушевление, заметное даже на фото, как бы говорили о том, что председатель завкома трубопрокатного не только руководитель, но и душа делегации.

В шумном вестибюле перед началом слета и затем в затихшем зале театра, слушая вместе с делегатами доклад первого секретаря обкома М. Г. Воропаева, я не мог отделаться от волновавшего меня ощущения не только своей сопричастности к важному и большому делу, но и к давней славной, реально проявившей себя в литературе традиции. Я имею в виду писателей, которые начиная с тридцатых годов бывали здесь и много, ярко, талантливо писали о Магнитке. Я ощущал как бы незримое присутствие в этом зале тех, кто в разные периоды неравнодушными глазами смотрел на людей Магнитогорска, как художник и очевидец замечательных событий.

Здесь их не забыли. Я привез с собой книгу "Магнитка" — краткий очерк истории завода и города, и примечательно, что в этой исторической хронике, в ряду важных событий то и дело появляются упоминания о писателях, чье перо послужило славе Магнитогорска.

Когда утром 13 июля мы приехали в Магнитку, большое солнце, встающее над степью, отражалось бликами в стеклах вагонов, в окнах вокзала. Нас встречали на перроне друзья с букетами цветов, с фотоаппаратами в руках. А затем в местной газете появился большой снимок. Среди гостей и хозяев, партийных работников, местных писателей стоял Борис Александрович Ручьев, Почетный гражданин Магнитогорска, чьи стихи и поэмы стали памятником истории завода и города, их патетической и лирической летописью.

Очевидец и участник давних дней строительства, он не только запечатлел героическое время в своих книгах, но и оставил нетленными строки, высеченные на гранитных, бетонных обелисках и постаментах.

Эти слова ныне высечены на основании памятника — первой палатки, установленной при входе в Северный парк правобережного Магнитогорска.

Примечательное это сооружение, скромный гранитный треугольник с чуть загнутыми краями. Он стоит на площади, откуда хорошо видна река, большой мост, ведущий на левобережье, и там — заслонивший полгоризонта величественный силуэт комбината.

Среди многочисленных памятников Магнитки, среди монументальных бронзовых фигур сталеваров и доменщиков, стоящих на высоких постаментах и олицетворяющих мощь Магнитки, — эта маленькая палатка и рядом широкая рабочая ладонь с куском буро-желтой руды уводит наше воображение к первым палаткам Комсомольска-на-Амуре и Новокузнецка, Братска и целины, к первопроходцам пятилеток, тем молодым и отважным, не жалевшим себя и счастливым в своем подвиге.

Увы, Бориса Ручьева уже нет с нами. И групповой снимок в газете, хранящийся у меня в столе, вновь напоминает о неоплаченном нашем долге перед замечательным поколением строителей первых пятилеток, которое уже постарело и, к сожалению, уходит от нас. А великая реальность литературы не заключается ли именно в том, что она запечатлевает время?

Я слушал ораторов на слете. Это были и прототипы героев Катаева, Малышкина, Авдеенко, Ручьева, и младшие их братья, дети и внуки тех, кто начинал здесь четыре десятилетия назад. Вспомнились слова поэта:

Ну, а герои современной индустрии в наш век ракет и кибернетики, прототипы героев из ненаписанных еще романов и поэм? Вот они, поднимаясь из зала, проходили на сцену, с тем чтобы получить здесь свои значки победителей соревнования и дипломы лауреатов премии имени Григория Ивановича Носова. И, получив, выстраивались рядом со столом президиума — рослые, крепкие, сильные люди с широкими кумачовыми лентами через плечо.

Весь зал смотрел на них, и, должно быть, не я один думал в ту минуту о том, кто же они — эти лауреаты? Что их вывело на такую высоту? Славные представители гвардии рабочих, они стоят у домен, конверторов, мартенов и прокатных станов, смело изменяют технологию, опробывают новые автоматические устройства, поднимают свои агрегаты на новый уровень технического прогресса. Это лауреаты труда и творческого, и коллективного, а вместе с тем самые обыкновенные рабочие на самых обыкновенных рабочих местах.

Не знаю, как кого, а меня эта церемония вручения премий не могла оставить равнодушным. Я видел в рядах президиума Осадчего, Гусарова, Тулина… "Маршалы промышленности", они тоже выглядели радостно-возбужденными, особенно, когда смотрели на рабочих своих заводов, получавших дипломы.

Заводское родство притягивает души не менее фронтового. Гордость за общий успех создала эту удивительную, ликующую атмосферу торжества, которое надолго останется в памяти и лауреатов-рабочих, и всех присутствовавших на слете.