Убийство Принца Оборотня

ГЛАВА 9

Мне удалось держать свои вновь открывшиеся чувства в узде до конца дня, несмотря на легкое опьянение от вина. Больше не было вспышек неповиновения. Я сидела у его ног и приносила ему еду, как послушный маленький питомец. Я даже подавала напитки его друзьям — без слюней — и ела из маленькой тарелочки, которую он протягивал, несмотря на то, что он не дал мне столовых приборов.

Все это время я говорила себе, что доберусь до этого железного кинжала. И когда я это сделаю, я разрежу его от пупка до горла и покажу ему его собственные внутренности.

Это заставляло меня мило улыбаться весь день.

Как и тот факт, что мой отказ отвечать на его вопросы заставил дернуться определенный мускул на его челюсти.

Это было зрелище, от которого внутри меня разлилось что-то теплое. Сначала я потрогала свой живот, беспокоясь, что мне становится плохо, возможно, из-за вина.

Но… нет… это не было неприятно, это было…

Приятно.

Я забыла, каково это. Все те разы, когда я трахала Эрика и кончала на его член, это было всего лишь мимолетное физическое ощущение. Даже до его предательства, это оставило во мне пустоту после неприятных последствий. Но это? Это было глубже, более поддерживающим.

Раздражение принца доставило мне удовольствие.

Это было… хорошо.

Я вынесла эту мысль из столовой, которая превратилась в подобие развращенной вечеринки фейри, о которой моя сестра любила читать в своих любимых романах. Принц держал меня рядом, часто касаясь моего плеча или волос, как будто проверяя, что я все еще здесь. Возможно, он не хотел, чтобы кто-то еще играл с его питомцем.

Однако у фейри не было таких угрызений совести по поводу игры друг с другом.

Если бы он хотел удивить меня, для этого потребовалось бы нечто большее. Исполнители были похотливой породой.

Возможно, это должно было подготовить меня. Он объявил, что уходит на вечер, и теперь вел меня по еще более извилистым коридорам, положив руку мне на поясницу.

Его комната была такой, как я и ожидала. Стены из бледного мрамора с темно-сине-серыми и золотыми прожилками. Широкие двери, которые открывались на балкон, выходящий на восточную сторону. Толстый, мягкий ковер, в который я утопила пальцы ног. Огромная кровать, на которой с легкостью могли бы разместиться полдюжины человек. Ее окружали прозрачные занавески, колышущиеся на ветерке, которого я не чувствовала.

Но от чего я не могла оторвать своего внимания, так это от движущейся картины, покрывавшей потолок. Розовые и фиолетовые облака, окаймленные золотистым светом, плыли по бледно-голубому небу, как будто кто-то запечатлел квинтэссенцию рассвета.

Вопреки мне, вопреки ему, это наполнило мое сердце. Что-то похожее на надежду, на возможность, на обещание нового дня.

Хорошая идея, но для меня каждый день был одним и тем же. Все это было сделано для того, чтобы покончить с человеком, который убил мою сестру.

Это помогло мне оторваться от нарисованных облаков, проносящихся над головой, и развязало мой язык.

— Ты не собираешься спросить, почему я это сделала?

Он отвернулся от того, чтобы положить свою колючую корону на туалетный столик. Отсутствие этих шипов делало его чуть более человечным, но потом я заметила полосатый хвост, обвившийся вокруг его икры, и эффект исчез.

Он поднял бровь.

— Что сделала?

Я стиснула зубы. Неужели он уже забыл? Неужели он забыл и мою сестру тоже? Горнило⁴, которое открылось во мне, лишило меня дыхания, заставив замолчать на долгое мгновение. Я подавила это. Мне нужно было держать себя в руках. Я не хотела раскрываться слишком рано.

Как только я овладела собой, я вздернула подбородок.

— Пыталась убить тебя.

— Ах, это? — Он пожал плечами. — Ну, я понял, что ты не наемный убийца. Так что я должен предположить, что у тебя есть какой-то ужасно скучный, бессмысленный человеческий разум. — Жестом он откинул одеяла на кровати, не прикасаясь к ним.

Внутри меня огонь вырвался из печи и побежал по моим венам. Я задрожала, сжав кулаки от почти непреодолимого желания подойти к нему и выцарапать ему глаза.

Мне пришлось выжидать. Мои руки были бы бесполезны против него, даже если бы я была достаточно быстра, чтобы дотянуться до его кожи.

