Усилитель. Трижды воскресший

Глава 20

Владимир. Дом Перловых.

– Выше. Ещё выше. Ещё чуть-чуть. Вот так хорошо, повтори. Ещё раз повтори. Чуть ниже. Чуть выше. Вот так повтори, ещё раз, ещё раз. Вы все делаете успехи, это заметно. Итак, «хао-ку», в зависимости от тона может быть «круто», «горько» и «вопить». Переходим к следующему примеру… – наши занятия с учителем Ван Фэном проходили по стандартной схеме: немного истории, произношение, слова, каллиграфия, ключи. И так каждый день – полтора часа перед ужином. А после ужина, «за коробками», мы повторяли материал или просто слушали разговор на китайском Ван Фэна с Геннадием Алексеевичем и Оксаной Евгеньевной, и периодически присоединявшейся к ним Кати.

Собственно, с самого начала это были не совсем «уроки языка». Ван Фэн, обучая нас языку, рассказывал эпизоды из истории Китая, притчи и легенды, раскрывал мировосприятие китайцев и философские взгляды элиты. Китай оказался абсолютно другим миром, не похожим на всё, что я знал до этого.

Вот и сегодня Ван Фэн сделал небольшой экскурс в историю: – У китайцев особое отношение к государству. Вся история Китая – это история зарождения, расцвета и падения государств. И нового стремления к объединению в государство и его создание уже новой династией. В традиционном китайском мировоззрении, государство – отдельная ценность, ценность сама по себе, уже по факту своего существования. Такое восприятие вырабатывалось даже не веками, а всей историей Китая, насчитывающей пять тысячелетий. Империя или царство могло быть бюрократизированным, коррумпированным, облагающим крестьян непосильными налогами. Городская беднота из мастеров и мелких торговцев нещадно эксплуатировались. Но если государство ослабевало или распадалось, если в нём начиналась гражданская война, то с севера приходили варвары и множество людей убивали, а оставшихся в живых угоняли в рабство. Разрушались города, дороги и каналы. Целые области опустошались, превращаясь в пастбища. И выжившие с тоской вспоминали прошлое, когда у них было государство. И потом десятилетия шло восстановление, пока новая династия не укреплялась, чтобы быть способной создать армию, восстановить города, каналы и дороги, обустроить границы. И так многократно – создание государства, его расцвет и падение. И вновь с истинно китайским трудолюбием и упорством – создание нового.

– В рамках этого непрерывного состояния – ритмически повторяющихся колебаний, характеризующих историю китайского народа, расцвело и погибло множество государств, но две династии – Хань, история которой выпала на двести шестой – двести двадцатый годы современного летоисчисления и Тан, существовавшая в Китае с шестьсот восемнадцатого по девятьсот седьмой год, оставили настолько значимый след, что он продолжает ощущаться в наши дни. Эти династии смогли собрать лучшее из предшествующих эпох, целенаправленно упорядочили его, создали собственную культуру, подарив Китаю множество выдающихся политиков, философов и художников. Давайте научимся правильно произносить и писать названия этих империй.

Владимир. Лицей.

Несколько дней Артура Гефта я не встречал – мы подходили к лицею с противоположных сторон и даже при разнице в полминуты легко могли разминуться. Так что столкнувшись с ним на входе, я немного опешил.

– Привет, Артур. Как учёба? Как дела? – он удивлённо взглянул на меня – поблизости от него учеников не было, там, где он шёл, на метр образовывалась мёртвая зона, и вот я в эту зону вклинился.

– Привет. Всё нормально, – он настороженно смотрел на меня, хотя и слегка улыбнулся, когда мы обменивались рукопожатиями.

– Когда мы в кафе сидели, ты говорил, что хотел бы увидеть мою коллекцию оружия. На этих выходных, если будет время, буду рад тебя видеть.

На незаданный вопрос в его глазах я продолжил: – Геннадий Алексеевич и Оксана Евгеньевна в курсе, я спросил, они будут рады тебя видеть и принимать у себя.

– Я у мамы отпрошусь. Номер дай.

Я быстро надиктовал ему номер моего телефона и на лестнице мы разошлись на разные этажи.

***

– Уважаемые лицеисты, – историк Никанор Вадимович не спеша расхаживал перед классом, периодически зябко подёргивая плечами; во Владимире резко похолодало и выпал снег, – мы с вами на прошлом занятии коснулись м-силы в императорской семье и разобрали историю Черногории, не сумевшей избрать нового монарха вследствие недоговороспособности элиты и поэтому утратившей государственность.

– Давайте, используя полученные знания и новый материал, разберём с вами очень важный вопрос: как в целом появление м-силы повлияло на государственное устройство на планете.

