Ты бросаешь вызов?

ГЛАВА 16

Лила

Бабушка сунула мне в руку коробку.

— Склад, пожалуйста.

Она ласково погладила меня по щеке, прежде чем броситься на помощь ожидающему ее покупателю. Бабушка всегда была начеку. Именно поэтому я сказала им нанять больше людей, чтобы они помогали в магазине. Старики были упрямы до мозга костей.

Мой взгляд скользнул по окнам, когда я вышла из склада. Когда я увидела того, кого искала, мое сердце екнуло.

Черная толстовка с капюшоном, рваные дизайнерские джинсы и кожаные ботинки.

Мэддокс выглядел слишком хорошо, чтобы быть правдой. Если бы я не знала лучше, я бы сказала, что он был каким-то падшим ангелом. Но он был кем угодно, только не ангелом.

Мэддокс стоял снаружи с капюшоном на голове и курил сигарету на морозе. Он засунул руки в карманы и низко склонил голову, глядя в землю.

Что-то изменилось между нами с того дня.

Прошла неделя. Мэддокс по-прежнему был обычным мудаком, но иногда у меня возникало ощущение, что он намеренно избегает меня.

Единственный раз, когда я увидела настоящее веселье в его глазах, было, когда я спрятала розовый блестящий фаллоимитатор в его шкафчике. Это было во время обеда, когда коридоры были переполнены и суетливы со студентами, когда Мэддокс открыл свой шкафчик. Мистер Биг Бен, он же Мистер Дилдо, ударил его прямо по лицу, в то время как все вокруг него ахнули и тут же начали смеяться.

Я подмигнула и ушла прочь, удовлетворение текло по моим венам, увидев выражение его лица. Я заставила его улыбнуться, настоящей улыбкой с того дня, когда мы были заперты в кладовке.

Шалость с дилдо была два дня назад.

Вчера он отомстил фальшивыми тараканами в моей сумке и свитере. Я вспомнила, как швырнула свою сумку на землю, выкрикивая кровавое убийство, в то время как студенты расхохотались, как будто это была лучшая шутка века.

Это было по меньшей мере унизительно. Я хотела сойти с ума. У меня было полное право на это, но в тот момент, когда я увидела, что Мэддокс смеется, весь мой гнев испарился.

Пуф, именно так.

— Он не выглядит очень веселым, не так ли? — Бабушка подошла и встала рядом со мной, наблюдая за Мэддоксом через окно. — Сегодня он пришел пораньше, чтобы помочь с инвентарем, и еще ничего не ел.

— Он не обедал?

Было почти три часа дня.

Клиент позвал бабушку, и она похлопала меня по руке, прежде чем уйти.

Прежде чем я успела обдумать свои действия, позвать на помощь свой инстинкт, я схватила из холодильника завернутый бутерброд и вышла из магазина.

Мэддокс поднял взгляд, когда я подошла. Он в последний раз затянулся сигаретой, прежде чем бросить ее на землю и раздавить ее ногами. Он выпустил облачко дыма, прежде чем облизать губы, глядя на меня с ног до головы.

— Что случилось, Гарсия?

Я молча подтолкнула к нему бутерброд.

Он приподнял бровь.

— Это предложение мира?

— Бабушка сказала, что ты не ел, — объяснила я. Я просто была… милой. В этом не было ничего.

Мэддокс выхватил бутерброд из моей руки, кончики наших пальцев на мгновение соприкоснулись, прежде чем я быстро отстранилась.

— Осторожнее, Лила. Ты начинаешь выглядеть так, будто тебе не все равно.

Мои глаза метнулись к нему, и я впилась взглядом.

— Я порядочный человек. Отдай обратно мне этот чертов сэндвич, если собираешься вести себя как мудак.

Мэддокс уже порвал обертку, прежде чем я успела закончить предложение. Он откусил огромный кусок, жадно пережевывая.

