Убийство Принца Оборотня

ГЛАВА 34

Я сохраняла позу, отказываясь прикрываться, даже несмотря на то, что мои мышцы напряглись.

Он хотел, чтобы я выступала обнаженной, и это было именно то, что я сделала.

Как только театр опустел, он вышел на сцену, пристально глядя на меня, как тогда, когда охотился за мной.

— Ты сделала это намеренно. — Он скользнул взглядом по моему телу. Каждый его мускул напрягся, как будто он боролся с глубокой и ужасной яростью.

Это только заставило меня улыбнуться еще больше.

— Я просто сделала, как ты приказал.

Он выдохнул с рычанием, сокращая расстояние между нами. Он схватил меня за щеки и притянул мое лицо к своему.

— Ты… — Его челюсть дернулась, как будто он не знал, как закончить предложение.

— Ты заставил меня выступать обнаженной, Сефер. Что я и сделала. Ты получил именно то, что хотел.

— Неистовая… Упрямая… Гребаная ведьма. Я собираюсь… — Его дыхание участилось, когда он уставился на меня.

Я наслаждалась его раздувшимися ноздрями, жесткой хваткой, вжимающейся в мои щеки, широкими, очень широкими зрачками. Это в равной степени подогревало мою радость и гнев.

— Ты думал, что сможешь сломить меня, Сефер. Что ж, тебе чертовски не повезло. Ты выбрал не ту женщину. — Насколько я могла в его объятиях, я вздернула подбородок.

Затем он поцеловал меня.

Жесткий. Грубый. Зверский. Столкновение губ, зубов и языков. Скорее битва за доминирование, чем что-либо романтическое. Его хватка скользнула по моему горлу, но я бы не сдвинулась с места, даже если бы он отпустил меня.

Не тогда, когда эта битва была биением в моих костях, песней в моей душе.

Я прикусила его губу, достаточно сильно, чтобы ощутить железный привкус его крови, и он укусил в ответ, заставив меня взвыть от болезненного наслаждения.

Он попробовал меня на вкус, разорвал на части, озарив меня сиянием ненависти.

В какой-то момент он отпустил мое горло, и я воспользовалась возможностью, чтобы прижаться к нему, жаждая большего этого взаимного опустошения.

Слишком поглощенная поцелуем, я не поняла, что он делал что-то еще своими руками, пока он не отстранился на дюйм, хищно оскалив клыки. Его грудь вздымалась, когда он смотрел на мои запястья и колени и узлы, которые он завязал.

Я потянула. Они не сдвинулись с места.

— Ты, блядь…

Затем его глупый, ухмыляющийся рот снова оказался на моем.

Я взяла его, открылась ему, захныкала в него, когда он просунул руку между нами и провел пальцами по моему центру.

— Уже такая влажная, — пробормотал он мне в губы. — Я думаю, тебе слишком понравилось это представление, маленькая птичка. Такая извращенная. Мне это нравится. — Он рассмеялся и запустил другую руку в мои волосы, используя ее, чтобы выгнуть мое тело назад.

— Ты думаешь, мне стыдно? Ты ожидал, что я отступлю? — Я рассмеялась в ответ, когда он поцеловал и укусил мне горло и плечо.

Он потянул за ошейник, как бы напоминая мне об этом, но в остальном ничего не ответил и вместо этого его рот занялся моими сиськами.

Между этим и его поглаживающими пальцами мое сердце бешено забилось, а дыхание участилось, с каждым мгновением все быстрее и тяжелее.

— Бедный принц, — фыркнула я, способная смотреть только на хаотичное нагромождение подиумов наверху, благодаря его непреклонной хватке. — Не может заставить подчиниться даже жалкого человечка.

Все еще обхватывая губами мой сосок, он промурлыкал что-то, что было наполовину стоном, наполовину развлечением. Вибрация разлилась по моим венам, пронзая удовольствие в самом центре.

Он дернул меня за волосы, так что я посмотрела на него.

— В тебе нет ничего жалкого, вероломная ведьма. — Его нос сморщился в рычании, когда он ткнул в меня пальцем.

Мой крик затерялся в открытом пространстве театра, когда он толкнулся раз, другой, добавил еще один палец, провел большим пальцем по моему клитору и так быстро заставил меня кончить.

