В Желании Сиять (СИ)

Глава 15

Получив позволение Тинг, Юй Мин начал свой рассказ, акцентируя внимание на том факте, что непрошенный гость искал именно Тинг. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, парень не стал высказывать никаких предположений, словно сам того не осознавая, чего-то опасался.

А опасаться было чего, ведь в это время за несколько сотен километров от деревни Осеннего Клена Цин Вэньцзи медленно начинал паниковать.

Тинг внимательно слушала обстоятельственный рассказ Юй Мина, ощущая при этом странную фантомную боль. Словно что-то внутри упорно твердило, что ей не только не нужна эта информация, но еще и опасна. Но из-за глупости ли, или из внутренней упертости, девушка продолжала слушать.

А когда Юй Мин закончил пересказ событий восьмилетней давности, с мрачным предчувствием направилась к деревенским воротам, где почти десяток лет назад прощалась с жителями деревни Осеннего Клена.

Домен Пространства и Времени — это не просто знания и образ мыслей Тинг, но и ее главная и, по сути, единственная сила, способная на мгновенные разрушения. Это техника, которую она начала постигать еще до знакомства с Цин Вэньцзи. И сейчас, мысленно очертив нужное пространство, птица была намерена обернуть время вспять. Конечно, на реальности это никак не отразится, ведь она, по сути, создавала иллюзию.

Стоило Тинг протянуть вперед руку, как очерченное незримой линией пространство пошло рябью, искривляясь и открывая взору свои не очень далекие воспоминания.

Вот на дорожке показывается быстро приближающаяся чёрная тень, вот побледневший дозорный, спотыкаясь подает сигнал всем деревенским встретить молодого бессмертного, вот тот оглядывает нестройные ряды селян…

— Мое имя Цин Вэньцзи, — говорит этот мальчик, глядя на Юй Мина, — Я ищу ту, кто дала тебе висящее у тебя на шее перо.

Тинг смотрела на разворачивающуюся перед её глазами сцену и чувствовала, будто что-то в её душе стремительно умирает.

А когда детское тело в черном с силой отбросило от Юй Мина, птица ощутила, как у неё самой подкосились ноги, а крылья, которых она не имеет в этом обличии, чья-то невидимая рука безжалостно вырвала из спины.

От накативших эмоций девушка перестала понимать, что происходит вокруг. Лишь чудом не упав на землю, Тинг шаг за шагом приближалась к иллюзорному мальчику в черном. Она не осознавала, что происходит вокруг неё, словно мир сузился до одной детской фигуры. Не знала, что сделает, когда между ней и иллюзией не останется и метра.

И когда Тинг, словно в трансе, протянула руку, чтобы уже привычно исцелить раны, навеянная иллюзия разрушилась. Просто рассеялась налетевшим потоком ветра, была сдута, словно дым костра.

Это стало последней каплей. Держащаяся на ногах лишь из упрямства, Тинг упала коленями в сухую листву. Подол платья, распластавшийся по мокрой земле, в нескольких местах посерел и испачкался, пропитавшись запахом прелой листвы и почвы, мягкой из-за недавно прошедшего дождя.

В голове было пусто, но грудь переполнялась самыми разными эмоциями. Будь то отчаяние и обида от осознания того, что Цин Вэньцзи никогда и не был на ее стороне, грусть и боль, словно её предали, гнев на себя за наивность… или глупая надежда на то, что все то, что происходило в последние пять лет, было правдой, а не её выдумкой.

Сидя на земле, обхватив себя руками, Тинг вспоминала, какой простой была жизнь в духовном лесу. Духовные звери предпочитают прямоту. Они не будут юлить, а без излишней церемониальности выскажут тебе все, что о тебе думают. Звери не станут лгать, просто оставив при себе то, что не желают говорить. Они могут открыто использовать друг друга, но никогда не опустятся до удара в спину и жестокого предательства. Только если иначе им не защитить все то, что дорого их звериным сердцам.

