Ты бросаешь вызов?

ГЛАВА 21

Лила

Проснувшись снова, в пятый раз за эту ночь, я поняла, что это уже не ночь. Тяжелые шторы все еще были задернуты, но сквозь щели я видела солнечный свет.

Мои руки приземлились на стену мышц, теплых и сильных. Я чувствовала, как бьется его сердце под моей ладонью. Мой взгляд скользнул вверх по его груди, шее, квадратной челюсти и, наконец, по глазам.

Я поняла две вещи.

Первая — я провела ночь с Мэддоксом, и проспала больше двенадцати часов, а он спал еще больше.

Вторая — Мэддокс не спал и смотрел на меня с непроницаемым выражением лица.

— Привет? — пробормотала я.

Дерьмо, дерьмо. Дерьмо!

Я собиралась уйти посреди ночи, предварительно убедившись, что Мэддокс в порядке.

Но я, должно быть, заснула, и теперь…

Это был не первый раз, когда я спала рядом с мужчиной. Ну, мы с моим бывшим парнем несколько раз делили постель. Но он был мальчиком. Долговязый, неопытный мальчик. Мэддокс не был мальчиком.

Я не была застенчивой или неопытной, скажем так.

Но я не была уверена, что мне нравится, как Мэддокс смотрит на меня. Выражение его лица заставило мой желудок сжаться. Дрожь пронзила мое тело; кроме того, мне не было холодно. На самом деле, мне было очень, очень тепло. Мэддокс был человеком-обогревателем.

Его глаза были темными и интенсивными, больше не тусклыми и не налитыми кровью.

— Перестань так на меня смотреть, — проворчала я, отталкиваясь от его тела. Вид его грязно-русых, растрепанных волос, глаз, блестящих чем-то невысказанным, полных губ, чуть приоткрытых, широких и сильных плеч — вокруг него была мужская аура. Он заставил меня почувствовать себя маленькой и… женственной.

— Что ты здесь делаешь? — он наконец заговорил.

Я села, закусив нижнюю губу.

— Ты не помнишь…

Мэддокс провел рукой по лицу и перевернулся на спину.

— Я помню. Но, я имею в виду, в моей постели. Не то чтобы я возражал, но я просто не ожидал этого, когда проснулся. Приятный сюрприз, Сладкая Щечка.

Ах, так он вернулся к обычному Мэддоксу.

— Я заснула, — призналась я. Я не знала, как сделать это не неловко. — Но мне, пожалуй, следует уйти сейчас.

Я встала с кровати, но звук моего имени в его грубом, сонном голосе заставил меня остановиться.

— Лила.

— Да?

Я оглянулась на него. Мэддокс лежал на боку, лицом ко мне, приподнявшись на локте, небрежно и непринужденно. Между двумя Мэддоксами, которых я видела за последние двадцать часов, было так много различий.

— Спасибо, — сказал он. В его голосе было что-то похожее на нежность. Моя грудь сжалась от незнакомой эмоции. Мой рот открылся, но у меня не было возможности сказать ему, что все в порядке.

В дверь постучали, и раздался голос мистера Хокинсона.

— Ваши родители просят вас спуститься на завтрак.

На лице Мэддокса отразились раздражение и искривленная ярость.

— Можешь сказать им, чтобы они отвалили, спасибо.

— И вам доброе утро, — сказал мистер Хокинсон, прежде чем его шаги стихли.

— Мэддокс… — начала я.

— Нет, Лила, — прорычал он.

Он слез с кровати и пошел в ванную, хлопнув за собой дверью. Я вздрогнула от этого и стояла на месте, ожидая, пока он успокоится.

Через десять минут он снова стоял передо мной. Скрестив руки, он предупреждающе посмотрел на меня.

— Не лезь в это.

— Что произошло вчера? — Я выстрелила в ответ.

Он удивил меня своим ответом.

— Плохой день.

Я сделала шаг вперед, потянувшись к нему.

— Мэддокс…

В момент нового гнева его грудь завибрировала от нового угрожающего рычания. Его челюсть сжалась, и я удивилась, как она не треснула под давлением.

— Я позвонил отцу, чтобы сообщить ему о моих последних оценках.

О, нет. Нет, мне не нравилось, куда это шло.

— Он бросил трубку, потому что был слишком занят. Когда он пришел домой, я набрался смелости и сказал ему. Знаешь, что он, блядь, сказал?

Я покачала головой. Мне жаль.

Его губы скривились в рычании, когда он подражал голосу отца.

— Кого ты подкупил за эти оценки, Мэддокс?

