У незримой границы

XXIII

Дрейманис, удобно расположившись на полумягком стуле в кабинете Розниека, настороженно следил за каждым движением следователя.

- Задайте мне все вопросы сразу, - потребовал он.

Было заметно, что Дрейманис нервничает. Широкие плечи поникли, уголки рта опустились.

- С какой стати? - спросил Розниек и подошел ближе. В него впился злой взгляд глубоко посаженных, обрамленных сеткой морщин и жилок глаз.

- Чтобы я мог сосредоточиться и сначала все их обдумать, а потом уж отвечать. Чтобы вы не заманили меня в ловушку.

- А вы ее боитесь?

- Кто же не боится ловушки?

- По-вашему, и честные люди тоже?

- Да. Честные тоже. Запутать можно кого угодно… Розниек с трудом подавил раздражение.

- Почему же в таком случае вы завлекли в ловушку нашу сотрудницу?

- Это не было ловушкой.

- А что же это было, по-вашему?

Дрейманис, пригладив рукой волосы, стал разглядывать пепельницу столь пристально, точно на дне ее таился ответ на неприятный вопрос.

- Я хотел играть на своем поле, по своим правилам. Точнее говоря, вести переговоры на своей территории, - наконец выдавил он.

- И потому не явились в прокуратуру? Оригинально!

- С помощью подобных объявлений вы разыскиваете преступников. А я себя преступником не считаю.

- Почему же в таком случае вы не явились добровольно?

- Опасался, что преступника из меня сделаете вы, - вызывающе глянул он на Розниека.

- Не доверяете нам?

Дрейманис оставил реплику без ответа. За окном слышался мерный шум дождя. Розниек терпеливо ждал.

- При желании меня можно обвинить в смерти человека, - наконец выдохнул Дрейманис.

- Считаете себя убийцей? - пытливо спросил Розниек, пристально глядя на Дрейманиса. Но тот отвернулся, лицо у него пожелтело, под глазами обозначились темные круги.

- Я не юрист. До того, как явиться, хотел выяснить, что мне грозит.

Розниек присвистнул:

- Для этого можно было сходить к адвокату, а не заманивать в море Судрабите.

Дрейманис скептически улыбнулся:

- Откуда адвокату известно, что нагорожено в моем деле?

- Ему известны законы…

- Я бы пошел к адвокату, - кусая пересохшие губы, резко повысил голос Дрейманис, - имей он право ознакомиться с делом прежде, чем я сдуру чего-нибудь не напутаю.

- Говорящий правду никогда ничего не напутает…

Воцарилось долгое напряженное молчание. «И допрос вроде бы не допрос, а дискуссия, - думал Розниек, - и я вроде не следователь, а Дрейманис вроде не преступник. Словно в кабинете происходит какое-то театральное действо, в котором каждому из актеров надлежит сыграть отрепетированную роль, после чего сойти со сцены». Розниек передернул плечами, словно хотел отделаться от этой навязчивой мысли, затем, взяв бланк протокола, приготовился писать.

- Позволю себе не принять ваше предложение, - твердо заявил он. - Допрашивать вас буду так, как это предусмотрено законом, а не так, как желательно вам. Ваша фамилия Дрейманис?

Во взгляде Дрейманиса вновь проскользнула тревога, но затем он постарался придать лицу равнодушное выражение.

- Да, Эрнест Янович Дрейманис, - криво улыбнулся он.

- В прошлое воскресенье вы ехали на электропоезде и…

- Так точно, - прервал Дрейманис Розниека, - ехал и тряхнул хулигана, бесстыже издевавшегося над пассажирами - женщинами и детьми.

Теперь он говорил связно, кратко и по существу.

- Был ли этот случай «встряхивания» у вас первым?

- Нет! Случалось и раньше. И впредь тоже буду так поступать, если понадобится.

- Почему вы сдавливаете руки выше локтя?

- Чтобы не смогли ударить меня по лицу. Розниек понимающе кивнул. Похоже, ему удалось нащупать контакт с этим странным человеком.

- Где вы находились в прошлый четверг?

Дрейманис снова напрягся.

- Какое это имеет отношение к делу? - ответил он вопросом на вопрос.

- Спрашиваю здесь я, - сдержанно напомнил Розниек.

Дрейманис брезгливо поморщился.

- Так я и знал, не зря вы старались меня прихватить. В четверг, стало быть?

- Да, да. В четверг.

- Интересно, какие еще смертные грехи вы намерены мне приписать?

- Извольте ответить, где вы были в четверг, чем занимались? Это важно, - спокойно, но настойчиво повторил вопрос Розниек.

- Разве человек способен точно запомнить, где он был и что делал в тот или иной день и час? - Дрейманис уклонился от прямого ответа.

Розниек невольно прислушивался к монотонному шуму дождя. «Вопрос не лишен здравого смысла, - подумал он, - слишком точные ответы, как правило, далеки от истины».

