Ты бросаешь вызов?

ГЛАВА 25

Мэддокс

— Он мне не нравится, — прорычал я, скрестив руки на груди. Я застыл перед дверью, как будто мог каким-то образом помешать ей уйти.

Лила закатила глаза, наклонилась и коснулась пальцев ног. Она потянулась, и мне пришлось отвести взгляд, потому что, черт возьми, ее задница выглядела великолепно в этих джинсах.

Меня разозлила собственная реакция и вся эта ситуация. И я точно не знал, почему.

— Это не тебе решать, — сказала она певучим голосом. Иногда мне хотелось, чтобы она боялась меня. Это сделало бы всю эту дружбу проще, но нет. Лила Гарсия была чертовски дерзкой и постоянно бодалась со мной лбами. — Ты не пойдешь с ним на свидание. Я пойду.

Да, это была именно моя проблема.

Она собиралась на свидание.

С кем-то. Друг Грейсона. Гребаное свидание, которое устроила Райли. Теперь, когда у нее появился парень, она полагала, что Лиле тоже нужен мужчина в ее жизни.

Ну, черт возьми, у нее уже был мужчина. Я.

— Я ему не доверяю, — снова сказал я.

Лила повернулась ко мне, уперев руки в бедра. На ней был макияж, который она делала редко. Рваные джинсы, ботильоны и черная майка, что должно быть запрещено. Конечно, у Лилы не было больших сисек, но ее сиськи выглядели сочно в этой майке. Сочная, грешная, запретная… и…

Черт, она даже накрасила ногти. Она выглядела… красивой. Для него.

— Ты даже никогда не встречался с ним, — возразила она. Моя челюсть сжалась, и я был готов лопнуть вену.

— Он может быть чертовым убийцей, насколько нам известно! — Он мог причинить ей боль…

И он был не я.

Глаза Лилы превратились в щелочки, и она высоко вздернула подбородок, бросая на меня свой надменный взгляд. Она действительно освоила этот взгляд, который говорит: «Ты мне не начальник, и я могу делать все, что захочу».

— Я встречалась с ним дважды, и он джентльмен, Мэддокс. Прекрати это.

— Мне это не нравится. Он мне не нравится, — сказал я в сотый раз за сегодняшний вечер. — Что, если он прикоснется к тебе, а ты не хочешь?

Прикоснуться… к ней. Он мог прикоснуться к ней и, черт возьми, поцеловать ее…

Она потерла лоб, ее глаза выглядели мрачными. Лила уже устала от моего бреда.

— Мэддокс, прекрати. Ты не испортишь мне это свидание.

— Он может… причинить тебе боль.

Улыбка тронула ее губы.

— Дарен не может и не причинит мне вреда.

Дарен? Даже его имя звучало глупо. Я представил, как Лила стонет, выкрикивая это имя, и желание ударить его по лицу, кого-то, кого я никогда раньше не встречал, было сильным.

— Ты можешь дать мне гарантию, что он не причинит тебе вреда? — Я ответил в свою защиту. — Я не буду жаловаться и отпущу тебя на это дурацкое свидание, если ты дашь мне стопроцентную гарантию.

Я играл грязно, потому что знал, что она не может это сделать.

Я не знал, почему я так отреагировал, когда Лила сказала мне, что идет на это свидание. В желудке возникло неприятное ощущение и тяжесть в груди.

— Ты ведешь себя как ревнивый бойфренд, Мэддокс, — предупредила она, недовольно скривив губы. Ее слова были пронизаны предупреждением.

Ревнивый… бойфренд?

Завидуешь… мне? Ха.

— Я веду себя как заботливый друг, — поправил я.

Она фыркнула, совсем не по-женски. Мне это нравилось в Лиле. Она не фальшивила рядом со мной и не боролась за мое внимание. Лила не подгоняла себя под мои стандарты. Она осталась верна себе и показала средний палец тому, кто осмелился потушить ее огонь.

Лила поправила свою подводку и взглянула на меня через зеркало в пол.