Сейчас Тинг отчетливо понимала, что они с Цин Вэньцзи словно из разных миров. Что за ирония, все эти годы она верила человеку, который с самого начала был её врагом. Но что еще смешнее, она все ещё желала ему верить. Будь то Цин Вэньцзи или Цин Лэй, она хотела верить этому человеку. Хотябы из-за проклятья Дьявола.

Из её глаз не текли слезы, а лицо ничего не выражало. Лишь чрезмерная бледность выдавала её состояние. Поднявшись на ноги, она коротким взмахом рукава удалила грязь с платья и вернулась к Юй Мину.

Все время наблюдавший за ней подросток понимал, что надо бы что-то сказать или сделать, но не знал, что именно. Сейчас он жалел, что рассказал Тинг о событиях восьмилетней давности. Если бы только время можно было повернуть вспять, он ни за что бы не повторил сегодняшней ошибки! Вот только это невозможно.

— Сяо Мин, — чуть дрожащим голосом позвала Тинг, обращая на себя внимание парня, — Не мог бы ты раздать вещи отсюда жителям Осеннего Клена?

Только сейчас Юй Мин заметил в руках Тинг серую бездонную сумку. Она была самой простой, поэтому ей мог пользоваться даже смертный.

— Ты уходишь?.. — прекрасно зная ответ, спросил подросток.

Тинг только кивнула, не став ничего говорить. На самом деле она просто боялась, что не сможет сдержать эмоции и голос сорвется. А больше всего сейчас Тинг не хотела показывать собственную слабость. Потом. Потом, вернувшись на девятый пик, она вдоволь наплачется и окончательно решится на то, что сегодня задумала. А пока нужно держаться.

— Вот как… — Юй Мин понимал, что глупо пытаться её остановить. В конце концов, если Тинг пожелала уйти, даже вся деревня не сможет удержать её, что уж говорить о нем одном, — Хорошо, я все сделаю! Только… сестренка Тинг, пожалуйста, пообещай, что ещё навестишь нас.

Глядя на Юй Мина, Тинг заставила себя выдавить слабую улыбку и кивнула, тихо прошептав:

— Обещаю.

***

Если бы сейчас кто-то увидел Цин Вэньцзи, он бы решил, что у юноши истерика. Да, именно истерика, иначе его состояние и не назвать. Он не кричал и не крушил все вокруг лишь из-за того, что понимал: так он спугнет свою добычу.

— К черту! — прорычал он сквозь зубы, в одно мгновение перестав скрывать присутствие и прыгая в самое пекло.

У него больше не было времени. Он уже опоздал. Так отчего же не выместить всю свою ярость на виновных?!

Словно черная смертоносная тень опустилась на штаб союза Забытой Жизни. В то же мгновение горло одного из культиваторов вспороло черное копье, окутанное такой же черной Ци. Вслед за ним в одно мгновение копье пронзило жизненно важные органы еще полудюжине культиваторов. За жалкую секунду он убил семерых. Всего семерых!

— Медленно! — обругал самого себя Цин Вэньцзи, бросившись вглубь здания.

Эти люди заставили его поставить их уничтожение выше защиты Тинг, а теперь!.. Он знал, что птица жива, но это знание никак не умаляло паники, что буквально поглотила его сознание. Сейчас он как никогда раньше понимал, что незнание куда страшнее знания. Он не знал, что произошло или происходит, и это заставляло его чувствовать иррациональный страх.

— Все ещё слишком медленно! — стиснув до скрипа копье, выругался Цин Вэньцзи. У него просто не было выбора.

Покинуть базу союза Забытой Жизни было просто. Никто не смел преградить ему путь. Почувствовав в легких уличный воздух, юноша что было сил рванулся к центру города. В голове его созрел план.

— «Запретная техника секты Демонической Жатвы, Жатва Душ, сейчас только она может ускорить их уничтожение и усилить меня одновременно!»

