В Желании Сиять (СИ)

Глава 24.1

Тинг и Юй Янь сидели друг напротив друга, скрестив ноги и закрыв глаза. Между ними лежал круглый предмет, напоминающий карманное зеркальце или часы. Эта штука была открыта, являя миру густую черную субстанцию, которая выглядела, как… ртуть. Только чёрная. И не отражающая свет, а будто поглощающая его, становясь еще чернее и неприятней.

И тем не менее эта странная жидкость действительно могла достаточно быстро и мягко восстановить душу Янь'эр. Тинг на всякий случай поглотила каплю этого вещества. Даже от этой капли эффект был значительным: культивация души в одно мгновение достигла пика царств Духа, хотя изначально была на поздней ступени Зарождения Пути!

Если не знать, какое действо происходило в лесу, было практически невозможно увидеть его истинную суть. Только если с самого начала знать, что искать, можно было заметить тонкую нить, тянущуюся от межбровья Янь'эр к черной ртути.

Толщина нити время от времени менялась, а в какой-то момент резко расширилась до половины сантиметра и резко оборвалась, полностью исчезнув в черной ртути. В то же время тело Янь'эр обмякло, начав заваливаться назад.

Впрочем, Тинг успела подхватить тело ученицы, после чего, бросив короткий взгляд на закрывшуюся ракушку-зеркало-шкатулку с черной ртутью, поместила тело в зеленый шелковый мешочек, так же подаренный Цзи Ланем.

Спрятав оба сокровища в свое пространство хранения, образованное доменом Времени и Пространства, девушка решительно посмотрела с сторону секты Небесного Облака. Вот только смотрела она отнюдь не на секту, что некогда покинула.

Где-то там, между сектой Небесного Облака и лесом, в котором остановились Тинг и Янь'эр, стояла невысокая гора, вокруг которой словно бы образовалась зона отчуждения. Именно на этой горе сидел Цин Вэньцзи.

Сейчас Тинг не чувствовала, чтобы юноше угрожала опасность, однако собственная догадка не давала ей покоя. И пусть сейчас, придя в себя, она понимала, что, возможно, её предположение — лишь вымысел, но уж слишком живо было воспоминание о её последней встрече с Луань Ли. А потому, не будучи полностью уверенной в безопасности Цин Вэньцзи, девушка не могла так просто отбросить страшную догадку.

Может быть, это из-за недавнего всплеска эмоций, но сейчас Тинг была абсолютно спокойна. Она позволила себе довериться связи между ней и Цин Вэньцзи и здраво оценивать ситуацию. И сейчас она не чувствовала опасности. Лишь глубокую печаль и отчаяние на грани безумия. И пусть даже эти чувства были настолько сильными, что захватили даже саму Тинг, она в то же время почувствовала облегчение.

— Нужно поспешить, — негромко сказала девушка, поднимаясь в воздух.

Пока Тинг на максимальной скорости летела в сторону упомянутой ранее горы, в голове её роились самые разные мысли. Она беспокоилась о том, что её идея с ограничением себя в отдельном пространстве не сработает так, как она планировала. В то же время она раздумывала о том, что мог придумать Цзи Лань для устранения Цин Вэньцзи, если её догадка все-таки не была беспочвенным вымыслом.

Мог ли он приказать кому-то из своего клана убить юношу? Нет, не мог. Тинг была уверена, что если бы он это сделал, то данная ей клятва разрушила бы его Путь. Однако что он мог придумать?

Тинг было невдомек, что Цзи Ланю необязательно отдавать приказ или приходить за жертвой лично. Она просто не понимала, точнее, не могла представить, что всё, что нужно будет сделать Цзи Ланю, — это коротко намекнуть нужным людям о Цин Вэньцзи. И вот, проблема решается сама собой.

Уже подлетая к горе, Тинг немного замедлилась, раздумывая, что же ему сказать. На самом деле, когда она, потеряв контроль над эмоциями, порывалась сию же секунду лететь спасать юношу, она совершенно не думала о том, что ему скажет. В конце концов, с их последнего нормального разговора прошло почти двадцать лет. И пусть даже внешне они оба ни на грамм не изменились… Тинг было слишком сложно придумать, с чего бы начать разговор. Хватит ли простого «привет»? А даже если хватит, что ей говорить дальше?

