У нас особое задание

ЗОМБ ПОЯВИЛСЯ СНОВА

Наши бои с гитлеровцами, разгром их гарнизонов и подрыв коммуникаций усилили беспокойство представителей Лондонского правительства. Майор Зомб (Здонович) прислал своего подофицера и через него попросил разрешения встретиться с нами. Зомб был представителем Лондона. Он имел двустороннюю радиосвязь с Англией. Командование Армии Крайовой он считал почти красным, а профашистские НСЗ были его идеалом. Все это было нам хорошо известно, но мы решили все-таки еще раз встретиться с Зомбом.

Он прибыл в сопровождении поручика Яна Ойтеца. Беседа была короткой. Зомб дал понять, что Лондонское правительство интересуется нашим появлением в Польше. Мы повторили, что пришли в Польшу, чтобы помочь польскому народу бить немцев. Другие вопросы Зомба носили «специфический» характер, и отвечать на них мы не сочли возможным. Он производил впечатление прожженного политикана и опытного разведчика, вел себя сдержанно, на наши вопросы давал уклончивые ответы.

Сопровождавший Зомба Ян Ойтец (Францишек Пжисенжняк) командовал отрядом в сто пятьдесят человек. Отряд этот дислоцировался в двенадцати километрах от города Янув. В нем находилось несколько советских военнопленных, бежавших из немецких лагерей. Это все, что в то время мы знали о деятельности Яна. Он не принимал участие в беседе, даже старался не смотреть на нас.

Вторая встреча с Яном состоялась 24 февраля на марше из села Циосмы Билгорайского повета в село Кособуды. Разведчики привели ко мне человека, уличив его в том, что он занимался подсчетом вооружения нашего соединения. Передо мной стоял Ян Ойтец. Он иронически улыбался и вел себя вызывающе, как бы говоря: «Я поляк и волен делать у себя дома все, что хочу, а вы кто? Зачем сюда пришли?»

— Кому нужно было ваше тайное пребывание в расположении советских партизан? — спросил я.

— Вы меня знаете, — ответил Ян. — Я приезжал к вам с майором Зомбом. Я командир отряда АК. Думаю, что для вас этого достаточно…

— Нет, пан Пжисенжняк, такой ответ нас не устраивает…

И все-таки пришлось нам отпустить Яна восвояси.

В первых числах марта месяца 1944 года партизанское соединение передислоцировалось из села Луков в село Бондыш Красноставского повета.

Мы остановились у зажиточного крестьянина, у которого жил «племянник» лет за тридцать, пан Владислав. Он носил крестьянскую одежду, отрастил бороду и старался выглядеть неряшливо, и все равно не мог скрыть военную выправку. Забудется пан Владислав и вытянется в струнку или стукнет каблуками, что с большим мастерством умели делать офицеры армии Пилсудского. Наши попытки вызвать на откровенность пана Владислава не увенчались успехом.

За несколько часов перед отъездом из этого села мы еще раз решили побеседовать с Владиславом. Его заинтересовали боевые качества советского автомата.

— Пан Владислав, — сказал я, — вы совсем не тот, за кого выдаете себя. Вы же знаете, что мы пришли сюда не воевать с поляками, а помогать им.

Пан Владислав решил почему-то быть откровенным.

Он сказал:

— Давайте говорить по душам. Я — офицер, поручик 4-го гвардейского кавалерийского полка имени Пилсудского, и горжусь своей давней службой.

Портить отношения с Владиславом не входило в нашу задачу, и мы не стали напоминать ему о бесславном конце этого полка.

Пан Владислав продолжал:

— Зачем вам бить немцев на нашей территории, их много и на вашей, так и бейте их там, а здесь мы сами справимся.

— По территории Польши, — сказал я, — фашистские поезда ходят довольно свободно на восток. Неужели вы не видите того, что фашисты грабят Польшу? Патриоты Польши ведут борьбу против гитлеровцев как здесь, так и на советском фронте. Почему же вы, офицер польской армии, бездействуете?

После некоторого раздумья пан Владислав ответил:

— Мы с вами по-разному понимаем патриотизм. Те, кого вы называете настоящими патриотами, — это быдло, холопы или, как раньше называли русские, чернь. Они взялись за оружие, чтобы ограбить тех, кто был хозяином Польши.

Вот и поговорили! И хотя мы были гостями пана Владислава, все равно его наглость требовала достойного ответа.

— Давайте, пан офицер, людей, вещи и явления называть своими именами. Вы — типичный представитель тех, кто из-за классовой злобы предает национальные интересы польского народа…

Спустя некоторое время на подступах к Западному Бугу мы встретили батальон советских партизан под командованием Самсонова, он рассказал, что отряд АК напал на группу его разведчиков. Подоспели основные силы, и аковцы были разгромлены. В числе убитых оказался офицер Казимир Кульчитский, у которого нашли указание Соснковского о переходе к борьбе против Советской Армии, когда она вступит на территорию Польши. Мне принесли бумаги Кульчитского. Я посмотрел на фотографию и сразу же узнал нашего старого знакомого — пана Владислава.

Вероятно, найденное у него указание Лондонского правительства было размножено Варшавским центром АК и рассылалось местным отрядам. В документах говорилось, что гитлеровцы под ударами союзников (а не Советской Армии) быстро откатываются к западу, что победа союзников предрешена. Но многострадальной Польше, указывалось там, грозит еще большая опасность со стороны Советского Союза. Двух врагов для Польши отныне уже не существует. Остается один — Красная Армия. Для борьбы с ней Соснковскому нужны были яны, зомбы и Народовы силы збройне.

Выйдя на территорию Польши, мы надеялись, что банды украинских националистов остались позади и нам придется иметь дело только с фашистами. Действительность опровергла наши предположения. В двадцати километрах от Люблина разведчики вступили в бой с бандой украинских националистов, разгромили их, захватили документы. Оказалось, что в Кракове на Зеленой улице открыто действовал штаб бандеровцев. Вооруженные отряды под руководством этого штаба оперировали на территории Польши и, как видно, неплохо уживались с некоторыми командирами АК. Украинские националисты распространяли среди поляков всякого рода провокационные слухи о Советском Союзе. Они издавали антисоветские листовки, призывая братьев-поляков создавать полки для борьбы с Советами. Активно действовал пропагандистский провод украинских националистов. Они ходили по селам, вели антисоветскую пропаганду. В этих листовках как пример «патриотизма» восхвалялись действия дивизии СС «Галичина».

Нам приходилось иметь дело с частями этой дивизии. Ее состав был довольно разношерстный. Немцы, как правило, занимали командное положение. Основное ядро дивизии составляли отъявленные националисты-бандеровцы, которые запятнали себя кровью в борьбе с советскими патриотами. Были в этой дивизии и случайные, обманутые люди. Были и такие, которых угрозой и шантажом заставляли лезть в националистическое болото.

Степан Бандера, сын униатского священника, был последователем Петлюры и Коновальца. Лысеющий человечек, с оттопыренными ушами и маленькими колючими глазами, он всю свою жизнь обязательно кому-нибудь продавался. За организацию убийства министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого в 1934 году польский суд приговорил Степана Бандеру к смертной казни, заменив ее пожизненным заключением. Гитлеровцы освободили Бандеру в 1939 году. Он стал агентом абвера.

Нами было установлено, что в местечке Травники Люблинского воеводства действует школа, в которой люди Бандеры проходят курс террора и провокаций. Штаб Бандеры направлял в эту школу наиболее преданных националистов.