Я устремилась в небытие, разбивая вдребезги мерцающее осознание.

Даже когда я плыла обратно вниз, я ненавидела то, что для него это было так легко. Я ненавидела то, что моя ненависть к нему переросла в желание. Я ненавидела его и любила это.

— Ты так легко приходила для своего друга-человека, Зита? — Он усмехнулся, извращенная радость скользнула по его глазам, как расплавленное золото, льющееся из их глубины. — Или это только я могу так быстро раскалить тебя?

— Спрашиваешь о моих бывших любовниках? Осторожнее, принц, ты начинаешь казаться одержимым.

Он вздрогнул, на мгновение его глаза расширились, он был беззащитен. Затем он оскалил зубы и прорычал:

— Пошла ты.

Я улыбнулась в ответ, радуясь победе, заставив его использовать такой слабый ответный удар. Он знал, что я сказала правду. И, будучи фейри, он не мог этого отрицать.

— Трахни меня? — Я выгнула бровь. — Ты продолжаешь это говорить, и все же…

Если бы мои запястья не были связаны, я бы уже сорвала с него одежду. Вместо этого я вцепилась в шелк, желая, чтобы это было его горло, его волосы, его рубашка.

Связанная, я была беспомощна, чтобы прижаться к нему, но это не означало, что я не могла манипулировать им, чтобы он делал то, чего требовала моя горящая плоть.

С невинной улыбкой я захлопала ресницами.

— Жаль, что ты слишком труслив, чтобы довести дело до конца, не так ли?

Его хватка на моих волосах ослабла, откидывая мою голову назад.

— Трус, да? Ты уже второй раз называешь меня так. — Его голос грохотал во мне, низкий, темный и злобный. — Я заставлю тебя пожалеть об этом.

Он оторвал от меня свои пальцы, и я не смогла сдержать звука, который издала из-за их отсутствия.

— Тогда приступай к делу.

— Нетерпеливая ведьма. — Он вытащил ремень из брюк и туго затянул его, задумчиво глядя на меня.

У меня перехватило дыхание, страх змеился в промежутках между моим желанием. Он бы не стал.

Он понюхал воздух, затем мрачно усмехнулся, прежде чем отбросить пояс в сторону.

— Это стоило того, чтобы просто увидеть выражение твоего лица. Но запах… — Он покачал головой, расстегивая брюки.

— Придурок.

Он усмехнулся, когда его член высвободился, уже твердый, его кончик блестел от влаги.

— Это то, о чем ты просила. — Схватив меня за бедра, он притянул меня ближе. Мое положение в шелках не давало мне сил сопротивляться.

Да я и не хотела этого делать.

Я хотела, чтобы он сдался. Несмотря на то, что у него была полная власть над своим телом и всем остальным во всей этой ситуации, я хотела, чтобы он контролировал ситуацию и все еще не мог сопротивляться.

Он провел по мне всей своей длиной, и я издала тихий звук в тот же момент, когда он прерывисто вздохнул.

— Скажи мне «нет», Зита. — Его голос прозвучал хрипло, когда он удержал мой пристальный взгляд и приставил тупой кончик к моему входу. — Скажи мне прекратить это.

Я выпрямилась в шелках — пожалуй, единственное движение, на которое я была способна со связанными коленями и запястьями.

— Никогда.

Звук, который он издал, был животным, наполовину рычанием, наполовину ревом, и совершенно диким.

— Просто помни, ты сама напросилась на это, питомец. — Он вошел в меня одним жестоким движением бедер.

Это уничтожило меня в один прекрасный, сияющий момент.

До сих пор я никогда не была живой. Даже все те моменты с ним, когда я ненавидела, бушевала и так остро чувствовала… они были ничем — ничем по сравнению с этим.

Тусклые звезды по сравнению с пылающим солнцем.

Он притянул меня к себе, стоя там, полностью войдя в меня, ухмыляясь, когда я снова смогла открыть глаза.

— Мне нравится, как легко я тебя уничтожаю.

— Я ненавижу это. — Это была ложь, но таковой не являлась. Но в конце я стиснула зубы, когда он снял меня со своего члена, как будто я была беспомощным объектом, которым можно манипулировать и использовать.

