Триумф непослушания

Пот, кровь и слёзы

Алиса надевала хирургические перчатки. Саманта, взяв с придвинутого стола шприц, вводила морфин пациенту. В комнате горела только одна лампа, освещая кровать Анны. Саму же Аню укрыли одеялом, сделав в ткани разрез в том месте, где будет проводиться операция. Также над кроватью прикрепили круглое зеркальце, наклонив его таким образом, чтобы лежащая могла руководить процессом.

Все молчали, лишь изредка поглядывая друг на друга. Казалось, что одно неосторожно брошенное слово способно погасить вновь обретённую надежду на спасение.

— Девочки… — простонала Анна. — Ещё не поздно… отказаться от этой авантюры.

— Анька, заткнись, — шикнула Алиса закрывая облик марлевой маской. — Давай отмашку начинать, пока я храбрая.

— Ты у меня всегда храбрая, — улыбка причинила ей новую порцию боли. — Хорошо. Я готова… бери маркер и… начинай делать пометки.

Черный маркер вымазал бледную кожу, оставляя на ней маленькие чёрточки.

— Ниже, — корректировала её Анна, — вот так. Теперь… выше. И ещё несколько. Всё… стоп. Должно хватить… теперь… протри спиртом.

— Вата и пинцет, — обратилась Алиса к Саманте. Та почти моментально выполнила команду.

Влажная ватка, втиснутая в пинцет, выполнила свою работу.

— Теперь… теперь самое весёлое. Давай Алиса… режь меня. Режь и не жалей, — сказала твёрдо Анна.

— Скальпель, — голос Алисы слегка дрогнул.

В руке Саманты блеснуло лезвие. Девочка никак не могла унять мелкую дрожь.

— Ты уверена, — спросила Алиса, взяв хирургический нож, — что ничего не чувствуешь?

— Да, — в мыслях Анна уже сто раз пожалела. — Начинай…

Инструмент легко вонзился в кожу, словно в масло. Алиса собралась с духом и повела по пунктирной линии. В результате образовалась небольшая щель из которой быстро начала вытекать кровь.

— Тампон и вату, — холоднокровно сказала рыжая.

Остановив кровь, она продолжила:

— Зажим.

— Ты хорошо… и без меня… справляешься, — похвалила её Анна, — не бойся, если что я подкорректирую.

Алиса с помощью зажима раздвинула окровавленные стенки отверстия. В её недрах показалась розоватая плёнка.

— Что дальше? — спросила она не скрывая омерзения.

— Это второй слой… будет ещё… третий. Ну ты помнишь… тут оно легко разрежется… и хирургическими ножницами.

— Ножницы.

Разрезав второй слой, кровь остановить оказалось труднее. Несколько капель попало на белоснежную ткань маски.

— Алиса… — прошептал Анна.

— Да? — она обеспокоено взглянула на девушку.

— Говорю тебе в том случае… если я отключусь… когда ты вскроешь… этот слой… твоя задача найти… возле нижней правой части… кишечника… небольшой отросток. Он похож… на дождевого червяка. Отрезай его… по самое основание, затем… зашивай. Для удобства… можешь… легонько вытянуть кишки наружу…

— Чего? — рыжая опешила. — Мне ещё в твоих кишках рыться?

— Я не… заставляю, но так будет… намного проще.

— На что я подписалась… — Алиса вздохнула. — Саманта. Выполняй мои команды быстро и четко. И не вздумай сюда заглядывать.

Она лишь кивнула.

Зашумели ножницы. Снова хлынула кровь. Останавливая её, Алиса начала искать искомый отросток.

— Анька, ну от тебя и несёт, — Алиса сморщилась.

— Ну прости… я вас там не ждала.

— Вижу! Вот он засранец. Как надулся! Ещё немного и лопнул бы.

Она с отвращением взяла двумя пальцами толстую кишку и вытянула её бежевый конец из щели.

— Ножницы!

Саманта споткнулась.

— Ножницы, бляха муха!

Получив нужный инструмент, Алиса отрезала вздувшиеся аппендикс. Из кишки полился липкий гной. Много липкого гноя.

— Анька, дряни дохрена выливается, что делать?!

Аня лежала с закрытыми веками.

— Анька!

