Убийство Принца Оборотня

ГЛАВА 14

Мгновением позже что-то врезалось мне между лопаток. Воздух со свистом вырвался из моих легких, затем земля взметнулась мне навстречу. Это врезалось в плоть и кости.

Кто-то втоптал мое лицо в грязь, и рыжие волосы с беловатыми прядями упали вокруг меня, как занавес. Принц.

— Непослушный маленький питомец, пытающийся сбежать от своего хозяина.

Давление на мою голову исчезло, но эта штука между лопатками осталась там, утяжеленная. Сквозь легкое платье я почувствовала укол когтей. Он прижал меня к земле всего одной рукой.

Но… не совсем беспомощный. Я ударила ногами, задела что-то твердое. Он издал какой-то звук, но я не остановилась, чтобы проверить. Я снова ударила ногой, и давление на мою спину ослабло настолько, что я смогла вытащить себя.

На четвереньках я отползла в сторону.

Пошел он нахуй. Я не собиралась здесь умирать.

Я не собиралась умирать, не забрав его с собой.

В нескольких футах впереди виднелась толстая ветка. Не железная. Не аконит. Но больше у меня ничего не было.

Я, пошатываясь, поднялась на ноги и протянула руку. Кончики моих пальцев коснулись грубой коры.

Хватка сомкнулась вокруг моих ног. Он дернул, и земля вылетела у меня из-под ног. Лицом в грязь. Сосновые иголки покалывали мою кожу. Дыхание вырывалось сверху.

Я извивалась, но его хватка только усилилась, когда он притянул меня ближе. Не дай бог, принц соизволит подойти ко мне.

Стиснув зубы, я успела перевернуться на спину, прежде чем он использовал свое массивное тело, чтобы прижать меня.

Снова эта ухмылка. Она оставалась на месте, когда я вцепилась в него. Мои пальцы зацепились за что-то — его ожерелье — и оно сломалось, со звоном упав на землю. Мгновение спустя он схватил меня за руки.

— Столько борьбы для такого маленького существа. — Я не решалась назвать тихий звук, который он издал, смешком — он был слишком низким, слишком мрачным. Но это было самое близкое слово, которое я знала для обозначения его невеселого смеха. — И вот тут я начал беспокоиться, что ты никогда не будешь сопротивляться.

— Если хочешь драться, верни мне мой кинжал.

Еще один тихий смешок.

— Я хочу поиграть со смертью, но с твоей, не со своей. — Он отпустил мои запястья.

Я сразу же нащупала ветку, но он оттащил меня за пределы досягаемости.

В его глазах мелькнуло веселье, и я поняла. Он отпустил меня намеренно. Он хотел, чтобы я продолжала сопротивляться.

Я не собиралась доставлять ему еще больше удовольствия, пытаясь ударить его. Нет.

Вместо этого я улыбнулась и сжала руки в жалкие маленькие кулачки.

Его глаза загорелись, узкие зрачки расширились и округлились.

Но мои кулаки не были пусты.

Я отвернулась и бросила две пригоршни сосновых иголок и земли.

С ворчанием его идеальное, царственное лицо скривилось, и он прикрыл глаза.

Слишком поздно.

Для меня этого было достаточно. Его вздрагивание открыло мне пространство для побега. Два шага, и я схватила ветку.

Он все еще протирал глаза и, шатаясь, поднимался на ноги, когда я ударила его по голове. Прикосновение пробежало вверх по моим рукам, резкое и живое, красивое и жестокое.

Я согнула руки для следующего взмаха, дышу быстро и полно, вены горят.

Я замахнулась.

Он поймал.

Он улыбнулся, и толстый кусок дерева рассыпался в щепки в его руке.

Его дыхание участилось, только…

Дело было не только в его дыхании.

Его плечи и руки напряглись под рубашкой. Его бедра выпятились, разрывая ткань брюк.

Держа в руках обломки ветки, я могла только глазеть, как он рос. Семь футов ростом… восемь. Его одежда не выдержала и лохмотьями упала к ногам.

За исключением того, что это были уже не ступни, а нечто среднее между ступнями и передними лапами, когтистые и покрытые мехом. Его ноги тоже не были… полностью человеческими… полностью фейри… Суставы у них были не в тех местах, направлены не в ту сторону, как у животных. Их покрывал гладкий мех, совершенно не скрывавший твердые мышцы под ним. Полосы, которые я видел на его коже, продолжались на меху — золотистые и красновато — коричневые — переходя в кремовые брюхо и грудь, того же цвета, что и пряди в его волосах. Не выбор стиля, а часть его истинной натуры.

Его узкие бедра создавали впечатление скорости, прежде чем его торс расширился до широкой груди и широких плеч. Если раньше он был крупным и хорошо сложенным, то теперь он был массивным. Сплошная стена из мышц и сухожилий.

