Убийство Принца Оборотня

ГЛАВА 8

Все, что он говорил мне делать, я делала.

Начинается с «Ко мне».

Я последовала за ним из комнаты. Когда мы добрались до уютного кабинета, отделанного деревом теплых тонов, а не белым мрамором, он, наконец, посмотрел в мою сторону. Его золотистый взгляд скользнул по мне, такой пристальный, что это с таким же успехом могло быть лаской.

— Поворот.

Я так и сделала, позволив ему рассмотреть меня со всех сторон.

Я позволила ему провести пальцами по моим волосам. Его когти запутались в прядях, посылая трепет страха по моему животу — напоминание о том, кем он был. Он взял меня за подбородок и повернул мою голову влево и вправо, наклонившись поближе, чтобы осмотреть меня.

— Хм. — Наконец, он кивнул. — Селестин удачно выбрала наряд. — Коготь его большого пальца царапнул мой подбородок, и его прищуренные зрачки последовали за ним. Легкое прикосновение пробежало по моей коже, ощущение струйки, которое не было совсем уж неприятным. Он закончил тем, что эта точка уперлась в мою нижнюю губу.

Возможно, он не собирался трахать меня на глазах у всех этих людей, но здесь, наедине.

Только десятилетие упорных тренировок позволило мне удержаться от этой мысли.

Я бы не отступила. Даже от этого.

Возможно, он считал меня типичным человеком, которого легко шокировать. Но бродячие артисты вроде нас были особой породой. Я показывалась вечер за вечером в откровенных нарядах, за которые меня выгнали бы из любого другого общественного места, но в театре это было разрешено.

Черт возьми, это было ожидаемо.

И я порадовала больше посетителей, чем хотела бы запомнить на частных выступлениях.

Что бы ни натворил этот грубиян, я бы не стала умолять его остановиться. Я бы не доставила ему такого удовольствия.

Возможно, вызов отразился в моих глазах, потому что он встретился с ними взглядом и долго удерживал их. Его брови сошлись на переносице. — Ты странно неотразима… для человека.

Такой комплимент. Я закатила глаза.

Фыркнув, он мотнул подбородком в сторону камина.

— Сидеть.

Я пошла повиноваться, но там не было стула, только знакомый сундук. Мой сундук. Все мои вещи из Позолоченных Солнц. Мой медальон с рисунком меня и Зиннии. Ее зеркальце, ее любимая заколка для волос, любовное письмо — маленькие несущественные вещи, вот и все, что от нее осталось. Я думала, что труппа забрала все это с собой или принц выбросил.

Я оглянулась на него. Ухмылка появилась в уголках его рта, когда он поднял ключ и положил его в ящик стола, затем запер его тоже.

— Я сказал, сидеть.

Тем не менее, места не было. Я что, неправильно поняла? Но его ухмылка была мне ответом.

Конечно. Домашним животным стульев не давали.

Ослепительно улыбнувшись ему, я опустилась на ковер перед камином.

Он выдохнул, слегка опустив плечи, прежде чем сесть за большой письменный стол в другом конце комнаты.

Так начался мой первый день в качестве «питомца» Принца Сефера.

Он работал пару часов, время от времени пытаясь вовлечь меня в разговор. Я притворилась, что сплю, и развлекала себя фантазиями о том, как убью его. Я могла бы вернуть свой кинжал и убить его во сне, в ванне, пока он поглощал обильный ужин. Или, что лучше всего, когда он восседал на своем позолоченном троне.

— Приходи. — Его лай заставил меня резко выпрямиться, прогоняя сонливость.

Тепло от моих фантазий в сочетании с камином и уютом толстого ковра, должно быть, навеяли мне дремоту. Элегантные часы на каминной полке показывали час дня. Я лишь немного позавтракала в комнатах Селестины перед тем, как меня отвели в тронный зал, и теперь мой желудок чувствовал себя так, словно вот-вот лопнет.

Он вел меня по коридорам, иногда кладя руку мне на плечо, иногда — на затылок.

Это место напоминало лабиринт, с извилистыми коридорами. Иногда я бросала взгляд на перекресток и обнаруживала, что зал исчезает в темноте, хотя была середина дня. В других случаях ответвления заканчивались обломками или внезапно вели наружу. Никакой двери, только пышные папоротники, трава и сады за ними.