— Не дашь спокойно… полежать… гной? Выдавливай его… только смотри, чтобы… чтобы в рану не попал… — она тяжело дышала.

Саманта подала ёмкость. Алиса принялась надавливать кишку. Из неё тёмной струёй вытекала бурда. Сосуд заполнился на половину, но гной не планировал заканчиваться.

Стоял кошмарный запах. Пот потоком катился со лба Алисы. Карие глаза широко раскрылись. Её руки дрожали. Она старалась не думать о том, что сейчас происходит, иначе нервы и желудок не выдержали бы.

— Анька, — она готова была расплакаться, — он не кончается! Что делать?! Почему его так у тебя много?!

— Чёрт… — она сжала зубы, — это плохо… если его слишком много… попало в кишечник… это плохо… Алиса… всё хватит… ты молодец… зашивай…

— Игла! — взревела она. Саманта аж подпрыгнула от её крика.

Через пять минут рыжая оставляла последний шов. Рана закрылась. Кровь прекратила течь.

Алиса рухнула прямо на пол, уткнувшись лицом в матрас.

— М-м-м… — простонала Анна, — как же больно…

Алиса подняла голову.

— Чем? — устало спросила рыжая. — Чем нам тебе помочь?

— Морфин… Да… Вколите мне… морфин… — её начинало трясти.

Саманта вколола Ане дозу обезболивающего. Алиса держала свою подругу за руку, пытаясь успокоить.

— Алиса… — Анна посмотрела на неё.

— Что, Анька?!

— Письмо… письмо под… подушкой…

— Что за письмо?!

— Ты поймёшь… — она ласково улыбнулась, но в следующий момент скривилась от боли. — Папа… папочка… я хочу… домой… как же я… устала… я… так… уста…

Аня замолчала, не договорив последнее слово. По её бледной щеке стекала слеза, а изумрудные глаза перестали реагировать на свет.

«Друзья. Дорогие мои друзья.

Простите меня, пожалуйста. Я очень сильно подвела вас тем, что не смогла выжить. Но это не означает, что вы должны опустить руки. Я уверена, вы сможете выкарабкаться и ещё будете рассказывать пережитое своим потомкам. Как же страшно умирать… Нет, такое писать нельзя, а то ещё заплачу. Не хочу, чтобы меня запомнили такой.

Вильгельм. Вилли. Береги детей, как родных. Только от тебя зависит, сможете ли вы сделать из этого места райский уголок.

Лёша. Во-первых, перестань плакать. Я видела, у тебя тогда текли слёзы. Ненавижу, когда кому-то из-за меня грустно, поэтому перестань. Во-вторых, будь Вилли верной опорой и другом. Заботься о Саманте. Помоги ей пережить мою смерть.

Алиса. Спасибо тебе. Спасибо, что всегда была рядом со мной. Даже во время моего последнего вздоха. Ты отличный человек и подруга, что всегда сможет помочь. И даже в этот раз ты не отказала мне в услуге. Желаю найти своё место в мире. Оно есть для всех и ты не исключение. Спасибо тебе ещё раз.

Рома. Продолжай так же волшебно готовить. Жаль, что не смогла в последний раз нормально поесть. Терпеть не могу овсянку.

Саманта. Как же мне тебя жалко. Только всё начинало налаживаться и тут такое. Мой тебе совет: не держи ничего в себе. Дай волю эмоциям. Обязательно должно полегчать. Передаю тебе свою должность врача. Если бы мы сдавали экзамен, ты бы выполнила его лучше всех.

Ну что же, ребята, пора нам прощаться. Я очень горжусь всеми вами за то, что, несмотря на всё безумие бушующие вокруг нас, мы смогли сохранить рассудок и человечность. Я вас очень прошу, не надо устраивать по мне траурные церемонии. Просто сожгите моё тело, а прах… с прахом поступайте, как хотите. На этом всё. Всех крепко обнимаю и всем спасибо за пройденный путь. Обещаю, что всегда буду рядом с вами.

Аня».

Прохладный день. Редкое явление летом, но этот день был как раз таким. Птицы не пели. Вообще. Или так казалось тем, кто провожал своего друга в последний путь?

Холодное тело Ани положили в огромную кучу хвороста, обильно облив бензином. Затем её укрыли одеялом из цветов. Цветы сорвали со всей округи. Рядом с ней лежали детские игрушки, деревянные поделки, прощальные рисунки. Скромная, но всё же дань уважения покойнику.

