В Желании Сиять (СИ)

Глава 28

— Я верну тебя…

Никто не ответил ему. Никто и не слышал его слов, подобных клятве на собственной жизни. Лишь Небо недовольно громыхнуло, словно потревоженное этими словами. Будто со смертью Тинг мир нашёл покой, но слова Цин Вэньцзи вновь посмели нарушить его. Вот только какое юноше было дело до мира, волей которого стало их с птицей уничтожение? Быть может, это лишь усилило его неприязнь к этому гнилому миру.

— Когда-то ты появился из моего желания выполнить обещание и не предавать собственный мир. А сейчас в твоих глазах я — один из множества муравьев, ползающих по твоей земле. Вот только однажды усилиями одного муравейника даже мир может расколоться на части. И для этого мне нужно лишь возглавить такой муравейник.

Его голос был удивительно спокойным, но в то же время содержал в себе такой убийственный холод, что было трудно поверить, что эти слова принадлежат Цин Вэньцзи. Такая манера речи была свойственна скорее Цин Лэю.

Разумеется, то, что характер Цин Лэя наложился на характер Цин Вэньцзи — вполне ожидаемый исход. В конце концов, юноша принял воспоминания Цин Лэя за целую сотню лет, когда как самому Цин Вэньцзи было немногим больше сорока. Более того. Он не просто увидел картины воспоминаний со стороны. Нет. Он пережил их, будучи Цин Лэем. Чувствуя то же, что и он, думая, как он, говоря, как он… даже его мировоззрение было идентичным мировоззрению Цин Лэя.

Вполне возможно, через какое-то время воспоминания прошлой и нынешней жизней придут в порядок, и Цин Вэньцзи вновь вернется к своему недавнему характеру, но… стоит ли сейчас гадать?

На единственной уцелевшей на десятки километров вокруг горе Цин Вэньцзи, всё ещё прижимая к груди корзинку с осколками души Тинг, поднялся с земли. Подойдя к тому, чем совсем недавно было тело птицы, юноша протянул руку и поднял из крови и волос хрустальную бабочку. Это был его подарок для Тинг. Вещь, что не принесла никакой пользы. Единственное, что осталось от девушки. Убрав заколку в сумку, юноша покачал головой и посмотрел вдаль. Его взгляд был устремлен в сторону столицы государства Нао Лю. В голове юноши всё крутились слова лазурного дракона.

В конце концов, отвернувшись, он пешим шагом направился ко входу в пещеру бессмертного Тинг. Его не интересовали выжившие ученики и старейшины секты Небесного Облака. Его не беспокоил отброшенный куда-то Лу Янь'эр глава секты Демонической Жатвы. Ведь его взгляд был чист. Сейчас он точно знал, что прорвется в Зарождение Пути.

— Каковы мои желания и мечты? Каковы мои страхи? На что и кого направлена моя ненависть? — он спокойно задавал себе эти вопросы, все больше отдаляясь от места, где умерла Тинг, — Не имеет значения! Желания? Мечты? Чего бы я ни пожелал, о чём бы ни мечтал — всё это в любом случае станет моим. Страхи? То, чего я боюсь, в то же мгновение прекратит существовать! Что же до ненависти… лучше объекту этой ненависти самому стереть себя из истории вселенной! В этом мире нет ничего превыше Моих желаний, ведь Я — Закон! Вот, что значит быть Дьяволом! Вот, в чём состоит смысл Владыки! Владыка абсолютен!

По мере того, как он говорил, вокруг юноши всё сильнее завывал ветер, словно приветствуя то, что случится в скором времени. Приветствуя прорыв в Зарождение Пути истинного Дьявола. Но в то же время в небе собирались разъяренные тучи, и отовсюду ему вдогонку били толстые алые молнии. Вот только эти молнии, словно не смея коснуться Цин Вэньцзи, тухли, не доставая одетого в черное человека на жалкие миллиметры.