Нет, я должна была заставить его думать, что я приручена. Учитывая, насколько чертовски разъяренным он был, это было бы нелегко. Но у меня было терпение. Я могла играть в долгую игру. Что такое несколько недель, когда я ждала десять лет?

Когда он повернулся ко мне, я была в некотором роде под контролем. Он приятно улыбнулся, расстегивая единственную пуговицу на рубашке. Если он думал, что на меня произведет впечатление мускулистый торс, то он не понимал артистических трупп — в них было полно мужчин, которые час за часом оттачивали свое тело на тренировках.

Я встретила его пристальный взгляд, придав ему скучающий вид.

Он невозмутимо расправил рукава.

— Тебе понравился твой первый день в жизни питомца?

Я сжала губы. Не стоит слишком быстро становиться ручной — у него возникнут подозрения. Плюс, я ничего не могла с собой поделать, когда от моего молчания у него дрогнула челюсть.

Он издал слабый стон, снимая рубашку. Он был таким мускулистым, как я и ожидала, крупным и сильным.

Но чего я не ожидала, так это его кожи. Полосы от его хвоста, темно-осенне-коричневого цвета, продолжались по всему остальному телу, опоясывая мощные руки, спускаясь по бокам. Когда он повернулся и бросил футболку на стул, я заметила, что она также прикрывала его спину.

В одном из цирков, с которыми мы иногда сотрудничали, была пара дрессированных тигров с востока. Его полосы напомнили мне их собственные — ломаный органичный узор, который иногда появляется у саблезубых котов.

Когда я встретилась с ним взглядом, на его лице была улыбка, отчасти ленивая, отчасти заискивающая. Он принял мое внимание за интерес. И все же, когда он расстегивал ремень, в его взгляде был вызов.

Он ожидал, что я отвернусь или покажу дискомфорт.

К черту это.

И пошел он нахуй.

Я оказалась не тем, которого он ожидал. Небольшая нагота меня не смутила.

Не отводя взгляда, я расстегнула свою прозрачную юбку.

В его глазах что-то промелькнуло. Возможно, удивление? Или возбуждение?

Однако он не сбился с ритма, с треском выдернув ремень из петель.

Отступать нельзя.

Я опускаю юбку, оставляя только нижнее белье и лиф на косточках.

Его глаза сузились, когда он расстегивал ширинку. Я бы не стала смотреть на то, что он показал, — меня не интересовало содержимое его брюк. Но я бы не отвернулась и не покраснела, как он того хотел.

Вместо этого я распустила банты на плечах и потянулась назад, чтобы расстегнуть лиф. Это было легче сказать, чем сделать, и я прикусила язык, чтобы не выругаться.

Это вызвало ухмылку, когда он стоял там, расстегнув брюки и облегая бедра. Над поясом виднелись темно-каштановые волосы и основание толстого члена.

— Тебе нужна помощь, питомец? — Он произнес это не низко и хрипло, как мог бы Эрик, когда пытался соблазнить меня, а с дразнящей, игривой интонацией, которая говорила о том, что он был таким же незатронутым, как и я.

Я не был уверена, что это разозлило меня больше.

Я повозилась с крючками еще мгновение, прежде чем сжать челюсти и повернуться к нему спиной. Это не было похоже на поражение, если я не сказала этого вслух.

Его шаги были бесшумными, как у всех фейри, и только тот факт, что его смех стал громче, подсказал мне, что он приближался. Словами или без слов, я пригласила его в свое пространство и теперь ждала, затаив дыхание. Он не колеблясь прикасался ко мне весь день. Собирался ли он сейчас воспользоваться этим как возможностью обострить ситуацию?

У меня скрутило живот. Я бы не отступила, но это не значит, что мне бы это понравилось.

Что-то теплое коснулось моей спины, затем звук рвущейся ткани разнесся по комнате.

Я развернулась на каблуках.

— Я только хотела расцепить его, ты…!

Его широкая улыбка заставила меня замолчать.

Я не должна была с ним разговаривать. Я не доставляла ему такого удовольствия. Я прикусила язык и стянула изодранные остатки лифа. Следовало бы знать, что такой монстр, как он, не сможет относиться к одежде с тем уважением, которого она заслуживает.

С ухмылкой он проследил за моими движениями и скользнул взглядом по моей груди. Как тогда, когда он подарил мне ошейник — теперь это единственное, что я носила, кроме нижнего белья, — я вздернула подбородок.