— Извини, Сладкая Щечка. Ты не можешь дать голодному человеку еду и забрать ее. Точно так же, как нельзя выставлять свою киску напоказ возбужденному мужчине и ожидать, что он не сожрет тебя.

Я выдохнула. Он был абсолютно невозможен.

— Для тебя все должно быть сексуальным?

Мэддокс откусил еще один сэндвич.

— Мы рождены быть сексуальными существами. Почему бы не принять это?

Я прислонилась к окну, наблюдая за проезжающими машинами, пока Мэддокс большими кусками поглощал свой бутерброд. Он явно был голоден. Как только он доел последний кусочек, я затронула запретную тему.

— В тот день… в кладовке, — начала я.

Мне не нужно было смотреть на Мэддокса, чтобы почувствовать перемену в нем. Когда он заговорил, его голос сказал все.

— Еще раз заговоришь об этом, и я тебя так испорчу…

— Почему ты так полон гнева? — Я прервала его прежде, чем он успел закончить свою угрозу. — Я тебе не враг.

Он издал безрадостный смех.

— Это довольно иронично, учитывая наши отношения, если их можно так назвать.

— Это иронично, не так ли? — Я наконец повернулась, чтобы посмотреть на него. Он прислонился плечом к окну, лицом ко мне. Его глаза были ярко-голубыми в солнечном свете, мерцая и скрывая что-то более темное.

Кем был человек за этой маской?

— Но я не собираюсь причинять тебе боль. Это никогда не было моей целью. Я только пыталась расквитаться с тобой.

Мы с Мэддоксом играли в кошки-мышки. Это раздражало, но было безвредно.

Он склонил голову набок.

— Значит, ты хочешь сказать, что не причинишь мне вреда, если я сначала не причиню тебе вреда? — спросил он грубым, хриплым голосом.

— Да, это справедливо. Если ты причинишь мне боль, я заставлю тебя пожалеть об этом.

— Ты первая девушка, которая не упала мне в ноги и не умоляла трахнуть.

— Кем это меня делает?

Он ухмыльнулся, по-волчьи.

— Моей добычей.

Я рассмеялась, вместо того чтобы обидеться, как два месяца назад.

— У тебя однонаправленный ум, Коултер.

— Ты водишь круги вокруг моей головы, Гарсия.

Это было… признание?

Я попятилась от него.

— Бабушка будет ожидать, что мы вернемся к работе через две минуты.

Развернувшись, я хотела уйти, но остановилась. В животе у меня сжалось, мучительное ощущение, что я собираюсь сделать что-то чертовски глупое. Но я не могла остановиться. Я всегда была девушкой, которая планировала заранее, никогда не делала ничего настолько… безрассудного. После того, как жизнь ударила меня по лицу и оставила шрамы, я поклялась, что никогда не буду глупой.

Всегда под контролем.

Всегда осторожна.

Но, очевидно, безрассудные привычки Мэддокса передавались и мне.

Я вернулась к Мэддоксу, стоявшему всего в футе от меня. Так близко, что я чувствовала его тепло.

— Знаешь что? Я думаю, что мы с тобой можем быть действительно хорошими друзьями, — объявила я, слова вырвались наружу прежде, чем я успела себя остановить.

Ага. Глупо, да?

Его глаза расширились, прежде чем он усмехнулся.

— Как мое желание залезть к тебе в трусики равняется тому, что мы хорошие друзья? — Он посмотрел на мою руку, протянутую между нами. — И ты действительно ждешь рукопожатия?

Черт возьми, о чем я думала?

Жар обжег мои щеки от смущения.

— Я пытаюсь быть вежливой сейчас, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — Я просто думаю… если мы так хорошо умеем быть врагами, представь, что мы на одной стороне?

Это было правдой. Я устала бороться с Мэддоксом день за днем, снова и снова. Пришло время объявить перемирие, положить конец этой войне и начать все заново.

Когда он говорил, в его глазах был непроницаемый блеск.

— Ты поставишь Беркшир на колени, Сладкая Щечка.

Я собираюсь поставить тебя на колени. Я держала этот лакомый кусочек при себе.

