Трофей для адмирала драконов

Глава 22. Кира

Сейчас у меня даже в мыслях не получается называть его дядей. Передо мной князь Рагнар: жёсткий, властный, один из победителей Хаоса.

Поёживаюсь под его леденящим душу взглядом. Куда-то напрочь исчезает уверенность в собственной правоте.

Затылком ощущаю взгляды Велла и магистра Верна. Они не знают, почему князь задал мне этот вопрос, но догадываются, что неспроста.

– Велл, отведи Киру ко мне в кабинет. Магистр? На два слова.

М-да, похоже, ректор уже в курсе, что наш секрет раскрыли. Вероятно, он и весь разговор слышал.

Князь Рагнар догоняет нас уже в своей приёмной, отрывисто бросает секретарю:

– Атериан! Свободен на сегодня.

Причём говорит он это таким тоном, что секретарь кладёт на стол папку, которую до этого держал в руках, и моментально исчезает за дверью.

Ой, мамочки! Вот теперь я, кажется, влипла. На лице Роувелла, помимо привычного «Что ты там ещё натворила?», проглядывает толика сочувствия. И у меня появляется желание схватиться за его руку, как в детстве я хваталась за руку Криса, когда отец отчитывал меня за проказы.

Но князь Рагнар произносит:

– Подожди в приёмной, Велл.

Затем он пропускает меня вперёд в свой кабинет и плотно закрывает дверь.

Повторяется вчерашняя сцена: ректор садится на краешек своего стола. Только на этот раз я не решаюсь опуститься в кресло, а стою в центре кабинета перед ним, опустив голову.

Тишина. Шелест занавески на открытом окне. Начала было трель и тут же смолкла птица, словно испугавшись.

– Я слушаю, – прерывает молчание голос князя.

Делаю вдох и медленный выдох. Сколько ни молчи, а отвечать придётся.

– Это я выпустила нарга, – начинаю я.

И сразу же меня отпускает, потому что самое главное уже сказано. Дальше легче. Вскидываю голову, смотрю ректору в лицо:

– И я уверена, что сделала правильно. С наргами можно договариваться.

К моему удивлению, он не начинает рассказывать мне про галлюцинации. Кивает в сторону кресла:

– Подробности.

Неужели он, действительно, готов меня выслушать? И мне не придётся ради этого прыгать в холодную воду к наргам, чтобы доказать свою правоту?

И, окрылённая, я рассказываю о том, как во время ритуала видела картинки из головы нарга, и о своих ночных приключениях. О прыжке в озеро и, конечно же, о помощи Рэйгарда умалчиваю. Не было его там. Не было горячих объятий, не было броска вслед за мной в воду и холодного расставания не было. На душе становится тоскливо. Рядом с этим несносным капитаном было безопасно и надёжно.

Мотаю головой, пытаясь отбросить ненужные воспоминания. Продолжаю сочинять, как всем телом повисла на рычаге. Как мысленно вместе с наргом нырнула в открывшийся проход. Чем больше ярких подробностей, тем менее заметны нестыковки. И тем расплывчатее образ Рэйгарда.

Взгляд дяди смягчается, но недоверчивый прищур остаётся. Ну да, спасибо, что выслушал. А вот поверить – это вряд ли. Обидно.

Вздыхает:

– Ты понимаешь, что нарги могут не только отбирать магию, но и внушать то, что им надо?

– Но это подтверждает, что они разумны.

– Ки-и-ра, – тянет дядя. – Ты здесь всего две недели. Ты оказалась более внушаемой, только и всего. Ну неужели ты думаешь, что почти за тридцать лет, прошедших со времени победы над Хаосом, никто бы не заметил разумности наргов? Их и приручать пробовали. Но дикий зверь остаётся диким зверем.

– Приручать? А разве можно приручить разумное существо? Я говорю о том, что можно договариваться. До-го-ва-ри-вать-ся.

Начинаю злиться. И почти тут же понимаю, что со мной происходит что-то непонятное. Под рёбрами появляется распирающее чувство, кожа горит огнём, в ушах нарастает шум, а глаза застилает туманом.

Двойной, почти слившийся в единый звук, металлический щелчок. Грохот ломающейся мебели. Три стихии сплетаются вокруг меня в разноцветный кокон: белый лёд, красный огонь и голубая вода. Мир на миг застывает, а потом как-то вдруг сразу обрушивает на меня какофонию ощущений.

Ослепительный свет, топот мышиных лапок под книжным шкафом, запах клейких, только что распустившихся листочков за окном.

Небо зовёт, делаю шаг к окну.

– Кир-р-ра, – оглушающий рык ледяного дракона.

Передо мной дракон в полуобороте. Под чешуёй проступают знакомые человеческие черты. Знаю: он старший, я должна подчиниться. Не хочу. Отвечаю предостерегающим рычанием. Красивый звук получается. Мне нравится, и я рычу громче.