Не то чтобы Тинг плохо сходилась или ладила с людьми… просто здесь был особенный случай. Девушка очень волновалась о том, что о ней подумает Цин Вэньцзи после того, что произошло утром. В конце концов, даже люди, бывает, не могут найти тему для разговора. Что уж говорить о Тинг, которая и человеком-то, по сути, не является.

Однако и эти мысли вскоре отошли на задний план. Она как никогда ярко почувствовала эмоции Цин Вэньцзи. И если ранее она лишь немного коснулась их, то сейчас её словно затянуло в глубины штормящего океана! Страх, отчаяние, упрямство, нежелание и одержимость. Столь противоречивые эмоции, которые, казалось, не могут существовать одновременно, были далеко не всем, что обрушилось на Тинг.

Перед глазами будто появился длинный черный тоннель, где-то в конце которого был тусклый пучок света, который все время отдалялся, как бы быстро она не бежала. Точнее, не она. А Цин Вэньцзи.

Ей казалось, что тот огонек вот-вот потухнет, оставив вокруг кромешную тьму, отчего непроизвольно ускорилась. Отчего-то сейчас она больше всего желала, чтобы этот свет продолжал гореть во что бы то ни стало! Ведь девушка чувствовала чужой страх, как свой собственный. Она чувствовала, что Цин Вэньцзи боялся именно того, что огонек потухнет.

И, словно ведомый её желанием, огонек, вспыхнув, вновь начал разгораться. Он перестал отдаляться, а, казалась, сам сейчас летел навстречу! И на место чуть успокоившегося страха пришла робкая, осторожная радость. Словно боясь спугнуть летящий навстречу свет, она была тихой и едва заметной, однако вместо неё бушевала надежда. Совсем другое чувство, что, тем не менее, было крепко связано с радостью.

Сама того не заметив, Тинг приземлилась на горе, где сидел, затаив дыхание, Цин Вэньцзи, и, быстро подойдя к нему и опустившись на колени, обняла со спины, упершись подбородком в его правое плечо.

— Всё хорошо. Я здесь, — тихо прошептала птица, крепче сжимая в объятиях бывшего ученика, стоило тому мелко задрожать.

Сейчас у неё не возникало вопроса, что сказать. В конце концов, в данный момент слова были явно лишними. По крайней мере, так думала Тинг. На самом деле, сказать она могла бы многое. К примеру, извиниться за свое заклятье. Или за то, что не считала нужным выслушать юношу. Однако, справедливости ради, за всё это она и не хотела извиняться. Птица в принципе извиняться не хотела, ведь её извинения мало что исправят.

Тем не менее, Цин Вэньцзи было бы, напротив, очень важно знать, что она сожалеет о том своем решении.

Сам юноша в этот момент не мог думать ни о чем. Он мог лишь, затаив дыхание и замерев, сидеть в объятиях Тинг, искренне страшась, что это всё иллюзия. Что стоит ему вздохнуть, и девушка пропадет, словно мираж в пустыне. А культиватор его уровня мог не дышать многие сутки… А сидеть, не шелохнувшись, и того дольше.

У Тинг же, очевидно, таких проблем не было, а потому, слушая мерное дыхание птицы, Цин Вэньцзи все больше уверялся в том, что девушка ему не снится. Впрочем, теперь у него была другая причина не двигаться и не дышать: если он шелохнется, есть вероятность, что Тинг прервет объятия и вновь отстранится. А Цин Вэньцзи этого не хотел.

Он знал, что для Тинг он всё равно, что маленький ребёнок, но его даже это вполне устраивало. В конце концов, пусть ему и было уже больше тридцати лет, иногда он действительно вел себя, как малое дитя. Хотя, чаще всего это было именно ради того, чтобы не показывать Тинг ту черную сторону себя, что он искренне презирал.

Цин Вэньцзи был безнадежным эгоистом. Конечно, то же самое можно было бы сказать о Тинг, но именно Цин Вэньцзи готов был тешить свой эгоизм даже сейчас, когда, казалось бы, у него, наконец, появилась возможность поговорить с Тинг. Не важно, о чём. Ведь он так о многом желал ей рассказать!

О том, что происходит в секте, о том, что он скоро прорвётся на Зарождение Пути, о том, что он нашел способ разрушить её заклинание… о том, что с ним произошло за эти двадцать лет, что они почти не виделись.

И всё же он был готов бесконечно откладывать любые разговоры ради самых простых объятий. В такие моменты он действительно был похож на обычного ребёнка.

— Спасибо… — тихонько прошептал юноша, закрыв глаза и медленно вздохнув.