Усилитель. Трижды воскресший

Глава 4

Владимир. Монастырь.

После возвращения с фестиваля моя жизнь снова изменилась – теперь утро начиналось с обязательной пробежки и физкультуры – дядя Толя и дядя Виктор составили мне график занятий для подготовки к имперскому триатлону, и мы вместе расписали упражнения на каждый день. Если раньше я занимался физкультурой ежедневно, а стрельбой из лука, фехтованием и джигитовкой – часто, но в свободном режиме, то теперь каждый день, включая выходные, под них отводилось время, а раз в две недели мне предстояло выполнять «контрольные проверки», чтобы можно было зафиксировать мои показатели, поправить график и определить, насколько можно и стоит ли увеличивать нагрузку. Для каждого из видов спорта нужен был собственный комплекс занятий, и каждому виду спорта пришлось выделять отдельное время.

– График-то красивый, сказал дядя Толя, – главное, чтобы ты не устал через пару недель или пару месяцев и не стал отлынивать от тренировок. Так-то ты несколько лет собрался готовиться.

Дядя Витя согласно кивнул.

Я хотел пообещать им, что буду тренироваться каждый день и не заброшу занятия, но не знал, как нужно клясться перед взрослыми: сказать «честью клянусь», как принято у дворян я не мог – я же не дворянин; пообещать «зуб даю» – это по-пацански, но для обещания взрослым вряд ли подходит. Поэтому просто молча шмыгнул носом.

***

Обычно во второй половине дня Татьяна ходила за травами. Часто я увязывался за нею, так как в отличие от других мальчиков приюта, быстро стал разбираться в растениях и помогал ей их собирать, а не только носил пакеты. Больше недели я готовился к фестивалю и было не до трав, а потом три дня отсутствовал, поэтому после возвращения с реконструкции старался выходы за травами не пропускать. Пособирав у Нерли смородинового листа и цветков для чая, через сосняк и заброшенные яблоневые посадки мы по мосту через Клязьму перешли на большое поле, по краю которого росло много нужных растений. Мы собирали травы, перевязывали их в пучки и складывали в большие пакеты.

Краем зрения, не обычного, а того, которым я видел людей вдалеке как небольшие светящиеся точки, я заметил за пригорком три фигуры – одну большую и две маленькие. Я уже примерно мог соотнести размер точки и оттенок свечения с размером живого существа и его породой. Не люди, не лошадь с жеребятами, не корова с телятами: оттенок света от точек был похож на собачий, но одна «собака» была слишком уж большой. Недалеко от этого места я видел недавние отпечатки на земле медвежьих лап, и подумал, что это могут быть медведи. Легонько дёрнув Татьяну за рукав, я тихо сказал: – Посмотри туда, там, похоже, медведица с двумя медвежатами гуляет.

Татьяна посмотрела в нужную сторону и ответила, что ничего не видит.

– Ты не глазами смотри, а так: я демонстративно прикрыл глаза и повернул голову в нужную сторону…

Татьяна закрыла глаза, помолчала немного и ответила: – Ничего не вижу. Ты не устал часом?

– Нет. Но, думаю, уходить нужно. Можно у реки ещё пособирать.

Татьяна согласилась, но к реке мы уходить не стали, а сразу направились в монастырь, благо, пакеты были почти полные.

***

Вечером, после службы, отец Игнатий позвал меня с собой и стал расспрашивать о медведях.

– Мы траву собирали для лекарств и настоев, и когда я посмотрел в ту сторону, за бугорок, но не глазами, а так – я вновь, как и днём, когда показал Татьяне как я «смотрю», прикрыл глаза – и увидел, что там «живое» – одно большое и два маленьких. А неподалеку от этого места были медвежьи следы, я их и раньше видел. Я и подумал, что это медведица с детьми – по цвету на собак были похожи…

– А как ты видишь?

– Ну, как глазами, но без них. Издалека люди как будто жёлто-зеленые точки. А когда близко – как фигуры, только ещё в розовых прожилках и красных пятнах. Но когда близко, такое зрение не нужно – и так хорошо видно, а когда далеко или в зданиях, то очень удобно – обычными глазами там не видно.

– А ты людей различаешь?

– Только тех, кого хорошо знаю.