Ещё шаг к небу, к свободе.

– Р-р-рано, – рявкает ледяной.

Упрямо пытаюсь проскользнуть мимо него. Но что-то мешает. Воздух вокруг меня густеет. И я вязну. Попытка вырваться, прорвать плотную оболочку своими стихиями оказывается бесполезной.

Беспомощность. Ярость. Обида. Сумасшедший коктейль.

Вижу летящее в меня магическое плетение, но увернуться нет возможности. Я даже пошевелиться не могу. Момент касания не чувствую. Всё вокруг меркнет, и я прихожу в себя.

Что это было?

Я сижу на полу среди обломков кресла и смотрю на собственные руки, по которым бегут мерцающие волны, превращая чешую в обычную, человеческую кожу. Блокирующих браслетов больше нет. Смутно помню скрежет рвущегося металла. Задерживаю взгляд на левом запястье. Нет никакого красного пятна, напоминающего ожог. Есть маленький тёмно-синий дракон, заключённый в круг.

Поднимаю глаза и вижу взволнованное лицо дяди.

– Что это было? – осипшим голосом повторяю я вслух.

– Это полуоборот, девочка, – отвечает он, помогая мне встать на ноги. – А чуть было не случился оборот.

Из приёмной доносится шум. Гневный голос Велла. Грохот падающей мебели. А потом дверь распахивается, и на пороге появляется Рэйгард.

Хищный взгляд с вертикальным зрачком останавливается на мне.

– Моя, – заявляет Рэйгард с незнакомыми рычащими нотками в голосе. – Я её забираю.

Невольно пячусь, хотя какая-то часть меня требует обратного.

– Не так быстро, капитан, – холодно говорит дядя, задвигая меня за спину.

Что вообще происходит?

Я ещё не пришла в себя после первого в своей жизни оборота, пусть и неполного. С детства предвкушала его, мечтала. Но не так же рано, не в девятнадцать лет и не в такой ситуации.

К тому же моя драконица оглушена плетением, которое бросил в меня дядя. Оглушена и злится. И мне передаётся её возмущение. А как иначе мы должны себя чувствовать? Кому приятно, если вместо первого полёта тебе грозит очередная воспитательная беседа?

И неожиданное появление Рэйгарда с его требованиями успокоению не способствует.

Метка горит огнём, внутри всё скручивается до болезненных ощущений. Новорожденная вторая ипостась бунтует. Но я не готова вот так мгновенно менять свою жизнь: бросаться в объятия мужчины, которого впервые увидела несколько дней назад.

Не хочу ничего понимать и ни в чём разбираться. Не сейчас. Хочется закричать: «Оставьте меня в покое! Дайте время!»

– В чём дело, Ваше Сиятельство? – рычит магистр Дайкер. – Или законы Айсгарда на этом острове – пустой звук?

Из-за широкой спины дяди я сейчас не вижу Рэйгарда, но его низкий голос вызывает вибрацию в моём теле, и взбудораженные стихии пытаются прорвать сдерживающее плетение. Это больно. Дыхание сбивается.

– Не вам, бывшему пирату, судить, соблюдаю ли я законы, – рявкает князь Рагнар.

И ледяные мурашки бегут по моей спине.

«Морской проходимец», – всплывают в памяти слова Велла.

Так вот почему брат так сказал. Капитан тоже был пиратом? Как и многие из охотников на наргов. Пират. Разбойник. Проходимец.

– Моё прошлое в прошлом, – голос Рэйгарда становится ещё ниже, почти уверена, что в него вплетается драконья ярость. – И к делу не относится. Никто не имеет права вставать между драконом и его истинной парой.

Через свою драконицу чувствую, что терпение второй ипостаси капитана подходит к концу. Состояние похоже на то, которое было при общении с наргом. Я словно попадаю в голову того другого дракона. Мысль его проста и прозрачна: «Схватить, унести, запереть».

И мою драконицу это устраивает. Передо мной воплощение мечтаний всех девушек Айсгарда. Свой собственный дракон. Истинная пара. Какая учёба, какая самостоятельность? Только семья и дети.

Метка обжигает руку так, что темнеет в глазах. Меня тянет к этому «морскому проходимцу». Просто волоком тащит. Рвёт внутренности. Осознаю, что только рядом с ним боль утихнет. Цепляюсь за спинку стоящего рядом кресла, чтобы устоять на ногах и не только. Борюсь с собой. При том тумане, который сейчас заполнил мою голову, превратил в кисель мой мозг, я не могу принимать решение.

– Посторонний не имеет права, – жёстко отвечает дядя. – А родственник обязан разобраться хотя бы потому, что ещё вчера я не чувствовал в тебе дракона.

– Родственник? Не вы ли говорили, что она дочь вашего друга?

