У незримой границы

14

В ходе допроса Валериана Дюндина у меня сложилось мнение, что он в своих ответах неискренен. Явная растерянность при выяснении обстоятельств его появления на месте происшествия, смехотворное объяснение синяка над левым глазом: «В коридоре напоролся на косяк…» И этот затравленный, бегающий взгляд…

Я доложил о своих подозрениях Бундулису. Верный своей привычке думать на ходу, Ивар Янович зашагал по кабинету.

- Знаменитый датский физик Нильс Бор высказал однажды такую мысль: «Вряд ли эта теория верна - она недостаточно безумна». Относилось это, правда, к сфере научных исследований, но ведь мы тоже можем причислить себя к исследователям жизни. Жаль только, изучать нам приходится не самые светлые ее стороны. Я это к тому, Дим Димыч, что твоя идея причастности Дюндина к преступлению достаточно безумна…

Я приосанился - Бундулис был не очень щедр на комплимент.

- Ивар Янович, правда ли, что преступника всегда тянет на место преступления?

- «Всегда» - чересчур категорично, я бы заменил это слово более гибким - «иногда». Да, бывает, но никакой мистики здесь нет. Преступник хочет убедиться, не оставил ли он следов, не видел ли его кто-нибудь. Смешавшись с толпой любопытствующих, он может наблюдать за действиями милиции…

- Именно так было с Дюндиным! В субботу Дюндин крепко выпил, он этого не отрицает. В поисках приключений вышел из дома, на Гончарной встретил свою бывшую знакомую Лауру, стал к ней приставать. И вот тут неизвестный солдат ударил его. Дюндин засел в кустах, чтобы расправиться с обидчиком, когда тот пойдет обратно, и в этот момент его выдернул из засады таксист. Дюндин ударил Носкова ножом и скрылся. Через некоторое время вернулся, замешался в толпу. Стопроцентное алиби! Вот как все было, Ивар Янович!

Бундулис останавливается передо мной, смотрит изучающе.

- А так ли? Не принимаем ли мы желаемое за действительное? Сначала ты меня увлек своей пламенной аргументацией. Но, поостыв, передумав весь твой диалог с Дюндиным, я вижу - здесь еще много неясного. И прежде всего - происхождение синяка. Вся твоя версия основана на том, что удар был нанесен солдатом. А если нет? Если Дюндин действительно напоролся на косяк? Надо, чтобы Рябчун сходил к Дюндину домой и осторожненько поинтересовался этим синяком. При каких обстоятельствах возник, обращался ли Дюндин к медикам?.. - Бундулис снова отправляется в путешествие по кабинету. - Ты, Дим Димыч, наверно, думаешь - послал же бог начальничка: то одобрит план поиска, то забракует, то согласится с версией, то усомнится. Что поделаешь, Дима, к истине надо идти через сомнения. И других богов, кроме истины и справедливости, нет у нас и быть не может…

За спиной Бундулиса приоткрывается дверь, и я вижу в щелочку фасонистый пробор Леши Волкова. Отчаянно жестикулируя, он пытается выманить меня в коридор.

Бундулис неожиданно резко оборачивается.

- Леша?! Ты чего там семафоришь?

Волков вытягивается в струнку.

- Товарищ майор! Найден очень важный свидетель!

- Так давай его сюда, - оживляется Бундулис. - Нам сейчас только свидетелей и не хватает. Все есть: безумные идеи, косвенные улики…

В сопровождении сияющего Волкова в кабинет входит отчаянно курносая девчоночка, на пышных золотистых волосах лихо заломленный берет. Брови, у нее такие высокие, словно она однажды сильно чему-то удивилась, да так и осталась навсегда удивленной.

- Проходи, проходи, Зина, - подбадривает Леша.- И повтори все, что мне рассказывала.

Девушка садится на краешек стула, быстренько оглядывает нас - кто тут главный? - и поворачивается к Бундулису.

- Я работаю на троллейбусе девятой линии. Вечером, конечно, народу мало, каждый пассажир заметен. Этого парня я увидела, когда он выбежал с улицы Садовой. Он мне замахал рукой и крикнул что-то. Я подождала, пока он войдет, й только тогда тронула машину. В зеркальце, конечно, наблюдаю. И так обидно мне показалось - я, как порядочная, ждала его в ущерб графику, а он не соизволит билет компостировать. Я, конечно, по микрофону напомнила: «Граждане, не забывайте компостировать билеты!» А он ухмыльнулся так нахально и на следующей остановке вышел. Меня потом совесть мучила: может, у пария при себе билетов не было, заставила пешком топать…

Бундулис торопливо листает уже довольно пухлую папку, с делом. Нашел протокол допроса Дюндина-, прочел там что-то, хмыкнул удивленно. Взял со стола погасшую трубку, не зажигая, сунул в рот - при женщинах наш начальник не курит.

