Умирать не страшно

Глава 31

Гарри в абсолютно небрежной и от того весьма привлекательной позе развалился на кровати, которая давно стала их общей. По какой-то случайности (а может и по умыслу) из одежды на парне были только джинсы, что еще больше повышало градус вожделения в комнате. Томно потянувшись, словно после сна, Поттер спросил:

— Ушел?

— Ушел, — подтвердил Северус, присаживаясь на край кровати и одновременно скидывая сюртук. Спальня всегда отапливалась лучше остальных комнат, а тут еще и такой «повышающий градус» фактор. И все-таки этого было недостаточно, чтобы Снейп полностью потерял голову. Оставшись только в рубашке и брюках (все это время Гарри жадно наблюдал за его разоблачением, временами даже облизывая губы), зельевар спросил, фактически констатируя факт: — Ты все слышал, не так ли?

— Ну… — парень перекатился поближе к супругу, чтобы иметь возможность положить голову ему на колени. — Честно говоря, да.

— И ни капли смущения относительно этого нелицеприятного факта, — насмешливо фыркнул Северус, очертив кончиками пальцев чуть выпирающие ключицы.

— Хм. Я подумал, что, если бы ты хотел оставить разговор в тайне, то наложил бы на комнату заглушающие чары, — вопреки сказанному щеки Поттера порозовели.

— Вот как, — протянул Северус

Гарри готов был купаться в этом бархатистом голосе, но одна мысль не давала покоя, едкой горечью засев в сердце. Не смотря в глаза супругу, он спросил:

— Тебе все еще нравится Люциус Малфой?

— Все еще? — Снейп всегда мог вычленить из фразы самый щекотливый момент.

Вздохнув, Поттер решил, что отступать уже некуда, и тихо проговорил:

— Сириус рассказывал, что у вас с Люциусом были довольно близкие отношения в школе.

— Сириус! — привычно едко усмехнулся зельевар. — Представляю, как именно он это поведал.

— На самом деле нет. Тот разговор больше касался Ремуса, а не тебя, — Гарри окончательно засмущался, но, несмотря на это, собирался выяснить все раз и навсегда. — Он сказал, что вы с Малфоем… сблизились после происшествия в Визжащей хижине.

Теперь настала очередь Северуса вздохнуть. Ворошить прошлое совершенно не хотелось. Хотя он никогда не забудет ошеломленного и обеспокоенного Люциуса, коего обнаружил у своей постели, очнувшись в Больничном крыле после той ночи. Он стал светлым лучиком в той бездне отчаянья, которая взрослому человеку может показаться глупостью, а для подростка — настоящая трагедия. Вслух же Снейп сказал:

— Это все в прошлом, Гарри. Мы давно уже просто друзья.

— И поэтому у тебя на губах появилась такая мечтательная улыбка? — нахмурился Поттер. Ревность никак не хотела убирать свою мерзкую голову, а сердце болезненно замерло, когда он выдавил: — Как бы там ни было, я ни в коей мере не хочу препятствовать твоему счастью.

Снейп так удивился, что даже не до конца понял смысл фразы. А когда понял, то удивился еще больше. Давным-давно он не сталкивался с таким явлением, как ревность в свой адрес. В последний раз нечто подобное было… точно, с пресловутым Люпином. Но это не шло ни в какое сравнение с нынешними обстоятельствами.

Подумать только, его ревнуют! И кто! С собственной эпизодически проявляющейся ревностью он успел как-то свыкнуться, а вот к зеркальному отражению ситуации оказался не готов. Минуту, не меньше, Северус сверлил Поттера пристальным взглядом, потом все-таки поинтересовался:

— Гарри, ты давно смотрелся в зеркало?

— А что? — стушевался парень, сделав странное движение, словно попытался оглядеть всего себя.

Снейп еле сдержал смех, но, не желая мучить супруга, ответил:

— Временами ты просто безнадежен. Неужели ты думаешь, что я променяю молодого и весьма желанного мною мага на сомнительное прошлое?

Поттер насупился, обдумывая сказанное, и выглядел при этом очень мило, так что Северусу опять пришлось бороться с искушением засмеяться. Он с честью выдержал эту битву, когда Гарри спросил:

— Значит, ты Люциуса больше не хочешь?

— В одну реку нельзя войти дважды. Тем боле… есть ты.