У него не было времени думать, что скажет Тинг, узнав о том, что он сделал. Сейчас важно было то, что он не может вернуться в секту Небесного Облака, не выполнив задание на уничтожение!

— «Я могу лишь оградить смертных, остальные же… придется пожертвовать ими! Их жизнь — не самая высокая цена, что я мог бы заплатить».

Приземлившись в центре главной площади, Цин Вэньцзи взмахнул рукавом сдувая прочь все, что ему мешало, включая смертных и культиваторов, после чего схватился левой рукой за лезвие копья, вспарывая кожу, и начал выводить кровью на земле необходимые начертания. Юноша очень спешил, а потому линии зачастую выходили неровными, но пока это не влияло на работоспособность массива, Цин Вэньцзи не был намерен что-либо переделывать.

Наконец, когда спустя минуту массив был закончен, юноша сел, скрестив ноги в его центре, после чего направил в него энергию. От массива в ту же секунду поднялась мощная волна Ци, в течении пары секунд накрывшая барьером весь город Линци. Теперь ни один культиватор не сможет покинуть пределы барьера, а снаружи никто не узнает, что здесь произошло. Конечно, если это не эксперт выше царства Духа.

Сложив серию из нескольких десятков печатей, Цин Вэньцзи тихим, спокойным голосом произнес:

— Всё, что не имеет жизни, всё, что выше седьмой ступени Конденсации Ци… Жатва Душ!

Эта техника была одной из тайн секты Демонической Жатвы. Сам Цин Вэньцзи получил её обманом, скопировав из личного архива одного из высших старейшин, когда подвернулась возможность. Впрочем, оттуда он почерпнул довольно много техник, точнее, все. Ему было недоступно лишь наследие главы секты Демонической Жатвы. Впрочем, в секте от всех этих техник было мало толку, учитывая, что за их кражу ему сулила смертная казнь. Во внешнем мире большую часть из них он не мог использовать из-за низкой культивации, ну а в секте Небесного Облака всегда был шанс, что его заметят старейшины и, что куда хуже, Тинг.

Когда с губ Цин Вэньцзи сорвались последние слова, в небе сверкнула молния. Словно возвещая о начале кровавой сцены. Вокруг юноши поднялся огромный, сотня метров в диаметре, черный вихрь, а Цин Вэньцзи внутри него поднялся в воздух и превратился в подобие черной дыры, которая тут же начала всасывать отовсюду Ци. Будь она духовная, демоническая или смешанная, принадлежи пилюле или культиватору, вся она плотными потоками устремилась к Цин Вэньцзи.

Многочисленные культиваторы, чей уровень превышал седьмую ступень Конденсации Ци, издавали полные агонии вопли, когда их Ци вышла из-под контроля и стала изнутри разрывать даньтянь, стремясь наружу! Не важно, какая у них была культивация: Конденсация Ци, Возведение Основания или же Создание Ядра — никто из них не мог остановить потоки Ци, разрывающие их тела.

Но техника Жатвы Душ не просто так имела такое название.

Вместе с культивацией она вытягивала из человека душу!

И когда культиваторы теряли свою Ци, из семи отверстий на голове их тела начинали покидать собственные души. А когда от культиватора оставалось лишь тело, оно просто взрывалось ошметками плоти и крови, что тут же смывало ударившим с небес ливнем.

Крики боли не стихали ни на секунду. Смертные и слабые культиваторы запирались в своих домах, желая стать как можно более незаметными. Никто даже не думал о том, чтобы найти источник творящихся ужасов, у них просто не было на это сил и смелости.

Во всем этом кровавом хаосе был лишь один островок спокойствия. Это было пространство внутри черного вихря, где Цин Вэньцзи с усилием поглощал энергию, со всех сторон вливающуюся в него. Юноша понимал, что не сможет поглотить всю её без последствий для себя, а потому девяносто процентов поступающей к нему Ци сплавлял с собственным телом. Он не знал никаких техник культивации тела, но справедливо полагал, что всю лишнюю энергию можно временно соединить с костями, мышцами и кровью. В конце концов, избыток духовной Ци скорее ослабит его, разбавив чистую дьявольскую Ци.