- Так, так, Зиночка, продолжайте. Все, что вы рассказываете, чрезвычайно интересно. Вы могли бы описать своего пассажира?

Девушка сдвигает брови к переносице, говорит, вспоминая:

- Он был в светло-зеленом плаще до колен… Волосы русые, вьющиеся немного. На щеках - баки…

- А лицо вы хорошо рассмотрели? Над левой бровью ничего не заметили? Шрам, синяк, кровоподтек?.. Постарайтесь припомнить!

Я мысленно колочу себя кулаком по лбу - тупица, бестолочь, тишкодум. Это же просто, как вермишель! Согласно моей версии преступление произошло после стычки с солдатом - значит, Дюндин должен был вскочить в троллейбус уже с отметиной над глазом.

Девушка поднимает еще выше навеки удивленные брови, нерешительно пожимает плечами.

- Нет… кажется, нет…

- Спасибо, Зиночка! Всех благ!

Леша галантно распахивает перед девушкой дверь, они выходят вместе. Бундулис подносит спичку к мефистофельской голове своей трубки.

- Не Дюндина она везла, Дим Димыч. Я посмотрел в протоколе его адрес - он живет в противоположной стороне…

Так рухнула еще одна версия - весьма на первый взгляд перспективная, а на самом деле грубо сотканная из случайных совпадений, субъективных впечатлений и интуитивных домыслов. Рябчун привалил ее, уже похороненную, еще парой камушков. Поговорив с соседями, Рябчун выяснил, что Дюндин в тот день повздорил со своим собутыльником. Стало понятно, почему Дюндин скрывал на допросе происхождение синяка,: боялся, что его привлекут к ответственности за хулиганство - истинным-то зачинщиком драки был он сам.

Бундулис с иронической усмешкой рассматривал мой унылый лик.

- Что, Дим Димыч, опять надо начинать с нуля? Привыкай, привыкай, мне-то это дело знакомо. Давай вместе думать, что будем делать дальше…

Он поднялся из-за стола и начал не спеша, то и дело останавливаясь, расхаживать по кабинету.

- Знаешь, Дим Димыч, хотя твоя последняя гипотеза не подтвердилась, есть в ней одно рациональное зернышко. Мы в своих рассуждениях все время исходили из агрессивности преступника. И не без оснований. По свидетельству Ксении Борисовны, юнец яростно наскакивал на девчонку. Пассажир такси добавил к этому, что парень кричал: «Предательница,, ты мне всю душу истоптала!» Заметь, кстати, какой изысканный оборот… Так вот. У нас постоянно перед глазами беснующийся юнец, девица с ее криком: «Валера, не надо!» А где третий? Мы не знаем ни его примет, ни его имени, ни его реакции на происходившее. В своей версии ты впервые предположил, что солдат не был безучастным свидетелем, что он дал отпор ошалевшему ревнивцу. Вот почему, Дим Димыч, в развитие твоей гипотезы я выдвигаю свою: Валерой звали солдата, к нему относился крик девчонки. Что скажешь?..

Что я мог ответить - логика Бундулиса была безупречной. Конечно, все так и было! Солдат рвался в бой, но Лаура, зная, что у преступника нож, удерживала его от драки, повторяя, как заклинание: «Валера, не надо!» Солдата звали Валерой, солдата!.. В сущности я все время топтался вокруг одной-единственной версии: преступник - Валера. Да, конечно, в девяноста девяти случаях из ста испуганный женский возглас должен относиться к нападающему… Кроме того, о третьем вообще не было известно, он всплыл совсем недавно. Слабые утешения! Кто впервые назвал имя Валера? Сеглинь! Это он. в ответ на мой звонок сообщил, что таксист вспомнил имя преступника. А за полчаса до этого ввалился Рябчун с фотографией Валерки Дьякова… Вот они - истоки ошибки, которая вывела розыск на ложный путь. По нему я и тащился, добровольно нацепив шоры на глаза: по сторонам не смотреть, вперед, только вперед. И пришел туда же, откуда вышел.