– Магическая сила у людей обнаружилась в период, когда подавляющее число государств относили себя к демократиям, хотя в некоторых из них и были монархи, игравшие, как правило, номинальную роль. Небольшая часть государств были реальными монархиями, где монарху в большей или меньшей степени принадлежала власть. По мере того, как владеющие силой обретали вес в государстве, а это было неизбежно, так как их способности требовались: все обладатели второго уровня, после некоторой тренировки, могли применять силу в ходе боевых действий, увеличивая мощь вооружённых сил. Это же касалось и части обладателей магической силы первого уровня – считается, что достижение восьмидесяти процентов первого уровня позволяет применять способности в военных целях. Почему я говорю о военном применении м-силы – потому что любое достижение человеческой мысли на всём протяжении цивилизации вначале находило место в военной сфере или шло на обеспечение боевых действий.

–Так вот, ещё до того, как была открыта система взаимного влияния между обладателями м-силы, находящимися на разных ступеньках иерархической лестницы, обычная статистика показала, что в государствах с монархической формой правления, процент достигающих второго уровня магической силы больше, чем в так называемых «демократиях». Более того, при переходе к монархии происходит скачок в мощности силы практически у всего населения и отчётливо вырастает сила как у монарха, так и у аристократии.

– Например. Больше двух веков длилось противоборство двух Корей и завершилось именно благодаря значительному превосходству одной из сторон в м-силе. Когда единая Корея разделилась на Северную и Южную, то каждое из новых образований пыталось добиться преимущества в самых разных сферах, чтобы победить в предстоящей войне за объединение. При этом Северная Корея была жёстким централизованным государством, где президентская власть передавалась по наследству несколько раз. А Южная Корея являлась классическим западным государством, относимым к демократиям. Когда элита государств мира убедилась, что форма правления в стране влияет на число обладающих высоким уровнем силы (ещё раз подчеркну, что поначалу считалось, что уровней всего два и обладателей первого уровня называли «слабосильными», а достигших второго уровня «сильными»), повсеместно начался переход к монархиям. Северной Корее это сделать было проще, так как все решения по факту мог принимать один человек, и провозглашение королём очередного президента из семейства Кимов заняло очень короткое время: от осознания, что это даст фору в противоборстве с Южной Кореей – до завершения подготовки церемониала введения в стране монархии. Буквально через месяц после провозглашения короля число носителей м-силы второго уровня в стране выросло почти на треть. Южная же Корея в течение нескольких лет дебатировала, нужна ли ей монархия, какой она должна быть, определялась с подходящими кандидатурами, попутно ведя клановую борьбу, вытаскивая из шкафов скелеты и перетряхивая грязное бельё, разрабатывала и утверждала поправки в Конституцию, потратив в общей сложности более десяти лет на этот процесс – для настоящей демократической процедуры это не очень длинный срок. Но за эти же десять лет Северная Корея ушла в отрыв уже не только по числу обладателей магической силы, но и по их квалификации. И немного спустя, используя этот разрыв, и свою традиционную военную мощь, смогла почти бескровно присоединить к себе Южную.

– Иногда этот пример называют некорректным, ссылаясь на изначально разные стартовые условия в двух государствах. Но за столетие, пока шло формирование новых монархий, подобных примеров было несколько – и в Йемене, и в паре африканских государств.

– Вывод однозначный – магическая сила предпочитает абсолютную монархию. Почему – неизвестно. Мне наиболее правильной кажется теория ментальной взаимозависимости в таком государстве, где подданные воспринимают монарха как главу большой семьи и чувствуют с ним ментальную близость, чем-то схожую с родственными отношениями. Соответственно, магическая сила накладывается на эти почти родственные отношения, чувствуя в них поддержку между слоями общества, и усиливает их.

– Но, в конце концов, на самом деле, не так важно, почему это происходит. Мы знаем, что это происходит и Россия своевременно воспользовалась этим открытием и перешла к монархии, сформировав вторую империю.

Владимир. Дом Перловых.

– Как обычно. Он не мог пройти мимо. Разговорились, он понял, как Артуру больно и поддержал его. Отцу я обрисовал ситуацию, он одобрил, да и не мог не одобрить. Андрей же у нас не в тюрьме. Он имеет право выбирать, с кем общаться и с кем дружить. И даже если его выбор будет не правильным, мы можем воздействовать на него только до определённых пределов, а руки ему выкручивать не будем. Он сам должен решать, какой дорогой идти и какие ошибки на этой дороге сделать. Он нас слушается, вообще, не по годам умный и покладистый мальчик. Но через несколько лет ему самому придётся и все решения принимать, и самостоятельно за них отвечать. А сейчас, пока есть возможность, пусть учится жизни и взрослеет.