— Сейчас я желаю вернуть её к жизни, а значит, ни Сансара, ни Воля Мира не имеют права сказать «нет»! — продолжал юноша, — Благодаря памяти прошлого меня, у меня уже есть нужное понимание. А раз так…

В тот момент, когда он перешагнул порог пещеры бессмертного Тинг, вокруг Девятого пика уже бушевал ураган. Бешенный ураган двух чуждых друг другу энергий, что, сливаясь, отгораживали единственный оставшийся на километры вокруг пик обсидианово-черной завесой, давление которой могло создать неприятности даже культиватору, достигшему стадии Поиска Дао. Вихрь извивался и закручивался, пробиваясь внутрь пещеры бессмертного Тинг сквозь малейшие щели, и нити Ци проникали в дантянь Цин Вэньцзи сквозь поры на его теле. Однако юношу, казалось, мало это волновало.

Дьявол механически поглощал тонны энергии, количество и разрушительность которой могли превратить кого угодно, ниже пика царства Духа, в бесформенный кровавый фарш, разметавшийся потоками Ци по стенам пещеры, однако, касаясь его, эта бешеная энергия словно успокаивалась, подчиняясь и признавая главенство. А потому юноше не было нужды уделять ей хоть сколь-нибудь значительное внимание.

Вместо этого он вынул из бездонной сумки весь оставшийся у него горный хрусталь, высыпав его на пол пещеры. Его было не много, куда меньше, что он истратил, пытаясь создать идеальную заколку-бабочку для Тинг, однако этих нескольких оставшихся у него неочищенных, мутных камней размером с голову младенца вполне хватало на то, чтобы воплотить в жизнь одну далекую задумку его прошлого воплощения. Артефакт, способный воскресить человека, воссоздать тело и восстановить целостность души!

Идея была крайне проста, но оттого не становилась менее ужасающей, ведь никто не способен создать что-то из ничего. И этот артефакт тоже. Он не мог просто взять и вернуть кого-то к жизни, нет… но он был способен обменять множество жизней ближайших к воскрешаему существ на одну единственную. И чем сильнее был человек, которого требовалось воскресить, а также чем сильнее были нанесенные ему повреждения, тем больше жертв он требовал. Обменять сотни и тысячи жизней на одну. Единственные, кто мог пойти на подобное — Дьяволы. Ни одно другое существо, не будь оно достаточно безумным, не осмелится на такой шаг. Быть может, это оттого, что Дьяволы сами по себе безумцы…

Гроза в небе нарастала, молнии уже были не просто алыми, они переливались тремя цветами, разрывая пространство вокруг черного вихря… вот только даже эти трехцветные молнии не смели приблизиться к Цин Вэньцзи, становясь частью обсидианового урагана дьявольской Ци…

Протянув к камням руку, Цин Вэньцзи направил на них неудержимый поток густой дьявольской Ци, а вместе с ней камни пропитывала необычная энергия, ничем не похожая на духовную или демоническую. Это была Ци домена. Концентрированная концепция, отторгающая любые законы, кроме тех, что заключены в ней. Это было желание и решимость Цин Вэньцзи. Решимость обменять тысячи жизней на одну.

Постепенно, омываемые двумя разными потоками Ци, камни начали плавиться и соединяться, формируя форму гроба. Мутноватый, почти прозрачный, прямо как бабочка Тинг, лежащая сейчас в его сумке, этот гроб ещё только начал формироваться, но уже поражал своей необычной, гнетущей красотой. Секунда за секундой по хрусталю бежали замысловатые узоры и письмена, переплетаясь в причудливую, ужасающую магию.

Через время сгорания половины благовонной палочки потоки Ци, переплавляющие гроб, начали утихать, опуская изящное изделие на пол пещеры.

