Уроки нежности - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Дана Делон (Глава 26) #31

Глава 26

ЭТЬЕН ШАГАЕТ РЯДОМ со мной, спокойно и неторопливо. Каблуки его туфель цокают по кафелю женского общежития. На лице ноль эмоций. Этому тоже учат в высшем обществе? Надевать маску безразличия? Однако молчание между нами не неловкое, оно скорее необходимое. Каждый из нас погряз в собственных мыслях.

– Я понесу твою сумку, – говорит он, когда я прикладываю ключ-карту к двери своей спальни.

– Я могу сама…

– Надеюсь, ты усвоила урок, что необдуманные действия имеют неприятные последствия? – умничает Гойар.

– А ты всегда поступаешь разумно? – с любопытством спрашиваю я и поглядываю на покрасневшие костяшки его правой руки.

– Это было необходимо.

– А также эмоционально…

– Шнайдер сведет с ума кого угодно…

Я заглядываю в его темные глаза:

– В моем случае это Маунтбеттен.

Этьен бормочет под нос ругательства.

Я открываю дверь спальни, и мы оба замираем в проходе.

– Ты ведь тоже это видишь? – сипло срывается с моих губ.

– Какого…

В моей спальне царит полнейший хаос… Все вещи разбросаны, шкафы открыты настежь, ящики выломаны. На столе беспорядок, книги, тетради, листы бумаги ракиданы по комнате. Подушки на полу, одеяло небрежно валяется на кресле, а матрас и вовсе перевернут. Кто-то обыскал каждый миллиметр наших с Луной вещей.

Я делаю шаг вперед.

– Нам стоит сообщить директрисе. – Этьен хватает меня за локоть.

– Зачем? Чтобы она устранила меня, как очередную проблему?

– Но ты же понимаешь…

– Я как раз таки все прекрасно понимаю, – цежу сквозь зубы.

Мадам Де Са глазом не моргнет и выгонит меня из академии.

– Не трогай ничего, это место преступления. – Этьен пытается меня остановить.

– Что ты говоришь…

Я не слушаю Гойара, снимаю обувь и стараюсь делать аккуратные шаги, чтобы не наступать на вещи. Но это практически невозможно. Весь пол усыпан нашими с Луной пожитками. Этьен следует за мной.

– Не наступи на стекло, – предупреждает он, подбородком указывая на осколки зеркала.

Вся косметика Луны выпотрошена, палетки беспощадно испорчены.

Я чувствую, как к моей ступне что-то прилипает. Опускаюсь на корточки и понимаю, что под ногами разбросано несколько фотографий. Гойар за моей спиной неестественно замирает, глядя на снимки. Я не сразу понимаю причину и, лишь присмотревшись… ахаю. Голые женские тела. С одного из снимков на меня смотрят Луна и Люси. Я переглядываюсь с Этьеном. На его лице шок и непонимание.

– Что тут творится? – восклицает моя соседка.

Я резко поворачиваю голову и натыкаюсь на взгляд голубых глаз, полный ужаса. Луна стоит позади нас… мы не услышали ее шагов. Она смотрит то на меня, то на Этьена, а затем замечает снимок в моей ладони.

– Что у тебя в руках? – Страх искажает ее лицо.

Я тут же переворачиваю фотокарточку и упираюсь глазами в пол.

– Это сделали не мы, – отрешенно произносит Гойар, неловким жестом указывая на беспорядок.

Он тоже не смотрит ей в лицо, достает телефон и, не отрывая глаз от экрана, что-то быстро печатает. Этьен закрылся от нее.

Луна понимает нас без слов.

– Это был проект по искусству, – слишком громко говорит она и быстрыми шагами направляется ко мне.

Она судорожно собирает снимки в стопку. Руки ее трясутся. Мне на глаза попадается очередная фотография. Колготки в сеточку и переплетенные женские ноги в лаковых туфлях на высоком каблуке.

– Мы просто баловались. – Она пытается непринужденно улыбнуться.

Гойар неловко прокашливается:

– Нужно сообщить о том, что в вашу комнату забрались.

– Это не то, что ты подумал, Этьен. – Луна прячет снимки в сумку и подходит к нему.

