Ты бросаешь вызов?

ГЛАВА 1

Три с половиной года назад

Лила

— Ублюдок… — Мой рот захлопнулся, прежде чем я испустила еще один болезненный вздох, когда мои колени угрожали подогнуться подо мной.

Журнальный столик невинно уставился на меня, и я сердито посмотрела в ответ. Маленькое дерьмо. Я пнула его неповрежденной ногой, просто так.

Мое утро уже было беспорядочным, и я боролась с желанием выплеснуть свой гнев на кофейный столик. Конечно, это просто ушибло мои колени, но на самом деле вина была на мне.

Мой будильник не сработал, что, очевидно, означало, что я проснулась поздно. Очень поздно. Занятия первого урока уже закончились, и была половина второго урока. Тогда, пытаясь торопливо одеться, я в итоге прорвала дыру на своей белой и нетронутой школьной блузке. Отлично. Какое чудесное утро.

Выбравшись из-за столика, я выбежала из дома бабушки и дедушки и быстро заперла за собой дверь. Я должна была успеть на автобус через две минуты, иначе я опоздаю. Следующий автобус появится только через тридцать пять минут.

Пока я бежала к ближайшей автобусной остановке, я быстро прокручивала в голове свой утренний список. Четыре очень важные вещи. Телефон — да. Наушники — да. Ключи — да. Мое задание по английскому — да.

Казалось, все было в порядке. Теперь мне просто нужно было успеть на третий урок, чтобы вовремя сдать сочинение по английскому языку. Иначе…

Я покачала головой, отказываясь даже думать о последствиях. Мое сердце начало бешено колотиться при одной мысли о том, что я получу ноль за это задание.

Ни за что. Это испортит мой безупречный послужной список отличников. Моя бабушка любила шутить и говорить, что я параноик и слишком трепетно отношусь к своим отметкам. Мой дедушка с гордым смехом говорил, что я перфекционист. Они были не совсем неправы.

Мой идеальный средний балл плюс тысяча часов общественных работ и волонтерской работы позволили мне поступить в Гарвард. И это было все, что имело значение. Гарвард был моим путем. Это был мой пункт назначения, и это было мое место. Может быть, мои бабушка и дедушка были правы. Может быть, я была одержима идеей «совершенства». Но мне было все равно. Если бы совершенство давало мне все, чего я хочу, я была бы мисс Перфекционисткой.

Автобус прибыл вовремя, и я благополучно забралась в него без дальнейших неудач. Мое любимое место в конце автобуса ждало меня. Это дало мне прекрасный обзор всего автобуса, и это было место у окна. Как только я надела наушники, в моих ушах зазвучала «Hands to Myself» Селены Гомес. Я прислонилась лбом к прохладному окну и смотрела, как движется мир.

Это, наверное, моя любимая часть утренней рутины. Я всегда была наблюдателем, а за десять минут на автобусе можно было многому научиться.

Вскоре после этого автобус остановился, и я вышла. Я остановилась на тротуаре на мгновение, чтобы посмотреть на большое и старое, но навязчиво красивое и причудливое здание передо мной.

Беркширская академия Вестона.

Частная школа для богатых и коррумпированных. Дети печально известных судей, сенаторов, государственных служащих и одних из самых высокооплачиваемых юристов и врачей в Соединенных Штатах.

Я не была одной из них. Мой отец был учителем средней школы. Моя мать была медсестрой. А я была тихой и бедной девушкой среди всех знаменитых, богатых отродий самих дьяволов. Мне здесь не место. Но я выбрала быть здесь.

48,2 % выпускников Беркширской академии Вестона поступают в колледж Лиги плюща — Йельский, Принстонский, Дартмутский или Гарвардский.

Этот маленький факт стал причиной, по которой я решила поступить в эту школу в младшем классе. Сейчас я была старшеклассницей в Беркшире. Еще несколько месяцев, и я уеду отсюда.

Я глубоко вдохнула и выдохнула свежий сентябрьский воздух. Еще не было слишком холодно. Осенний сезон только начался, и листья только начали становиться красными, оранжевыми и желтыми. Это было прекрасное время года — время, когда деревья оказываются голыми, молча ожидая своего нового возрождения. Конец чего-то прекрасного в ожидании нового начала.

— Лила!

Мои мысли остановились, я повернулась и увидела, что Райли приближается ко мне. Она оживленно помахала, и я не могла не улыбнуться. Райли была милой, дикой девушкой и моим единственным другом в Беркшире.