— Нет, ты ведешь себя как ребенок. Вспыльчивый, капризный ребенок. Ты ходил на свидание на прошлой неделе, и я не стала тебя останавливать. Делает ли это меня менее заботливой?

— Я не ходил на свидание, — пробормотал я, сдерживая гримасу. Ей не нужно было знать подробности.

Ее глаза ожесточились.

— Нет, ты прав. Ты не ходил на свидание. Ты трахнул ее.

Я потер лоб и вздохнул. Это ни к чему нас не привело, и с течением секунд я только становился все более взволнованным. Дрочун-рен или как там его звали, должен был появиться в любую минуту, а Лила уже была на пути… на свидание…

Ревность?

Нет, это было не так.

У нас с Лилой отношения были четкими — не было ни скрытых чувств, ни секретов. Мы глубоко заботились друг о друге, но на этом все. Простая мысль о том, что мы являемся чем-то большим, была запретной идеей, и мой желудок скрутило.

Я бы предпочел, чтобы Лила была такой, чем рисковать потерять ее позже из-за того, что наши чувства испорчены. Не было пути назад, если мы пересекли эту черту.

— Он причинит тебе боль, — сказал я в последний раз, надеясь, что она передумает.

Просто мысль о том, что она будет с другим парнем, так же близко, как она была со мной, меня не устраивала. Я не ревновал.

Я просто был немного территориальным по отношению к своей лучшей подруге.

Лила какое-то время смотрела на меня, выражение ее лица было непроницаемым. Ее взгляд был непоколебим, а маленькие кулачки сжаты по бокам. Она выглядела так, словно вела внутренний спор с самой собой.

Она сглотнула, ее горло пересохло от небольшого действия. Затем она сделала то, чего я меньше всего ожидал и уж точно не был к этому готов. Нисколько.

Мои глаза расширились, когда Лила натянула майку через голову, позволяя ей скользить сквозь пальцы. Она стояла передо мной в джинсах, сапогах и лифчике. Лила не была застенчивой, никогда не была. На самом деле, она могла бы быть такой же грубой, как и я, если бы захотела, и в большинстве случаев так и было. Она всегда была смелой и уверенной в себе.

Решительное выражение ее лица должно было насторожить меня, но я был слишком сосредоточен на ее… груди.

Я вдохнул, и мой член дернулся, напрягшись в джинсах. Дерьмо.

— Какого хрена?

— Что ты видишь? — спросила она спокойно.

Я вижу… сиськи. Сиськи, которые я мог бы трахнуть.

— Что ты делаешь? — Я застонал. — Лила?

Она сделала несколько шагов вперед, пока мы не оказались лицом к лицу. Лила была моим маленьким карликом, таким крохотным, что ее макушка едва доставала мне до плеч. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на меня, потому что я возвышался над ней.

Ее взгляд был мрачным, пока она ждала.

— Мэддокс, посмотри на меня.

Мои кулаки сжимались и разжимались. Я не сводил с нее глаз, не позволяя своему взгляду блуждать… вниз. Я бы, наверное, сломал орех, если бы сделал это.

— Смотрю.

— Нет, это не так. Посмотри. На. Меня. Посмотри внимательнее, — настойчиво повторяла она тем же мягким голосом.

Я сделал… и я, наконец, увидел то, что она хотела, чтобы я увидел.

— Теперь ты видишь? — она дышала.

Мое сердце забилось, и у меня перехватило дыхание, когда мой желудок сжался. Мой взгляд упал на ее грудь, где грудь была обтянута кружевным черным лифчиком.

И я увидел…

Розовые и белые зубчатые линии… шрамы… на ее красивой бледной коже. Прямо в центре ее груди, между двумя тяжелыми буграми.

— Нет, — задохнулся я. Господи Иисусе, милая Лила.

Прежде чем я успел остановиться, моя рука поднялась, чтобы коснуться ее. Когда я понял, что собираюсь сделать, я остановился в дюйме от ее кожи.