Столь редко произносимое вслух признание Снейпа заставило Гарри счастливо вздохнуть и уткнуться ему в плечо. Парню все еще было неловко, и он не хотел усугублять положение, а это непременно случится, если Северус заметит его повлажневшие глаза.

Поттер успел обругать сам себя «сентиментальным идиотом», когда ощутил, что его крепко обнимают. Губы зельевара коснулись порозовевшего уха Гарри и очертили контур, только потом выпустив на волю тихие слова:

— Ну что ты.

— Ты мне тоже нужен. Очень! — еще более тихо, словно выдавая страшную тайну, проговорил Поттер. И, понежившись в ставших такими родными объятьях, добавил: — А Люциус — самовлюбленный прохвост.

— Вынужден согласиться, что у него имеются подобные склонности, — Снейп позволил себе улыбку.

— Но он твой друг.

— Да, — веселость сменилась осторожностью.

— Так что, если захочешь ему помочь, ладно.

— Ладно?

— Ага.

— Если мне не изменяет память, пять минут назад ты меня к нему ревновал.

— Память тебе верна. Но ты был очень убедителен в своих заверениях о прошлом.

— И не последует никаких условий?

— Какие условия? Моих друзей ты принял без них, и самое меньшее, что я могу сделать, так это ответить тем же!

Северус с улыбкой покачал головой. И вот что, спрашивается, с таким делать? Кажется, никакие испытания не способны ожесточить это истинно гриффиндорское сердце. И кто-то еще опасается, что из Поттера может выйти Темный Лорд! Это с такой-то предупредительностью!

Одновременно с этими мыслями у Снейпа зародилось желание, чтобы супруг подольше оставался таким открытым, верящим в светлую сторону вещей. К сожалению, это зависит не только от него, но и от окружения. Если некоторые продолжат свое давление на парня, использование в интригах — случиться может всякое.

Заметив, что выражение лица мужчины сделалось хмурым, Гарри осторожно провел по его щеке, спросив:

— Что-то не так?

— Вовсе нет. Просто я должен предупредить, что, хоть Люциус и мой друг, но с ним всегда нужно быть настороже.

— Знаю. Но, похоже, теперь он сам не рад, что служит Воландеморту.

— Ты прав. И все-таки он пришел предупредить меня, несмотря на огромный риск.

— Такой уж огромный?

— Ты никогда не задумывался над тем, что, несмотря на прогрессирующее безумие Темного Лорда, никто, кроме меня, не осмелился сменить сторону?

— Все из-за Темной Метки?

— Не только. Малфои, Нотты, Гойлы, Креббы и другие — это очень старые магические фамилии, и для них забота о благополучии семьи превыше остального, что делает их уязвимыми перед Воландемортом, равно как и наличие детей.

— Получается, они сами себя загнали в ловушку? — не смотря на то, что Гарри фактически сидел на коленях супруга, его голос звучал серьезно.

— Сначала они думали, что Темный Лорд поможет им возвыситься, и это, действительно, было возможно, учитывая его хватку и способность убеждать. Но после возрождения рассудок все больше изменяет ему.

— Это так сильно заметно?

— Мне, как легиллиментору, да. Думаю, создание стольких крестражей, и последующие смерть и возрождение не прошли для него даром. И уничтожение какой-либо из частей его души подхлестывает это состояние.

— Да, это многое объясняет, — задумчиво протянул Поттер. — И, мне кажется, создание крестражей относят к самой темной магии не столько из-за необходимости убийства, сколько из-за того, что душу нельзя делить. Из кусочка не возродить целого.

— Ты говоришь это, как Некромант?

— Угу. Мрачный Жнец очень не любит, когда его пытаются надуть.

Эта фраза заставила Северуса насторожиться больше других. Одна мысль, что они своими настойчивыми действиями по оживлению могли так подставить Поттера, повергала в ужас. Теснее притянув Гарри, он осторожно спросил:

— Значит, и твое возвращение…

— Нет, — ответил Поттер, не дав толком договорить. — Я никогда не старался его обмануть. То, что я вернулся Некромантом, можно считать его благословением.

— Хорошо, — напряжение стало отпускать зельевара. Гарри хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы оно отступило совсем, поэтому предложил:

— Давай заберемся под одеяло?

— Замерз?

— Нет, просто… хочу тебя почувствовать.