– А на какое расстояние видно?

– Наверх – весь монастырь видно и даже дальше, вниз пустырь примерно до реки и дальше немного.

– А где сейчас матушка игуменья?

Я перешёл на зеленое зрение и сосредоточился: – Так через комнату, в Вашей светёлке. Там ещё дядя Толя и дядя Витя и сестра Татьяна. Кучкой, за столом сидят, наверное.

Отец Игнатий встал, приоткрыл дверь в коридор и негромко крикнул: – Матушка игуменья! И все остальные! Заходите.

В небольшой комнате сразу стало тесно. Дальше мы разговаривали уже все вместе. Хотя, какой это был разговор – я не мог понять, чего они от меня хотят, а они не могли понять мои простые объяснения. Из разговора и вопросов я узнал, что отец Игнатий отправлял дядю Толю на ту поляну, где мы с Татьяной собирали травы, и он в стороне, за пригорком и кустами, где я указывал, обнаружил свежие следы медведицы и медвежат. После очередного повтора вопроса о том, как я вижу, – я ответил: – Так же, как и вы, когда глаза закрываете. Чтобы продемонстрировать, я снова, уже в какой раз за вечер, закрыл глаза и покрутил головой, немного разведя руки…

А вот последовавшие за этим слова отца Игнатия меня потрясли: – Когда мы, каждый из нас, все люди вообще, закрывают глаза, просто становится темно. Мы впервые сталкиваемся с таким видом зрения и пытаемся понять это. Мы так не видим. Никто так не видит. Кроме тебя.

Я застыл: – Как никто? Вообще? Это же так удобно.

– Когда ты этому научился?

– Я не учился. Оно само. Недавно. Несколько дней… Я подумал, что так у всех – я расту, когда-то не умел ходить и говорить, потом научился. Как и на лошади ездить. А сейчас и саблю держу и из лука стреляю, и дядя Витя даёт мне уже молотком помогать при ковке. Я вообще уже большой. И вот теперь и смотреть так могу…

Отец Игнатий подошел ко мне, присел перед стулом, на котором я сидел и положил свои руки мне на плечи: – Нигде до этого я не встречался ни с чем похожим. И никто не встречался. И я хочу, все мы хотим, понять, почему Господь дал тебе этот дар? Или Крест? Господь ничего не делает просто так. И если он на кого-то обратил внимание, то это – умысел Божий.

Помолчав, отец Игнатий задал следующий вопрос: – А себя ты как видишь?

– Поначалу как обычными глазами, от головы, а сейчас могу напрячься и как будто стою рядом и смотрю на себя. Но это не долго, устаю быстро.

Меня дальше расспрашивали об ощущениях и новых чувствах, и я по кругу, каждый раз с какими-то уточнениями, рассказывал о своём «зрении». Когда вопросы и мои объяснения стали повторяться, отец Игнатий беседу завершил. Мне наказали держать в тайне своё умение, никому об этом не говорить и не показывать.

– Будем разбираться, – подвел итог отец Игнатий, а игуменья согласно кивнула головой.

***

На следующий день мои занятия языками дополнились анатомией – в монастырской аптеке тётя Таня и две её помощницы листали книги и показывали мне рисунки строения человека. Позанимавшись час, меня загрузили несколькими книгами, чтобы я мог их почитать на досуге и отправили в приют.

А ещё моя жизнь дополнилась новой игрой: «большое-маленькое – далеко-близко». Обычно тётя Таня, но иногда и дядя Толя завязывали мне глаза, и я должен был угадать, где находится «живое» и какого оно размера. Занятия были интересными, но продлились недолго – когда в очередной раз дядю Витю отправили к реке, чтобы он был «контрольным образцом», и я смог указать не только место, где он находился, но и плававший рядом утиный выводок, решили, что такие занятия слишком простые. После этого отец Игнатий сказал, чтобы я тренировки продолжал, но самостоятельно.

Через несколько дней занятий анатомией, когда я уже бодро мог рассказать о том, как устроен человеческий организм и как он работает, мы месте с Татьяной пришли к отцу Игнатию, и туда же подошёл дядя Толя.