Но даже так его культивация росла стремительнее, чем можно было себе вообразить! В первую же минуту прорвавшись в среднюю стадию Создания Ядра, его культивация всего не несколько минут поднялась к её пику. Еще минута потребовалась ему на прорыв в позднюю стадию.

Параллельно культивации он укреплял собственную душу, поглощая чужие. Обычно сила души росла наравне с культивацией, однако в случае Цин Вэньцзи сейчас душа не поспевала за культивацией, что в будущем могло сильно навредить юноше. Точнее, так было бы, если бы техника Жатвы Душ параллельно культивации не усиливала душу.

Однако сейчас Цин Вэньцзи поглощал в пользу культивации лишь десять процентов поступающей энергии, в то время как на усиление души шли все собранные души не самых слабых по меркам внешнего кольца культиваторов. Поэтому душа росла куда быстрее культивации, что сильно влияло на способность постигать истины и законы мира. Конечно, нельзя сказать, что по окончанию ритуала душа Цин Вэньцзи станет равной царству Бессмертия, но точно встанет в один ряд с экспертами пика Отсечения Души или Зарождения Пути.

Все закончилось в один миг.

Крики стихали постепенно, но эхом еще долго гуляли над городом Линци, поддерживая одну высокую ноту. Но в одно мгновение наступила звенящая тишина. На самом деле было совсем не тихо: в небе все еще изредка гремел гром, а по дорогам и крышам барабанил ливень, но все оставшиеся в живых люди и культиваторы словно оглохли от полных агонии криков и теперь не слышали ни грома, ни дождя.

По каменным дорожкам текли алые ручьи, смывая с дорог и крыш домов все следы произошедшего. Пройдет несколько часов, и никто уже не сможет узнать, что произошло сегодня в городе Линци. Лишь люди, ставшие свидетелями этому ужасу, будут со страхом и молитвами вспоминать эту проклятую ночь.

Хотя ночью ли это было? Нет, все случилось в обед, вот только черные тучи, укрывшие в своих объятиях город Линци, создавали впечатление, что на дворе глубокая ночь.

Вслед за наступившей тишиной рассеялся черный вихрь, являя пустой площади залапанного ранее в чужой крови Цин Вэньцзи. На фоне черных туч и алых от крови улиц его испачканные в крови одежды смотрелись очень гармонично. Как бог смерти, он безразлично взирал на то, что только что сотворил собственными руками.

Тронуло ли его то, что вместо с культиваторами союза Забытой Жизни он убил многих невинных? Ничуть. Культиватор — это культиватор, не человек. Пока он не убивает людей, он не будет чувствовать муки совести, которую задушил в себе еще после смерти бабушки. Пока его об этом не попросит Тинг, он не начнет смотреть на вещи иначе.

Цин Вэньцзи поднял голову к затянутому тучами небу и прикрыл глаза. Он стоял так несколько минут, позволяя дождевой воде смыть следы крови с его лица и промыть волосы, и размышлял.

После культивирования он перестал ощущать тот панический страх, но на смену ему пришла тянущая боль. Она напоминала ему о том, что что-то не так, но больше не затягивала разум в алую пелену.

Теперь у него не было дел в городе Линци, а значит, пришло время вернуться в секту Небесного Облака. Он хотел понять, что такого произошло, раз так сильно на нем отразилось.

***

Тинг вернулась в секту Небесного Облака всего через полтора дня после того, как покинула деревню Осеннего Клена. Это вдвое быстрее чем обычно, впрочем, никто не стал бы жаловаться или упрекать её, узнай об этом.