Дрейманис нахмурился, видимо обдумывая, что сказать.

- Во-первых, это был рабочий день. Четверг… - Он достал свою записную книжку и принялся ее перелистывать. - В четверг я должен был проводить занятия с восьми пятнадцати до восемнадцати, с перерывом от четырнадцати пятнадцати до шестнадцати часов. Полагаю, ученики заметили мое присутствие в классе, - осклабился он. - Я же говорил, что мне придется доказывать, что я не верблюд.

Розниек пропустил реплику мимо ушей.

- А вечером?

Дрейманис посчитал по пальцам.

- По понедельникам, вторникам и четвергам с двадцати до двадцати двух пятнадцати у меня занятия со спортсменами. В этом году не было ни одного случая срыва.

- А ночью?

- Об этом надо спросить у моей жены, а еще лучше - у тещи, - повеселев, заявил Дрейманис. - Насколько мне помнится, за последние десять лет я ни разу не ночевал вне дома.

- Еще один вопрос: вы когда-нибудь бывали в Юмужциемсе?

- В Юмужциемсе? - переспросил Дрейманис. - Нет, никогда.

- А знакомые среди жителей Юмужциемса у вас имеются?

Дрейманис и на этот раз помедлил с ответом.

- Похоже, никто из моих знакомых там не проживает.

Розниек подробно записал ответы на бланке, затем поднял глаза на Дрейманиса.

- Возможно, вы знаете или знали ранее некую Катрину Упениеце или же ее мать, Каролину Упениеце? Дрейманис пожал плечами.

- Нет. Таких не знаю…

Розниек перечитал протокол и придвинул к Дрейманису.

- Прочтите и распишитесь. Это все, что я хотел выяснить.

Дрейманис недоверчиво глянул на следователя.

- Все? А я думал…

- Одернув распоясавшегося хулигана, вы поступили правильно, в полном соответствии с законами и моралью советского общества, - дружелюбно ответил Розниек. - Поступай так каждый, милиции было бы намного меньше работы. Непонятно только, почему вы так упорно избегали встречи с нами?

- Видите ли… у меня уже имеется некоторый опыт.

- Столкновения с законом?

- Ну… не совсем. Я был всего-навсего свидетелем… Хулиган привязался к женщине, и я его… одним словом… доставил в милицию. И пошло: что ни день, то пиши объяснения, заявления, то меня допрашивает инспектор, то следователь, затем вызывают для опознания этого типа. Устраивают очную ставку. Когда передали дело в прокуратуру, все началось сначала. Я едва успевал являться на нужный этаж, в указанную комнату, и все это под угрозой уголовной ответственности за неявку. Словом, полгода меня тягали по этому делу. Соседи и сослуживцы поглядывали на меня с подозрением, а кое-кто и отворачивался при встрече. Жена нервничала, работа не клеилась… Скажите откровенно, разве нельзя было все это провернуть покороче и без нервотрепки?

Розниек встал, подошел к окну, раздвинул шторы и открыл форточку. Ветер на дворе усилился. Крупные капли дождя ударяли о мокрую поверхность асфальта и лопались пузырями.

- Когда это произошло? - поинтересовался он, воротясь к столу.

- Да лет пятнадцать назад.

- К сожалению, вы тогда попали в руки волокитчиков. Но в тот раз вы были отнюдь не свидетелем, а обвиняемым. - Дрейманис бросил на Розниека недоуменный взгляд. - Да, да, вы его так, грубо говоря, двинули, что он влетел вместе с осколками стекла в витрину и получил тяжкие телесные повреждения.

- Да, но и тот негодяй ни с того ни с сего пристал к женщине, - пояснил Дрейманис. - Когда же я попытался его осадить, так сказать, по-хорошему, он полез в драку. Что оставалось делать? Только тогда у меня не было свидетелей. Женщина сбежала, а этот тип клялся, что я напал на него первым. К тому же в тот вечер я был навеселе после банкета…

Розниек сочувственно покачал головой,

- В жизни всякое случается. Женщина в тот раз поступила точно так же, как в нашем случае поступили вы. Уклонилась от следствия, это пошло вам во вред.

- Показания женщины могли мне помочь?

- Безусловно. Закон освобождает от ответственности того, кто причинил увечье преступнику при самозащите, или защищая других лиц, или принимая меры по охране общественного порядка. Однако мера самозащиты должна соответствовать опасности от реального нападения. Подчеркиваю, реального.

- С тех пор я и не бью, - улыбнулся Дрейманис. - Хватаю за руки и не даю им воли.

- Так-то, пожалуй, оно вернее, - согласился Розниек. Он встал и подал ему руку. Дрейманис тоже встал и в нерешительности помялся.

- Мне бы хотелось извиниться перед Судрабите, - сказал он. - Наверно, я изрядно напугал ее.

- Ваше желание можно только приветствовать. Ее кабинет рядом…