Горячая, противная ярость пробежала по моему телу. За Мэддокса. Он продолжил, выплевывая слова так, будто они сжигали его изнутри.

— Он не верит в меня. Дорогой отец, наверное, думает, что я протрахал своих учителей, чтобы сдать экзамены. Итак, ты видишь? Лила, это не имеет значения. Если я поступлю в Гарвард самостоятельно или сдам семестр. Ничего из этого, блядь, не имеет значения!

Мое сердцебиение колотилось в груди.

— Да, имеет.

— Нет, — прошипел он.

Я подошла к тому месту, где он стоял, и обхватила его щеки.

— Посмотри на меня! Это имеет значение, Мэддокс.

Он попытался дернуться от меня, но я не отпустила.

— Меня не волнует, что говорит твой отец, но ты надрал задницу ради этого. Я видела это своими глазами. Ты должен гордиться собой. И если ты не можешь в это поверить, то позволь мне сказать тебе. Я так горжусь тобой. Понятно?

Губы его сжались в прямую линию, взгляд стал отстраненным.

— Лила…

— Я горжусь тобой, — прошептала я, проводя большим пальцем по его сжатой челюсти, мышцы расслабились под моим прикосновением.

Его глаза сузились.

— Бляядь, — пробормотал он себе под нос.

Я рассмеялась, надеясь, что это передастся Мэддоксу.

— Ну, Пудель. Это один из способов выразить это.

Его глаза распахнулись, ясные, как небо, и он схватил меня за руку, потянув к двери.

— Куда мы идем? — Я спросила.

Когда он заговорил, в его голосе снова прозвучала настойчивость.

— Завтракать. Пойдем.

Ну блин…

— Эм, можно я сначала почищу зубы?

Через пятнадцать минут мы сидели за столом с его родителями. Это была моя первая встреча с ними, и его отец едва взглянул на меня, прежде чем вернуться к своему планшету. Его мать послала мне неуверенную улыбку, избегая смотреть в глаза. Она доедала свой тост, пока между нами царила неловкая тишина.

— Мы не знали, что у тебя есть кто- то, Мэддокс.

Голос отца был низким и неприветливым. В нем чувствовалась суровая холодность. Мистер Колтер неодобрительно взглянул на меня, и я нахмурилась. Неужели он…?

Черт возьми, он думал, что я была девушкой Мэддокса по траху или вчерашней победой.

И он, вероятно, думал, что Мэддокс привел меня к столу только для того, чтобы вызвать шум. Что ж, это объясняло одну вещь. Мэддокс унаследовал свои мудацкие манеры от своего отца.

Я прочистила горло.

— Мои извинения, мы раньше не встречались. Я подруга Мэддокса.

— Подруга? — Его отец пренебрежительно махнул мне рукой.

— Брэд, — тихо предупредила его жена. Напряжение в воздухе было ощутимым, настолько густым, что кто-то мог задохнуться. У меня пересохло в горле, и я несколько раз пыталась сглотнуть.

— Как тебя зовут? — Миссис Колтер казалась более… доступной. Отсутствие суждения в ее глазах немного расслабило меня.

— Лила. Лила Гарсия.

Она одарила меня полуулыбкой.

— Можешь звать меня Саванной. Как вы с моим сыном познакомились?

Я откусила свой тост. Я и раньше была голодной, хотя сейчас уже нет. Мой желудок скрутило узлом, и я знала, что не смогу съесть больше, чем несколько укусов.

— Мы с Мэддоксом познакомились в Беркширской академии.

Отец вскинул голову и пронзил меня взглядом.

— Беркшир, ты сказала? Я не узнаю твою фамилию. Кто твои родители?

Он думал, что я одна из них… богатая и коррумпированная. В конце концов, в Академии Беркшир их было полно.

Я сделала медленный глоток воды, пытаясь успокоить пересохшее горло.

— Я живу с бабушкой и дедушкой.

Я высоко вздернула подбородок и ответила на его взгляд своим. Я не стыдилась того, кем я была.

— Адвокаты?

Это был чертов допрос?

Я покачала головой, недовольно поджимая губы.

— Нет, у них продуктовый магазин.

— Это мило, — вмешалась миссис Колтер прежде, чем ее муж успел произнести еще одно ненавистное слово. Он смотрел на меня так, как будто я была вредителем. Глядя на Брэда, я заметила сходство. Мэддокс был точной копией своего отца. Те же волосы, те же глаза, то же сердитое выражение на лицах.

— Так ты уже поступила в колледж? — Саванна попыталась преодолеть напряжение, переводя взгляд с Мэддокса на меня и обратно.