Ее хорошенькие светлые локоны подпрыгнули, когда она подпрыгнула ко мне.

— Ты тоже опоздала?

Я кивнула со вздохом. Она оживилась.

— Ни за что! Мисс Умные Штаны опаздывает? Господи, мне нужно это записать. КАК МОЖНО СКОРЕЕ.

Желание закатить глаза было сильным, но я воздержалась от этого.

— У тебя ведь следующий предмет "Высшая математика"? — спросила я, меняя тему.

Обычно я любила поддразнивать, но сегодня была не в настроении. Поздние пробуждения сделали меня немного сварливее. Мое колено болело и болело каждый раз, когда я делала шаг — постоянное напоминание о том, каким прекрасным было мое утро. Сварливая Лила не была веселой.

Райли на секунду задумалась.

— Ага. Да, — ответила она спустя долгую секунду. — А у тебя?

— Английский. У нас есть двадцать минут до начала занятий.

— На самом деле мне нужно увидеть своего учителя перед уроком. Я упоминала, что ненавижу математику? Да, наверное, сто раз. На следующей неделе у нас контрольная, и я почти уверена, что провалю ее. — Обычная жизнерадостность Райли исчезла, и ее брови нахмурились. На мгновение она выглядела глубоко опечаленной, но так же быстро выражение ее лица изменилось, и она снова стала счастливой Райли. — Увидимся за обедом?

Я схватила ее за руку прежде, чем она успела уйти.

— Если хочешь, я могу помочь тебе с исчислением на этих выходных.

Она ярко улыбнулась, все ее лицо сияло, как луна.

— Правда? Спасибо, детка. Как насчет того, чтобы поговорить об этом за обедом? Мы можем выбрать время и место.

— Звучит неплохо. — Я отпустила ее руку, и она помахала мне, прежде чем выбежать за ворота.

Я посмотрела на свой телефон. Пятнадцать минут до моего следующего занятия. Мне хватило времени, чтобы взять латте со льдом. Идеально. Может быть, сахар поможет моему настроению.

Кофейня находилась всего в нескольких футах от нас, рядом с кампусом. В основном его посещали только студенты Беркшира. Еще не обед, поэтому, когда я вошла, в магазине было довольно тихо. Я заказала себе латте со льдом и взбитыми сливками и встала рядом с обогревателем. «Sugar» группы Maroon 5 продолжала играть у меня в ушах, и я тихонько подпевала ей.

Когда порыв прохладного воздуха ударил мне в ноги, я обернулась и увидела группу шумных парней, входящих в кофейню. Я сразу же узнала несколько из них из моих классов. Близнецы Беннетт были частью группы. Мальчики держали дверь открытой, стоя прямо у входа. Половина группы была одета в требуемую униформу Беркшира — брюки, рубашку, галстук и блейзер. Другая половина была в спортивной одежде или футбольной форме.

Качки. Фу.

Богатые. Громкие. Нецензурно выражающиеся. Раздражающие. Слишком дикие. Все, от чего я держалась подальше, и все, что я презирала.

Неважно.

Неведение было блаженством. Вместо этого я повернулась и сосредоточилась на своем плейлисте, нетерпеливо постукивая ногой по полу. Бариста тянул время, а я отчаянно нуждалась в сахаре. Я чувствовала, как группа мальчиков приближается ко мне, и вполуха слушала, как они заказывают себе напитки. На периферии я видела, как они толкают друг друга, сталкиваются плечами и трясутся от смеха. Их дразнилки звучали громче, чем музыка, звучащая в моих ушах.

— Готово! — Я подняла голову, когда голос позвал нараспев. Наконец-то! Мой рот наполнился водой, когда девушка протянула мне латте со льдом, и у меня чуть не потекли слюнки при виде дополнительных взбитых сливок. Небеса.

— Спасибо. — Я прочистила горло и послала ей благодарную улыбку. Благослови Господь твою душу, женщина.

Я повернулась, одновременно засовывая соломинку в рот. Но у меня так и не было возможности сделать первый глоток моего небесного совершенства. Неа. Мое счастье длилось ровно две секунды.

Прежде чем я успела осознать, что происходит, в меня врезалась твердая как камень стена. Я слышала, как кто-то ругался себе под нос. Это произошло быстро, слишком быстро, чтобы я успела уловить, пока не стало слишком поздно. Мир вращался и наклонялся вокруг своей оси. Мои глаза закрылись, так как я ожидала удара об пол, но мое лицо не коснулось земли. Я осталась висеть в воздухе, мое тело наклонилось назад.