– Я с детьми поговорила, они за ужином к гостю с вопросами лезть не будут. И в целом, обозначила темы, за которые выходить не следует. Надеюсь, неловких ситуаций не возникнет, ну а если что-то пойдёт не так, вмешаемся.

***

Какой бы ни была загрузка, я хотя бы по полчаса каждый день занимался «силовым» зрением, которое все чаще про себя называл, чтобы покороче – «с-зрение» или «с-взгляд». Постепенно, правда, очень медленно, так как вначале я очень быстро уставал, мне удалось добиться «слоёного» взгляда. Теперь ближние объекты своим свечением не мешали мне рассмотреть дальние. Это как разглядывать птицу в густых листьях. Кажется, что не видно вообще ничего, но постепенно из мешанины листьев и веток выступает серая птичка, прячущаяся в листве. Если я вглядывался вдаль, то ближние объекты казались уже не такими яркими, и за ними отчётливо проступали не какие-то непонятные туманные контуры, а вполне себе ясные люди, животные, потоки силы или её скопления.

Почти каждый выходной мне удавалось немного гулять по городу, час-другой; редко, когда больше. Вглядываясь в людей, я видел, что каждый человек – целая вселенная. Внутри их билось огромное солнце, своими толчками разгоняющее кровь по всему организму. Мозг, мускулы, почки, печень… каждый орган жил своей жизнью, но координация напоминала передачу эстафетной палочки: мысль, ярким разрядом мелькнувшая в мозгу, заставляла впрыскиваться в кровь гормоны, ускоряться или замедляться сердце, сокращаться мышцам.

И очень много, слишком много больных, а с наступлением холодов и сезона простуд их стало ещё больше. Почти каждый мой выход в город сопровождался небольшим лечением тех, кто ехал со мной в транспорте или шёл по улицам города.

Проще всего было с детьми: им зачастую достаточно было дать небольшой импульс, и организм подхватывал его, словно маленький котёнок, который получил теннисный мячик и начинал его игриво катать.

Было видно, что многие прохожие, особенно пожилые, уже привыкли или смирились со своими болезнями, и вели себя так, чтобы просто облегчить боль и даже не пытались лечиться. Застарелые мигрени, изношенное сердце, изъеденный язвами желудок, больные суставы. Мне казалось, что всё это излечимо, но на каждого такого больного мне пришлось бы тратить месяцы, и я понимал, что максимум, что у меня получится – немного подлечить или всего лишь облегчить боль.

Постепенно я стал хорошо различать и эмоции людей. Проще всего было с детьми – их радость была неподдельной, обида искренней, а слезы настоящими. Эмоции «подкрашивали» их фон и если эмоции менялись, то и фон менялся тоже. Следя за переменами в детском настроении, я «откалибровал» восприятие эмоций, хотя поначалу перенести полученный опыт на взрослых не получалось: фон взрослого мог быть окрашен в ярость и ненависть, а на губах его при этом гуляла улыбка.

Помог разобраться в ситуации, как и обычно, отец Игнатий: – Жизнь людей такова, что зачастую они не имеют права проявлять эмоции или настроение, – рассказывал он мне.

– Что священник, что учитель, что врач, да и любой чиновник тоже, должны общаться с людьми вежливо, приветливо и позитивно независимо от того, какие у них проблемы и каково их настроение. Ваши преподаватели в лицее, да и в твоей бывшей школе, за очень редким исключением не проявляли свои эмоции. Хорошее настроение, во всяком случае, демонстрация его – это часть их работы. И в том же общественном транспорте многие люди не могут показать свои отрицательные эмоции, чтобы не портить настроение другим людям. Это такая форма вежливости – не грузить других своими проблемами.

***

Я смотрел на своё расписание и не мог найти окно, чтобы втиснуть ещё один вид борьбы – учитель Ван Фэн согласился учить нас ушу. Посмотрев на наши тренировки с оружием и борьбу, он сказал, что ушу поможет нам лучше понять китайский характер и китайскую философию, а через это и язык будет усваиваться лучше.

Он немного продемонстрировал нам одну из разновидностей ушу – кунг-фу Шаолиня. Его выступление захватывало дух, казалось, что законы гравитации на него не действуют, он буквально зависал в воздухе, хотелось владеть этим боевым искусством хотя бы не с таким совершенством, но тоже иметь в своей копилке приёмы, поражавшие воображение.

Вот только что-то убирать из графика тренировок не хотелось, а дополнить расписание не получалось – список дел со столбиком времени был очень плотным, он и так начинался с семи утра, а вечером всё ближе подбирался к полуночи.

Долго размышлять об этом было некогда – как-нибудь, по дороге в школу или в транспорте подумаю, но время всё равно найти будет нужно, и причём, в ближайшие дни.