Уроки нежности

Глава 22

ЕГО РУКА В МОЕЙ РУКЕ. Предательские мурашки вальсируют по телу. Ощущения завораживают. Крепкая, слегка шершавая ладонь. Я чувствую пульсацию, исходящую от него. Он ведет меня по коридору к выходу из мужского общежития.

Стоит нам оказаться на улице, как я захлебываюсь эмоциями. Даже ветер чувствуется иначе, воздух более сладкий, прохлада… такая приятная… в нее хочется окунуться.

– Подожди, давай постоим, – прошу я.

Маунтбеттен что-то невнятно бормочет под нос и качает головой:

– Тебе сейчас лучше находиться в своей комнате.

Звучит как приказ, и по какой-то причине мне нравится его слушаться. Я молча позволяю довести себя до женского общежития. Он наклоняется, достает ключ-карту из моего кармана. Я слышу его запах… запах хвойного леса, и голова идет кругом. Он ловит мой взгляд, и я вижу смешинки в глубине его глаз.

– Земля вызывает, Ламботт. – Нахал щелкает пальцами перед моим носом.

Я несколько раз моргаю и понимаю, что стою перед открытой дверью своей комнаты. Оборачиваюсь и вижу коридор позади. Не помню, как я шла по нему. Перевожу взгляд на Уильяма. Уму непостижимо, словно кто-то вырезал из моей головы кадры последних пяти минут. Маунтбеттен внимательно меня осматривает и, крепко взяв за руку, проводит внутрь спальни. Я оглядываюсь по сторонам и тихо спрашиваю:

– Ты останешься?

Луны, как всегда, нет. Ее часть комнаты на удивление опрятна. Вокруг ни души, лишь мертвая тишина. Уильям слегка ухмыляется и заглядывает мне в лицо. Я не в силах прочитать, что таится в глубине свинцового взгляда. Волнение захлестывает.

– Боишься? – Его почему-то забавляет мое беспокойство.

Сглатываю нервный ком. Это всего лишь сон, Селин, напоминаю я себе и медленно качаю головой.

– Чего? – пытаюсь ответить как можно более равнодушно.

Знаю, что не провела его. Обвести Маунтбеттена вокруг пальца мне точно не под силу.

– Того, что уйду, – тянет Уильям, продолжая пристально смотреть мне в глаза. – Или же того, что останусь. – Темная бровь приподнимается, а глаза пытливо выискивают ответ в моих.

Пугливой девочке внутри меня хочется спрятаться под кроватью и зажмуриться. Но я заставляю себя выдержать этот взгляд. Ему так просто не напугать меня.

– А чего хочешь ты? – Мой голос звучит твердо.

Сон. Это всего лишь сон.

Уильям наклоняет голову набок. Он смотрит на меня как на ребус. Нервная дрожь волной прошивает тело. Он такой высокий, такой статный. Заполнил собой каждый миллиметр моей маленькой спальни. Я пробегаю взглядом по широким плечам, подчеркнутым белой рубашкой. Ткань натянута на бицепсах. Мышцы рельефно проступают при малейшем движении. Кадык выпирает из-под небрежно распахнутого воротника. Подбородок напряжен, а губы сведены в тонкую сосредоточенную линию. Он всеми силами пытается казаться невозмутимым, но глаза его выдают. Сейчас они как грозовое небо, полыхающее молниями.

– Зачем мне оставаться? – низким голосом интересуется Маунтбеттен.

– Потому что во сне можно… – хрипло вторю я и делаю шаг ему навстречу.

Это сильнее меня. Я даже не знаю, как облечь в слова все, что он заставляет меня испытывать. Страх вперемешку с желанием. Его пристальный взгляд гипнотизирует.

– Можно что, Ламботт?

Я подхожу к нему вплотную, поднимаюсь на носочки и шепчу ему в губы:

– Грешить…

С его губ срывается смешок:

– Что ты подразумеваешь под словом «грешить»?

– Нарушать правила. Не бояться. Не думать о последствиях. – Я замолкаю. – Мне продолжать список? Или же тебе все предельно ясно?

– Ты даже сейчас звучишь как ботанша. – Его горячее дыхание щекочет кожу.

– Мы сегодня пропустили урок. – Я медленно поднимаю руки и опускаю их ему на плечи.

– Хочешь восполнить пробел? – В его голосе чувствуется издевка.

Заглядываю в серые глаза и аккуратно глажу его поверх скользящей под пальцами рубашки.

– Преподашь мне урок? – приникаю я к нему всем телом, утопая в исходящем от него жаре.