Гойар делает шаг назад.

– Я ни о чем не думаю, – холодно произносит он. – Просто сообщите Де Са, что в вашу комнату пробрались неизвестные. Может, что-то пропало? У вас было что-то ценное?

Ценное… Нет, ничего ценного у меня не было. Но имелась одна находка. Я поднимаюсь с места и начинаю искать среди беспорядка книгу по искусствоведению.

– Селин, хочешь, я пойду с тобой к Де Са? – Этьен все же настаивает на своем.

– Никуда идти не надо! – истерично вопит Луна. – Гойар, посмотри на меня! – требует она с отчаянием в голосе.

– Луна, нам действительно не о чем говорить. – Он качает головой, все еще избегая зрительного контакта с ней.

Я наконец нахожу нужный учебник и, открыв его, выдыхаю. Записка Люси все еще там… Значит, искали не ее. Но тогда что?

– Луна, все снимки на месте? Или… – Я смотрю на свою соседку.

Ее голубые глаза становятся размером с блюдца. Дрожащей рукой она достает фотографии и трижды их пересчитывает.

– Нет-нет, – бормочет она и вновь принимается считать.

– Не хватает?

Луна опускается на колени и начинает громко плакать.

– Это было от скуки… нам было скучно…

Этьен все же бросает на нее жалостливый взгляд и опускается на корточки рядом. Он гладит ее по спине:

– Тише-тише, мы со всем разберемся.

Она отталкивает его и зло вытирает слезы:

– Секунду назад ты смотреть на меня не хотел, а сейчас тебе меня жалко?

– Луна…

– Засунь свою жалость куда подальше! – выкрикивает она и, схватив с пола первую попавшуюся вещь – кардиган, – выбегает из комнаты.

– Луна! – кричит он ей вслед.

– Пошел к черту!

Этьен прислоняется к косяку двери и прикрывает глаза.

– Возможно, это были журналисты? – вспомнив свое первое знакомство с Маунтбеттеном, предполагаю я.

– Надо сообщить Клодит и посмотреть по камерам, кто заходил к вам в комнату, – устало бормочет Гойар, а затем неожиданно произносит: – Привет, Уилл.

На пороге моей комнаты стоит Маунтбеттен и сурово осматривает беспорядок. Он в серой рубашке и темно-серых классических штанах в тонкую полоску. От одного взгляда на него мое сердце ухает вниз. Реакция неподвластна ни логике, ни самоконтролю.

– Есть внятные объяснения? – Идеальная темная бровь приподнимается.

Гойар качает головой.

– Я бы тебе просто так не написал, – отзывается он. – Творится что-то неладное.

Уильям останавливает свой пристальный взгляд на мне:

– Что-то пропало?

– Одна фотография.

– Что на снимке? – сосредоточенно интересуется он.

– Луна с…

Этьен опускает веки и бормочет под нос ругательства.

– …Люси, – на выдохе заканчиваю я.

В отличие от Этьена, Маунтбеттен не выглядит удивленным:

– Какого характера снимок?

Ловлю ртом воздух. Уильям поджимает губы. Что-то мне подсказывает, что он все знает.

Он подходит ближе и изучает беспорядок:

– Ничего, кроме этого, не пропало?

– Не знаю, я пока не проверила все вещи, – пожимаю плечами.

– А что у тебя в руках?

Простой вопрос, но я замираю. Врастаю в пол, дыхание сбивается. Записка… его записка.

– Ничего, – хрипло отвечаю я и пытаюсь спрятать клочок бумаги от его цепкого взгляда.

Как ему объяснить, откуда она у меня?

– Не ври мне, – спокойно произносит он и берет мою руку в свою.

Мой кулак разжимается под натиском крепких пальцев, и записка падает в широкую ладонь Маунтбеттена. Как только он понимает, что это такое, его прекрасное лицо словно покрывает маска безразличия.

– Откуда это у тебя? – Пристальный взгляд серебристых глаз вызывает желание спрятаться.

– Нашла, – шепчу я.

– Долго искала? – Его слова будто бьют розгами.

– Это не то, что ты думаешь.

– Ты и понятия не имеешь, о чем я думаю.