– Ну, Анатолий, ложись на кушетку, а ты, Андрей, рассказывай, что ты видишь зелёным зрением, – распорядился Игнатий.

Я начал рассказ. Поначалу неуверенно, постоянно оглядываясь на отца Игнатия и Татьяну, потом всё бодрее. Человеческое тело, если я к нему приглядывался, даже сквозь рубашку и просторные брюки, надетые Анатолием, казалось полупрозрачным: в зеленовато-жёлто-красном свечении оно вздрагивало от ударов сердца, и было видно, как кровь движется по сосудам. Я рассказывал об «увиденном», пока не дошёл до описания рёбер:

– Вот на этом ребре, вот в этом месте свечение другое, и на этом тоже, а на нижнем – в трёх местах.

Игнатий коротко кивнул в сторону Татьяны: – Глянь.

Сестра Татьяна развернулась к отцу Игнатию, сложила ладони и попросила: – Благословите, отче.

Игнатий её перекрестил, и Татьяна подошла к кушетке, поводила сверху руками, а потом стала их прикладывать к местам, на которые я указал.

– Похоже на старые переломы, – ответила она на немой вопрос Игнатия.

– Было дело, – подтвердил дядя Толя, – в ограниченном конфликте.

– А ещё вот здесь неправильно, – показал я на коленный сустав, – тут вообще всё как будто перекручено.

– Дядя Толя вновь согласно кивнул: – Оттуда же…

Так мы и провели часа два – я описывал, как я вижу организм и отдельные органы, а тётя Таня давала пояснения.

Видя, что я устал, отец Игнатий нас отпустил, но сказал, что заниматься медициной мы будем каждый день. На обратном пути в монастырь я спросил сестру Татьяну, откуда она так много знает – как оказалось, не только про заготовку трав и изготовление чаёв, настоек и отваров из них, но и про строение и работу человеческих органов. Татьяна ответила, что в её роду все женщины были травницами-знахарками и умели травами лечить, а отец – русин, с Карпат, и он тоже был целителем, очень сильным – мольфаром. Поэтому ей определиться с будущей профессией было просто – Татьяна до прихода в монастырь окончила медицинское училище и работала в госпитале.

Занятия продолжались, и уже через неделю мы с сестрой Татьяной стали пытаться воздействовать на органы и на организм в целом для улучшения здоровья или лечения каких-то болезней. А я, чем больше вглядывался своим «зелёным зрением», тем больше подмечал особенностей у больных мест организма, имевших немного другую окраску, чем здоровые органы. Постепенно, накладывая руки на больное место, я учился «регулировать» органы и сосуды. Я не очень понимал, как это происходит – сестра Татьяна объясняла, что вообще целитель даёт «команду» организму на лечение, обозначая, что нужно сделать. А организм лечит сам. У меня же получалось закачивать «тепло» или «свет» в нужные зоны, и это значительно ускоряло процесс выздоровления или «исправления» старых ран, или я создавал тепловые «подушечки» около каждого пальца и ими аккуратно надавливал на больные места или протягивал их вдоль органа, если его нужно было почистить. Жаль, что объём такой закачки был небольшим – не знаю, откуда я его брал этот «свет», но уставал быстро, концентрация падали, «подушечки» таяли, и приходилось прерывать закачку.

***

Сестра Татьяна вошла и низко поклонилась отцу Игнатию и игуменье Юлиане.

– Присядь, Татьяна, один вопрос обсудить нужно, – отец Игнатий показал ей на кресло рядом: – Мы не можем понять природу способностей Андрея и хотели бы, чтобы ты нам помогла.

Татьяна согласно кивнула головой.

– Как ты думаешь, он мольфар?

– Не знаю, но на русина он не похож. У него же типичная русская внешность. Если бы был метис и кровь примешана, это бы на внешности должно было отразиться.

– А как он лечит?