– А ты нуждаешься? – И вновь издевательский тон.

– Да… только не по истории.

– Какой предмет тебя сейчас интересует, Ламботт? – Его глаза сверкают темным блеском, мышцы под моими прикосновениями напряжены.

– Нежность, – шепчу я ему на ухо и целую мягкую кожу на шее.

Грубая брань срывается с его губ. Это реакция на меня… Впервые в жизни я чувствую подобное по отношению к мужчине. Власть. Впервые я чувствую власть над мужчиной. Она растекается по венам быстрее страха быть отвергнутой, пьянит и лишает здравого смысла. Я знаю лишь, что мне хочется еще… и еще… Я смотрю ему в глаза и замираю. Он вглядывается в мои, хмуро, отрешенно, в поисках ответов и в полнейшей растерянности. Я улыбаюсь тихой, кроткой улыбкой. Уильям Маунтбеттен. Ты вовсе не бог ярости. Ты уязвимый мальчишка, и я опустошу тебя до самого дна.

– Ты все еще не одержала победу, – задумчиво произносит он, будто прочитал мои мысли.

– Преподай мне уроки нежности. – Я толкаю его в грудь, и он оседает на мою постель.

Замешательство на его лице – лучший комплимент. Я забираюсь ему на колени. Внутренней стороной бедер впервые чувствую под собой мужские брюки. Волнение дрожью вскипает в венах. Гриффиндорский лев горделиво поглядывает на меня с подушки. Будто хвалит за то, что я усмирила серебристого змея.

– Это плохая идея.

Маунтбеттен пытается сбежать? Я удивленно качаю головой и тихо посмеиваюсь.

– Что смешного?

Любопытство, с которым он смотрит на меня сегодня вечером, раззадоривает.

– Ты боишься проиграть.

– Мы не играем, Ламботт.

– Тогда почему у меня ощущение, что я уже выиграла, Маунтбеттен? – приподнимаю я бровь и сладко улыбаюсь.

– Черт! – Он качает головой и нервным движением взъерошивает волосы.

– Что такое?

– Твоя улыбка. – Он кладет ладонь мне на лицо и большим пальцем аккуратно ведет вдоль нижней губы. – Кажется, ублюдок Шнайдер был прав. Я впервые ее вижу.

– Это всего лишь улыбка.

– Тогда почему у меня ощущение, что ты подарила мне нечто очень ценное?

Может, я и правда поспешила праздновать победу… От искренности его слов болезненно колет в районе ребер.

– Я не хочу говорить, – опускаю руки на его твердые плечи.

– Чего же ты хочешь?

– Нежности… – шепчу я и чувствую, как он обнимает меня за талию.

– Нет. – Он притягивает меня ближе.

Я чувствую горячее дыхание на шее.

– Ты хочешь, чтобы я стоял перед тобой на коленях.

Сглатываю нервный ком.

Уильям оттягивает ворот моей рубашки и прижимается губами к ключице:

– Власть пьянит, не правда ли?

Я обмякаю в его сильных руках, полностью растворяюсь в новых, неизведанных мною ранее ощущениях. Его губы продолжают исследовать мое тело. Он постепенно расстегивает пуговицу за пуговицей, продолжая меня целовать. Его горячее дыхание сквозь тонкое кружево моего нижнего белья вызывает странный трепет. Соски мгновенно твердеют.

– Сейчас власть у меня. И тебе это нравится. – Его глаза сверкают нахальным блеском и пристально следят за моей реакцией. Указательным пальцем он тянет вниз кружевную ткань, и его горячие губы опускаются на мою покрытую мурашками кожу.

– Это так… так… – запинаюсь я, хватая ртом воздух. – Вот, значит, как… это ощущается, – срывается с губ.

Маунтбеттен отстраняется и внимательно меня изучает.

– Это впервые? – Его голос напряжен.

Я непонимающе хмурюсь:

– Мне не хочется говорить, я лишь хочу, чтобы ты продолжал.

– Ламботт, это впервые? – Он обхватывает ладонями мое лицо и заставляет посмотреть ему прямо в глаза.

Голова идет кругом. Он смотрит на меня, молча требуя ответа. Медленно киваю.

– Мне впервые снится подобное, – шепчу я и тихо признаюсь: – До этого я о таком даже не фантазировала.

Он опускает веки:

– Думаешь, тебе это снится?

Воздух вокруг наполняется внезапной злостью, исходящей от него.

– В реальном мире ты на меня так не смотришь, – озвучиваю я свои мысли.