Уильям разжижает пальцы, и моя ладонь опадает в воздухе, как сломанная ветвь. В одно мгновение он покидает комнату, оставляя меня с ощущением собственной ничтожности.

– Лекция начинается через пятнадцать минут, – тихо говорит Гойар.

Я киваю и беру сумку. В полной тишине мы доходим до аудитории. Каждый со своими мыслями. Сегодня все тайное стало явным…

Но не все скелеты выползли наружу. Шестое чувство подсказывает мне, что это только начало. Костлявые пальцы рвутся на свободу с желанием отомстить и приоткрыть завесу зловещих секретов академии Делла Росса.

Дневник Люси

Искусство

Свобода. Так ощущалась академия Делла Росса. Обманчивое ощущение. Ему удалось одурачить меня. Но первое время я порхала на крыльях свободы. Кажется, никогда ранее я не была так счастлива. Все, кого я любила, находились рядом.

– Боже, год только начался, а заданий уже так много. – Луна пыхтела над домашкой. Она была в клетчатых пижамных штанах и моей старой футболке сборной Англии, которую мне когда-то подарил сам тренер. – И самое ужасное, что я не могу забить на них, как это делаете вы… богатые детишки.

Я схватилась за сердце:

– Ой, было больно. Тем более что тебе известно: мы обе бедные.

– Больно быть стипендиаткой среди всех этих снобов, – пробормотала она. – Ты вообще видела этих Тиффани, Софи и Стефани? Они готовы убить, лишь бы твое трио на них хоть глянуло.

Думаю, в прошлом году, как только новость о том, что принц Маунтбеттен и герцог Шнайдер, а также миллиардер Гойар поступили в Делла Росса, туда выстроилась целая очередь из претенденток.

Я фыркнула:

– Мое трио?

Луна закатила глаза:

– Хочешь, я буду называть их твоими мальчиками на побегушках.

Я встала с постели и потянулась. Наша комнатка была маленькой по сравнению с хоромами, в которых я росла. Но наша спальня была моим самым любимым местом на земле. Здесь я могла быть собой. В этих двадцати квадратных метрах. Мне никогда не жилось так спокойно, как с Луной. Одиночество отступило, и в душе раскрылось другое чувство – надежда на лучшее.

– Они не мои мальчики на побегушках. – Я покачала головой и подобрала с пола разноцветный свитер Луны – она обожала разбрасывать свои вещи.

Луна скривилась.

– Люси, ты поела? – пародируя грубый мужской голос, пропела она. – Может, тебе холодно? Нужна ли тебе помощь? Быть может, звезда с неба?

Я расхохоталась и кинула в нее свитер, попав в лицо.

– Ты что, завидуешь? – поинтересовалась я.

Луна швырнула свитер на постель и, наклонившись над тетрадью, произнесла:

– Каждая женщина в этом здании тебе завидует.

При этих словах что-то ухнуло внизу моего живота. Я замерла, не понимая, серьезно ли она… Говорят, в каждой шутке есть доля правды.

Лучшая подруга подняла на меня свои голубые глаза и подмигнула:

– Как же хорошо, что я не все! – Она захлопнула учебник. – Я такая одна на весь кампус! Стипендиатка!

– Знала бы я, что ты будешь так кичиться своей стипендией, я бы тебе не помогала поступить сюда…

– Помогала бы, потому что ты меня люби-и-ишь! – Последнее слово она прокричала так громко, что у меня зазвенело в ушах.

– А как насчет той заучки… как ее… на «Р»? – Я нахмурилась, силясь вспомнить имя.

– Ребекка, – сделала это за меня Луна. – Она не на стипендии, как бы странно это ни было, и также, подруга, она – та причина, по которой мы не будем на первых порах сидеть вместе.

Я непонимающе нахмурилась, и Луна пояснила:

– Если честно, я вообще не тяну эту программу. – Она проскулила в ладони: – Мне нужна помощь, и она единственная, кто может мне помочь!

– Что ты имеешь в виду? – Я присела на ковер в нашей спальне.

– Она меня подтянет, а потом мы с тобой снова станем подружками не разлей вода.

– Но почему я не могу помочь?