– Он не по-мольфаровски лечит. Я вижу, что лечит, но не понимаю, как. Когда я ему поначалу показывала, он пытался делать так же, и у него не получалось. Если бы он был мольфар, то смог бы постепенно освоить. Но мне показалось, что в какой-то момент он понял принцип лечения, принцип воздействия – на что и как нужно воздействовать. Но способ его воздействия на организм для меня не знаком. И это воздействие очень сильное. Я так не могу, и то, что я видела при лечении другими мольфарами, тоже не настолько сильное. У него, к тому же, более широкий спектр возможностей: он может воздействовать даже на те органы, которые мольфары лечить не берутся. Мольфары, которых я знала, даже очень опытные, в пожилом возрасте не могли делать и половины того, что он делает уже сейчас. И у него очень быстро способности нарастают – он ведь совсем недавно представления обо всём этом не имел, а сейчас может гораздо больше любого мольфара.

– Как ты думаешь, откуда у него взялись эти способности?

– Не знаю, но…

– Продолжай, продолжай, твоё мнение, твои сомнения и версии могут быть очень важными и помогут нам разобраться в том, что происходит и что делать дальше.

– Я над этим думала, и додумалась только до двух версий: либо это врождённый дар, который проявился с взрослением, либо – последствия клинической смерти. Но проверить, уточнить и сравнить не с чем – ничего подобного в жизни я не встречала. Мои родители и лекари и знахарки тоже ни о чём подобном не говорили.

– Хорошо, спасибо, Татьяна.

Когда за сестрой Татьяной закрылась дверь, игуменья повернулась в сторону отца Игнатия: – Так какое решение?

– Не может быть у нас решения, пока не разрешим все сомнения. Андрей говорит, что он лечит светом, и я склонен ему верить, ранее он всегда был честен. А ты знаешь – «Бог есть свет и нет в Нём никакой тьмы»*. Будем надеяться, что это так. А если это происки дьявола, то и это со временем вскроется.

Лондон. Резиденция королевы.

Два многолетних соперника – главы Ми-5 и Ми-6, а соперничество иногда едва не переходило в войну спецслужб, хотя, даже в состоянии «мира» сделать пакость для конкурента считалось долгом для настоящего джентльмена, – Кеннет Маккэлм и Петер Моор, – вровень шагали в направлении зала заседаний Тайного Совета.

Нежданный ценный подарок – перебежчик от русских, вначале доставшийся немцам, а потом переданный английским коллегам по западному разведсообществу, принёс такие документы и наговорил столько, что и пятерым докладчикам хватило бы. Так что сейчас и Кеннет, и Петер были в благодушном настроении и ожидали от членов Совета лишь благодарности и одобрения проделанной работы.

Первым докладывал руководитель контрразведки Ми-5 Кеннет Маккэлм – Россия традиционно являлась зоной ответственности именно Ми-5 и члены Совета сочли полученные данные о России более важными.

– Ваше императорское величество, ваше императорское высочество, господа тайные советники. Как только мы узнали, что в Германию бежал из России офицер службы внешней разведки, мы потребовали у них поделиться носителем информаций, немцы не смогли отказать, так как они во многом зависят от нашей информации и аналитики по Востоку. Так что со всеми основными данными, полученными из документов и допросов, Вы уже вкратце знакомы. Главное, что содержалось в досье подполковника Николая Гефта – русская стратегическая статистика с характеристиками магической силы российской знати. Начиная от императора и включая всё высшее руководство и князей ведущих родов. К сожалению, полностью подтверждается высокий уровень магической силы императора, наследника и цесаревича, – он заглянул в бумаги, – Александера. Эти данные были получены в кратчайшие сроки после инициации принца и свою актуальность не потеряли. Как мы и предполагали по косвенным признакам, русский император находится в начале пятого уровня, а наследник престола – на четвёртом.

При этих словах королева плотнее поджала свои тонкие губы и слегка скосила глаз на мужа. Тот сидел расслабленно и слушал доклад. Муж был ровесником императора Николая, но его магический рост практически остановился на середине четвёртого уровня, и королева считала, что виной тому заброшенные тренировки и слишком разгульный и богемный образ жизни супруга и его стремление к роскоши. Но ссориться из-за этого считала излишним, да и слишком хорошо знала мужа и понимала, что его не исправить, а вот раздоры в семью внести можно.