Уильям открывает глаза и впивается в меня взглядом:

– Ты даже представить себе не можешь, что я готов сделать с тобой… в реальном мире. – Уильям замолкает, но в глазах будто полыхают молнии.

Я молчу. Слышу свое громкое дыхание, моя грудь хаотично опускается и поднимается. Его горячий взгляд испепеляет меня. Он наклоняет голову набок – его привычная манера, когда он разглядывает меня. И сейчас его хмурый, сердитый взгляд пробегает по моему телу.

– А в реальности, – находит мои глаза Маунтбеттен, и в его взоре плещется нечто необъяснимо темное, – кто-нибудь делал с тобой что-то подобное? – Он подбородком указывает на мою оголенную грудь.

Ритм моего сердца ускоряется от того, как он смотрит на меня. Молчу. Эмоций слишком много, ощущения снежной лавиной сносят меня этой ночью.

– Отвечай, Ламботт, – требует Маунтбеттен.

Он обхватывает пальцами мой подбородок и наклоняет к своему лицу. Уильям будто перестает дышать в ожидании моего ответа.

– Нет.

Его глаза сужаются.

– Почему?

– В реальности мне никогда не хотелось, – признаюсь я.

Он не оголил меня полностью, но открыл нараспашку мою душу.

– Вообще никогда? – И вновь он смотрит на меня заинтригованно и с любопытством.

– Никогда. – Я стараюсь унять волнение и под его пристальным взглядом решаю быть предельно откровенной. – До встречи с тобой.

В его взгляде что-то меняется. Мимолетное удовлетворение мгновенно тонет в сожалении. Грустная улыбка появляется на губах.

– Ты хочешь нежности? – Он гладит меня по лицу.

Замираю, пытаясь разобраться в собственном желании:

– И власти.

– Нежность и власть, – шепчет он.

И я пропадаю в этом шепоте. Нежность и власть. Кажется, два компонента абсолютно несовместимы и вместе являют собой взрывоопасную смесь. Слов нет. От предвкушения адреналин бьет в кровь и тянет низ живота.

Я молча киваю. Нежность и власть. И я готова пойти на что угодно.

Уильям пару секунд разглядывает мое лицо. Он словно пытается сделать правильный выбор. В конечном итоге тихо бросает:

– К черту.

Обхватив меня сильными руками за талию, он встает с кровати. Его движения столь естественны, будто я вообще ничего не вешу. Он меняет нас местами. Аккуратно опускает на постель мое тело. Я облокачиваюсь на холодную стену. А Маунтбеттен наклоняется к моему лицу, прячет мне за ухо выбившуюся прядь волос и, оставив на губах легкий поцелуй, опускается передо мной на колени. Его глаза впиваются в мои.

– Для меня это тоже впервые. – Голос хрипит, он ведет ладонями по моим ногам. От щиколотки до колен, а затем доходит до края юбки и ныряет внутрь. Крепко обхватив мои бедра, тянет меня на себя. – Нежность и власть, – произносит Маунтбеттен, и я смотрю, как он приподнимает ткань.

Подол юбки собирается на моей талии, в то время как Уильям ведет пальцем вдоль моих трусиков. Я чувствую влагу, томление и что-то еще… мимолетный всплеск, когда он касается определенной точки.

– Кажется, здесь. – Внимательно следя за моей реакцией, он вновь надавливает на это место.

Тихий стон срывается с губ. Это все, на что я сейчас способна. Уголок его рта приподнимается в хищной улыбке. Я ловлю ртом воздух, он оттягивает ткань моего нижнего белья и ласково водит пальцами вверх-вниз. Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня. Я же ловлю каждое ощущение. Оно нарастает. Плавное. Приятное. Оно становится интенсивнее с каждым его движением. Я сжимаю свою грудь. Не знаю зачем, но очень хочется. Соски трутся о ткань, и я сжимаю их сильнее. Черт возьми, как приятно. Закрываю глаза и запрокидываю голову. И неожиданно чувствую его теплое дыхание. Там, внизу. Его горячий рот опускается в то самое место. Я постанываю и извиваюсь под ним. Он так нежно меня целует, что подрагивают коленки. Нежность и власть. Уильям Маунтбеттен стоит передо мной на коленях… Нежность и власть, поистине взрывоопасная смесь.

Струна натягивается и лопается. Я чувствую его руку у себя на губах и понимаю, что он прикрывает ею мои крики, продолжая свою нежную пытку, заставляя подрагивать и извиваться всем телом. И я готова пойти на что угодно, лишь бы вновь испытать подобное…

Нежность и власть.

Нет ничего более опасного.