— Если есть кому что сказать, — глухо выдавил Алексей, — я слушаю.

Все молчали. Некоторые опустили голову и смотрели в землю. Кто-то всхлипывал, а кто-то откровенно рыдал. Пришли все. Все, кроме Алисы. После операции она сразу закрылась в своей комнате.

— В таком случае — начинаем, — Лёша взял спички и факел.

Подойдя к трупу, что несколько часов назад был его другом, он не смог не посмотреть на лицо Ани в последний раз.

Смерть забрала её жизнь, но у старухи с косой не было никаких шансов справиться с красотой девушки. Сейчас складывалось ощущение, что Анна просто мирно спала.

Всё верно. Она спала.

Вечным сном.

Алексей услышал позади себя быстрые шаги. Прибежавшая Саманта обняла Анну. Лёше потребовалось приложить усилие, чтобы она отпустила её.

— Подожем вместе, Саманта?

— Да, — ответила она сквозь всхлип.

Чиркнула спичка. Вспыхнул факел. Алексей подал Саманте рукоять огнива и они вместе зажгли сухие ветки.

Языки огня с жадностью пожирали всё на своём пути. Каждая пара глаз смотрела на них не отрываясь, в полном молчании.

— Говорят, огонь очищает, — тихо сказал Вильгельм.

— Да, — согласился Лёша. Саманта плакала ему в камуфляжную куртку и он нежно гладил девушку по голове. — Вот только что такого сделала Анька, чтобы нам понадобились его услуги?

— Неужели напрочь отказались? — от досады Гвин сжал пластиковый корпус рации и принялся покачиваться на раскладном стуле. Моросил дождь, но альбиноса спасал синий зонт. Зонтик верно держал слуга. На вершине возвышенности отлично просматривался каждый клочок земли на многие километры вперёд, а особенно интересовавшая Гвина угольная шахта.

— Да, господин, — ответили по рации с небольшими помехами. — Даже несмотря на то, что мы предлагали им охрану и поставки продовольствия. Сдался им этот уголь?

— Наверное, жрут его на завтрак, обед и ужин, — от шутки Гвина на том конце засмеялись, больше из-за уважения и страха к собеседнику. Самому Гвину было не до смеха. Если в кратчайшие сроки не раздобыть ресурсы, так необходимые для его фабрик, то вся работа заглохнет.

— Какие будут приказы? — спросили по рации.

— Приказы? — он задумчиво смотрел на шахту, попутно сняв очки и протирая линзы. Подав знак, маленький мальчик поднёс ему зажжённую зажигалку. Закурив, Гвин сделал несколько затяжек, и тут его голубые глаза загорелись. — Слушай… — протянул он довольно. — Как у вас дела с подствольными гранатами? Хватает?

— Хоть жопой жуй, — отрапортовали ему.

— Замечательно. А стрельните по ним. Штучек десять-двадцать. Посмотрим, как они потом пойдут на переговоры. Если, конечно, после этого смогут ходить.

— По каким целям вести огонь? — уточнили по рации.

— Та неважно! Главное — наведите шороху!

— Не вопрос, — там явно обрадовались таким указаниям. — Это мы мигом!

Гвину подали бинокль. В этот момент по шахте открыли огонь. Мощные взрывы сотрясали территорию шахты. Один из выстрелов попал в сторожевую вышку, не оставив следа ни от неё, ни от часового. Большая часть попаданий пришлась по внутреннему двору. Тем, кто в тот момент там находились, не имели ни малейшего шанса уцелеть. Гвин наблюдал за этим, как зритель в театре, не скрывая восхищения, словно маленький ребёнок.

В какой-то момент всё стихло. Здание шахты заслонила поднятое облако пыли. Изрешечёнными осколками ворота открылись, и из неё вышел парень размахивающий белой тряпкой, вымазанной в грязь и кровь. Его левую руку оторвало, а вместо неё свисали окровавленные ошмётки.

— Мне их даже немного жаль, — сказал себе Гвин. — Захотели отказать тигру, когда их головы находятся в его пасти. Хотя, нам же лучше. Ведь теперь уголь нам будут поставлять совершенно бесплатно.