Бундулис сел рядом, приобнял за плечи.

- Выше голову, Дим Димыч! Это всего лишь предположение, очень может быть, что оно не подтвердится. Его надо проверить сегодня же, при встрече с Лаурой: Незаметно подведи разговор к солдату и, улучив момент, назови его Валерой. Интересно бы посмотреть, как она прореагирует… Сходить, что ли, мне с тобой, постоять в сторонке?.. Нет, не пойду, думаю, ты и сам сделаешь нужные выводы. Если моя версия верна, это значительно усложняет розыск. Теперь преступником может оказаться Андрей, Николай, Константин… словом, имя перестало быть главным ориентиром.

- Товарищ майор, может, не дожидаясь вечера, задержать Лауру? Ведь знает она преступника, знает!

- Остынь, кипяток! Задерживать Лауру у нас нет оснований. Что мы ей предъявим? Пакеты, которые ей передавал Валет? Но сейчас почти невозможно установить их содержимое. Единственное, что нам дозволяет процессуальный кодекс, - пригласить Лауру в качестве свидетеля. Но такая, какой ты ее обрисовал, вряд ли захочет нам помочь.

- Точно, Ивар Янович! При нападении на таксиста Лауры не было. Это позволяет ей делать вид, что она ничего не знает ни о преступлении, ни о преступнике.

- Вот видишь, тем более нельзя пороть горячку. Иди и хорошенько продумай план встречи с Лаурой. Потом зайдешь - уточним детали.

Когда я подходил к своему кабинету, из него тихо выскользнул худенький мальчонка с ушами-лопухами. Вид у него был скорбный и покаянный - похоже, только что исповедовался Бурцеву в грехах. Но едва дверь за ним захлопнулась, как мальчишка разудало гикнул и припустил по коридору.

- Видал, как надо воздействовать? - горделиво спросил Бурцев. - Плотненько я с ним побеседовал, чуть слеза мальца не прошибла. Ты б так не смог, Дим Димыч, нет еще у тебя родительского опыта. Тонкая это вещь - родительская психология…

Хотелось мне изречь что-нибудь ядовитое насчет воспитательного влияния, которое эффективно лишь в стенах кабинета, но решил промолчать. А Бурцев болтал как ни в чем не бывало, оживленно и радостно:

- Между прочим, Дим Димыч, спешу порадовать - окончательно установлено, что Валет непричастен к нападению на таксиста. Ты спросишь, кто вразумил? Мальчуган! Это ж не простой пацаненок, это третий соучастник кражи на комбинате! Сижу вчера в кабинете, уже совсем собрался домой, вдруг звонок из дежурки. Бурцев, спрашивают, тебе, случаем, шерсть не нужна? А что, говорю, дорого просят? Да нет, отвечают, тут один малец даром отдает. Нам, правда, не доверяет, требует самого главного по шерсти. Спускаюсь, гляжу - сидит хлопчик и руками за мешки держится. За те самые, что я пятые сутки ищу. Как же, спрашиваю, ты их донес? А мне, отвечает, дядя Сережа помог. Ну, я мигом смекнул, что за дядя. Это же Сергей Курсиш, помнишь, я с ним на комбинате душеспасительную беседу имел. И видишь, проняло - разыскал второго помощника Валета. Так что теперь Дьяков не отвертится. И свидетели есть, и шерстка нашлась…

Бурцев стремительно вышел, спеша на доклад к начальству.

Сижу, обхватив голову руками, и думаю, думаю. Преступник не найден, и я чувствую себя в долгу неоплатном. Перед Ксенией Борисовной, постаревшей за эти дни на несколько лет. Перед Мишей Носковым, так безоглядно бросившимся на защиту незнакомой девчонки. Перед его женой Аллой, которая уже шестой месяц носит под сердцем ребенка - его ребенка. А еще я в долгу перед Добром, чьим солдатом являюсь, которое должно, обязано восторжествовать над Злом, как бы оно ни маскировалось, куда бы ни пряталось…

Я снова и снова листаю разбухшее за время розыска дело. Показания Ксении Борисовны… Выписки из протоколов допросов Валерия Дьякова, свидетеля Романа Фонарева… Беседы с парикмахером, Гришей Прибыловым,.. Объяснение Дюндина…

«Валера, не надо!» - кричала Лаура. Что это - извечное стремление женщин примирить враждующие стороны, не допустить кровопролития? Или желание уберечь солдата от неизбежных в случае схватки неприятностей по службе?..