Окинув супруга взглядом, Снейп не стал более препираться, а просто поднялся с кровати, притушил свет и принялся стаскивать оставшуюся одежду. В этот раз Поттер не вмешивался в процесс, а просто предпочел наслаждаться зрелищем. Со своими джинсами он поступил проще — просто избавился от них при помощи магии. Правда, это только с подобными способностями было просто.

Когда Северус, наконец, скользнул под заботливо отогнутый для него край одеяла, Гарри тотчас тесно прижался к нему, буквально оплетя всеми конечностями. Снейп не сопротивлялся, а только обнял в ответ. Он уже знал, что на парня временами находят приступы некой меланхолии, и что в такие моменты ему нужен не секс, а именно такой вот тесный телесный контакт. Как сам Поттер признавался, это помогает ощутить себя живым, неодиноким.

Гарри никогда не жаловался супругу на прошлую жизнь, но по неосторожно брошенным фразам или замечаниям, а чаще просто по каким-то поступкам Снейп понял, что из своего детства парень вынес немало… странностей. Например, не переносил маленьких замкнутых пространств, тянулся к ласке, но неожиданные прикосновения его едва ли не пугали. А еще вот такие приступы замкнутости, когда слова лишь помеха. Словно он враз ощущал тяжесть возложенных на него надежд. Причем, и тут Гарри не жаловался, а просто прижимался, как замерзший воробей. Он выглядел таким усталым и несчастным в такие моменты, будто потерявшийся ребенок. Даже загрубевшее сердце Северуса не выдерживало, и, одновременно со стремлением защитить мальчишку от всех и вся, поднималось темное желание уничтожить тот первоисточник, что заставил Поттера так терзаться.

Когда Снейп стал свидетелем такого «приступа» в первый раз, то испугался, всерьез испугался за парня. К счастью быстро понял, что ему может помочь. А вместе с этим пониманием пришло и другое: по какой тонкой грани ходил Дамблдор попустительствуя такому обращению с надеждой магического мира. Гарри мог легко стать как забитой жертвой домашнего насилия, которую никакая сила не заставила бы ввязаться в войну, так и кровожадным монстром, гораздо опаснее Воландеморта. И то, что этого не произошло, скорее всего, просто счастливое стечение обстоятельств.

Не сказать, чтобы судьба магического мира так уж сильно волновала Северуса. Куда больше он беспокоился о судьбе одного конкретного волшебника, который сейчас так доверчиво жался к нему. По какой-то необъяснимой прихоти этот удивительный юноша из всех возможных вариантов выбрал именно его, Снейпа, чтобы вручить свое сердце. И пусть сам Северус считает, что, возможно, это ненадолго, он постарается сделать все, что в его силах, для блага Гарри.

Пока зельевар размышлял подобным образом, Поттер смог расслабиться, а потом и вовсе уснул. Впрочем, Северуса из своей цепкой хватки так и не выпустил, словно даже во сне опасался его потерять. Тот лишь улыбнулся такому поведению супруга и повыше натянул одеяло на них обоих.

Тем временем до Нового Года оставалось не так уж и много. Гарри, правда, думал не столько о нем, сколько о последующем потом дне рождения Снейпа. Очень хотелось увезти супруга подальше от всех, чтобы отпраздновать в узком кругу, пусть даже не краю мира.

Вот только обстоятельства не собирались так просто отпускать. Сначала очередное собрание Ордена Феникса, где директор долго и проникновенно вещал о необходимости отыскать и уничтожить все крестражи Воландеморта, а потом приглашение Молли Уизли в Нору. Ожидай Поттер его заранее, непременно бы придумал достойную причину отказаться, а тут… Даже для Рона предложение матери стало неожиданностью. Гарри же всегда плохо умел врать.

Причем на Снейпа приглашение не распространялось. К счастью, это его, кажется, не разозлило. Зельевар даже незаметно сжал ладонь Поттера, призывая не беспокоиться по этому поводу. В конце концов, это всего лишь вечер, даже без ночевки.

И все же в гости Гарри собирался с тяжелым сердцем. Смутные предчувствия наотрез отказывались покидать его. В какой-то мере даже утешало, что отправляется он не совсем в одиночестве. Амарис вызвалась его сопровождать, убедив Некроманта, что это ее долг, как телохранителя, и что она вовсе не собирается заходить в дом. Побудет снаружи, так что ее присутствия даже никто и не заметит.