Цин Вэньцзи молчаливо стоял над ним, вглядываясь в узоры и письмена, пока в него продолжала вливаться Ци. На самом деле, юноша уже достиг Зарождения Пути, вот только он унаследовал понимание Сансары Цин Лэя, что далеко превзошло простых смертных. По сути, будь он обычным обитателем мира Демонов и Богов, мог бы уже, на одном понимании домена, с легкостью прорваться в царство Дао. Вот только он был Дьяволом. А для них понимание доменов было вторичным. Важнее всего было понимание самого себя.

А потому сейчас максимумом Цин Вэньцзи был лишь пик Зарождения Пути. И юноша брал необходимую ему для его достижения Ци напрямую у мира. Ему было глубоко плевать на то, что мир не давал ему право распоряжаться этой Ци. Он, как Цин Лэй, создал его. И он, если потребуется, уничтожит. Он оставил здесь вещь, благодаря мир развивался и жил. А потому юноша мог свободно распоряжаться всей Ци этого мира*.

Но все рано или поздно заканчивается, и Цин Вэньцзи, достигнув пика Зарождения Пути, отпустил кружащую вокруг Ци. Больше она ему не нужна. По крайней мере, сейчас.

Убедившись, что всё сделал правильно, юноша убрал хрустальный гроб в бездонную сумку, после чего, ничего не говоря, вышел из пещеры бессмертного Тинг. Окружившие пик, словно шакалы, молнии в то же мгновение ринулись к нему. Содержащие пять цветов, они могли быть угрозой кому угодно ниже царства Дао, вот только, стоило Цин Вэньцзи сделать шаг, как эти молнии, словно котята перед волком, отшатнулись от него. С каждыми его шагом молнии были вынуждены отступать, они будто боялись за само свое право на существование. Словно Цин Вэньцзи мог забрать его у них, просто бросив один взгляд.

Вот только юноше было плевать на них. Он прекрасно понимал, что мир не станет ему помогать. И он понимал, что он предпочтет его уничтожить. Вот только кроме этого юноша знал, что ничто, что мог бы использовать против него мир, не посмеет к нему приблизиться. Ведь, как создатель этого мира, он мог влиять на него. Не напрямую, конечно, но и этого ему вполне хватит, чтобы не бояться Волю мира Демонов и Богов.

Сейчас его мысли были заняты другим. Кого именно принести в жертву, чтобы вернуть Тинг?

— «Боги были основой для её человеческого облика, но сама она богом не является, жертв потребуется излишне много… Но если использую духовных зверей, Тинг меня не простит. С другой стороны, она меня в любом случае не простит, узнав, каким образом она вернулась к жизни, так что идем путем сокращения жертв».

И Дьявол, сорвавшись с места, с необычайной скоростью понесся к духовному лесу. На мгновение он вспомнил человека, некогда обещавшего помочь ему, а в его руке появилась сливовая ветка. Мгновение глядя на неё, юноша окружил её легким барьером и наложил печать, после чего выбросил.

Эта Луань Ли обещала помочь и просила его согласовывать с ней свои планы, но… где же она была, когда Тинг грозила опасность?! Он просто не думал о том, что старая слива, возможно, надеялась на то, что он её призовет с помощью её ветки, что она могла быть очень далеко и просто не знала о том, что происходит. Нет. Для него это было неважно. Правда заключалась в том, что Луань Ли, как и все остальные существа из духовного леса, которых Тинг так уважала и ценила, не пришли ей на помощь, хотя, без сомнения, обладали на то достаточной силой.

Для Цин Вэньцзи истребление обитателей духовного леса не было чем-то постыдным. Он не сомневался. Он считал, что так они, по крайней мере, смогут искупить свою вину перед Тинг. Кровь можно смыть только кровью. Жизнь вернуть только другой жизнью.

Солнце клонилось к закату, а на земли мира Демонов и Богов медленно, но в то же время стремительно опускалась длинная, безлунная ночь.

***

*Подробнее будет рассказано в пятой книге, но если кратко, Ци мира Демонов и Богов вырабатывает слитое с мировым ядром сокровище, созданное лично Цин Лэем. Через него он может частично управлять некоторыми законами и процессами в мире.