Я кивнула, пережевывая только что откушенный кусок, прежде чем ответить.

— Да, в Принстон, но я надеюсь в Гарвард.

Отец Мэддокса фыркнул.

— Гарвард? Попасть в него непросто.

Мои плечи расправились, и я натянуто улыбнулась ему, пытаясь выглядеть вежливой. Если Брэд и видел раздражение на моем лице, он игнорировал его.

— О, я знаю, но я работаю над этим уже много лет, — сказала я ему. Он не напугал меня ни своим осуждающим взглядом, ни своей холодной улыбкой.

Наконец Мэддокс заговорил.

— Лила — одна из пяти лучших учениц Беркшира.

В его голосе была нотка гордости, и мои щеки вспыхнули. Я быстро откусила еще один тост, прежде чем проглотить его с чаем, который стоял передо мной.

Брэд цокнул, выглядя лишь слегка впечатленным. Он смотрел на меня с любопытством, как будто наконец увидел меня в другом свете. Он резко кивнул мне, прежде чем его взгляд сфокусировался на Мэддоксе.

— Что ж, приятно это слышать. Может быть, ты сможешь научить моего своенравного сына быть ответственным.

Я не прикасалась к Мэддоксу, но чувствовала его так, как будто он был моим собственным — его мускулы напряглись, его тело напряглось, как лук — он был готов броситься прочь или вцепиться отцу в горло. В его глазах был огонь, а в жилах лед. Моя рука скользнула к нему, и я положила руку ему на бедро, удерживая его, хотя я не могла сравниться с его силой. Его мускулы напряглись под моим прикосновением, и его рука легла на мою. Его дыхание вырвалось прерывистым порывом.

Я держу тебя.

Я окинула Брэда холодным взглядом. Это было поле битвы. Мы с Мэддоксом на одной стороне, его родители — на другой. Наши слова не наносили физических ран, но, черт возьми, наши взгляды и сказанные слова были острее любого ножа.

Я бы пошел на войну за Мэддокса.

И это была война.

— Мэддокс очень много работает, — начала я, переводя взгляд с отца на мать. — Он сдал этот семестр с высокими оценками.

Брэд выглядел недоверчиво.

— О, правда?

Я сдержалась и улыбнулась им.

— Да. Вы должны гордиться им, так как он сделал все сам.

Саванна оживилась. Она явно пыталась растопить лед, но эта ситуация была уже слишком холодной.

— Приятно слышать! Мэддокс, почему ты нам не сказал?

Он напрягся, его вилка звякнула о тарелку.

— Я говорил.

Ее улыбка растворилась.

— О.

В тот момент я поняла одну вещь. Саванна не игнорировала существование Мэддокса, хотя внешне это выглядело так. Но теперь, когда я действительно посмотрела на нее, я поняла, что она боится своего сына. Мэддокс запугивал ее, и, зная его, он стал менее доступным для своих родителей.

Может быть, я была неправа. Саванна пыталась, но было слишком мало… слишком поздно.

— Мы закончили, — объявил Мэддокс. Он встал, грубо отодвинул стул и потащил меня за собой.

— Мэддокс, — крикнул Брэд вслед своему сыну угрожающим и таким… холодным голосом. — Прояви уважение.

Мэддокс не слушал. Мы уже уходили. Он не остановился даже после того, как мы прошли через ворота его дома. Мы шли в течение часа, бок о бок. Между нами было негласное взаимопонимание, пока мы шли молча, пока не достигли Беркшира.

Сегодня была суббота, поэтому здание было закрыто. Я украдкой взглянула на Мэддокса. Он тяжело дышал, его губы скривились, а глаза потемнели.

В нем было столько гнева, столько разочарования. Я чувствовала это глубоко в своих костях. Мэддокс чувствовал себя преданным, обиженным и обманутым. В нем было больше боли, чем он показал миру.

Я сжала его руку.

— Ты должен тренировать свой разум, чтобы он был сильнее твоих эмоций, иначе ты каждый раз будешь терять себя, — мягко сказала я.

Его глаза встретились со мной, и интенсивность его взгляда заставила мой желудок перевернуться.

— Почему ты здесь? — В его голосе прозвучала внезапная резкость, от которой я вздрогнула.

Мои губы приоткрылись в замешательстве.

— Что?

— Здесь, — прохрипел он. — Со мной. Почему? Почему ты не ушла?

— Потому что ты мой друг, — просто ответила я. Потому что я забочусь.

Мэддокс судорожно вздохнул, как будто ему нужно было это подтверждение. Такой молодой и такой сердитый. Если бы я только могла заставить его снова улыбнуться.