А его лицо?

Золотые глаза, наблюдавшие за мной, были мне знакомы, но остальные…

Не совсем фейри, не совсем кошачий. Его нос стал шире, и щель спускалась ко рту, где два длинных клыка образовывали ямочки на губах, слишком длинные, чтобы оставаться скрытыми. Большая кошка навострила уши, прислушиваясь к каждому звуку.

Он был чем-то средним между человеком и зверем, как оборотень из историй, которые я читал в детстве, только скорее кошачьим, чем волчьим.

Я не баллотировалась. Не смогла.

Также не мог мигать.

Но мои кости кричали мышцам двигаться — двигаться. Только когда мои плечи врезались в дерево, я поняла, что они оттеснили меня назад.

Эти длинные клыки полностью обнажились, когда его верхняя губа изогнулась.

Медленно, очень медленно он подкрался ближе. Его хвост, теперь пушистый и толстый, мотался из стороны в сторону.

Страх сковал мои легкие. Серая пустота образовала пятна на краю моего поля зрения.

Какая-то часть меня все еще была в здравом уме и отмечала мои пульсирующие царапины и ушибы. В борьбе я потеряла вторую туфлю. Половины моей юбки не хватало. Ветки и иголки прилипли к моим волосам и покрыли щеку в том месте, где он прижал мое лицо к земле.

Но у этой части меня не было силы заставить мое тело двигаться.

Наконец, принц добрался до меня. Его когти, теперь еще большие, прошлись по краю моей скулы, по челюсти. Большим пальцем он наклонил мою голову набок, затем приблизил свое лицо.

— Ты так хорошо бегала, маленькая птичка. — Каждое слово отдавалось в моих ушах, жар резко контрастировал со страхом, наполняющим мои вены. В его голосе в этой зверочеловеческой форме слышалось мурлыканье. — Мне нравится твой бой. Он понравится мне еще больше, когда я сломаю его.

Мне было стыдно, что ему не пришлось держать меня за запястья или силой заставлять замереть. Какой смысл пытаться ударить его, когда он был таким огромным, таким сильным? Даже моя злонамеренная уступчивость казалась теперь глупой — каплей в море по сравнению с его властью.

Как я вообще могла подумать, что смогу победить фейри? Принца? Существо, способное менять свой облик на нечто настолько чудовищное?

Его рука — нечто среднее между кистью и лапой — скользнула к моему горлу и сомкнулась.

Вот и все. Он собирался меня задушить.

Если повезет, это будет быстро.

Прости, Зинния. Слезы навернулись у меня на глаза, когда его хватка усилилась — ровно настолько, чтобы я осознала это, но не настолько, чтобы я не могла дышать.

Он ткнулся носом мне за ухо. Его мех щекотал, заставляя мои мышцы напрячься.

Может быть, он не стал бы душить меня, а вместо этого вонзил бы свои удлиненные зубы в мою плоть.

— Я мог бы перегрызть тебе горло, — сказал он, как будто поняв, где блуждали мои мысли. — Эти зубы были созданы именно для этого. Я уже знаю, что твоя кровь восхитительна.

Я ненавидела себя за то, что угадала правильно.

— Твой страх пахнет так сладко, — пробормотал он мне в горло.

Дрожь пробежала по мне, несмотря на то, как сильно я старалась не шевелиться. Жар затопил мое глупое тело, которое не понимало разницы между мужчиной, собирающимся убить меня, и тем, кто собирается меня трахнуть. Я всегда любила грязные разговоры, и его тон соответствовал этому, низкий и глубокий. Прикосновение его губ к моей коже было таким же, как у любовника, легким и дразнящим.

— Интересно, какая она на вкус.

Да. Он собирался укусить меня. Перегрызть мне горло, именно так, как он угрожал.

Его горячее дыхание овевало мою кожу, когда его большой палец сильнее надавил на мою голову. Чуть ниже воротника, шершавые прикосновения его языка к моему трепещущему пульсу заставили мое лицо покалывать. Его шероховатость была как у кошки, созданной для чистки. Но также и для отделения мяса от костей, как однажды сказал мне заводчик саблезубых кошек, трахая меня через стол. Он был слишком одержим своими кошками. Что бы он подумал о принце?

— Да, мне это нравится. — Он снова облизал мое горло. — Восхитительно. Возможно, мне придется попробовать каждую частичку тебя.

Я замерла, когда острие, которое на ощупь отличалось от его когтей — более крупное, менее острое, — прошлось от моей челюсти вниз к ключице, щелкнув по воротнику. Один из тех огромных клыков. Легкое прикосновение заставило меня вжаться в дерево, прекрасно понимая, что если он надавит чуть сильнее, я узнаю, что они все еще достаточно острые, чтобы проткнуть плоть.