Это было не шоу. Я была горда своим телом. Я работала над ним, оттачивал его более десяти лет. Это приносило мне деньги. Я заботилась о нем, а оно заботилось обо мне.

Я ни за что не собирался съеживаться под дерзким взглядом какого-то засранного принца.

Уголок его рта дернулся, и он издал слабый звук, отворачиваясь, как будто я была ему лишь слегка интересна.

Проклятие, он был таким нудным. Внезапно я обнаружила, что мне хочется спать, хотя бы для того, чтобы сбежать от него на несколько часов.

Уходя, он позволил брюкам упасть и вышел из них, каждое движение было наполнено кошачьей грацией. Полосы продолжались на его заднице и бедрах, переходя в икры. Его хвост мотался из стороны в сторону.

— Ты будешь спать там. — Он бросил облачно-серое одеяло в изножье своей кровати.

Не в его постели, а на краю, как любимая болонка.

Я стиснула зубы. Не отступать. Не умолять. Я кивнула сама себе и скользнула под пушистое одеяло. Кровать была мягкой, как облако, лучше, чем любая из тех, что я испытывала, и мне пришлось подавить вздох, когда я погрузилась в нее.

Он фыркнул, и я закрыла глаза, отказываясь даже вопросительно взглянуть на него. Раздался скрежет ручки по бумаге, за которым последовала слабая магическая рябь, от которой волосы у меня на затылке встали дыбом.

Несмотря на снедавшее меня любопытство, я держала глаза зажмуренными и притворилась, что уже сплю.

Несколько минут спустя дверь со щелчком открылась, и мягкий женский голос прокрался в помещение. Тон, которым он приветствовал ее, и ее ответное хихиканье сказали мне все, что мне нужно было знать — это была любовница. Возможно, та, с которой он трахался прошлой ночью.

Послышался шелест ткани, затем ее приглушенный стон предположил, что они были заняты поцелуем, поэтому я осмелилась взглянуть. Высокая и гибкая, это была одна из женщин, которые были на вечеринке. Ее длинные светлые волосы каскадом облаков рассыпались по бронзовой спине, когда рука принца скользнула вниз и сжала ее ягодицы. Казалось, ее ни в малейшей степени не беспокоило мое присутствие в комнате. Это не было похоже на то, что я пряталась, так что она должна была знать.

Когти царапнули по ее коже, оставляя розовые полосы, он обхватил ее бедра вокруг себя. Он притянул ее ближе.

Он собирался трахнуть ее на кровати.

Пока он дразнил ее задницу одним пальцем, его золотистые глаза остановились на мне. Он не прервал поцелуй, но в них мелькнуло веселье.

Не просто убийца, но и призовой придурок.

Ему не удалось смутить меня своим раздеванием, так что это была новая попытка.

Удачи с этим.

Вы не могли прожить большую часть своей жизни в повозках с брезентовыми стенами, не научившись игнорировать звуки, издаваемые другими трахающимися.

Я закатила глаза, прежде чем закрыть их.

Кровать качнулась, когда они приземлились на нее. Было больше движения, и она издала низкий стон, который перешел в нарастающее хныканье. Когда я задремала, я отметила, что он не издал ни звука.

Ее завершающий крик разбудил меня. Я плотнее натянула одеяло, пытаясь не обращать внимания на впечатление, что мне снился один из моих собственных любовников. В глубине души мой пульс участился. Я плотнее натянула одеяло, как будто это могло защитить мои сны от их сексуального влияния.

— Достаточно, — пробормотал он, и в его голосе послышалось рычание.

— Но ты даже не трахался…?

— Я сказал, достаточно. Возвращайся в свою комнату.

— Я не понимаю. Обычно мы…

— Иди. Я поговорю с тобой утром.

Последовала долгая пауза, в которой слышалось только их тяжелое дыхание.

— Это потому, что…?

— Аня. — В его голосе прозвучали низкие нотки предупреждения.

— Прекрасно, — фыркнула она. Кровать покачнулась, дверь открылась, и, прежде чем она закрылась, я снова погрузилась в сон, единственная нить мысли преследовала меня.

Зинния. Я обещаю, что добьюсь для тебя правосудия. Я попробую его кровь так же, как он пробовал мою.

Если бы я не сделала этого, он лежал бы мертвым у моих ног.