– А в чём, собственно, разница: друга или брата? Я не мог всей Академии открывать, кто она. Но тебе всё равно придётся узнать: Кириана – княжна Южного Предела, дочь моего брата.

Пауза длится всего мгновение.

А потом Рэйгард дерзко заявляет:

– Это ничего не меняет. Княжна ли, простолюдинка ли. Она моя. Просто отойдите в сторону, я сам с ней поговорю.

– Ну попробуй. Только стой, где стоишь.

Князь Рагнар отступает в сторону, и я оказываюсь напротив Рэйгарда. За его спиной, прислонившись к дверному косяку, стоит мрачный Роувелл. И все чего-то ждут от меня.

Это вот что? Прямо сейчас я сама должна всё решить?

Горло перехватывает. Пытаюсь втянуть в себя воздух. Тону в тёмных глазах того, кто так неожиданно стал моим истинным. Неосознанно делаю шаг вперёд, ещё один.

– Видите, Ваше Сиятельство, она не может противиться зову моего дракона, – самодовольно заявляет капитан. – Кира, подойди. Ты принадлежишь мне отныне и навсегда.

Моя новорожденная драконица млеет. Ей нужны эти слова. Ей нужен сильный дракон, который заявляет на неё свои права. Дикий, необузданный зверь пришёл за ней.

Волна желания поднимается из самых глубин. Тону в этом потоке, два дракона и сильный жаждущий меня мужчина требуют от меня подчинения. И я сама этого хочу. Хочу оказаться в горячих объятиях, довериться, сорваться в эту пропасть. Знаю, что падение будет очень сладким.

Но я не Кира Каринс, я Кириана Эргари. Сдамся сейчас, и моя первая ипостась, с которой я прожила девятнадцать лет, уступит место дикарке. Моя драконица будет управлять мной так, как сочтёт нужным.

Словно со стороны слышу свой собственный голос:

– Я не вещь, чтобы принадлежать кому бы то ни было.

Князь Рагнар выдыхает с облегчением и снова закрывает меня собой, давая передышку.

– Ну вот и ответ тебе, капитан. Тебе, может, и всё равно, но Кириана – часть нашей семьи, а у нас не принято решать судьбу женщины без её на то согласия.

– Вот как. А не о вас ли ходили слухи, князь, что вы при первой встрече надели на свою истинную рабский ошейник?*

Вот это новость. У меня даже драконица замерла от изумления.

– И поэтому я знаю, о чем говорю, – глухо отвечает князь Рагнар. – Тогда этого требовал дракон, и я едва не потерял свою истинную пару. И лучше, если ты не станешь повторять мою ошибку. Определись для начала, кто в вашей паре главный: ты или твой зверь.

– Я сам разберусь со своим драконом.

– Разумеется. А пока что Кира под моим присмотром. И тебе лучше держаться от неё подальше до приезда Его Величества короля Айсгарда.

– Кого? – спрашиваем в три голоса.

– Король Ингвар вышел с большим флотом из Элваша, порта Южного Предела, – торжественно объявляет дядя. – Сегодня утром, после нападения на княжну и появления метки, я отправил к нему вестника. Он уже в курсе.

– Метки? Значит, она всё-таки появилась, – удовлетворённо говорит Рэйгард, и я чувствую, как ликует его дракон.

А я стискиваю зубы. После того, как прозвучали слова о рабском ошейнике, метка начинает мне казаться чем-то вроде тавро, которым клеймят свою собственность. И я чувствую в себе силы не прятаться больше за спиной дяди. Делаю шаг в сторону и с вызовом смотрю на капитана Рэйгарда.

Что интересно, драконица помалкивает. Что? Тоже начинает понимать, что подчиняться даже паре – это не то, о чём мечтается?

И в этот момент дверь из коридора в приёмную распахивается. Стоящий на входе в кабинет Велл поворачивается, переставая перекрывать обзор, и мы видим взволнованного магистра Верна.

– Ваше сиятельство, – начинает он с порога. – Мы обшарили всё дно. Нарга нет: ни живого, ни мёртвого. Но это не всё. Утром я не сразу вспомнил, но сейчас я абсолютно уверен, что накладывал на двери полигона охранное магическое плетение. От него не осталось и следа. Кто-то проник внутрь. Через территорию Академии вытащить нарга едва ли возможно. Скорее всего, отодвинули плиту, а внизу поставили магическую сеть.

– Не переживайте, магистр, – останавливает его Рэйгард. – Никто нарга не крал. Я его просто выпустил.

Магистр Верн открывает рот, затем закрывает.

– Идите, магистр, мы с этим разберёмся, – ледяным тоном произносит дядя.

И потрясённый Верн, так и не найдя нужных слов, скрывается в коридоре.

– Значит, ночью ты была не одна, Кира? – в голосе князя раскаты грома. – И что ещё произошло между вами, если после этого появилась метка?