— Да, — фыркнул он, прижимая меня к себе со скоростью, от которой у меня перед глазами замелькали звезды. — Ты действительно выглядела так, будто тебе это не нравилось. Ты такая чертовски мокрая, Зита. Ты не сможешь скрыть от меня правду. — Он говорил, затаив дыхание, с порочным удовольствием. — Тебе это нравится. — Он подчеркивал каждое слово толчком, наполняя меня именно так, как я хотела, прямо на моем пределе.

— Ты хочешь сказать мне… — У меня перехватило дыхание от его неумолимого ритма. — Ты не смотрел все мое выступление с таким твердым членом?

— Твое выступление было отвратительным, и ты это знаешь.

Он снова поцеловал меня, сжимая мой зад. Один из его пальцев скользнул в ложбинку между моими ягодицами, обводя мою дырочку. Все, что он делал, наполняло меня удовольствием, быстро приближаясь к пределу.

Когда он отстранился на долю дюйма, его золотистые щеки раскраснелись, а на груди выступил пот.

— Если бы ты продержалась еще мгновение, я бы запрыгнул на сцену, — прохрипел он мне в губы. — Я бы трахнул тебя вот так, на глазах у всех. Но это — ты моя. Вид того, как ты распадаешься на части, принадлежит только мне. Ощущение того, как ты делаешь это на моем члене, борясь с собой — желая этого и нет. Черт, Зита. Это все мое.

Я хотела отрицать это, сказать ему, что он неправ. Но, возможно, в воздухе Эльфхейма было что-то такое, что не позволяло лгать, потому что я просто не могла выдавить из себя ни слова.

Не тогда, когда удовольствие нарастало и нарастало от его неумолимого вхождения в меня, когда его член скользил по моему клитору снова и снова.

— И все же, — выдавила я что-то среднее между раздражением и стоном, — ты тот, кто трахает ведьму, которая проклинала тебя. Ведьму, которую ты поклялся убить. — Я сверкнула на него зубами, желая, чтобы они были такими же острыми, как когда-то. — В чем дело, Сефер? Думаешь, если ты разрисуешь мои внутренности своей спермой, это снимет проклятие? — Я попыталась рассмеяться, но это превратилось в отрывистую серию вскриков, исторгаемых его толчками.

Он зарычал, отдаваясь эхом в моей груди и раздвинутых бедрах, в захвате моей задницы и, что самое интенсивное, в моей киске. Мой восторг вылился в задыхающийся стон, за которым мгновение спустя последовал его, пульсирующий внутри меня с еще более горячим наслаждением.

После этого воцарилась тишина, нарушаемая только нашим тяжелым дыханием. Его массивное тело вздымалось с каждым вздохом, когда он прижимал меня к себе. Ему не стоило беспокоиться — я безвольно повисла в шелках, по моим мышцам пробежали легкие толчки, вышедшие из-под моего контроля.

Наконец, его огромная рука обхватила мою щеку и приподняла мою голову. Когда я встретилась с ним взглядом, он напомнил мне тот день, когда он вытащил меня из снега.

— Со мной все в порядке.

Он слабо кивнул, затем вышел из меня с влажным звуком и тихим ворчанием. Не говоря ни слова, он развязал меня, опуская мои ноги на землю. У меня задрожали колени, но я вцепилась в шелк, чтобы не упасть.

Что это было? Это было похоже на взрыв ненависти и гнева, недели разочарования, и теперь…

Теперь в воздухе повисло что-то совершенно иное. Что-то, что я не могла точно определить.

— Одевайся. — Он мотнул подбородком в сторону кулис.

Я подчинилась, его сперма скользила по моим бедрам, когда я двигалась. Это должно было вызвать у меня отвращение. Обычно это вызывало. Но это было доказательством его потребности во мне, желания, которое он пытался скрыть за наказанием. Это была метка, которая говорила, что я его собственность… но также и о том, что он был моим.

Когда я появилась, полностью одетой, с прямой спиной и каким-то странным спокойствием.

Эффект был немного подпорчен, когда он подхватил меня на руки и зашагал из театра.

Но в кои-то веки у меня не было сил спорить.