Мэддокс на секунду задумался. Он провел большим пальцем по своей квадратной челюсти, прежде чем просто кивнуть мне.

— Отлично.

Подождите… правда? Я моргнула, ожидая, что он рассмеется и назовет меня жалкой.

Он этого не сделал.

Мэддокс выжидающе посмотрел на меня.

Твою мать.

Я сглотнула нервный ком в горле и на этот раз показала ему свой мизинец.

— Мы торжественно клянемся больше не разделять между собой вражды и будем вести себя хорошо.

Если Мэддокс и думал, что я веду себя глупо, он не показывал этого на лице.

— Торжественно клянусь не быть мудаком, но я все равно буду думать о шестидесяти девяти способах, как я могу трахнуть тебя каждый раз, когда ты смотришь на меня или трясешь своей задницей в мою сторону.

— Мэддокс! — Я зашипела, и мои щеки вспыхнули от его грубых слов. Я не была святой, но, черт возьми, он знал, как заставить девушку покраснеть.

Он издал гортанный смешок, звук исходил из его груди. Мэддокс обвил мой мизинец своим, чуть-чуть сжав его.

Мои легкие горели, и я поняла, что забыла дышать.

Вот оно, напомнила я себе.

Конец чего-либо; начало чего-то другого.

Я не знала, насколько серьезен Мэддокс и сдержит ли он свои слова… Я не знала, знает ли он значение слова «друзья», я не знала, что принесет нам завтрашний день, вернется ли он к своему обычному засранцу, но я знала одно — я больше не хотела быть на противоположной стороне от Мэддокса.

— Друзья? — Я вздохнула.

— Друзья, — согласился он.

Мэддокс

Я смотрел, как Лила уходит обратно в магазин своих бабушек и дедушек. Я задумчиво почесал свою трехдневную щетину на подбородке.

Дверь за ней закрылась, скрывая от моего пирующего взгляда прекрасный вид на ее задницу. Мне пришлось напомнить себе отвернуться, потому что, черт возьми, Лила могла поставить любого мужчину на колени с такой задницей.

Наши глаза встретились через стеклянное окно, и она улыбалась. Искренняя гребаная улыбка.

Лила помахала мне, чтобы я зашел внутрь, и мои ноги последовали за ней. Если бы я был щенком, мой хвост вилял бы туда-сюда.

Ах, черт возьми.

Друзья?

Друзья.

Я остановился у двери, моргая, когда пришел к внезапному пониманию.

В тот момент, когда Лила нацелилась на мой член в той кофейне, я был очарован. Девушки обычно стояли передо мной на коленях, поклоняясь моему члену, как будто это была лучшая еда в их жизни. У меня никогда не было девушки, которая хотела причинить Мэддоксу-младшему боль вместо удовольствия, до Лилы.

Когда она ухмыльнулась через плечо, прежде чем уйти, я сразу же был заинтригован. Кем была эта девушка?

Я поставил перед собой задачу узнать о ней больше, изучить ее… и сломить ее. Она была моим любимым проектом, и я хотел поставить ее на колени. Кто-то дерзкий, как она? Было бы мило, когда она, наконец, умоляла бы меня.

Через два месяца…

Лила Гарсия только что записала меня в друзья.

Ну, дерьмо.

Смех вырвался из моей груди. Маленькая мисс Перфекционистка была напористой, я не мог не восхищаться этим. У меня никогда раньше не было подруги. Если у кого-то и была пара сисек, то у Мэддокса-младшего был однонаправленный ум. Секс. Легко и просто.

У Лилы было три вещи, которые делали меня слабым. Сиськи, киска и задница достаточно большая для моих жадных рук.

Я усмехнулся этой мысли. Это должно было быть интересно. Мне было интересно, как долго она продержится. Игры изменились; все изменилось, и теперь я собирался сыграть в ее игру.

Кто собирался сломаться первым?

Игрок или жертва?

Черт, это должно было быть весело.