Собственно, так и вышло. Едва Поттер вместе с вампиршей аппарировал к Норе, как она буквально растворилась в ближайшей рощице. Даже следов на снегу не осталось. Невольно позавидовав такой способности, Гарри направился к дому.

Стоило Уизли узнать гостя, как поднялся невероятный гвалт. Поттер уже и забыл, насколько многочисленно это семейство. А сегодня, похоже, собрались все, в том числе и Билл с Флер, и Чарли. Насчет последнего молодой волшебник вообще пришел в замешательство, так до сих пор и не решив, как себя с ним вести. Оставалось надеяться, что в общей толпе рыжих удастся избежать откровенного разговора.

Глотком свежего воздуха стало присутствие Гермионы. Правда за столом она оказалась напротив, вместе с Чарли, а сам Гарри втиснулся между Роном и Джинни. Лучше бы уж между близнецами! Похоже, высшие силы решили сегодня испытать его терпение. Пытаясь хоть как-то подготовиться, Поттер тщательно укрепил свои магические щиты.

Видя не самое лучшее настроение друга, Рон в безмолвной поддержке незаметно сжал под столом его руку, чем заслужил почти робкую улыбку. Гермиона напротив тоже ободряюще улыбнулась им обоим. Этой девушке никогда не нужны были дополнительные объяснения.

Минуту единения гриффиндорского трио нарушила Молли, защебетав:

— Давайте, детки, накладывайте себе еду. Растущим организмам нужно хорошо питаться. Особенно тебе, Гарри. Я так рада, что ты пришел.

Поттер послушно кивал, стараясь «не будить лиха», но положил себе только по чуть-чуть каждого блюда. Обычно он никогда не привередничал в еде (сказывалось полуголодное детство, когда даже сухая корка почиталась за благо), но сегодня просто кусок в горло не лез.

Когда все уже готовы были приступить к трапезе, мистер Уизли взял слово:

— Отрадно видеть всех вас сегодня за этим столом, как одну большую семью. Надеюсь, это станет началом доброй традиции.

Все подняли бокалы в одобрительном жесте на этот своеобразный тост. Правда, в бокале Гарри был всего лишь сок. В силу его возраста никто не стал настаивать, а ему хотелось сохранить ясную голову, чтобы не сморозить чего лишнего. Пусть Поттер и сомневался, что в нынешнем состоянии способен напиться, но одно дело ставить эксперименты на пару с супругом, когда в случае чего ему и помогут, и спать уложат, и совсем другое здесь.

От мыслей о Снейпе сразу потеплело на душе. Кто бы мог подумать, что это может действовать так… успокаивающе. Вот если бы Поттера еще не толкнули в бок и не поинтересовались с эдаким придыханием:

— О чем задумался, Гарри? — кажется, дело вовсе не в паранойи молодого Некроманта, а Джинни и в самом деле старалась теснее прижаться к нему грудью.

Прижиматься, конечно, было чем, вот только у Поттера это вызывало лишь неловкость, а вовсе не то, на что надеялась юная Уизли. Он постарался отстраниться, и даже удалось не покраснеть, отвечая:

— Да так, ни о чем особенном.

— Я слышала, ты отлично сдал все экзамены за шестой курс, — меж тем заметила Молли.

— Да, миссис Уизли. Но мне еще нужно сдать экзамены за седьмой этим летом, уже вместе со всеми, — тема учебы была хотя бы нейтральной, и Гарри всячески старался ее поддержать.

— Значит, ты вернешься на свой курс? — решил уточнить Артур Уизли.

— Только когда будут экзамены. А пока продолжу самостоятельное обучение.

— Разве тебе не хочется учиться вместе со сверстниками? — Молли была неумолима.

— Мне необходимо слишком много дополнительных знаний, не входящих в школьную программу, и их я могу получить только при индивидуальном обучении. К тому же есть ряд способностей, которые мне лучше не демонстрировать широкому кругу.

Видеть такого рассудительного Гарри для многих оказалось в новинку. Причем настолько, что некоторые готовы были расценить это как недостаток, а не как достоинство, а то и заподозрить что похуже.

Миссис Уизли в очередной раз всплеснула руками, посетовав:

— Это очень неправильно, что вы, такие молодые, участвуете в этой войне.

— У нас нет выбора, мам, — подал голос Рон.

— И все изначально надеялись, что именно Гарри расправится с Воландемортом, — добавила Гермиона.