В этом разрушенном дворце была странная красота. Маленькие растения, названий которых я не знала, росли в трещинах и расщелинах. Огромные мраморные плиты лежали там, где они упали, напоминая мне о суровом пейзаже, который я любила наблюдать, когда мы путешествовали от представления к представлению на далеком севере Альбиона.

И свет.

Свет.

Мы поворачивали за угол и обнаруживали, что он сияет в окне без стекол или спускается с одного из треснувших куполов. Он дымился в воздухе, высвечивая летящие пылинки. Это приласкало края инвазивных папоротников и сорняков, придав им такой вид, как будто они принадлежат картине, а не являются простой случайностью природы.

На моей стороне оно сливалось с невозможным рыжим цветом волос принца и полосками крема, бегущими по ним, золоча их длину. Оно подчеркивало сильный угол его подбородка и царственные линии носа. Оно никак не смягчало жесткие уголки его губ. Под этим его золотистая кожа приобрела новую глубину, как будто он был статуей, отлитой из чистого металла.

Вот почему фейри были так опасны. Даже когда они угрожали твоей жизни, они делали это так красиво.

Наконец, мы подошли к двойным дверям. Он остановился, положив руку мне на затылок.

— Такая мелочь. Давай посмотрим, насколько хорошо ты служишь своему хозяину.

Двери распахнулись, хотя их никто не придерживал, и я оказалась в большом обеденном зале. За длинным столом уже сидели десятки фейри, включая Селестину и рогатого мужчину из первого ряда. Его черные глаза остановились на мне, прежде чем повернуться к принцу.

Но заговорила Селестин.

— Сефер, я уже начала сомневаться, присоединишься ли ты когда-нибудь к нам. Надеюсь, ты не слишком много работаешь.

Я должна была признать, что работа в кабинете в одиночку была не тем, чего я ожидала от Его Королевской Колючести — или любого принца Эльфхейма.

Он усмехнулся и плюхнулся на стул рядом с ней. Здесь все кресла были большими, с хорошей обивкой, с изогнутыми подлокотниками — почти троны. Мне такого не предложили.

Это оставило меня неловко стоять в стороне, не зная, что делать. У стены стояла пара слуг. Мне подождать с ними или …?

— Маленькая птичка. — Он произнес это нараспев и кивнул из-за высокой спинки стула. — Принеси мне вина.

От его тона у меня мурашки побежали по спине. Очевидно, забота фейри о хороших манерах не распространялась на их питомцев.

Десятки пар глаз повернулись ко мне. Селестин оставалась неподвижно, но ее губы слегка сжались. Остальные наклонились ко мне. Парочка обменялась взглядами, как будто молча делала ставки на то, подчинюсь я их принцу или брошу вызов.

Кто сказал, что у меня было только два варианта?

Я мило улыбнулась и подошла к графину с темно-фиолетовой жидкостью, которая, как я могла только предположить, была каким-то вином фейри. Не торопясь, я приблизилась к принцу, покачивая бедрами, делая каждый шаг медленной походкой.

О да, я полностью подыгрывала своей аудитории. И они выпили меня, не моргая.

Я взяла его бокал и налила, подняв графин высоко над краем, чтобы придать ему немного театральности. Принц наблюдал за происходящим, непроницаемо скривив губы, из-под полуприкрытых глаз.

Я держала их в руках, когда изящным жестом ставила графин на стол.

А теперь мой pièce de résistance³.

Мой третий вариант.

Все еще улыбаясь, все еще поддерживая зрительный контакт с высокомерным ублюдком-убийцей, я склонила голову над стаканом и плюнула.

Кто-то ахнул. Несколько человек хихикнули. Парочка зашипела.

Принц не пошевелился, даже когда я протянула ему бокал.

В комнате воцарилась тишина, поглощенная безраздельным вниманием его последователей.

Предвкушение гудело во мне, яркое и живое. Что бы он сделал? Как бы он отреагировал? Конечно, он не стал бы пить мою слюну, не на глазах у всех этих дружков. Это было бы постыдно.

Или я ошиблась в игре? Было ли это чем-то другим для фейри, чего я не понимала? Разве это не ущемило бы его гордость так же сильно, как и человеческую?

Медленно, так медленно, что я сначала этого не заметил, его рот растянулся в улыбке, ужасной и прекрасной.