Кто-то держал меня за руку… очень… очень крепко. Через два удара сердца я снова встала на ноги. Наконец, я открыла глаза, и из моих легких вырвался судорожный вздох.

Первое, что я заметила, это то, что его темно-синий блейзер промок. Мой кофе…

— Черт. Извини. Мне очень жаль, — пробормотала я в абсолютном ужасе.

Тогда я внутренне застонала. Во-первых, почему я извинялась? Он наткнулся на меня. Его вина. Не моя. Во-вторых, мой латте со льдом пропал.

Мое сердце все еще билось слишком быстро и сильнее после небольшого испуга, и мне казалось, что оно вот-вот выскочит из груди. Подождите…

Я посмотрела на себя и увидела, что моя белая рубашка промокла, а розовый лифчик теперь всем хорошо виден. О, вот куда делся мой латте со льдом. Потрясающе.

Уровень настроения: Очень сварливый, с легким оттенком стервозности.

Я позволила своим глазам пройти вдоль стены, которая наткнулась на меня. Ладно, это не стена. Он определенно был человеком. Но все же как камень. Я чувствовала эти твердые мышцы, когда он сбил меня с ног. Это было похоже на то, как будто меня сбил грузовик, и я могла поклясться, что он, должно быть, получил сотрясение мозга от этого хлыстового удара.

Мой взгляд поднимался и поднимался… и поднимался. Господи Иисусе, он был высоким. Я была в основном карликом рядом с ним ростом пять футов два дюйма.

Мой взгляд дольше задерживался на его животе, и на мгновение я задумалась, есть ли у него пресс с шестью кубиками. Затем мое внимание привлекла его широкая грудь. Он был высоким и худым, но все же мускулистым и немного крупным для своего возраста. Я сразу же поняла, что он играл в футбол — об этом говорили его сильные руки и мускулистые плечи, а через правое плечо у него была перекинута спортивная сумка. Его школьный пиджак идеально прилегал к верхней части тела. Восхитительно.

Возлюбленная Мать Мария… Я должна была разозлиться, верно?

Когда мой взгляд, наконец, остановился на его лице, мои глаза решили, что они были благословлены. Классический великолепный мальчик. Рельефная челюсть, от прикосновения к которой можно получить порез бумаги? Есть. Пронзительные глаза? Есть. Густые брови? Есть. Пухлые губы, созданные для поцелуев? Есть. Интенсивный взгляд? Вдвойне. Он был прекрасным образцом, и мне захотелось поместить его под микроскоп, чтобы рассмотреть поближе.

Его грязные светлые волосы были вьющимися, а тугие кудри заканчивались на добрых дюйм или два выше его плеч. Это придавало ему вид серфера, немного дикого и общительного.

Стоп. Стоп.

Я сделала шаг назад и внимательно посмотрела ему в лицо. Мои губы приоткрылись, совершенно онемев, и я молча подавилась слюной. Вы шутите, что ли?

Из всех… из 325 мальчиков в Беркшире мне пришлось столкнуться с НИМ?

Он оглядел меня с ног до головы, его взгляд неторопливо сканировал мое тело, как я делала с ним. Мои щеки вспыхнули не потому, что он разглядывал меня — нет, потому что он явно поймал меня на том, что я смотрю на него. Может ли этот день стать еще хуже?

Он склонил голову набок, его глубокие голубые глаза озорно сверкнули. Его глаза ласкали мои голые ноги, а затем он пошел вверх по тропинке. Моя бежевая школьная юбка доходила до середины бедра, всего на несколько дюймов выше колен. Казалось, он получал огромное удовольствие, наблюдая за моей голой кожей.

Медленно его взгляд поднялся. Мистер-Кто-На-Меня-Наткнулся нагло уставился на мою грудь. Ради всего святого, он был так чертовски очевиден. Уголок его губ приподнялся, и он одарил меня идеальной ухмылкой, достойной обморока.

Он усмехнулся, глубокий смех вырвался из его груди.

— Что ж, думаю, это их немного взбодрит.

А?

Его приятели захихикали и засмеялись. Коул Беннет, один из близнецов, даже согнулся пополам и захрипел, как будто только что услышал лучшую шутку века.

Я проследила за его взглядом на своей груди, а затем снова посмотрела на него. Подождите… он… он… просто…?

Мое тело напряглось, и я выпрямила позвоночник.

— Прошу прощения?

Мой мозг, наконец, понял, и я почувствовала пар, выходящий из моих ушей. Как он посмел!