Лила взяла мою руку в свою и положила себе на грудь, прямо посередине, где были ее шрамы. Она судорожно вздохнула в тот момент, когда я прикоснулся к ней. Ее сердце сильно стучало о мою ладонь.

— Это…? — Я не смог закончить фразу.

Лила кивнула.

— От аварии.

Мои дрожащие пальцы коснулись ее шрамов, чувствуя легкую неровность на ее коже, в то время как остальная ее часть была мягкой и гладкой.

— Это уродливо, — прошептала она, пытаясь скрыть гримасу, но ее лицо говорило само за себя.

— Ты прекрасна, — признал я напряженным голосом.

И это действительно было так.

Лила прошла через ад и обратно. Это была самая красивая часть ее; она была женщиной, которая носила свою боль как бриллиантовое колье на шее. Сильная, непреклонная… выжившая. Лила Гарсия сама поправила свою кривую корону, потому что ей не нужно было, чтобы кто-то другой делал это за нее.

Лила впустила меня не потому, что я был ей нужен.

Это было потому, что она хотела меня — как друга, компаньона и партнера.

Она одарила меня горько-сладкой улыбкой.

— Дарен не сможет причинить мне боль, потому что мне уже больно. Он не может разбить мне сердце, потому что оно уже разбито. Теперь ты понимаешь?

Я кивнул. Лила вздохнула с облегчением.

Я шагнул ближе, наши тела прижались друг к другу. Мое — полностью одетое. Лилы — в полуодетом состоянии. Ее кожа была теплой под моим прикосновением. Она смотрела на меня сквозь свои густые ресницы с выражением в глазах, которое должно было мне что-то сказать… но я не мог понять, что она пытается передать.

Она дышала.

Я вздохнул.

Мир остановился, и цвета исчезли, оставив нас в состоянии черного и белого.

Лила вздрогнула, по ее телу пробежала тихая дрожь. Это было не от холода, потому что в ее комнате было жарко, и я вспотел. Ее взгляд упал на мои губы, прежде чем они дрогнули, и она снова посмотрела мне в глаза.

Моя голова наклонилась к ней, и мои губы коснулись ее лба в простом поцелуе. Лила тяжело вздохнула и закрыла глаза.

Я никогда раньше не целовал девушку в лоб. Это дерьмо было чертовски дрянным, но с ней это было естественно. Не то чтобы я мог поцеловать ее… в губы. Губы, которые казались такими мягкими, такими привлекательными для поцелуев. Она ударила бы меня по лицу, если бы я попытался.

Так что мы остановились на поцелуе в лоб. Это было безопасно и по-дружески.

— Лила?

— Хм?

— Ты прекрасный дракон, — сказал я.

Ее плечи вздрогнули, и слабый смех сорвался с ее губ.

— Дракон, да?

— Дракон, — согласился я. — Дарен должен волноваться, потому что ты, вероятно, съешь его на ужин, если он случайно наступит тебе на хвост.

Я закрыл глаза и вдохнул ее запах — она пахла персиками от шампуня и лосьона для тела, которыми она пользовалась.

Лила медленно отстранилась, и я отпустил ее. Она схватила майку и, снова одевшись, проверила телефон.

— Он сказал, что едет в ресторан.

— Могу я сопровождать? — спросил я полушутя. На самом деле, я был серьезен.

Лиле было не до смеха.

— Нет, Мэддокс, — сказала она. В ее голосе прозвучала нотка раздражения.

Она прошла мимо меня и вышла за дверь; Я смотрел, как она уходит, и у меня сжимался в живот.

Я подумал о том, чтобы последовать за ней в ресторан и присмотреть за ними, просто на случай, если Дрочун-рен попытается сделать какую-нибудь гадость моей подруге. Но Лила никогда не простит меня, а я предпочел бы остаться на ее стороне. Она могла быть жестокой, и у нее были острые когти.

Я никогда не считал себя собственником… но, видимо, так оно и было.

В нашей дружбе.

Что ж, пиздец.