Даже Цзи Лань не придал значения столь скорому возвращению птицы, что уж говорить о других старейшинах, что даже не заметили её ухода. Глава клана Цзи лишь подметил возросшую культивацию птицы, на что его губы искривились в некое подобие улыбки.

Тинг же, вновь закрывшись в пещере бессмертного, достала свиток принцессы Хэ Юэцянь. Внутри была особая техника культивации, являющаяся вариантом Божественного метода, что идеально подходила Тинг, а также еще несколько техник. Несколько из них птица могла использовать в бою, но большинство намекали на то, что их ей никогда не придется использовать. Чтож, довольно иронично, что как раз именно две такие техники Тинг и решила использовать.

За время пути до секты Небесного Облака птица значительно успокоилась и могла все спокойно обдумать. Ей не сильно хотелось применять одну из этих техник, поэтому девушка решила, что использует её только в том случае, если Цин Вэньцзи действительно хотел лишь возвыситься за её счет. Что касается второй техники… она была бы полезна в любом случае, просто крайне болезненна, а потому Тинг раньше не думала, что будет нужда применить её.

Это тоже был этакий метод культивации, только подходил он в основном прямым наследникам основателей своих рас и духовным зверям. Тинг была Божественной птицей Ху, и в её жилах текла кровь Божественного Феникса. А техника могла усилить эту родословную.

Сложив крайне замысловатую печать, Тинг решительно… воспламенила собственную кровь.

Верно, вся техника состояла в том, чтобы испарить как можно больше собственной крови, чтобы вновь образовавшаяся в теле кровь имела более крепкую связь с предком. Она была воплощением ада боли, и раньше Тинг ни за что бы не стала её использовать… однако без этого она не сможет использовать ту другую технику.

Следующие несколько дней Тинг посвятила себя этой технике. Раньше она задавалась вопросом: почему техника не имеет имени? Но в конце концов пришла к выводу, что принцесса Хэ Юэцянь, создавшая и использовавшая её ранее, настолько ненавидела свое творение, что не стала давать технике имя. Или же просто стерла его. И это неудивительно, ведь принцесса Хэ Юэцянь была обычной смертной с особыми способностями. Она просто не была способна выдержать боль от круговорота сжигания собственной крови.

И не будь у Тинг причины, она бы не стала её использовать.

Однако причина была. Причем по её мнению, была настолько важной, что ради этого стоило сутками терпеть эту адскую боль.

Тинг очнулась от болезненной техники лишь после того, как почувствовала приближение ауры Цин Вэньцзи. Это было сигналом. Она достаточно усилила свою кровь, а потому предпочла хоть немного привести себя в порядок, чем просто тихо сидеть, ожидая чего-то.

Разгладила складки на платье, вновь уложила растрепавшиеся волосы, при этом очень бережно пересадив заколку-бабочку. Если не обращать внимание на излишнюю бледность и будто посеревшие глаза, девушка, казалось, выглядела совершенно обычно, но… Но у Тинг не было времени как-то менять цвет лица.

Последним из приготовлений был чай. Да, Тинг надеялась, что то, чего она так боялась — всего лишь её воображение, а после того, как Цин Вэньцзи ей это скажет, они уже привычно выпьют чаю с выпечкой и фруктами. Впрочем, посуду всегда можно опрокинуть на пол, а стол испепелить, тем самым растоптав собственные надежды.

Только появившись на территории секты, Цин Вэньцзи должен был отчитаться перед четвертым старейшиной, но у Тинг не было желание ждать его, а потому над всеми девятью пиками сразу раздался её необычно прохладный голос:

— Вэньцзи, зайди ко мне. Сейчас.

Что до Цин Вэньцзи, он был рад услышать голос Тинг и понять, что с ней все хорошо, но вот её тон и настойчивость насторожили его. И пусть он должен был сначала отчитаться перед четвертым старейшиной, юноша немедля сменил курс. Но чем ближе он был к девятому пику, тем сильнее ему казалось, что что-то не так.