Кеннет Маккэлм своим размеренным, монотонным голосом продолжал доклад: – Более того, полученные данные представляют собой измерения за несколько лет, и на их основе мы можем сделать точные прогнозы на два-три года вперёд и относительно точные – ещё лет на пять. Помимо этого, перебежчик предоставил немало другой информации, оцениваемой как крайне интересная и перспективная для работы. Например, о том, что император поддержал идею создания отдельной академии для обучения магически одарённых, и сейчас русскими ведётся выбор места для её дислокации и разрабатывается штат. Гефт также сообщил секретные данные об объекте «Кемерово-21», о котором мы ранее информацией не располагали, где ведутся разработки химических рецептур для увеличения силы. Из слов перебежчика следует, что в России налажен выпуск таблеток, которые выдаются обладающим магической силой, и это приводит к скачкообразному росту их силы на непродолжительное время. Перебежчик дважды получал такие таблетки, причём, оба раза разные, и сила возрастала. Состав таблеток и местонахождение производства он не знает. Мы через свою агентуру ведём как поиск предприятий-изготовителей магической химии, так и пытаемся выйти на каналы распространения этой фармацевтики, чтобы получить образцы.

– Что дальше по этому, по Гефту? Планы на него какие? – королева специально выплюнула фамилию коротко и громко, заметив, что министр обороны начинает поклёвывать носом.

– Старый боров, – подумала она, – не сковырнуть ведь с должности, да и среди пэров, таких же старых пердунов, у него поддержка сильная.

– Ваше величество, Ваше высочество, тайные советники, мы рассчитываем ещё в течение недели, максимум десяти дней вести с ним беседы и уточнять детали. После этого мы договорились вернуть его немцам, так что обузой для нашего бюджета перебежчик не станет. К нам и к немцам также обращались испанцы и французы, спецслужбы которых также хотели бы с ним пообщаться. Они рассчитывают, что за годы своей работы во внешней разведке он мог узнать что-то полезное и для них.

– Спасибо, – кивнула королева. Вам слово, господин Моор.

Петер Моор открыл папку: – Наши специалисты ввели допросы и исследовали документы в разрезе нашей восточной политики, прежде всего – большой блок документов, которые перебежчик получил при инспекции южных границ России. Практически – это вся оборонительная инфраструктура с точными координатами и подробными характеристиками. О многих из этих объектов – замаскированных и подземных складах, хранилищах военной техники на заводских площадках, пограничных схронах с оружием и продуктами, мы не знали. Наши агенты проверили более сотни объектов и все данные подтвердились. Причём, иногда агенты находились рядом с замаскированным сооружением, но визуально ничего обнаружить не могли, и только точное геопозиционирование и знание характеристик позволяло найти нужный объект. По полученным данным мы выявили участки границы, которые у русских технически прикрыты недостаточно и будем это использовать. Наши агенты в южных районах отмечают интенсивные приезды разного рода групп, и сообщают, что те ведут речь о необходимости большого строительства. Мы связываем предстоящие работы с пониманием русскими того, что Гефт разгласил доступную ему информацию о южной инфраструктуре русской армии.

– Насколько большое строительство ожидается? – спросила королева.

– Точно оценить можно будет, когда работы развернутся. Но скомпрометировав свои две подземные авиационные базы для самолётов вертикального взлёта, оборудованные в бывших горных выработках, только на создание новых Россия будет вынуждена потратить не менее восьми – десяти миллиардов фунтов и, как минимум, пять лет интенсивного строительства. А если русские подземные аэродромы не перенесут, то нескольких ракет хватит, чтобы завалить входы и надолго прекратить их работу. Южный русский вал, документы на который принёс перебежчик, строился и улучшался в течение десятилетий. Полностью обновить его русские не смогут и за несколько лет, им придётся что-то дополнительно делать на имеющихся объектах, что-то укреплять, что-то строить в новых местах и это обойдётся в десятки миллиардов фунтов.

–А что его семья? – спросила королева.

– После того, как информация о предательстве Гефта просочилась в общество, семья оказалась в вакууме. Когда же об этом было объявлено официально, жизнь его жены и детей стали невыносимыми. Его жена продала жильё – очень хороший двухэтажный дом в Москве, причём очень спешила и поэтому цена за дом была на треть ниже рынка. Сейчас она вместе с детьми собирается переехать в город Вольдемар. Видимо, её родители не захотели, чтобы она с ними воссоединилась, а жить у родителей бывшего мужа она не захотела или они её не пустили. Наши контролёры были в Вольдемаре, они убедились, что дом, который она приобретает, очень скромный, в обычном дворянском квартале. Маргарита Гефт нигде не работает, занимается воспитанием детей, так что притока средств нет и видимо, рассчитывает растянуть средства, вырученные от продажи дома, на несколько лет, так как других источников дохода у неё не предвидится.