Я пыталась игнорировать размер его тела, его упругость. Я пыталась не думать о большом члене, который увидела у него между ног, когда он подошел ближе. Или то, как его яйца в этой форме были покрыты короткой шерстью, которая блестела, как бархат. И я очень, очень старалась не думать о тех временах, когда Эрик доводил меня до оргазма, сжимая мое горло, как сейчас принц сжимал мое.

Но мое тело было предателем. Оно помнило все эти вещи. Сосредоточилось на них, как будто могло цепляться за них, когда он убивал меня, и это сделало бы мой конец немного менее ужасным. Мой пульс бился в горле, между бедер, внизу живота. Я не чувствовала холода тенистого леса, когда моя кожа горела.

Я не была уверена, что мне больше нужны чувства. Не тогда, когда они могли перейти от чувства вины за мою сестру к этому затаившему дыхание месту между желанием и страхом.

Быть мертвым внутри было лучше, чем шторм, бросающий меня из одной крайности в другую.

— Когда ты выступала передо мной, ты, казалось, хотела смерти, и все же… — Он прикусил острие между моей шеей и плечом, рядом с тем местом, где он ранил меня своим мечом.

У меня перехватило дыхание, я вздрогнула.

— И все же сегодня ты убегаешь от смерти, прячешься от ее обещаний. — Он отстранился, оскалив зубы в том, что, должно быть, было насмешкой в этом зверочеловеческом обличье. — Даже тебе есть что терять. Я это запомню.

Затем его жар, щекотание шерсти, грохот слов исчезли. Он зашагал прочь, бросив через плечо:

— Охота окончена.

Только когда я вдохнула свежий воздух и сняла ужасное напряжение в своем теле, я подняла голову и увидела его друзей среди деревьев.

Теперь была их очередь?

Я ухватилась за шершавый ствол дерева, но вместо того, чтобы подойти ближе, они растворились в лесу, все, кроме одного. Кадан наблюдал за мной, растянув губы в чем-то похожем на извиняющуюся улыбку.

— Кадан, — донесся голос принца, — принеси мое ожерелье. Это злобное маленькое существо, должно быть, сорвало его.

Я овладела собой достаточно, чтобы отступить, когда он приблизился. Его взгляд то скользил по земле, то поднимался на меня. Сдвинув брови, он осмотрел мое потрепанное состояние.

Я отказалась съеживаться или стыдиться того, как я выгляжу. Я выжила на этой охоте — это повод для гордости.

Тот факт, что на меня подействовали близость и угроза принца, был совсем другим делом. У меня скрутило живот, и от одного воспоминания запылали щеки. Тем не менее, я стиснула зубы и наблюдала, как фейри выполняет приказ своего принца.

Я не могла решить, был ли Кадан другом или слугой принца. Он казался скорее другом, из-за фамильярной манеры, в которой они разговаривали друг с другом, и того факта, что его включили в охоту. Тем не менее, в большинстве случаев, когда я видел его, он бегал за принцем, прислуживая ему.

Он пригнулся и схватил ожерелье. Когда он поднялся, то остановился и подошел на шаг ближе.

Я отступила, сохраняя прежнюю дистанцию между нами. Принц сказал, что охота окончена, но его здесь не было, чтобы убедиться, что его друзья придерживаются этого.

Кадан остановился, выдохнул, затем наклонил голову. Тусклый свет блеснул на его серебристых волосах. Я могла понять, почему в старых историях фейри считался существом из другого мира — в этот момент он не был похож на существо из плоти и крови.

Одна рука поднята, ладонью наружу, он снова пригнулся и положил что-то на землю, прежде чем сделать несколько шагов в сторону и отступить в лес.

Только когда он скрылся из виду, я подошла и посмотрела на то, что он оставил. Банка из кобальтово-синего стекла. Надпись на этикетке, сделанная от руки, гласила: Мазь для ран — заживляет порезы и ушибы.

Нахмурившись, я посмотрела в ту сторону, куда он ушел, но не увидела никаких признаков его присутствия. Его колючесть всего лишь приказала ему принести ожерелье. Он ничего не сказал о помощи мне.

Я направилась обратно к конюшням, следуя за звуками мужских голосов, пока баюкала мазь. Если бы это было что-то похожее на то, что Селестин добавила в мою ванну в ту первую ночь, это заживило бы мои раны с поразительной скоростью.

Кадан помог мне… но фейри никогда не помогали кому-то просто так.

И все же он не вынудил меня заключить сделку в обмен на мазь. И разве Селестин не была дружелюбной и теплой по отношению ко мне?

Возможно, я ошибалась насчет фейри… за исключением принца.

Он был именно тем монстром, которого я всегда знала, и сегодня он показал мне свое истинное лицо.