– Потому что тебе ставят высшие баллы за то, что ты Ван дер Гардтс, а у меня такой привилегии нет. Со стипендиаток всю шкуру спускают… – Она громко выругалась. – Особенно этот дряхлый, как его там, с тростью.

Я мгновенно поняла, о ком речь:

– Де ла Фонн.

– Да-да, жуткий сноб! Точно хочет, чтобы меня исключили.

В комнате повисло молчание. Мои мысли хаотично разбегались. Луна собиралась воспользоваться Ребеккой. И нет, я не была против этого, мне лишь было грустно, что она не будет сидеть со мной на лекциях.

– Люси, я немного подниму себе оценки. – Луна села передо мной и взяла мои руки в свои. Ее теплые ладони согревали. – Для этого мне нужно немного побыть лучшей подружкой заучки Бекки. Мы же с тобой теперь еще и соседки! – Ее голубые глаза радостно сверкали. – Нас ничто не разлучит. Никогда.

И я ей поверила. Поверила в то, что нас ничто никогда не разлучит.

– Я лишь повышу баллы, чтобы старики снобы не выдворили меня вон. – Она заправила светлые волосы за уши. – Хорошо?

– Хорошо, – прошептала я, и она крепко меня обняла.

Неожиданно мне в голову пришла сумасшедшая идея:

– А хочешь поиздеваться над стариком снобом?

Мне хотелось поддержать Луну. Поставить сноба на место. И, оглядываясь назад, я думаю, что во мне кипело желание сделать что-то безрассудное. Насладиться всей той свободой, которая наконец снизошла на нас.

Луна отстранилась и с любопытством заглянула мне в лицо:

– Как именно?

– Он дал нам задание создать свое искусство. – Кровь в моих жилах забурлила. – Что, если мы покажем ему современное искусство?

Я подскочила с ковра и полезла в шкаф. Победно достала из него колготки в сеточку, которые припасла для Хеллоуина, чтобы поиздеваться над Шнайдером.

– Зачем нам это? – озадаченно поинтересовалась Луна.

– Фотография – это искусство?

– Да… – все еще не понимая, к чему я клоню, отозвалась она.

Я начала раздеваться. Луна смотрела на меня как на ненормальную.

– Мы удивим его… Надевай, у меня есть вторая пара.

Я швырнула упаковку колготок, и Луна поймала ее на лету.

– Сделаем такие фотографии, от которых даже его старый стручок воскреснет.

– Ты собираешься дать ему материал для самоудовлетворения? – Ее голос источал волнение и нервозность.

– Типа того!

Она закивала, как китайский болванчик.

– Нам нужно выпить, – сказала я и вытащила из шкафа текилу, подарок Шнайдера. Бедный Бенни надеялся, что я выпью ее с ним.

– Читаешь мои мысли… – прошептала Луна, все еще слегка шокированная моей идеей.

Она смотрела на колготки в руках, затем перевела взгляд на меня и… улыбнулась. Я улыбнулась в ответ, и комната в одно мгновение заполнилась громким девичьим хохотом. Тогда я подумала: как же круто, когда есть человек, чьи мысли ты можешь прочитать.

На следующий день обедневший аристократ с тростью получил снимки двух пьяных девушек в колготках-сеточках, и… только в них. На нас больше ничего не было.

– Надеюсь, вам понравится мой проект, – наивно хлопая ресницами, ангельским голоском произнесла я.

Луна воплощала свой план: сидела на первой парте с ботаншей и жадно следила за реакцией профессора. Он открыл папку, и его глаза чуть не выпали из глазниц. Он краснел, зеленел, а когда понял, что разглядывает содержимое больше двух минут, резко захлопнул папку. Наверное, чудом можно назвать то, что он не получил сердечный приступ. Де ла Фонн вернул мое домашнее задание так быстро, будто оно представляло собой бомбу, которая вот-вот рванет.

– Прекрасно, смело, – хрипло и едва слышно произнес он. – Но лучше пусть будет у вас!

Я с невинностью монашки уставилась ему прямо в глаза и, забрав свои снимки, произнесла:

– Спасибо, профессор. Я рада, что вы оценили.