–Да, тяжело быть семьёй предателя. Но ей лучше надо было выбирать партнёра для замужества, – вставил свои пять пенни Георг.

Западный регион. Зона ограниченного пограничного конфликта.

– Готовность личного состава? – генерал, выслушивавший доклады о подготовке к операции, рукой дал команду садиться очередному выступавшему, и поднял глаза, обводя ими присутствующих.

Подскочивший капитан отрапортовал: – Личный состав роты к проведению операции готов! Взвода поделены на штурмовые группы, боевое слаживание проведено, костяк каждой штурмовой группы составляют сержанты и матросы, имеющие боевой опыт. Задачи и действия разъяснены, доведены до каждого и отработаны. Вооружение и экипировка соответствуют задачам, проверены и подогнаны. Моральное состояние в коллективе хорошее. Доклад закончил.

–Садись, – вновь махнул рукой генерал.

Разработанная операция была не только дерзкой, но и рискованной, как бы не убеждали в обратном генерала подчинённые: на три с половиной километра проникнуть в тыл противника по заброшенной канализационной трубе, и, оказавшись в тылу у важного «опорника», захватить его. Если получится, то господствующая высота, потерянная два года назад, вновь станет нашей, и с неё можно будет контролировать низины в юго-западном направлении ещё на два с половиной километра, до реки. Дорогой приз. И вложено сил уже немало – с ранней весны трубу расчищали, чтобы обеспечить не только возможность передвижения для солдат, но и для автономных тягачей. И всё равно было узко. Чтобы хоть какую-то технику приспособить к движению в тесном пространстве, пришлось укорачивать тележки роботов, предназначенных для вывоза раненых, кое-где выравнивать повороты и ремонтировать прогнившие трубы. И всё это – в абсолютной тишине. Последнее обследование туннеля группой боевого управления показало проходимость трубы по всей длине и возможность свободного перемещения морпехов и их снабжения, в случае проведения операции, на территорию заброшенного завода, на западном склоне горы, в тылу опорника. Но на самом верху холма, всего-то в паре сотен метров от завода, была полуразрушенная церковь, использовавшаяся противником как наблюдательный пункт. Солдат там немного, но штурмовать их придётся в гору, и если они поднимут шум, то с опорного пункта, тоже с расстояния в двести метров, к ним подоспеет подмога и тогда вся операция может пойти прахом. И решать надо сейчас: ближайшие две ночи будут туманными, а дальше по прогнозу дожди, и как только в канализационную трубу начнёт поступать дождевая вода, не факт, что роботы смогут пробраться в грязи. Так что решение надо принимать сейчас – или штурм, или откладывать до следующего лета.

Подчинённые ловили задумчивый взгляд генерала, он ещё раз оглядел собравшихся и встал.

Тут же поднялись и все офицеры.

– Товарищи офицеры! Проведение операции утверждаю, – увидев, как разгладилось лицо только что докладывавшего капитана, генерал про себя выругался: – Бть, Иван, тебе бы только воевать!

– К четырём часам утра штурмовые группы роты должны быть на исходных позициях на территории завода. После их занятия начинать скрытное выдвижение к колокольне и её захват. В четыре тридцать одновременно на двух участках фронта начнётся ложная атака на опорный пункт, а через десять минут лётчики скинут две ФАБ-3000 на опорный пункт. К этому времени развалины церкви и колокольни должны быть захвачены, а личный состав штурмовых групп укрыт. Падение ФАБов – сигнал для начала атаки опорного пункта штурмовыми группами. Еще один ФАБ-3000 , будет скинут западнее, на понтонный мост противника. Если окажется, что его не уничтожили, то с рассветом по нему ударят артиллерией. Ну, храни нас всех Бог!

* Бог есть свет и нет в Нём никакой тьмы: Первое Соборное послание св. Ап. Иоанна Богослова, 1:5.