Я скрестила руки на груди, мои щеки пылали жаром, и я сдержала раздраженный рык. Да, моя грудь была маленькой. Два бугорка были почти несуществующими по сравнению с другими девочками моего возраста, и они практически перестали расти, когда мне исполнилось четырнадцать.

Но. Он. Не. Должен. Был. Втирать. Это. В. Мое. Лицо.

О, подождите, я забыла. Он был мудаком. Засранцем.

Мэддокс Коултер.

Звездный защитник Беркширской Академии.

Безрассудный плохой мальчик. Знаменитый плейбой.

Казанова старшего класса и его золотой мальчик.

И да, придурок класса А, с беспрецедентным уровнем мудаков.

Мэддокс был хорошо известен в Беркшире. Его лицо было занесено в память и сердце каждого, и я не хотела иметь с ним ничего общего. За исключением того, что из 325 мальчиков в нашей школе сегодня мне пришлось столкнуться с ним.

Он все еще ухмылялся, и я раздраженно вздохнула.

— Ты собираешься извиниться передо мной или нет? Ты столкнулся со мной, — буркнула я, запихивая свою пустую чашку между нами.

Его темно-синие глаза снова сузились, глядя на мою грудь. Судя по всему, у мистера Коултера была короткая продолжительность концентрации внимания, потому что он решил проигнорировать мои слова и вместо этого решил сосредоточиться на моих сиськах. Те самые сиськи, которые он только что оскорбил.

Я снова скрестила руки на груди и сердито посмотрела на него и его приятелей. Его взгляд наконец встретился с моим, и я возненавидела его за такие красивые глаза. Он их не заслужил.

Мэддокс небрежно пожал плечами.

— Ты была у меня на пути. Упс.

Он серьезно?

Он сделал шаг вперед, его большое тело приблизилось к моему маленькому телу.

— У меня в шкафчике есть лишняя рубашка. Я отдам ее тебе, учитывая, что та, что на тебе, промокла.

Его голос стал хриплым, когда он произнес следующие слова.

— Но одно условие. Если я отдам тебе свою рубашку, твой лифчик останется у меня. Он милый. Мне нравятся маленькие цветочки на них, детка.

Я отшатнулась, ошеломленная. Я знала, что он был незрелым, грубым и вульгарным, но это был совершенно другой уровень мудаков. Убийство — это преступление, Лила. Ты можешь сесть в тюрьму на очень долгое время.

Мои глаза сузились.

— Знаешь что? У меня нет времени на это. Возьми свое дерьмовое отношение и попробуй произвести впечатление на другую девушку.

Мэддокс моргнул, его дурацкая улыбка исчезла на наносекунду, прежде чем его глаза загорелись, как будто он любил, когда я давала ему отпор.

Я развернулась, выбросила пустую кофейную чашку в мусор и решила уйти от Мэддокса. Жаль, что он стоял у меня на пути, отказываясь сдвинуться с места. Я внутренне закатила глаза и протиснулась мимо него. Он стоял так близко, что мне пришлось прикоснуться к нему, наши тела слегка терлись друг о друга, когда я проходила мимо. На его глупо красивом лице застыла дерзкая ухмылка.

Отлично. Он хотел играть… тогда сыграю.

Сделав два шага вперед, я сделала небольшой боковой поворот, что позволило моей сумке ударить его. В яблочко. Когда я услышала шипение боли, я поняла, что угол моей сумки ударился о его промежность, и его член, вероятно, тоже почувствовал удар.

Я повернула голову и посмотрела на Мэддокса через плечо. Он согнулся пополам и зажал себя между ног.

— Ты был у меня на пути. Упс, — лениво сказала я, повторяя его прежние слова.

Мое второе имя «Мелкая стерва». У меня не было времени на безрассудного плохого парня, но я также не позволила бы ему играть со мной, как с другими его фанатками.

Его голубые, как океан, глаза встретились с моими и чуть-чуть потемнели. Мэддокс выпрямил спину и снова встал во весь рост. Он был внушительным, его присутствие почти завладело всей кофейней. Я отправила ему приторно-сладкую улыбку, прежде чем уйти.

Если я не покину это кафе через минуту, я опоздаю на урок английского.

Его пристальный взгляд прожигал мне спину. Я чувствовала его жар. Мои щеки пылали, а тело становилось все теплее. Я знала, что он смотрит на мою задницу. Я чувствовала это.

Мэддокс Коултер официально был в моем списке дерьма.