— Нет, негоже разговаривать за столом о столь мрачных вещах! — тотчас постаралась замять тему Молли, хоть сама ее, фактически, и начала. — Тем более есть куда более приятные новости. Ведь так, Билли?

— Да, мам. Дело в том, что мы с Флер ждем ребенка.

Комната тотчас потонула в хоре поздравлений, а Поттер, наконец, понял, что его так смущало в девушке. Право слово, не может же душа мага раздвоиться! Просто так ощущается беременность, а он, как Некромант, не мог этого не почувствовать.

Тем временем подошла его очередь выразить почтение будущей матери, и пауза уже затягивалась. Пришлось говорить, не особо раздумывая:

— Поздравляю! Уверен, у вас будет чудесная девочка.

— Девочка? — удивился Билл.

— О, Гарри, мы еще сами не были уверены… — воскликнула Флер.

— Я теперь просто вижу такие вещи, — попытался выкрутиться Поттер, проклиная свой чересчур длинный язык.

— Ты ведь, как это правильно? Теперь Некромант, да? — осторожно поинтересовалась будущая мать.

— Да, — со вздохом согласился Гарри, подумав, что некоторые в семье Уизли очень избирательно подходят к вопросу хранения секретов.

— О, это очень серьезно, — кажется, Флер едва ли не единственная, которая решилась ему посочувствовать. — Вейлы никогда не отзывались на зов Некромантов — наша природа слишком разная, но всегда относились к ним с уважением.

Похоже, Флер была готова еще побеседовать с Поттером на эту тему, но вокруг оказалось слишком много Уизли, желающих обсудить более приземленные вопросы. В частности Артура и Молли очень волновала перспектива появления первой внучки, а потом, как-то совсем незаметно они пустились в воспоминания, при каких обстоятельствах появлялись на свет их многочисленные дети, так что разговор то и дело прерывался восклицаниями: «Ну, мам! Пап!». Впрочем, не слишком действенными.

Эту тему Гарри вряд ли смог бы поддержать, поэтому решил просто передохнуть, порадовавшись, что внимание, наконец, переключилось с него на других. Впрочем, отдых был недолгим. Воспользовавшись тем, что на них никто не смотрит, Чарли склонился к самому его уху, насколько позволял стол, и спросил:

— Тогда, в доме Сириуса, ты говорил серьезно?

— Более чем.

— Мне кажется, нам стоит поговорить.

— Не думаю.

Молодой драконолог собрался что-то возразить, но именно в этот момент за их спинами буквально выросла Молли, проговорив:

— Что-то вы совсем притихли, мальчики! Конечно, тема для вас довольно неожиданная. Но, уверена, со временем каждый испытает это счастье.

Тут Гарри чуть не поперхнулся, а от последующих слов миссис Уизли и вовсе закашлялся:

— Полагаю, скоро каждый из вас всерьез задумается о создании семьи, — и при этом многозначительно коснулась плеча Гарри и Рона. Последний тоже как-то странно покосился на мать, но возражать не стал, впрочем, с ним и Гермионой давно было все ясно.

Возможно, Поттеру удалось бы сделать вид, что это его никоим образом не касается, но Джинни толкнула его в бок, привлекая внимание, а когда это удалось, то ответила весьма томным взглядом. Благо, Молли как раз занялась переменой блюд, одновременно обсуждая особенности магических свадеб, и ничего не заметила.

Гарри решил более не искушать судьбу и, буркнув, что ему необходимо отлучиться, вышел из комнаты.

Пусть это и походило на бегство, Поттер решил сам для себя, что тактически отступить — не трусость, а предусмотрительность, и поднялся наверх, в комнату Рона, решив, что раз уж выдался момент, то лучше и ванную комнату посетить. Про запас, так сказать. Вышел он, определенно, счастливее. Хотя, с еще большей радостью немедленно аппарировал бы домой.

Спускаться вниз, ко всем остальным, Гарри вовсе не спешил. Растерянный взгляд скользнул по окну. Оказывается, уже стемнело. Впрочем, не так уж удивительно для этого часа и этого времени года. И все равно можно было различить очертания рощи. Где-то там сейчас находилась Амарис. Поттер очень надеялся, что она оделась потеплее. Возможно, вампиры и не чувствуют холод, кто знает, но находится ночью на улице в такую погоду не самое лучшее времяпровождение.