Внезапная искра идеи заставила меня молча задохнуться. Конечно, я могла заставить его улыбнуться. Я точно знала, как.

Я отпустила его руку и указала на здание рядом с Академией Беркшир, открытое каждый день, даже по выходным. Библиотека.

— Я бросаю тебе вызов, — начала я.

— Ради всего святого.

— Я бросаю тебе вызов войти туда, без одежды, кроме твоих боксеров.

Он сделал паузу, наблюдая за мной с открытым ртом.

— Ты серьезно?

— Очень серьезно. — Я скрестила руки на груди.

— Голый?

Я кивнула, сдерживая улыбку.

— Только твои боксеры.

О, это было бы зрелище.

— Они вызовут полицию, — сказал Мэддокс, продолжая смотреть на меня так, словно я сошла с ума.

— В том-то и дело, Пудель.

Он моргнул, все еще выглядя удивленным.

— Черт возьми, я развратил тебя, — выдохнул он.

Мои губы изогнулись.

— Ты принимаешь вызов, Коултер?

Мэддокс ухмыльнулся игривой и чертовски греховной ухмылкой.

— Я принимаю этот вызов.

Он быстро стянул с себя одежду и протянул мне. Он был частично… голым. Его боксеры от Кельвина Кляйна низко свисали вокруг его бедер, виднелась щель его задницы, и у меня внезапно пересохло в горле. Полностью одетый Мэддокс был… сексуален.

Частично голый Мэддокс был… огнем.

Мы были просто друзьями, но, черт возьми, я была гормональным подростком, который не боялся ценить такого прекрасного экземпляра, как Мэддокс Коултер.

— Перестань смотреть на мою задницу, Гарсия.

— Перестань прыгать вокруг меня голым, Коултер.

Он украдкой оглянулся через плечо.

— У меня такое ощущение, что это был твой способ раздеть меня. Чувствуешь искушение, Сладкая Щечка?

— Да, соблазн надрать тебе задницу на Марс.

Он ухмыльнулся.

— Врунья.

Хорошо, я была вруньей.

— Черт, холодно! — Его зубы стучали, когда он провел ладонями вверх и вниз по предплечьям.

Я высунула язык и махнула рукой в сторону библиотеки.

— Пошли.

Он побежал к входу.

— Сделай небольшой тверк, — крикнула я ему вслед.

Его теплый смех был слышен сквозь холодный ветерок. Я последовала за ним и подождала у входа, наблюдая за зрелищем Мэддокса через большие стеклянные окна. Он скакал по библиотеке, совершенно непринужденно и с дерзкой ухмылкой. Ему было совершенно комфортно в своей коже. Люди смотрели, потеряв дар речи и в шоке. Девушка достала свой телефон, возможно, снимала его. Одни смеялись, другие возмущались.

Мэддокс остановился перед старой библиотекаршей, которая краснела и отплевывалась, он наклонился и сделал полутверк против бабушки, прежде чем убежать.

Я больше не могла сдерживать смех. У меня свело желудок, и я захрипела, когда он выбежал из библиотеки, библиотекари и охранник следовали за ним по пятам.

— Беги! — крикнул он мне, его улыбка была широкой и заразительной.

Я взлетела, и мы побежали.

Мы не останавливались, пока не потеряли их. Спрятавшись за мусорным баком, я попыталась отдышаться.

— Блядь, ты сумасшедшая, — выдавил он сквозь смех.

Я толкнула его локтем, ухмыляясь.

— Мы хорошая команда, не так ли?

Он улыбнулся.

Настоящая чертова улыбка.

Моя грудь сжалась, а желудок сделал сумасшедшее движение, как маленькие бабочки, танцующие там.

Мэддоксу может показаться, что весь мир у его ног. Он был королем Беркшира и правил с дерзкой ухмылкой, хотя никто не видел боли за этой игривой улыбкой. По большому счету, у него было все, чего хотели все остальные: деньги, статус, друзья, стипендия и двое прекрасных, успешных родителей. Он был неприкасаемым.

Но он все еще был человеком.

Мэддокс Коултер не был непобедим. В его душе было множество трещин и шрамов.

Он был простым семнадцатилетним мальчиком, который хотел только одобрения своих родителей, с немного беспорядочным детством, и теперь он жаждал внимания.

Я заставила его улыбнуться.

Я сделала это. И я бы продолжила это делать.

Один вызов за раз, я преследовала его улыбки, потому что я понимаю, что Мэддоксу нужен был кто-то, кто достаточно заботился о его счастье и его гневе. И это сделала я.