Он взял стакан и, прежде чем я успела повернуться, схватил меня за талию.

— Иди сюда, маленькая птичка.

Как будто у меня был выбор. Угроза смеха клокотала в моей груди, но горло было слишком сжато, чтобы выпустить его.

Его когти пронзили легкий шелк моего платья, когда он притянул меня к себе, пока я не оказалась прижатой к подлокотнику его кресла. Дерево впилось в мои тазовые кости, но я отказалась отстраняться.

Он подошел совсем близко, и, должно быть, из-за его огромных размеров мое сердце учащенно забилось — напоминание об опасности, которую он представлял. И все же, разве опасность иногда не захватывала?

Мы с сестрой играли в игру в детстве, когда ночи были темными и мы были одни. Одна поджидала другую, спрятавшись за углом или за дверью, и выскакивала в идеальный, пугающий момент. Не было ни победы, ни правил, только неожиданность и неизбежный вопль. Мое сердце билось как гром, когда я кралась в темноте, зная, что она ждет.

Это было что-то в этом роде, всплеск страха. Но там, где я всегда была в безопасности с Зиннией, теперь, с этим принцем фейри, который убил ее, я не была в безопасности.

Тем не менее, мое тело, казалось, не понимало этого, потому что меня охватил тот же трепет. И я, должно быть, так долго изголодалась по чувствам, что меня от них затошнило, потому что я набросилась на это, как на подношение на алтаре.

Рука принца скользнула вверх по моей спине, пока он не обхватил мой затылок.

— Пей. — Он прижал бокал к моим губам и опрокинул его обратно.

У меня не было возможности отстраниться или хотя бы перевести дыхание, прежде чем оно пролилось мне на язык. Сладкое и острое, тяжелое и приторное с ежевикой и чем-то пряным, похожим на зимние булочки. Я залпом выпила его и подошла перевести дух, когда давление стакана на мои губы ослабло.

Но он его не забрал.

Его хватка на моем затылке усилилась, и он наклонил бокал, плеснув мне в рот еще вина.

Жидкость попала мне в горло, и я проглотила ее, как могла, но струйка попала не туда, и в итоге я не столько глотала, сколько кашляла.

Тем не менее, он не остановился.

— Продолжай. Дай ей еще. — Краем глаза я заметила, что это говорило рогатое серое существо. Он склонился над столом, как будто стремился оказаться как можно ближе к зрелищу.

Рядом с ним более похожий на человека фейри с заостренными ушами и серебристыми волосами начал подниматься, но принц остановил его движением пальца.

Слезы выступили в уголках моих глаз. Я вцепилась в его руку, не уверенная, было ли это попыткой остановить его или просто чтобы успокоиться, поскольку удушье сотрясало мое тело, а вино продолжало поступать. Мне просто пришлось сглотнуть. Продолжай глотать, и это скоро закончится.

Но вино продолжало поступать.

Это было невозможно. Я выпила и пролила больше, чем налила. Должно быть.

Холодное осознание перехватило мое горло, заставив меня откашлять еще больше сладковато-острой жидкости.

Он заколдовал стакан, чтобы тот постоянно наполнялся.

Как раз в тот момент, когда я подумала, что это никогда не закончится, он поднял бокал. Вино потекло по моему подбородку, когда я жадно втянула воздух.

И когда я встретила его взгляд, я увидела, что он жадно наслаждается моими страданиями.

Вцепившись в подлокотник его кресла, когда у меня закружилась голова, я задыхалась, все еще наполовину кашляя.

— Почему бы тебе просто не избить меня и покончить с этим?

Его зубы сверкнули в победоносной улыбке, и я мгновенно возненавидела себя за то, что заговорила. Но как только моя голова опустилась, он схватил меня когтем за подбородок и поднял его, пока я не встретилась с ним взглядом.

— Потому что я не хочу причинять тебе боль, мой маленький питомец. Я хочу сломать тебя.

Угроза стекала по моим плечам, рукам, спине, как зимний дождь, просачивающийся сквозь одежду.

Избить меня было бы слишком просто — наказание, которое мог бы применить простой смертный. Этот человек — это существо было чем-то совершенно другим. У него были годы, может быть, столетия, чтобы изучать людей, то, что их создавало… и уничтожало.

Он был знатоком.

И все равно дурак.

Убийство моей сестры не сломило меня.

У него не было никаких шансов.